Промышленность России накануне мировой войны. Проблема многоукладной российской экономики

С большими сложностями было связано и индустриальное раз­витие России. За 1861—1913 гг. Россия во много раз увеличила объем промышленного производства и занимала по этому показателю пятое место в мире. Но промышленно развитых стран в это время было очень мало, а по качественным показателям Россия часто уступала не только передовым государствам.

По такому важному качественному показателю, который наиболее верно отражает процесс перехода общества от аграрного к индустриальному, как степень его урбанизации (доля городского населения). Российская империя находилась на предпоследнем месте наряду с Японской (18%), и лишь на 3% опережая Британ­скую империю (имеется в виду Британия вместе с колониями). Европейская часть Российской империи находилась на последнем месте, имея показатель урбанизации населения в 3—4 раза мень­ше, чем индустриально развитые Великобритания, Германия, Франция и США, даже не достигая среднемирового уровня (23%). Это показывает, что Россия все еще находилась в самом начале пути к полной индустриализации общества, когда подавляющее большинство населения связано в той или иной степени с промы­шленностью, что невозможно без достаточного квалификационно­го и образовательного уровня работников.

О том же свидетельствуют общее число фабрично-заводских рабочих и их доля среди самодеятельного населения. По их числу (2,7 млн. человек, или 6% всех рабочих в мире) Российская импе­рия в 3 раза уступала Германской империи и США, в 2 раза — Британской империи и в 1,5 раза — Франции (Германия, Великобритания и Франция — вместе с заморскими колониями). Если брать европейскую часть России в сравнении с этими странами без колоний, то ситуация такая же, и отставание в начале XX в. не сокращалось. Та же картина наблюдалась в профессионально-классовом составе трудящихся. Около 75% самодеятельного взрослого населе­ния Российской империи и ее центральных частей составляли кре­стьяне. Между тем даже в Австро-Венгрии их доля не превышала 60%, не говоря уже о Великобритании (8,5%). В российской про­мышленности, торговле и на транспорте было занято 15% самоде­ятельного населения, а вместе со сферами услуг, управления, науки и культуры — только 25%. Таким образом, степень индустриализа­ции общества по профессионально-классовой структуре самодея­тельного населения колебалась в пределах 15—25%, т.е. в среднем около 20% (значение, соразмерное с долей городского населения, — 18%). По сравнению с аналогичными показателями Великобритании, Германии, Франции и США Россия в 3—4 раза уступала им по уровню занятости населения в индустриальном секторе народного хозяйства, в 1,5—2 раза уступала таким государствам с развитой промышленной структурой, как Италия и Австро-Венгрия.

По валовому промышленному производству (5,7 млрд. руб., 3,8% общемирового) Российская империя уступала даже Франции, на­ходясь на пятом месте в мире. Несмотря на огромные запасы и растущую добычу, добываемого в России каменного угля не хвата­ло и его ввозили из Англии и Германии (в 1912 г. — 334 млн. пудов угля, или 15% к добытому, и 47 млн. пудов кокса). Нефтедобыча достигла пика в 1901 г. (706 млн. пудов), а затем составляла около 560 млн. пудов. Условное душевое потребление чугуна считается одним из главнейших показателей промышленной мощи страны. В 1912 г. на душу населения чугуна приходилось: в США — 285 кг, в Бельгии — 190, в Германии — 156, во Франции — 106, в Анг­лии— 105 (1911 г.), в Австро-Венгрии — 44 (1911 г.), в России — 28 кг. Цифры показывают, что Россия вышла из пятерки действи­тельно соревнующихся стран. Если производство чугуна на душу населения за 1 год (с 1911 г.) возросло в США на 56 кг, в Бельгии — на 17, в Германии — на 20, то в России — всего лишь на 3 кг. Своего чугуна не хватало, и его ввозили по 36 млн.. пудов ежегодно, экспортируя в то же время десятки миллионов пудов железной руды.

