Взгляды А. Гамильтона и федералистов на государство и право

Александр Гамильтон (1757—1804) был одним из тех наиболее видных политических деятелей периода образования США, чьи теоретические воззрения и практическая деятельность оказали решающее воздействие на содержание Конституции США 1787 г., в разработке которой он принимал деятельное участие, будучи членом Конституционного конвента.

В период непосредственной подготовки Конституции и после ее принятия в стране разгорелась острая политическая борьба между федералистами и антифедералистами (республиканцами). Внешне основой раскола на эти политические группировки было отношение к намеченной Конституцией федеральной форме государственного устройства США.

Гамильтон принадлежал к числу наиболее влиятельных лидеров федералистов, считавших, что федеративное устройство преодолевает слабость конфедеративной организации США, закрепленной "Статьями конфедерации" 1781 г. Только сильная центральная власть, по мнению федералистов, способна создать прочное авторитетное государство и не допустить развития демократического движения обездоленных масс, возросшего после победы в Войне за независимость. Федерация, утверждал Гамильтон, будет барьером, препятствующим внутренним раздорам и народным восстаниям.

Федералисты фактически представляли интересы крупной торговой и промышленной буржуазии и плантаторов. Антифедералисты, выступавшие за сохранение конфедеративного устройства Соединенных Штатов, выражали устремления малоимущих и неимущих слоев населения — фермеров, мелких предпринимателей и торговцев, удовлетворенных полученной свободой в фактически независимых штатах и опасавшихся диктата сильной центральной власти, напоминавшего об английском колониальном господстве.

Политические позиции Гамильтона определились еще в период, предшествовавший Войне за независимость, когда он выступал за мирное урегулирование конфликта, компромисс с Англией. Его теоретические воззрения вполне совпадали с этой позицией. Они сложились под решающим воздействием теории разделения властей Монтескье, на которого, как известно, большое впечатление произвело конституционное устройство английской монархии. Это устройство Гамильтон и считал необходимым положить в основу Конституции США.

Однако логика освободительной борьбы колоний вынудила Гамильтона признать возможность республиканского строя. Но обязательным условием этого он считал создание сильной президентской власти, мало чем отличающейся от власти конституционного монарха. Президент, по его мнению, должен избираться пожизненно и обладать широкими полномочиями, в том числе возможностью контролировать представительный орган законодательной власти, который под давлением избирателей может принять "произвольные решения". Эта же идея содержалась в предложении Гамильтона сделать членов Верховного суда независимыми и пожизненными, а назначаемых президентом министров практически не ответственными перед парламентом.

Сам парламент мыслился им как двухпалатный, создаваемый на основе избирательного права с высоким имущественным цензом. Деление людей на богатых и бедных, а соответственно на просвещенных и непросвещенных, способных и неспособных управлять делами общества имеет, по утверждению Гамильтона, естественное происхождение и неустранимо. Богатым и, следовательно, просвещенным по самой природе принадлежит право быть представленным в высших государственных органах. Только богатые способны обеспечить стабильность политического строя, ибо любые изменения его не дадут им ничего хорошего. Предоставление же простому народу возможности активно участвовать в государственных делах неизбежно приведет к ошибкам и заблуждениям из-за неразумности и непостоянства масс и тем самым ослабит государство.

Не все идеи Гамильтона были восприняты Конституцией США (пожизненный президент, цензовое избирательное право, отнесенное к компетенции штатов). Но как общая направленность, так и большая часть конкретных предложений Гамильтона были приняты Конституционным конвентом. В связи с этим следует обратить внимание, что из 55 членов Конституционного конвента только 8 участвовали в принятии Декларации независимости. Поэтому понятно, что Конвент поддержал Гамильтона, возражавшего даже против включения в текст Конституции Билля о правах, хотя такие билли уже содержались в конституциях штатов—учредителей США.

Среди федералистов — сторонников Гамильтона нужно отметить и других активных участников Войны за независимость, II Континентального конгресса и Конституционного конвента — Д. Адамса (второй президент США), Дж. Мэдисона (основной автор Билля о правах и четвертый президент США, правда, перешедший от федералистов к антифедералистам), Дж. Джея (председателя Верховного суда).

Свои взгляды они вместе с Гамильтоном излагали в сборниках "Федералист", имевших большое влияние на просвещенных людей того времени, и в отдельных научных работах. "Федералист" отстаивал идею сильной центральной федеральной власти и систему ее организации в духе Конституции 1787 г. Адамс в памфлете "Мысли о правительственной власти" (1776 г., т.е. до принятия Конституции) защищал идею "сдержек и противовесов", легшую в основу Конституции, как средство достижения равновесия и взаимодействия властей.

