Экономика России и материальное положение населения в годы войны и революций 1917 г.

Несмотря на довольно значительные успехи в развитии промы­шленности и транспорта, в предвоенные годы экономика России все же была слаборазвитой и неспособной обеспечить нужды ог­ромной страны в период мировой войны. Очень скоро стала ощу­щаться нехватка вооружений, боеприпасов, военного снаряжения, хотя уже в 1916 г. на войну работали 3 846 гражданских предприя­тий, насчитывавших около 1 894 тыс. рабочих, из общего количе­ства 4 698 предприятий с 2 443 тыс. работающих. К концу 1916 г. в военной промышленности было занято 2 115 тыс. рабочих. Резко уменьшилось производство гражданских отраслей, по сравнению с 1913 г. выпуск предметов первой необходимости сократился на 11,2%. Многие предприятия, не связанные с выпуском военной продукции, большинство из них — в пищевкусовой промышлен­ности, закрылись.

Тяжело сказалась война на состоянии сельского хозяйства России. Началось сокращение посевных площадей, за годы войны из деревни было мобилизовано 15 млн. человек, работоспособное муж­ское население сократилось на 40%. Резко уменьшилось производ­ство сельскохозяйственных машин: в 1916 г. — оно составило лишь 25% к уровню 1913 г., а ввоз из-за границы упал наполовину. Почти полностью прекратился импорт минеральных удобрений, а собст­венное производство сильно сократилось. На нужды армии было мобилизовано около 2 млн. лошадей, массовые реквизиции скота на нужды армии привели к быстрому сокращению поголовья. Уменьшился валовой сбор зерна, особенно товарная часть хлеба, что привело к сокращению норм потребления рабочего населения промышленных центров и деревенской бедноты.

Кроме сокращения количества товарного хлеба, причиной про­довольственного кризиса было припрятывание хлеба в спекулятив­ных целях землевладельцами, банками, мукомолами. К тому же крестьяне были не заинтересованы в продаже хлеба, так как не могли купить на деньги необходимые промышленные товары. В результате в 1914—1916 гг. правительственными продовольствен­ными органами было заготовлено примерно половина общего ко­личества товарного хлеба в стране.

К тяжелому положению в промышленности и сельском хозяй­стве скоро добавились транспортные трудности, к концу войны приведшие транспорт к развалу.

Очень быстро распалась финансовая система страны. Нехватка товаров и милитаризация экономики привели к росту денежной эмиссии, т.е. печатанию ничем необеспеченных бумажных денег и тем самым к их обесценению и росту цен (инфляции). Общая го­сударственная задолженность России за годы войны увеличилась на 40 млрд. руб., составив 33% довоенного национального дохода. Один день войны обходился в 50 млн. руб., для их изыскания пра­вительство пошло на усиление косвенных налогов. Количество внутренних бумажных денег достигло 9 млрд. руб. вместо необхо­димых 1,5—2 млрд. руб.

Жизненный уровень трудящихся масс постоянно снижался. Цены на продукты питания и предметы первой необходимости выросли в среднем не менее чем в 3—4 раза и даже в 5 раз, в то же время номинальная заработная плата рабочих Петрограда (а про­мышленность столицы давала в 1916 г. 70% вооружений и военного снаряжения) увеличилась лишь в 2 раза. Следовательно, реальная заработная плата основной массы питерских рабочих к февралю 1917 г. упала не менее чем на '/з и составляла 65—70% довоенной.

Дороговизна и нехватка продовольствия стали ощущаться в Петрограде уже в конце 1914 г. В это время по сравнению с дово­енным периодом цены поднялись: на муку ржаную — на 18%, овес — на 24, крупу гречневую — на 51, масло сливочное — на 30, мясо (2-го сорта) — на 20, на соль — на 57%. К'марту 1915 г. цены на рожь выросли на 69,9%, муку ржаную — на 68, на пшено и рис — на 40%.

В январе 1916 г. потребность в важнейших продуктах питания населения Петрограда удовлетворялась в следующих размерах: мука ржаная — 11%, мука пшеничная — 9, сахар — 11, соль — 9% и т.д.

Особенно тяжелое положение сложилось в Петрограде в конце 1916 — начале 1917 гг. С 15 декабря 1916 г. по 15 января 1917 г. общее количество запасов зерновых уменьшилось на 45,9%. В се­редине февраля в столице имелось муки на 20 дней при расходе 1 фунт хлеба в день на человека.

Железная дорога работала с перебоями, например, в феврале 1917 г. ежесуточно в Петроград вагонов с продовольствием посту­пало в 3 раза меньше нормы, при этом много вагонов стояло не­разгруженными. В первой половине февраля 1917 г. был отмечен новый скачок цен.

Правительство пыталось бороться с ростом цен и нехваткой продовольствия. Уже в 1915 г. стали вводиться твердые цены, в середине 1916 г. губернаторы запрещали вывозить хлеб из хлебных губерний, скот — из скотоводческих, лен — из районов льноводст­ва, наряду с запретами появились местные твердые цены, ставшие скоро общероссийскими. Для обеспечения этих мер и заготовки хлеба уже в 1916 г. использовались вооруженные заградительные отряды.