По плотности железнодорожной сети на 100 кв. верст европей­скую часть России превосходили: Великобритания — в 15 раз, Германия — в 10, Франция — в 6,5, Австро-Венгрия — в 6 и США— в 5 раз. Такие качественные российские показатели, как объем промы­шленного производства на человека и годовая выработка одного рабочего, составляли половину среднемировых значений, в 5— 10 раз уступая США, Германии и Великобритании.

Отличительной особенностью российской промышленности была высокая степень вмешательства самодержавного государства в ее развитие, что выразилось, в частности, в наличии казенной промышленности.

Казенная промышленность существовала и в других странах, особенно в период феодализма, но в России она приняла чрезвы­чайно большие размеры: за 1909—1913 гг. она обеспечивала поло­вину обыкновенного дохода в бюджет. Одна из причин возникно­вения и развития казенного хозяйства была традиционной для всех государств: во времена феодализма вооружение армии и флота почти целиком осуществлялось казной. В России казенные заводы в основном принадлежали Морскому и Военному министерствам, а уральские заводы Министерства торговли и промышленности почти полностью работали на военные нужды и на Министерство путей, сообщения.

В зависимости от военных заказов казенные заводы то резко расширяли производство, то сокращали ниже экономически допустимого уровня, но не «прогорали», так как казна оплачивала все расходы, включая зарплату. Но эта невозможность «прогорать» была на самом деле главной причиной вопиющей бесхозяйствен­ности, казнокрадства, технической отсталости казенных заводов, не способных обеспечить потребности армии, особенно в новей­ших вооружениях.

Другими причинами сохранения казенных заводов были чисто политические, антибуржуазные соображения. Царское правитель­ство и крайне правые боялись, что капиталисты могут по своей прихоти остановить выпуск военной продукции или отказаться от военных заказов (чрезвычайно выгодных всегда и везде, за кото­рые во всем мире идет острейшая борьба). На самом деле они по­нимали, что развитие частной промышленности, рост силы буржу­азии подрывают основы самодержавия, разрушают патриархальный хозяйственный уклад жизни и сводят значение старого дворянства к нулю.

Царская бюрократия и крайне правые были напуганы образова­нием в частной промышленности монополий, охвативших и ма­шиностроительные заводы. Сенатор Д.Нейдгарт, ревизовавший частные машиностроительные заводы, обнаружив монополии, в том числе и в производстве военной продукции, расценил это как огромную опасность, вплоть до возможности остаться без военно­го флота.

Помимо невозможности казенной промышленности обанкро­титься ее сохранение оправдывалось тем, что она обуздывала «вол­чьи аппетиты монополий». На самом деле все было иначе. Стоимость строительства военных кораблей в России была в 1 5—2 раза выше, чем за границей. Более того, она была неизвест­на до окончания строительства корабля. Специальных ассигнова­ний на модернизацию заводов не выделялось, а к фактическим затратам начислялась (чисто формально) прибыль в 20—30%, ко­торая предназначалась на эти цели. Все было очень просто: хочешь получить побольше прибыли — строй подороже (а 10% прибыли шло на премии заводской администрации). В этом вся суть затратной экономики, когда вся она, включая сельское хозяйство и тор­говлю, стала казенной.

«Ценообразование» на казенных заводах военного ведомства и уральских заводах Министерства торговли и промышленности от­личалось еще большей простотой. Сводилось все к тому, что мини­стерство приказывало заводам произвести столько-то вооружений, а завод сообщал, сколько это будет стоить, и указанная сумма вклю­чалась в ежегодную смету министерства.

Дешевизна продукции уральских заводов определялась и осо­бым положением рабочих, в основном это были бывшие припис­ные крестьяне и их потомки, которым с самого начала разреша­лось строить жилье, иметь на государственной земле огороды, выпасы, пользоваться казенным лесом и т.д. При отмене крепост­ного права эти «привилегии» остались, что крепко привязывало рабочих к заводам и позволяло администрации платить зарплату ниже прожиточного минимума. Эта система фактически продол­жала существовать и при советской власти, но в еще больших мас­штабах.