Был близок федералистам и Бенджамин Франклин (1706— 1790) — один из выдающихся деятелей Войныза независимость, чьи политические памфлеты имели громадный успех.

До Войны за независимость позиции Франклина, находившегося под влиянием Локка, были достаточно умеренными. Во время англо-французской войны (1759 г.) он выступал за представительство колонистов в английском парламенте и отмену законов, препятствовавших экономическому развитию колоний, а также за создание федерации колоний с выборным общим собранием и президентом, назначаемым английским правительством. Перед Войной за независимость Франклин переходит в решительную оппозицию к английским властям, выдвигает идею Гомруля — самоуправляющихся колоний, которые он в 1769 г. предложил назвать штатами, и призывает к вооруженной борьбе против Англии. Франклин участвовал в составлении "Статей конфедерации" как сторонник федерализма с широким самоуправлением членов федерации. Эту идею он последовательно отстаивал в Конституционном конвенте.

Важно отметить также, что Франклин был убежденным противником рабовладения и активно участвовал в аболиционистском движении.

Заключение

Американские мыслители не внесли существенно новых положений в западноевропейскую естественно-правовую доктрину. Но бесспорна их заслуга в ее пропаганде и оригинальной трактовке некоторых положений применительно к обстановке Войны за независимость и последующего конституционного оформления США (например, выведение из права на революцию права на образование независимого государства, республиканское истолкование теории разделения властей).

Характер этой трактовки определялся теми социальными, классовыми интересами, которые она отражала. В политических и правовых взглядах Пейна и Джефферсона проявились демократические и революционные тенденции в освободительном движении колонистов, выражавшие настроения и чаяния простых людей. У Гамильтона естественно-правовая доктрина получила иное истолкование, отвечавшее компромиссным тенденциям в среде высших слоев колонистов в борьбе с Англией и наиболее соответствовавшее в вопросах государствоведения условиям того (как показала история, и последующего) времени.

Общие в принципе теоретические посылки привели поэтому к различным практически-политическим и конкретно-правовым выводам. В области политической это проявилось в разном отношении к государственному строю Англии и идеализировавшим его теориям Локка и Монтескье. Если Пейн и Джефферсон не считали его совершенным, а названные теории убедительными, то Гамильтон стоял на противоположных позициях. В области правовой — такое же различие в отношении к естественному равенству людей и вытекающему из него равноправию граждан, противником которого был Гамильтон и горячими сторонниками — Пейн и Джефферсон, распространявшие принцип равенства людей и на негров-рабов.

Оценивая политические и правовые взгляды Пейна, Джефферсона и Гамильтона, необходимо иметь в виду и еще одно существенное обстоятельство: впервые в истории идеи естественно-правовой доктрины были конкретизированы в конституционных установлениях, закреплены в конституционных документах. Так, Декларация независимости 1776 г., провозглашая образование США как независимого государства, закрепила развитые Пейном и Джефферсоном идеи народного суверенитета и право народа на революцию. Если теория Локка лишь описала утвердившийся в Англии в результате буржуазной революции государственный строй, то сложившиеся под ее влиянием (как и под влиянием теории Монтескье) взгляды Гамильтона послужили теоретической базой для разработки Конституции США 1787 г., убедительно доказавшей свою жизнеспособность.

Глава 16. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В РОССИИ В ПЕРИОД ДАЛЬНЕЙШЕГО УКРЕПЛЕНИЯ ДВОРЯНСКОЙ МОНАРХИИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XVIII в.)

Введение

Во второй половине XVIII в. в России продолжалось укрепление сословного строя, основанного на крепостничестве и самодержавии. Дворянство, добившееся освобождения от обязательной военной или иной государственной службы (Указ Петра III 1762 г.), превращалось в паразитическое сословие, стремящееся упрочить и расширить свои привилегии, особенно исключительное право собственности на крепостных крестьян. Российские купцы и владельцы мануфактур в своих пожеланиях не шли далее предоставления им права покупать крепостных к фабрикам и заводам. Усиливались эксплуатация и угнетение крепостных крестьян, все чаще вспыхивали их волнения, нарастала крестьянская война. На страже феодальных отношений стояло самодержавное государство.