Красочную картину состояния российской экономики нарисо­вал последний министр внутренних дел царского правительства А. Протопопов: «Финансы расстроены, товарообмен нарушен, про­изводительность страны — на громадную убыль... пути сообще­ния — в полном расстройстве... Двоевластие (ставка и министерст­во) на железных дорогах привело к ужасающим беспорядкам... Наборы обезлюдили деревню, остановили землеобрабатывающую промышленность, ощутился громадный недостаток рабочей силы, пополнялось это пленными и наемным трудом персов и китайцев... Общий урожай в России превышал потребность войска и населе­ния; между тем система запретов вывозов — сложная, многоэтаж­ная, реквизиции, коими злоупотребляли, и расстройство вывоза создали местами голод, дороговизну товаров и общее недовольст­во... Многим казалось, что только деревня богата; но товара в де­ревню не шло, и деревня своего хлеба не выпускала. Но и деревня без мужей, братьев, сыновей и даже подростков тоже была несча­стна. Города голодали, торговля была задавлена, постоянно под страхом реквизиций. Единственного пути к установлению цен — конкуренции — не существовало... Таксы развили продажу «из-под полы», получилось «мародерство», не как коренная болезнь, а как проявление недостатка производства и товарообмена... Армия ус­тала, недостатки всего поразили ее дух, а это не ведет к победе»'.

После Февральской революции положение дел в промышлен­ности, сельском хозяйстве и в области продовольствия не измени­лось к лучшему, а даже ухудшилось. Закрылись сотни предприя­тий, в 2 раза выросла безработица. Курс рубля на Лондонской бирже упал с 56,2 коп. в феврале 1917 г. до 27,3 коп. в сентябре. Покупательная сила российского рубля внутри страны упала за это время с 27 до 7 коп. Количество бумажных денег после Февраля выросло вдвое. Если в 1914 г. золотой фонд Госбанка давал 98% покрытия бумажно-денежного обращения, то на 1 октября 1917 г. покрывал только 7% бумажных денег. Бумажные деньги, знамени­тые «керенки», выпускались без номеров, целыми лентами и настолько наводнили страну и обесценились, что расчеты произ­водились не на дензнаки, а на вес бумаги, на которой были напе­чатаны «керенки».

Торгово-промышленные круги проводили вполне сознательную политику развала экономики с целью удушения революции. Об этом свидетельствует американский журналист Джон Рид: «Спекулянты

Милюков П.Н. Воспоминания. Т. 2. М., 1990. С. 222.

пользовались всеобщей разрухой, наживали колоссальные состояния и растрачивали их на неслыханное мотовство или под­куп должностных лиц. Они прятали продовольствие и топливо или тайно переправляли их в Швецию. В первые четыре месяца рево­люции, например, из петроградских городских складов почти от­крыто расхищались продовольственные запасы, так что имевший­ся двухгодовой запас зернового хлеба сократился до такой степени, что его оказалось недостаточно для пропитания города в течение одного месяца»'.

Постоянно ухудшалось положение с продовольствием, им не могли снабдить в достаточном количестве даже фронт: из 122 со­ставов подавалось не более 20. В августе 1917 г. для армии загото­вили лишь 28% запланированного количества хлеба, а для населе­ния — 40—43, в сентябре армия получила еще меньше — 26%.

Заготовки в феврале-октябре не достигли и половины (48%) потребности страны. Заготовки хлеба в августе-октябре составили лишь 33,5% установленного задания.

Все время росли цены, в том числе и твердые, определяемые правительством. Первый раз они были официально повышены в марте 1917 г. (в среднем на 60—70% по сравнению с ценами осени 1916 г.). А в конце августа твердые цены были повышены в 2 раза. Это вызвало резкий рост недовольства населения.

Обзор продовольственного положения на местах с 21 сентября по 6 октября, подготовленный Министерством продовольствия, свидетельствует, что из 40 указанных в обзоре губерний и районов страны в 36 отмечены волнения населения, вызванные ростом цен, уменьшением или отсутствием подвоза хлеба к закупочным пунк­там.

Уже 25 марта 1917 г. Временное правительство было вынуждено пойти на чрезвычайную меру — были приняты закон о хлебной монополии и Временное положение о местных продовольствен­ных органах. Этот закон был враждебно встречен торгово-промыш­ленными кругами, против него выступал и министр финансов М. Терещенко.

5 мая 1917 г. было образовано Министерство продовольствия, но хлебная монополия была фактически сорвана. Делегаты II Все­российского торгово-промышленного съезда 3 августа 1917 г. осу­дили хлебную монополию как «меру антигосударственную», при­ведшую к ухудшению продовольственного положения в стране. Были и другие подобные требования ликвидации хлебной монопо­лии, перехода к свободной торговле и повышения твердых цен.

' Рид Д. Десять дней, которые потрясли мир. М., 1987. С. 28.

И Временное правительство постоянно шло на уступки. Это про­исходило не случайно. В проекте правительственной декларации по экономическим вопросам 8 июня 1917 г. говорилось: «...Личная инициатива и частная собственность остаются непоколебимыми, но должны стать в подчиненное положение к общему интересу». Журнал «Продовольствие и снабжение» (1917, № 1) писал: «Взять в руки все производство, обмен и урегулировать распределение не может наша новая власть по той простой причине, что такая рево­люция народного хозяйства возможна лишь при уничтожении все­го капиталистического строя. А время окончательного уничтоже­ния его не наступило»'.

Другими словами, ближайшие, непосредственные, шкурные интересы буржуазии и торговцев оказались для них выше не толь­ко общенародных, общегосударственных, но и своих коренных интересов. Главной объективной задачей российской буржуазии в 1917 г. было укрепление своих позиций во главе государства: ради этого она жертвовала.и частью своих прибылей и временно посту­палась принципами. Но корысть оказалась превыше всего, хлебная монополия и регулирование народного хозяйства в целом оказа­лись сорванными, а рыночные механизмы регулирования эконо­мики разрушены еще раньше, и в результате волной народного недовольства была сметена и сама буржуазия.