Вопрос 4. Действие уголовно-процессуального закона во времени, в пространстве и по кругу лиц

Нормы о действии уголовно-процессуального закона во времени ох­ватывают две разные группы вопросов: о времени вступления закона в силу и прекращения его действия; применении норм уголовно-процессуального закона в случае изменений в законодательстве по делам, возникшим до момента при­нятия нового закона.

Как и другие законы, уголовно-процессуальный вступает в силу по истечении 10 дней после его официальной публикации, если в нем са­мом не установлен иной порядок введения в действие. Прекращение действия закона определяется либо отменой, либо принятием нового закона, отменяющего старый, либо истечением срока действия, если оно так или иначе указано в законе, либо признанием его неконститу­ционным решением Конституционного Суда РФ.

При производстве по уголовному делу применяется уголовно-про­цессуальный закон, действующий во время производства соответ­ствующего процессуального действия или принятия процессуально­го решения (ст. 4 УПК). Таким образом, по общему правилу прежний процессуальный закон прекращает применяться в производстве по делу после введения в действие нового. Необходимо при этом помнить, что новый уголовно-процессуальный закон, в отличие от уголовного, не имеет обратной силы даже в случае, если он устанавливает правила, более благоприятные для тех или иных участников судопроизводства. Однако в отдельных случаях, прямо предусмотренных УПК, старый процессуальный закон сохраняет юридическую силу. Например, санк­ционированное прокурором решение следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, принятое по УПК РСФСР, продолжает действовать в пределах установленного УПК РСФСР срока даже после 1 июля 2003 г., т. е. после вступления в силу нового УПК РФ, предусматривающего судебный порядок принятия таких решений.

Действие уголовно-процессуального законодательства в простран­стве подчинено общему принципу: если производство по делу ведется на территории Российской Федерации, независимо от того, где совер­шено преступление - на территории России или за ее пределами - применяется российский уголовно-процессуальный закон. Это прави­ло опирается на общепризнанные международно-правовые принципы суверенного равенства государств и невмешательства государств во внутренние дела друг друга. В качестве исключения международно-пра­вовым договором может быть предусмотрено применение на террито­рии запрашиваемого государства иностранного процессуального зако­нодательства, но только по просьбе запрашивающей стороны и если это не противоречит собственному законодательству запрашиваемой.

Территория Российской Федерации включает в себя территории ее субъектов, внутренние воды и территориальное море, воздушное про­странство. РФ обладает суверенными правами и осуществляет юрис­дикцию на континентальном шельфе и в исключительной экономиче­ской зоне в порядке, определяемом федеральным законом и нормами международного права (ст. 67 Конституции РФ).

Российский процессуальный закон применяется также при произ­водстве по уголовному делу о преступлении, совершенном на припи­санном к порту России судне, находящемся за пределами страны и под ее флагом.

Действие уголовно-процессуального закона по кругу лиц - это дей­ствие его в отношении различных категорий участников судопроиз­водства. Оно определяется, прежде всего, принципом равенства граж­дан перед законом и судом (ст. 19 Конституции РФ). В силу данного принципа уголовно-процессуальный закон действует одинаково в от­ношении всех, невзирая на пол, расу, национальность, язык, происхож­дение, имущественное и должностное положение, место жительства, отношение к религии, убеждения, принадлежность к общественным объединениям.

Равенство не отменяет, а напротив, предполагает процессуальные различия, основанием которых служат определенные обстоятельства, как правило, личного характера, делающие лицо особо уязвимым. Например, как несовершеннолетие, состояние здоровья, нали­чие физических или психических недостатков, незнание языка, на ко­тором ведется судопроизводство, и т. п. Для подобных случаев предус­мотрена процессуальная форма, несколько отличная от обычной за счет введения особых, более благоприятных для этих лиц процессуальных условий и дополнительных гарантий.

Изъятия из принципа равенства перед законом и судом и соответ­ственно различное действие уголовно-процессуального закона по ли­цам, допускаются в силу ряда публично-правовых интересов. Так, долж­ностное положение может обусловливать служебный иммунитет, т. е. особый порядок производства в отношении ряда категорий долж­ностных и некоторых иных лиц, включающий получение их предва­рительного согласия либо разрешения определенных инстанций на проведение в отношении этих лиц всех или некоторых процессуаль­ных действий (см. гл. 52 УПК).

Изъятие из общего правила о равенстве всех перед законом и судом сделано также для лиц, обладающих дипломатическим и консульским иммунитетом, а также правовыми иммунитетами, определенными международными соглашениями. Любые процессуальные действия в отношении лиц, обладающих дипломатической неприкосновенностью (дипломатов, дипломатических курьеров, членов парламентских и пра­вительственных делегаций и т. д.), производятся в их отношении лишь по их просьбе или с согласия, которое испрашивается через Министер­ство иностранных дел РФ (ч. 2 ст. 3 УПК).