В результате очередного переворота, осуществленного дворянской гвардией, в 1762 г. на российском престоле оказалась Екатерина II. Ее правление — период "просвещенного абсолютизма", для которого характерны активная деятельность самодержавного государства, направленная на законодательное закрепление крепостничества, усиление привилегий дворянства, расширение границ государства, покровительство развитию промышленности и торговли, жестокое подавление народных волнений, а также резкое противоречие между либеральной официальной идеологией и реакционной феодально-крепостнической политикой.

Во второй половине XVIII в. завершалось законодательное оформление крепостничества, которое в России не отличалось от рабства. Крепостным было запрещено жаловаться на помещиков, последним — предоставлено право ссылать крепостных в Сибирь. Крестьянская война 1773—1775 гг. против помещиков была жестоко подавлена правительством. Завершением крепостничества было прикрепление к земле крестьян Украины (1783 г.).

Политико-правовая идеология образованных классов этого периода развивалась под сильным влиянием идей Просвещения Западной Европы, особенно Франции.

§ 2. Идеология "просвещенного абсолютизма"

Первые годы правления Екатерины II ознаменованы разработкой новой официальной идеологии, использующей для апологии самодержавия и крепостничества ряд идей Просвещения. Усвоение либеральной фразеологии и контакты с просветителями (переписка с Вольтером и Даламбером, приглашение в Россию Дидро и др.) имели цель не только оправдать в глазах просвещенной Европы незаконное воцарение Екатерины II, но и повысить общеевропейский престиж Российской империи, обосновать активную и независимую внешнюю политику.

Порицая "вред предыдущего самовластия", Екатерина II не скупилась на обещания "учредить добрый порядок и утвердить правосудие в любезном нашем Отечестве". В 1767 г. была созвана Комиссия для сочинения проекта нового Уложения (Уложéнная комиссия), в которой были представлены все сословия, кроме крепостных крестьян. Стремясь предстать перед общественным мнением России и всей Европы как "философ на троне", "мудрый законодатель", Екатерина II подготовила для этой Комиссии обширный "Наказ", большая часть текста которого (примерно три четверти) воспроизводит фразы, идеи, тексты западноевропейских просветителей, преимущественно Монтескье и Беккариа. Первоначальный текст "Наказа" по желанию императрицы более чем наполовину был сокращен ее приближенными.

В "Наказе" содержится ряд декларативных положений, неосуществимых в самодержавно-крепостнической стране: равенство граждан, состоящее в подчинении общим для всех законам, свобода как зависимость только от закона, уверенность граждан в своей безопасности, ограничение государственной власти пределами, ею же положенными, власть законов и др. Декларативные положения "Наказа" должны были свидетельствовать о просвещенности российского монарха и способствовать приобщению России к ведущим цивилизованным державам.

"Россия есть европейская держава", — провозглашалось в самом начале "Наказа". Екатерина II стремилась дать обоснование самодержавного правления в духе идей Просвещения. Для этого используются ссылки на особенности географического положения страны: "Российская империя есть столь обширна, что кроме самодержавного государя всякая другая форма правления вредна ей... Пространное государство предполагает самодержавную власть в той особе, которая оным правит... Всякое другое правление не только было бы России вредно, но вконец разорительно".

Воспроизводя в "Наказе" тексты книги Монтескье "О духе законов", Екатерина II местами существенно их искажает, заменяя слово "деспотизм" словом "самодержавие". Искажена и запутана в "Наказе" концепция разделения властей как гарантии политической свободы; оно подменено разграничением компетенции различных ведомств и государственных органов, представляющих собой "протоки, через которые изливается власть государева". Самодержавное правление, говорится в "Наказе", стремится не лишить людей "естественной их вольности", а направить их действия к "общему благу". В этих целях оно поддерживает промышленность и торговлю, развивает просвещение. В "Наказе" даны торжественные обещания издать законы, улучшающие положение народа: "Самодержавных правлений намерение и конец есть — слава граждан, государства и государя".

Либеральные жесты начала царствования Екатерины II были, помимо сказанного, своеобразным зондированием чувств и настроений дворянства, примеркой к общественному сознанию господствующего класса ограниченно-либеральных идей с перспективой определения политики самодержавного государства; к числу таких положений "Наказа" относились содержавшиеся в его первоначальном тексте предположения определить законом порядок выкупа крепостных либо наделить их участками земли. Именно эти разделы "Наказа" вызвали пристальное внимание екатерининского окружения и подверглись наибольшим сокращениям.

