Прообразы Пятидесятницы.

Первый прообраз - дарование Синайского Законодательства. «Косноязычный Моисей, скрывшись в божественном мраке, изрек богописанный закон, ибо, стряхнув грязь с умственнаго ока, он видит Сущего и научается знанию Духа, прославляя Бога божественными песнями».

«Как некогда еврейский народ был выведен из Египта, и на пятидесятый день после заклания агнца дан был ему закон на горе Сионе (Исх. 19, 17 и далее), так и после страданий Христа, когда был умерщвлен истинный Агнец Божий, в пятидесятый день после Его Воскресения сошел Святой Дух на апостолов и прочих уверовавших; поэтому без особого труда усердный христианин может постичь, что начала Ветхого Завета подчинились евангельским началам и что тем же Духом дан второй Завет, каким и первый», пишет св. папа Лев Великий. Эту же мысль находим у блаж. Феофилакта: «В какой день дан закон, в тот же нужно было даровать и благодать Духа. В день Пятидесятницы по еврейскому обычаю приносили новые плоды и разные лица сходились под одно небо в Иерусалим, в тот день начатки от всякого народа собрались ради благочестия».

В гимнографии есть указания и на то, что между откровением Бога на Синае и Божиим откровением в Иерусалимской горнице существует огромная разница. Гора Синай «вся дымилась оттого, что Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась». (Исх. 19, 18). К тому же, была дана заповедь под страхом смерти никому не приближаться к горе: «Всякий, кто прикоснется к горе, предан будет смерти». (Исх. 19, 12).

По-другому все происходит в день сошествия Святого Духа в Сионской горнице: «Как вступающие на неосязаемую гору, не боясь устрашающего огня, придите станем на горе Сионской в городе живого Бога…», что ученики исполнились радостью и преобразились, из боязливых людей превратились в неустрашимых исповедников - «дерзновение прияша прежде боящиеся».

Если в Пятидесятницу Ветхого Завета преподносились начатки от плодов урожая, то в «Пятидесятницу Нового Завета были преподнесены начатки от «разумных плодов» со сбора урожая, произведенного Самим Христом, то есть Богу были преподнесены апостолы».

Другой прообраз Пятидесятницы - это смешение языков во время строительства Вавилонской башни, строители которой сказали себе: «Построим себе город и башню, высотою до небес; и сделаем себе имя прежде чем рассеемся по лицу земли». (Быт 11, 4). Бог же, видя намерение людей довести до конца свои планы, сказал: «Сойдем же, и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого». (Быт 11, 5:7). Желание рассеяться по лицу земли было осознанным следованием произошедшим в человечестве последствий первородного греха, а именно – подозрительности, отчуждения, враждебности и недоверия, вражды. (Подобное движение души и поступок мы видим позже у Лота, у приточного блудного сына). Вследствие отчуждения от своей единосущности, человечество тяготится друг друга и желает рассеяться, расстаться друг с другом. Рассеяние - демонстративное утверждение этого последствия грехопадения прародителей, которому оно желает воздвигнуть башню – памятник. Своего рода это претензии на строительство своего мира, вехой начала которого должна стать вавилонская башня.

Общее то, что в обоих случая люди начинают неожиданно для себя говорить на разных языках.

В богослужебных песнопениях это отражено так: «Некогда языки получили смешение из-за дерзости столпотворения; ныне же языки умудрены из-за славы Боговедения. Там Христос осудил нечестивых за прегрешение; здесь Он просветил рыбаков Духом. Тогда упразднено безгласие в наказание; ныне обновляется согласие к спасению душ наших». В Пятидесятнице через века после Вавилона человечество испытало, то что было до Вавилона «глас един у всех». (Быт 11, 5-7).

Третий прообраз - вознесение пророка Илии на огненной колеснице. Событие это подробно описано во 2 главе Четвертой книги Царств: «вдруг явилась колесница огненная и кони огненные, и разлучили их обоих, и понесся Илия в вихре на небо». (4 Цар. 2, 11). Из эпизода с чудом гимнографы берут образ огня; «На пылающей огненной колеснице радостно вознесшийся в древности ревнитель и огнедохновенный являл ныне осияние свыше апостолов дуновение…». «Символ огня весьма соответствовал ревностному духу Илии, который жег (в смысле - обличал) подобно огню и слово его горело, как светильник», - говорит святитель Иоанн Златоуст. И колесница, на которой был вознесен пророк, тоже была огненной. В этом песнотворцы видят указание на огненные языки, в виде которых св. Дух сошел на апостолов в день Пятидесятницы».