Государство и церковь

Большие богатства, накопленные иерархами, церквами и монастырями — земли и тысячи крестьян, промыслы и деньги, огромное идеологическое влияние в обществе обусловили рост политических притязаний церкви. Ее руководители нередко вмешивались в решение вопросов внутренней и внешней политики страны.

Крепнущее русское самодержавие, особенно в эпоху складывания абсолютизма (вторая половина XVII в.), не могло с этим мириться. Отсюда идут разногласия, стремление светской власти ограничить рост монастырского землевладения, а также судебные и фискальные иммунитеты духовных пастырей. В этом были заинтересованы и власти с их курсом на централизацию, и феодалы, зарившиеся на богатые земельные владения белого и черного духовенства, с неодобрением следившие за их увеличением.

Разногласия между церковной и светской властью, которых не было при двух великих государях — царе Михаиле и его отце — патриархе Филарете, разгорелись в правление их сына и внука — царя Алексея Михайловича.

К середине XVII в. выяснилось, что в русских богослужебных книгах, которые переписывались из столетия в столетие, накопилось много описок, искажений, изменений. Переписчики, используя тексты ветхих рукописей, не все могли прочитать в испорченных текстах, кое-что дописывали по памяти, домысливали, поправляли и тем самым нередко искажали слова, смысл переписанного.

То же происходило в церковных обрядах. Многие знающие литургию люди осуждали многогласие во время церковных служб. Последние шли долго и утомительно, согласно церковному уставу, и священники пошли по пути весьма своеобразному: читали сами свою молитву и не возбраняли, чтобы в это же время дьячок читал свою, а хор пел псалмы. Одновременное чтение и пение наполняли церковь шумом, разноголосицей. Прихожане не могли ничего разобрать, выражали недовольство.

Обычай креститься двумя перстами, шедший от отцов и дедов, согласно утверждению многих прихожан, тоже был ошибочным, греховным: нужно-де класть крест тремя перстами. Все сие не к лицу русской православной церкви, Москве — «третьему Риму», хранительнице высочайших духовных ценностей восточного православия.

Одни говорили, что нужно исправить богослужебные книги и обряды, примеряясь к старым, древнерусским образцам, решениям Стоглавого собора, утвердившего в середине прошлого столетия незыблемость обрядов русской церкви. Другие считали, что в самих старинных русских рукописях много описок и ошибок, посему образцами могут служить только греческие оригиналы, с которых давно, во времена Древней Руси, делались русские переводы.

На исходе четвертого десятилетия из Киева, по приглашению, прибыли в столицу ученые монахи Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский и Дамаскин Птицкий. Посмотрели русские книги, «ужасошася» и засели за благое дело — исправление книг, смущающих людей православных, вводящих их во искушение и грех.

Тогда же сложился в Москве кружок «ревнителей древлего благочестия». Они тоже кручинились по поводу неисправностей книг и обрядов, а также разгульной и пьяной жизни монашеской братии. Кружок ревнителей возглавил Стефан Вонифатьев — царский духовник, протопоп Благовещенского собора, что стоит в Кремле рядом с царскими чертогами. В кружок входили окольничий Федор Михайлович Ртищев — царский любимец, человек ласковый и тихий, умный и просвещенный; Никон — к тому времени архимандрит столичного Новоспасского монастыря; Иван Неронов — протопоп Казанского собора, земляк Никона; дьякон того же Благовещенского собора Федор. И провинциальные пастыри, протопопы — Аввакум из Юрьевца Поволжского, Даниил из Костромы, Лазарь из Романова, Логгин из Мурома и проч.

Все они — люди незаурядные, энергичные; Никон, Неронов, Аввакум — прирожденные ораторы, послушать их проповеди стекались не только толпы простых прихожан, но и знатные люди, бояре, даже сам царь-батюшка. Большинство ревнителей считало, что богослужебные книги и обряды надо исправлять по старым русским рукописям и решениям Стоглавого собора. Только Вонифатьев и Ртищев соглашались привлечь греческие рукописи.

Патриарх Иосиф и созванный им церковный Собор (февраль 1649 г .) не поддерживали ревнителей. Они же, ничтоже сумняшеся, явочным порядком ввели у себя на службах единогласие. Тишайший, как прозвали царя, сочувствовал им, поддерживал. Но не во всем, поскольку убежден был, что исправлять книги следует по греческим образцам.