В окончательном тексте "Наказа" крепостничество ("рабство", "неволя") берется как факт, не подлежащий критике; для его обоснования приспосабливаются даже отдельные высказывания западноевропейских просветителей. Беглое замечание Монтескье о беспорядках, связанных с освобождением сразу большого количества рабов в Древнем Риме, в "Наказе" превращено в рассуждение о невозможности законодательной отмены крепостного права: "Не должно вдруг и через узаконение общее делать великого числа освобождение".

В некоторых статьях "Наказа" предлагались отдельные меры по стимулированию труда земледельцев. Было сформулировано положение: "Законы могут учредить нечто полезное для собственного рабов имущества".

Это положение "Наказа" весной 1768 г. стало поводом к острой дискуссии в Комиссии. Депутат Коробьин высказал мнение, что причиной крестьянских побегов являются разорение и чрезмерное притеснение крепостных помещиками; для предупреждения побегов и для подъема земледелия он предложил определить законом размер крестьянских повинностей и вообще "какую власть имеют помещики над имуществом своего крестьянина". С поддержкой мнения Коробьина выступило несколько депутатов. Никто из выступавших не предлагал отменить или ослабить господскую власть помещика над крепостным; эта власть, заявлял Коробьин, "остается полная, как и ныне".

В процессе обсуждения крестьянского вопроса было даже выдвинуто новое обоснование помещичьей власти как особой государственной службы, заменившей отмененную обязанность службы военной или статской. "Всякий помещик, — рассуждал депутат Козельский, — как член тела или общества, помогая главному правительству, должен по закону быть обязан наблюдать за своими крестьянами, чтобы они прилежнее работали, принуждая ленивых". Однако само лишь обсуждение проблемы отношений между помещиками и крепостными больно затронуло чувства и интересы основной массы крепостников; с яростными выпадами против Коробьина выступили князь Щербатов и другие депутаты.

Противодействие дворянства вызвало проводимое тогда же (1766—1768 гг.) Вольным экономическим обществом обсуждение конкурсной темы о целесообразности "ради общего благоденствия" предоставить крестьянам право какой-нибудь собственности, темы, постановка которой была воспринята как проблематичность крепостного права вообще. Первой премии было удостоено сочинение под красноречивым девизом: "В пользу свободы вопиют все права, но есть мера всему". Противопоставляя ужасам рабства блага свободы, автор сочинения, член Дижонской академии Беарде де л’Абей обосновывал реакционный вывод: "Следует подготовить рабов к принятию вольности ранее, чем им будет дана какая-либо собственность".

Однако даже и это обоснование крепостничества, гибко сочетающее его оправдание на практике с чисто теоретическим порицанием, не заняло ведущего места в идеологии "просвещенного абсолютизма". Большинство поступивших на конкурс произведений было написано в откровенно рабовладельческом духе.

Настроение основной массы дворянства нашло выражение в сочинениях по крестьянскому вопросу А. П. Сумарокова. По поводу конкурса Экономического общества он писал: "Прежде надобно спросить: потребна ли ради общего благоденствия крепостным людям свобода?". Для обоснования незыблемости крепостного права Сумароков в духе времени использует ряд модных идей Просвещения. Россия — с точки зрения географии и народонаселения — большая страна с редким населением; поэтому России не нужна промышленность: "Там полезны заводы, где мало земли и много крестьян". Просвещение не коснулось крестьянства, "наш низкий народ никаких благородных чувств еще не имеет".

Сумароков стремился опровергнуть "мнимое естественное право, что все человеки равны". Различные воспитание и просвещение обусловливают неравенство людей; "да и ничего на свете равного нет". Общее благоденствие, рассуждал Сумароков, требует сохранения без изменений крепостного права и сословного строя. Интересы сословий не совпадают, но каждое из них имеет в обществе свое место и свое назначение; поскольку "земли все собственные дворянские", благоденствие общества тождественно интересам дворянства. "Если сделать русских крепостных людей вольными", все придет в упадок и разрушение, рассуждал Сумароков. "Будет ужасное несогласие между помещиками и крестьянами, для усмирения вторых потребуются многие полки, и непрестанная будет в государстве междоусобная война... — заключал он. — Свобода крестьянская не только обществу вредна, но и пагубна".

В результате обсуждения крестьянского вопроса выявилось, что дворянство в целом крайне болезненно воспринимает любое порицание и какой бы то ни было намек на возможность изменений и реформ, касающихся собственности и власти помещиков над крепостными; поэтому деятельность Уложéнной комиссии была прекращена, а Вольное экономическое общество ориентировано на составление инструкций о способах повышения доходности помещичьего хозяйства.

