Экономические и социальные последствия реформ

Характерная черта пореформенных десятилетий — бурное эко­номическое развитие. Отсталая крестьянская Россия в короткие сроки превращалась в современную индустриальную державу Рост экономики был обусловлен отменой крепостного права и рефор­мами 60—70-х годов. Немаловажную роль играла политика прави­тельства, главным проводником которой был М.Х. Рейтерн. В 1862—1878 гг. он занимал пост министра финансов, а в 1881— 1886 гг. — председателя Кабинета министров. М.Х. Рейтерн был сторонником западноевропейского либерального фритредерства, предполагающего частную собственность, свободное предприни­мательство, конкуренцию, невмешательство государства в эконо­мику М.Х. Рейтерн всячески поощрял развитие акционерного ка­питала. За 1862—1873 гг. возникло 373 акционерных общества, в том числе 73 банка, 53 железнодорожных, 163 промышленных об­щества. Сумма акционерного капитала выросла с 9,7 млн. руб. в 1860 г. до 97,7 млн. руб. в конце 70-х годов.

Первым крупным результатом явилась так называемая «желез­нодорожная лихорадка». Вливание частного российского и иност­ранного капитала стало главным толчком бурного железнодорож­ного строительства. Для строительства железных дорог были использованы 7,2 млн. дол. (11 млн. руб.), полученных Россией от США за Аляску в 1867 г. В 1861 г. действовало 1488 верст железных дорог. За 1861—1865 гг. построено 2055 верст, за 1866—1870 гг. — 6659 верст дорог.

К 1881 г. в стране уже было 17,6 тыс. верст. Были построены линии Москва — Харьков — Севастополь; Москва — Киев — Одес­са; Рига — Царицын; Москва — Нижний Новгород и др. Железно­дорожная сеть связала крупнейшие хлебопроизводящие районы с портами на Черном и Балтийском морях, донецкий уголь получил выход в центральный промышленный район. Вдоль линии желез­ных дорог появлялись новые города, менялся облик старых горо­дов — Одессы, Харькова, Ярославля, Нижнего Новгорода. Москва превратилась в крупнейший узел железных дорог, индустриальный центр. Вокруг Москвы образовался промышленный район с годо­вым объемом производства, равным 775 млн. руб., в том числе 200 млн. руб. в Москве. Объем производства Петербургского про­мышленного района достиг в 90-х годах XIX в. 319 млн. руб. По переписи 1897 г., численность городского населения составляла 16,2 млн. человек, или 13% населения страны, а в 1858 г. — только 5,8%. В 1863 г. в стране было 10 городов с населением свыше 50 тыс. человек, а в 1897 г. — 44.

Строительство железных дорог стимулировало развитие метал­лургии, деревообработки, добычи угля. В начале 90-х годов Россия производила 800 паровозов и более 15 тыс. вагонов в год. За 1860— 1875 гг. выплавка чугуна увеличилась с 19,6 млн. до 25,5 млн. пудов, стали — более чем в 10 раз, добыча угля выросла в 7 раз, производ­ство машин увеличилось с 14 млн. до 43,4 млн. руб., выработка Хлопчатобумажных тканей — более чем в 2 раза. В развитии про­мышленности были сбои и кризисные явления. Однако темпы про­должали расти. По темпам прироста промышленного производства Россия вышла на первое место в мире. Имеющиеся данные свиде­тельствуют о качественном скачке.

За 1863—1879 гг. количество фабрик увеличилось на 32%, а ме­ханических заведении — на 78%, численность рабочих возросла за это время на 68%, объем производства — в 2,4 раза.