Вопрос 5. Роль в уголовном судопроизводстве постановлений Конституционного Суда Российской Федерации, разъяснений Верховного Суда, приказов и указаний, положений и инструкций, издаваемых Генеральным прокурором РФ

Наибольшее значение для уголовного судопроизводства имеет такое полномочие Конституционного Суда, как проверка конституционно­сти законов и иных нормативно-правовых актов. Посредством этого полномочия Конституционный Суд может не просто толковать уже существующие законы, но и исправлять их, приводить в соответствие с Конституцией, создавая, таким образом, новые правомерные нормы, которые заменяют признанные неконституционными. При этом он не пересматривает само дело, а лишь принимает решение по вопросу о конституционности подлежащего применении? закона. Его постанов­ления обоснованно могут считаться самостоятельным источником права, поскольку по существу создают судебные прецеденты, т. е. обо­снованные в судебных решениях новые правовые нормы, обязатель­ные в дальнейшем для применения всеми судебными и иными органа­ми. Прецедентные нормы создаются Конституционным Судом исходя из положений Конституции Российской Федерации, а также как сви­детельствует практика конституционного правосудия, из принципов и норм общего международного права.

Значение данных полномочий Конституционного Суда можно рас­сматривать в нескольких аспектах. В политико-правовом смысле оно состоит в том, что правовая система государства приобретает устойчи­вость, гарантии от нарушений конституционного порядка. В социаль­но-правовом отношении последствия применения данного юридиче­ского механизма особенно примечательны: любой гражданин, даже тот, кто обвинен в совершении преступления, получает реальную возможность, опираясь на право и принципы справедливости, непосред­ственно влиять не только на исход своего дела, но и на сам закон, до­биваясь его оперативного изменения. С технико-юридической точки зрения признание нормативного акта неконституционным обычно влечет его отмену компетентным органом и принятие другого акта, соответствующего решению Конституционного Суда.

Особое место в уголовном судопроизводстве занимают толкования правовых норм, содержащиеся в решениях Верховного Суда РФ. Если судебное толкование содержится в решении (приговоре, определении, постановлении) по результатам рассмотрения конкретного дела, то оно всегда является не нормативным, а казуальным, юридически обя­зательным только в отношении лиц, участвовавших в деле, и в преде­лах решения суда. Иными словами, такое толкование дается лишь в интересах рассматриваемого дела. Приговоры, определения и поста­новления Верховного Суда формально не обязательны для нижестоя­щих судов, однако, будучи опубликованными, имеют высокий профессиональный уровень и моральный авторитет и служат ориентиром для судебной практики, порой приближаясь по своему фактическому зна­чению к судебным прецедентам.

Сложнее обстоит вопрос с юридическим статусом разъяснений, которые Верховный Суд РФ вправе давать по вопросам судебной практики (ст. 126 Конституции РФ; п. 5 ст. 19 Закона «О судебной системе РФ»). Они являются официальным судебным толкованием, однако особого рода, так как, во-первых, даются не в интересах како­го-либо конкретного дела, а в интересах закона, а во-вторых, в силу принципа независимости судей при осуществлении правосудия фор­мально имеют для судов лишь моральное ориентирующее значение. Вот почему было бы неправомерно требовать от судов, чтобы они ссылались в своих решениях не только на закон, но также и на поста­новления Пленума Верховного Суда.

Вместе с тем практическая роль разъяснений правовых норм, со­держащихся в постановлениях Пленума Верховного Суда России, рас­пространяется далеко за рамки формально-юридических дефиниций. Так же как и решения Верховного Суда по конкретным делам, такие разъяснения воспринимаются нижестоящими судами как руководство к действию, поскольку именно Верховный Суд РФ является высшей инстанцией страны для судов общей юрисдикции и, осуществляя свои полномочия по пересмотру уголовных дел в кассационном и надзор­ном порядке, он, безусловно, способен заставить уважать свою точку зрения по вопросам правового толкования.

В соответствии со статьей 17 Закона о прокуратуре Генеральный прокурор Российской Федерации издает обязательные для работни­ков органов прокуратуры приказы, указания, распоряжения, поло­жения и инструкции, регулирующие вопросы организации деятель­ности системы прокуратуры. В ряде этих документов содержатся: обязательные для прокурорских работников разъяснения и по поводу содержания и применения норм права, не в последнюю очередь - уго­ловно-процессуального.

Таким образом, толкование правовых норм, содержащееся в этих актах, может рассматриваться как разновидность легального, так как оно в силу закона обязательно для работников прокуратуры. Однако фактически его значение гораздо шире. Поскольку именно прокуро­ры осуществляют надзор за расследованием уголовных дел и вправе давать обязательные указания следователям и органам дознания (ч. 2 ст. 37 УПК), толкование правовых норм Генеральной прокуратурой на практике воспринимается органами предварительного расследо­вания независимо от их ведомственной принадлежности как обяза­тельное.