Встревожившие дворян толки о возможности государственного облегчения крестьянских тягот, обуздания произвола злых и расточительных помещиков сменились официальной точкой зрения, что таких помещиков нет, поскольку в отличие от крестьян Запада крестьяне в России "в большинстве случаев довольны своими помещиками" (князь Щербатов). Идея "общего блага" как цели самодержавия, провозглашенная в начале правления Екатерины II, вскоре обернулась казенным оптимизмом: "А это примечено, что помещик крестьян, а крестьяне помещиков очень любят" (Сумароков); "неоспоримо, что лучше судьбы наших крестьян у хорошего помещика нет во всей вселенной" (замечание Екатерины II на книге А. Н. Радищева); "наши налоги так умеренны, что каждый русский крестьянин может есть курицу, когда ему вздумается. В последнее время они, впрочем, предпочитают курице индюшку" (из письма Екатерины II Вольтеру); "во всеобщем благоденствии мы первенствуем" (маршал Уложенной комиссии Бибиков).

Твердый курс самодержавия на защиту и укрепление крепостного права, соответствующий интересам основной массы дворянства, предрешил и отказ от правовой реформы. Деятельность Уложенной комиссии была прекращена не только из-за нежелательных прений по крестьянскому вопросу, но и из-за выявившейся ненадобности для самодержавия общей реформы права, приведения в порядок запутанной и противоречивой правовой системы.

Поначалу в "Наказе" ставилась задача создать Уложение, все законы содержащее, определяющее, чего желать должно, а чего не должно желать. Однако в России сложился тип полицейского государства иной, чем государство феодально-прусского образца с его тотальной и детальной регламентацией всех сторон жизни и дотошным чиновничьим контролем за соблюдением правил и норм полицейской опеки. Обширность территории Российской империи, невысокий уровень культуры господствовавших дворян-помещиков, традиционное почтение к меняющимся велениям носителей высшей власти в ущерб авторитету права, сложность, архаичность, запутанность законодательства создавали условия для иного типа самодержавно-полицейского государства. Его политический режим состоял не столько в детальном правовом регулировании отношений личной и общественной жизни, сколько в почти неограниченном, произвольном вторжении в жизнь и отношения низших сословий со стороны облеченных властными полномочиями помещиков, чиновников, полиции самодержавного государства, объединенных общим классовым интересом, покорностью велениям верховной власти, угодничеством перед высшими чинами. Именно поэтому, прекратив деятельность Уложенной комиссии, Екатерина II через официозный журнал (1769 г.) пояснила: "Пока новые законы поспеют — будем жить, как отцы наши жили".

В целом для эпохи и идеологии "просвещенного абсолютизма" характерно противоречие между словом и делом, попыткой воспринять передовые для того времени идеи и стремлением укрепить и усилить реакционные феодально-крепостнические учреждения. Во второй половине XVIII в. уже раздавались голоса о невыгодности земледелия, основанного на подневольном труде; еще со времен Петра I общим было порицание продажи крепостных в розницу, без семьи и без земли; нередки были сетования на расточительных и жестоких помещиков. Однако защитить крепостного от помещичьего произвола можно было, только ограничив право собственности и господскую власть помещиков, на что самодержавие не пошло именно из-за его органической связи с крепостничеством. В период завершения строительства военно-бюрократического аппарата феодально-абсолютистскому государству нужны были не столько помещики — "рачительные хозяева", сколько полновластные надсмотрщики над многомиллионными массами подневольного крестьянства.

В процессе и в результате "примерки" к общественному сознанию господствующего класса освободительных идей выработался особенный тип вольтерьянца-крепостника, знающего новинки просветительской литературы Запада, восхищающегося свободой античных республик, конституционными порядками Англии и Голландии; сочувственно следящего за борьбой народа Соединенных Штатов за независимость, осуждающего торговлю неграми в Америке, но непримиримо враждебного к самой мысли о признании человеческого достоинства принадлежащих ему крепостных, предоставлении им хоть каких-нибудь прав, ослаблении его господской власти и собственности на людей. Если официальной доктриной "просвещенного абсолютизма" были либеральные идеи Просвещения, то подлинной его идеологией стал макиавеллизм. "Во всем должно иметь и лисий хвост и волчий рот", — поучала Екатерина II своих высших сановников.