Бурный экономический рост вызвал изменение социального облика страны. Развивались два новых класса — рабочий класс и буржуазия. Численность рабочих на крупных и средних предприя­тиях увеличилась за 30 лет в 2 раза, а на железнодорожном транс­порте — в 20 раз. К концу века на всех предприятиях, железных дорогах и в строительстве насчитывалось около 10 млн. наемных рабочих. Это был новый для России класс, формирующийся из крестьян. Почти половина из них были рабочими в первом поко­лении, только что пришедшими из деревни. Социальные права рабочих, их взаимоотношения с работодателями не были опреде­лены законами. До второй половины 80-х годов широко эксплуа­тировался женский и детский труд с самой низкой оплатой. Не был ограничен никакими законами рабочий день, существовала произвольная система штрафов. Российское законодательство за­прещало создание рабочими профессиональных объединений для защиты своих интересов. Единственными формами протеста явля лись стихийная стачка, бунт. Самая известная и организованная -стачка на Никольской мануфактуре Морозовых в Орехово-Зуеве и 1885 г. Среди рабочих выделяются свои вожаки — Петр Алексеев. Степан Халтурин, Петр Моисеенко. В конце 70-х годов возникли нелегальные рабочие организации в Одессе и Петербурге.

Под влиянием растущего рабочего движения правительство было вынуждено издать ряд фабричных законов. Была ограничена работа малолетних, учреждена фабричная инспекция на крупных и средних предприятиях. После Морозовской стачки были изданы законы о штрафах и правилах найма на работу. После крупных петербургских стачек 1895 и 1896 гг. рабочий день был законодательно ограничен до 11,5 ч. Но все эти меры не решали рабочего вопроса. Отсутствие профессиональных рабочих объединений, ко­торые в это время существовали во всех европейских странах, ис­пользовали нелегальные революционные организации, народник" и марксисты, которые проникали в рабочие массы и использовали их недовольство для осуществления своих политических программ Следствием нерешенности социальных проблем стали превраше ние рабочего класса в мощную силу и усиление опасности соци­ального взрыва.

В развитии сельского хозяйства наблюдаются две противопо­ложные тенденции. Первая — прогресс сельскохозяйственного производства, рост его производительности и товарности. Повы­шались урожайность, валовые сборы. Так, если в 1861—1870 гг. средняя урожайность зерновых в европейской части России состав­ляла 29 пудов с десятины, то в 1891—1900 гг. — 39 пудов. В поме­щичьих имениях — соответственно 33 и 47 пудов. Посевные пло­щади увеличились с 82,5 млн. десятин в начале 60-х годов до 103 млн. десятин в 1887 г. В черноземных губерниях прирост составлял бо­лее 50%. Валовые сборы зерновых увеличились за 30 лет после ре­формы с 2 млрд. до 3,3 млрд. пудов. Россия занимала второе место в мире после США по производству и экспорту сельскохозяйст­венной продукции. За 25 лет вывоз хлеба за границу увеличился в 2,7 раза и в 1896 г. достиг 516,3 млн. пудов. Характерными являлись специализация отдельных районов и развитие товарного сельского хозяйства. Черноземные, поволжские, южноукраинские губернии специализировались на производстве товарного хлеба. На Украине и в Курской губернии развивалось производство свеклы и на этой базе — сахарной промышленности: посевы сахарной свеклы здесь увеличились со 100 тыс. десятин в 60-х годах до 360 тыс. десятин в 1896—1898 гг., а количество переработанной свекловицы выросло за этот период с 4,1 млн. до 35 млн. берковцев (1 берковец состав­ляет 10 пудов). Тверская, Смоленская, Псковская губернии стали крупнейшими производителями льна. В северных губерниях, близ­ких к промышленным центрам, — Костромской, Ярославской, Тверской — развивалось молочное животноводство.

Одновременно просматривается другая тенденция — отсталость сельского хозяйства и социальных отношений в деревне. Лишь часть помещичьих и крестьянских хозяйств перестроились на базе рыночных отношений и товарного производства. Многие помещи­ки разорялись, продавали свои имения. Но большая их часть про­должали использовать полукрепостнические методы хозяйствова­ния — сдавали часть земли в аренду за отработки или половину урожая (каждый второй сноп). Это было все то же барщинное хо­зяйство, лишь несколько измененное: отличие состояло в том, что крестьянин был лично свободен.

В конце XIX в. крестьяне составляли более 3/4 населения страны. На крестьянских полях выращивалось 78,4% зерновых.

Однако большинство крестьянских хозяйств были полунату­ральными, обрабатывали землю при помощи отсталой техники и отсталых методов хозяйствования. По подсчетам профессора Ходского, лишь 32% крестьян при существующих условиях могли по­лучить со своих наделов товарный излишек. Наделы 40% были .остаточными, чтобы прокормиться, но излишков они не имели.