Ревнители благочестия, стоявшие за древнерусские образцы, знали, конечно, что они переведены с греческих книг. Но сделано-де это было давно, во времена Древней Руси и политически самостоятельной Византии. После же ее падения и захвата турками (1453) книги, которые продолжали печатать греки, их вера исказились; в отличие от России, «их книги все растленны суть и римских ересей (от католичества. — Авт. ) наполнены».

Но при изучении древнерусских рукописных книг выяснилось, что в них нет одинаковых текстов, тоже немало описок, ошибок, исправлений малопонятных слов, терминов. Власти решили пойти на поклон к греческим оригиналам и ученым монахам. Всю работу возглавил Никон, член кружка ревнителей, в свое время никому не известный крестьянин, потом священник Нижегородского уезда, монах Соловецкого монастыря, игумен Кожеозерского монастыря в Поморье. Фанатическая вера, большой ум, решительный характер, слава оратора, проповедника, впадавшего в состояние экстаза, вдохновения, к тому же — «чудотворца», провидца и целителя сделали его имя известным, и не только в церковных кругах. На него обратил внимание Алексей Михайлович.

В 1646 г . Никон приехал в Москву. Шесть лет спустя, после смерти Иосифа, он стал патриархом Московским и всея Руси. Алексей Михайлович, возложивший надежды на сильного духом и телом Никона, поручил ему проведение реформы в церкви, которая, как он не без основания полагал, не всем придется по нраву.

Никон быстро забыл своих друзей из кружка ревнителей, их, и свое в том числе, недоверие к ученым грекам и киевлянам и перешел на грекофильские позиции. Спустя полгода с небольшим новый патриарх разослал память по всем церквам: отныне земные поклоны заменить поясными, а двоеперстие — троеперстием.

Тем временем ученые богословы заново перевели с греческого богослужебные книги. От старых книг, по которым служили в середине века, они отличались немногими уточнениями, исправлениями. Например, вместо «певцы» в новых стояло слово «песнопевцы», «вечного» — «бесконечного», «молюся» — «прошу» и так далее. Ничего существенного новые книги, которые по повелению Никона отпечатали и рассылали по церквам, не вносили; основы православия, догматы религии остались неприкосновенными.

С отступлениями от обрядов тоже оказалось не так, как думали ревнители благочестия: они исходили не от русской, а от греческой церкви.

Проведение реформы началось, и Никон вложил в это свои недюжинные способности, железную волю, фанатизм, нетерпимость к инакомыслящим. Но столкнулся с противником, равным себе. Против него выступили бывшие соратники и друзья по кружку ревнителей «древлего благочестия». Возглавил их протопоп Аввакум, во всем похожий на Никона, — человек страстный и горячий, фанатичный и нетерпимый. Ревнители пишут царю, возражая против реформы. Но их не слушают. Свои проповеди и призывы сохранить «древлее благочестие» они обращают к широким слоям верующих столицы, а потом и других городов, уездов.

Аввакум, глава ревнителей, яростно спорит с Никоном, обличает во весь голос его сторонников — никониан.

Никон, столь же неуживчивый, непреклонный и беспощадный, в отличие от Аввакума, получил власть. Да и какую! Необъятную! Не довольствуясь положением духовного владыки, что давало ему в руки почти неограниченные возможности по духовному ведомству, он властно вмешивался в дела мирские: во время отлучек царя возглавлял все правительственные дела, указывал боярам, игнорировал и оскорблял их. Собор, им созванный (1654), одобрил реформу, но с условием: привести нынешние обряды в соответствие с древней церковной практикой, греческой и русской.

Сторону ревнителей принимали многие знатные и богатые бояре, церковные иерархи, крестьяне и посадские люди. Первые опасались крайнего усиления власти царя и патриарха, ущемления своих прав и привилегий. Вторые видели в ревнителях людей, протестующих против власть имущих, от которых шло угнетение простого народа, социальных низов; под «религиозной оболочкой» здесь, как это нередко бывало, скрывался антифеодальный протест, выражались оппозиционные настроения.

Одно время надеялись, что их поддержит Алексей Михайлович. Он поначалу стоял в стороне от реформы, проводимой Никоном. Но сочувствовал ей, поддерживал патриарха, и Аввакум в нем разочаровался, перестал считать «благочестивейшим и православнейшим» царем. С монархом разошелся во взглядах и патриарх Никон. Непомерные гордость и властолюбие столкнули его не только с вельможами, светскими и духовными, которыми он помыкал, но и с царем. Он всю жизнь был убежден, что духовная власть, священство выше светской власти, царства: «Яко же месяц емлет себе свет от солнца, такожде и царь поемлет посвящение, помазание и венчание от архиереа».