С 1910 г. наступил новый этап — появилась частная военная промышленность, так как казенная уже не справлялась с объемом работ во время подготовки к мировой войне. Вложив около 100 млн. руб. банки в предвоенное пятилетие создали частную во­енную промышленность как особую отрасль народного хозяйства. К началу мировой войны в этой отрасли было возведено или нахо­дилось в стадии строительства 11 стапелей для линкоров, около 50 стапелей для эсминцев и подводных лодок, крупнейшие в Евро­пе артиллерийские, пороховые и снарядные заводы. Все они были оснащены новейшим высокопроизводительным оборудованием, рационально организованы, и казенные заводы не могли соперни­чать с ними ни в ценах, ни в сроках исполнения заказов. В частной промышленности возникли целые отрасли, работавшие на оборо­ну (до этого их в стране не было): авиационная, химическая, авто­мобильная. Казенная промышленность и здесь безнадежно отста­вала, потому что было упущено много времени, как это уже было в первой половине XIX в. с железными дорогами и военными па­роходами.

О том, что Россия находилась еще только в самом начале пути к индустриальному обществу, говорят данные об условиях жизни и уровне потребления ее жителей. Средний бюджет рабочих семей в начале XX в. составлял: в европейской части России — 350 руб., в Петербурге — 440, в США — 1300, в Англии — 936 руб. Средний заработок чернорабочего был равен в 1904 г. в США 71 руб. при продолжительности рабочей недели 56 ч, в Англии — соответст­венно 41 руб. и 52,5 ч, в Германии — 31 руб. и 56 ч, во Франции — 43 руб. и 60 ч, в России — 17,5 руб. и 62,5 ч. Не в пользу России была и структура питания ее населения. В 1913 г. в России потреб­ляли больше, чем в США (в расчете на душу населения, в кг), хле­ба — соответственно 200 и 113, картофеля — 114 и 86, примерно равным было потребление овощей — 40 и 44,5, но по другим ос­новным видам продуктов сравнение далеко не в пользу России:

мясо — 29 и 77 кг, молоко — 154 и 343, фрукты — 11 и 66, сахар ~ 8,1 и 37 кг, яйца - 48 и 303 шт.

Россия в начале XX в. была в основном аграрной страной с примитивным в своей массе сельским хозяйством, перед ней сто­яли задачи не строительства социализма, а перехода в индустри­альную стадию. Россия стояла перед выбором между двумя разными способами индустриальной модернизации — через государство и внеэкономическое принуждение по отношению к крестьянству или через рынок с его частной собственностью, рыночными прин­ципами экономического поведения и неизбежным имущественным и социальным разложением крестьянства, образованием на его основе сильных фермерских хозяйств, с одной стороны, и превра­щением основной массы в наемных работников, — с другой. С раз­ной степенью вероятности возможны были оба варианта развития, первый опирался прежде всего на казенную промышленность, вто­рой — на динамично растущую частную. В любом случае переход значительной массы населения из аграрной сферы в индустриаль­ную, сопровождавшийся резким изменением характера занятии, условий и образа жизни, всегда связан с многочисленными кон­фликтами и социальными потрясениями. Проблема только в том, что царь и большинство из его бюрократического окружения хоте­ли развивать казенную промышленность, а сельское хозяйство и политическую жизнь оставить без изменений, что было невоз­можно.

Два способа индустриализации России отражали наличие в ней двух социально-экономических, хозяйственных укладов, опиравщихся на разные типы цивилизаций. Первый — традиционный, почвенный, полупатриархальный, полунатуральный и мелкотовар­ный уклад в деревне с соответствующими образом жизни и мето­дами хозяйствования большинства крестьян-общинников, с казен­ной промышленностью с полным отсутствием в ней рыночных механизмов регулирования и элементами едва ли не крепостниче­ских методов использования рабочей силы. И второй уклад — западный, капиталистический, рыночный, которому соответство­вали крестьянские хозяйства фермерского типа и предпринима­тельские хозяйства дворян и купцов в сельском хозяйстве и част­ная промышленность, которая в предвоенные годы вышла за рамки в основном текстильной и перерабатывающей промышленности и даже вторглась в святая святых Российского государства — в про­изводство вооружений и все более успешно конкурировала с ка­зенной промышленностью во всех отраслях.