Более четверти крестьянских хозяйств имели недостаточный на­дел, не могли себя прокормить при среднем урожае и должны были искать дополнительные заработки или арендовать землю у поме­щика. С ростом товарности сельскохозяйственной продукции рос­ли арендная плата и рыночная стоимость земли. Вынужденная аренда усиливала зависимость крестьян от помещиков. Из 43 гу­берний европейской части России в 17 преобладала отработочная система, а в 7 — смешанная (отработочная и денежная аренда). При отработочной системе для обработки помещичьих земель использовали примитивный крестьянский инвентарь и истощен­ный скот.

Главным податным сословием оставалось крестьянство. Ежегод­но оно выплачивало государству прямых налогов на сумму 195 млн. руб., а помещики — 13 млн. руб. (в 15 раз меньше). За выкуп поме­щичьих земель крестьяне уплатили до 1907 г. 1,5 млрд. руб. Эта сумма в несколько раз превышала рыночную стоимость получен­ной в ходе реформы земли. Всего на крестьянский двор в среднем приходилось около 30 руб. податей, что составляло половину всех доходов. Большинство крестьянских обществ платить были не в состоянии. Недоимки увеличивались с каждым годом. В Уфимской губернии недоимки в середине 70-х годов составляли 25% оклад­ного сбора, а в 1898 г. — почти в 4 раза превышали окладный сбор. Такое же положение было в Самарской, Симбирской, Казанской губерниях.

После отмены крепостного права выделился слой крестьян-предпринимателей, которые использовали по разным губерниям от 60 до 90% купчей и 45—83% арендованной земли. По данным Воронежской губернии, средний денежный доход этой группы со­ставлял 1047 руб., а низший — 64 руб.

Общинное владение землей сдерживало естественные процессы социального развития деревни. Русский крестьянин был не собст­венником земли, а лишь ее пользователем. За 35—40 лет после ре­формы численность сельского населения увеличилась в 2 раза. Излишек рабочих рук, не находивших применения в деревне, даже при низкой производительности труда составлял более 5 млн..

Неурожаи 1868, 1873, 1880 гг. и особенно 1891 г. еще более ухуд­шали положение крестьянских масс, вели к массовой смертности и разорению средних и бедных хозяйств.

В политической системе самодержавия крестьянство оставалось самым бесправным сословием. До 1903 г. сохранилась такая мера, как телесные наказания по решению деревенского схода или мест­ной администрации. Не удивительно, что положение деревни, таившей в себе взры­воопасную зону, привлекало внимание общественности и местных властей.

формально крестьянскому вопросу чиновничий аппарат уделял много внимания. Создавались различные комитеты, проводились анкетные обследования. Но на крестьянство по-прежнему смотре­ли как на сословие, нуждающееся в посторонней опеке. При Алек­сандре III была введена должность земского начальника, который следил за земствами и сельским самоуправлением, имел право подвергать телесным наказаниям провинившихся. Были изданы законы, призванные укрепить общинный строй. Подобные меры еще более усугубляли обстановку и усиливали кризисные явления.

Со второй половины 60-х годов происходят заметные колеба­ния правительственной политики. Под влиянием растущего обще­ственного движения и действий революционеров правительство ужесточает контроль за деятельностью земств, вносит изменения в судебные уставы 1864 г., усиливает цензуру, ведет наступление про­тив либеральных тенденций в системе образования.

В конце 70-х годов усилилось влияние министра внутренних дел М.Т. Лорис-Меликова, который считал необходимым для полити­ческой стабилизации режима провести некоторые реформы; при­звать представителей мест для обсуждения наиболее важных во­просов жизни страны, несколько ослабить цензуру. После долгих колебаний Александр II решился на новые реформы. Убийство Александра II 1 марта 1881 г. усилило позиции крайних консерва­торов, которые получили безоговорочную поддержку нового импе­ратора. М.Т. Лорис-Меликов и его сторонники были отправлены в отставку. Наступило время реакции и контрреформ.

ЛЕКЦИЯ XV

ОБЩЕСТВЕННОЕ И РЕВОЛЮЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX В.

Консерваторы и либералы. Революционное народничество: идеология, организация, тактика. Зарождение марксизма в России