Государь не мог долго сносить патриаршие претензии, выходки второго «великого государя», к тому же претендовавшего на политическое первенство. Недовольство царя нарастало. Он перестал посещать службы, которые вел патриарх, приглашать его на приемы во дворце. Обидчивый и гневливый Никон не выдержал — на одном из богослужений в Успенском соборе отказался от патриаршества и покинул столицу. Уехал в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь под Истрой. Никон ждал, что царь будет умолять его вернуться в Кремль. Но тот и не думал это делать. Церковный собор (1660) лишил Никона патриаршего сана. Стали звать «вселенских патриархов» в Москву для суда над Никоном, но те не торопились: большинство их сочувствовало взглядам русского владыки. Только в 1666 г . явились два патриарха, а два других прислали своих представителей. Начался суд, на который под охраной стрельцов привезли и Никона. Сам Алексей Михайлович говорил о его тяжкой вине: «Самовольно и без нашего царского величества повеления церковь оставил и патриаршества отрекся».

Патриархи поддержали русского царя; сказались старые традиции византийской церкви, подчинявшейся императорской власти, зависимость патриархов, живших под гнетом турецких султанов, от московской «милостыни», присущая им осторожность в отношениях с мирскими владыками.

Свергнутого патриарха сослали в Ферапонтов монастырь, потом перевели в Кирилло-Белозерскую обитель, где он и скончался в 1681 г . В этом же году окончил свой земной путь и Аввакум, его фанатичный противник. Церковный Собор 1666—1667 гг. проклял всех противников реформы. Собор приговорил отдать сторонников Аввакума в руки «градских властей». Неумолимый закон привел в огонь и Аввакума, и других подвижников древнего благочестия, и многих их сторонников и последователей, которых с того памятного Собора стали именовать расколоучителями, раскольниками.

Собор 1666—1667 гг. и положил начало расколу в русской православной церкви. Старообрядцы, противники церковной реформы, тянули к старине, выступали против любых нововведений в церковно-обрядовой, литургической сфере. В глазах обиженных, угнетенных, среди которых были распространены подобные взгляды, решающее значение имело противостояние расколоучителеи властям, не только церковным, но и мирским, гражданским, их выступление против государства. Поддержали раскол и представители знатных, богатых фамилий — боярыня Ф.П. Морозова, прославленная В.И. Суриковым, ее сестра княгиня Е.П. Урусова (обе умерли от голода и пыток в Боровской земляной тюрьме), князья Хованский, Мышецкий и др.

Народные недовольство, протест принимали разные формы — открытые восстания (Соловецкое 1668—1676 гг., движение раскольников во время Московского восстания 1682 г ., на Дону в 70—80-е годы и др.), уклонение от повинностей, неподчинение властям, наконец, самосожжения («гари») и запощевания (голодная смерть). Подсчитано, например, что только за 20 лет (1675—1695) в 37 «гарях» добровольно лишили себя жизни до 20 тыс. раскольников.

В преследовании раскольников одинаково жестоко действовали царская и церковная власти. Согласие между ними сохранялось почти до конца столетия. Но все изменилось, когда Петр I реально взял власть в свои руки. При жизни матушки он еще сдерживался, хотя нередко не считался с иерархами, открыто называл монахов бездельниками. Когда же она скончалась, открыто показал свое истинное отношение к церковникам.

После взятия Азова Петр устремил свой зоркий глаз на церковь: потребовал от нее отчеты о доходах, заставил строить на свои средства корабли, запретил возводить в монастырях новые корпуса, а тем из иерархов, кто имел поместья, платить жалованье.

В 1700 г . умер патриарх Адриан. Нового патриарха, которого ждали верующие, так и не назначили. Вместо него Петр ввел новую должность — местоблюстителя патриаршего престола, который имел только функции духовного пастыря. А имущество церкви поступило в Монастырский приказ во главе с И.А. Мусиным-Пушкиным, лицом светским. Доходы от него шли в царскую казну. По сути дела, Петр провел частичную секуляризацию, продолжил попытки своих предшественников и предвосхитил полную секуляризацию, объявленную Екатериной II в 1764 г .