Гражданская война Цезаря и Помпея. Разгром помпеянцев в Африке и Испании.
11 января 49 г. до н.э. тайно послав вперед когорты, Цезарь провел день как обычно, но вечером во время ужина покинул гостей, сел в повозку и нагнал своих маршировавших солдат у небольшой речки Рубикон, которая отделяет Цизальпийскую Галлию от собственно Италии. Здесь им ненадолго овладели сомнения. Он сказал друзьям, что еще не поздно вернуться, но стоит перейти этот мостик и все будет решать оружие. Но потом он воскликнул: «Вперед, вперед, куда нас зовут знаменья богов и несправедливость противников» и добавил: «Пусть будет брошен жребий!». Переход через Рубикон означал начало гражданской войны. Известие о стремительном продвижении Цезаря и о добровольном переходе на его сторону многих италийских городов вызвало в Риме настоящую панику.
парадоксально лишь то, что поведение каждого из соперников на последней стадии конфликта отнюдь не вытекает, но скорее даже противоречит занимаемой ими позиции. Так, Цезарь, хотя он и не стремился к войне, тем не менее, как только он перестал колебаться и начал действовать, действует, как всегда, решительно и быстро. Помпей же, наоборот, желая войны, рассчитывая на нее, на сей раз, как никогда, растерян, выступает вяло, неуверенно, как бы даже и не всерьез. Об этом вполне единодушно свидетельствуют все древние авторы.
Когда Цезарь всего с одним легионом приближался к Риму, ошеломленный Помпей ничего не смог противопоставить своему противнику.
До начала гражданской войны Помпей глубоко проникся верой в свое всемогущество, высмеивал тех, кто страшился войны, а на вопрос, где же войско, которое будет сражаться против Цезаря, если тот двинется на Рим, с веселой улыбкой отвечал: «Стоит мне только топнуть ногой в любом месте Италии, как тотчас же из-под земли появится и пешее и конное войско».
Известие о взятии Аримина достигло Рима 16 января, а буквально на следующий день распространились слухи о занятии войсками Цезаря также Пизавра, Анконы, Арретиума. В городе началась паника. Было спешно созвано заседание сената, Помпея потребовали к ответу. Где его войско? Один из сенаторов упрекал его в обмане, другой злорадно советовал «топнуть ногой». Становилось ясно, что Помпей в данный момент не располагал достаточными военными силами. Возникло даже предложение направить делегацию к Цезарю, кстати говоря поддержанное Цицероном. Однако предложение не прошло, и после ожесточенных дебатов по инициативе Катона было принято решение вручить верховное командование Помпею на том основании, что «виновник этих великих бед должен сам положить им конец»
Семь из подчиненных Помпею легионов находились в Испании, два в Кампании, а еще один только формировался, и набор его шел очень туго. Помпей и его сторонники бежали из Рима, даже не успев захватить государственную казну. Значительная часть войск Помпея капитулировала под Корфинием, а сам Помпеи с пятью легионами отступил в Брундизий, откуда затем эвакуировался в Грецию. В июле — августе 49 г. Цезарь двинулся в Испанию, где стояли семь легионов Помпея, и заставил их сдаться, окружив в окрестностях Илерды. В следующем, 48 г. Цезарь переправился в Грецию. К этому времени у него было 12 легионов и 10 тыс. всадников, а у Помпея 7 тыс. всадников, 11 легионов пехоты и многочисленные вспомогательные войска. набранные у союзных Риму государств. В руках Помпея был практически весь римский военный флот в 500 кораблей. Цезарь решился на переправу в Греции., несмотря на недостаточное количество военных и транспортных кораблей и период зимних штормов. Цезарь высадился в Эпире и расположился южнее города Диррахия, где Помпей сосредоточил свои главные силы. Войскам Помпея не удалось помешать соединению сил Цезаря с высадившимися легионами. Правда, солдаты Цезаря испытывали острую нехватку продовольствия, так как весь хлеб в округе был уже съеден. Они питались травой и кореньями. Смешивая коренья с молоком, они лепили горькие хлебцы и, нападая на передовые караулы противника, забрасывали ими помпеянцев, крича, что не прекратят осады врага до тех пор, пока земля будет рождать такие коренья. Когда эти хлебцы увидел Помпей, он воскликнул. что с ним дерутся звери, а не люди, и приказал никому не показывать этот хлеб, чтобы при виде терпения неприятеля не пали духом его собственные солдаты. В середине июля Помпей предпринял сразу с трех сторон наступление на позиции Цезаря. Линия цезарианских укреплений в одном месте была прорвана. В войске Цезаря царили смятение и ужас. на его приказы никто не обращал внимания. Сам Цезарь едва не погиб. Схватив какого-то рослого и сильного солдата, бежавшего мимо, он приказал ему остановиться и повернуть на неприятеля. Тот в смятении замахнулся мечом на Цезаря и убил бы его, не подоспей оруженосец, который отрубил ему руку. Более тысячи ста солдат и тридцать два офицера погибли в этот день. Врагу достались 32 военных знамени цезарианцев. Это поражение при Диррахии было самым жестоким из всех, какие выпадали на долю Цезаря. Однако Помпей не использовал своего успеха. Загнав бегущих неприятелей в укрепленный лагерь, он отступил на прежние позиции. Цезарь потом заметил по этому поводу: «Война могла бы закончиться в этот день, если бы враги имели во главе человека, умеющего побеждать». Вопреки ожиданиям Помпея войско Цезаря не перешло на сторну победителя, солдаты были огорчены неудачей и прониклись желанием загладить позор. Цезарь решил дать войску оправиться от морального потрясения, идти вглубь страны в Фессалию, где было легче прокормить армию, и чтобы заставить Помпея. удалившись от моря, прийти на помощь тем его войскам, которые находились в Македонии. Обе армии достигли Фессалии и расположились друг против друга на холмах, окружавших широкую равнину у города Фарсала. Помпей после соединения своих сил имел в своем распоряжении до 50 тыс. человек. в 1,5 раза больше, чем у Цезаря. Однако атака войск Цезаря оказалась успешной. Войско Помпея в итоге обратилось в бегство. Помпею пришлось. сняв с себя доспехи и облачение полководца с немногими друзьями в сопровождении 30 всадников ускакать через задние ворота своего лагеря. Остатки помпейских легионов, пытавшиеся укрыться в окрестностях города, были отрезаны от воды и сложили оружие. В Фарсальской битве Цезарь потерял не более 200 солдат, центурионов пало около 30. Из войска Помпея убито было ок. 15 тыс. человек и более 24 тыс. сдались в плен. многие спаслись беством в соседние города. Девять легионных орлов противника достались Цезарю в качестве трофея. Верный своему обыкновению, Цезарь милостиво обошелся с побежденными. Большую часть пленных он включил в свою армию. Даровал он прощение и многим знатным римлянам. Помпей бежал в Египет, где он рассчитывал на свои старинные связи с царским семейством Египта: в свое время он помог утвердиться на престоле отцу Птолемея XIII, который правил Египтом когда сюда направлялся после Фарсала Помпей. В Египте Помпей наделся также раздобыть средства, необходимые для борьбы с Цезарем. Однако египетские царедворцы, фактически правившие от имени Птолемея, узнав о победе Цезаря, решили приобрести расположение победителя и заманили Помпея в ловушку. Когда корабль с беглецами подошел к берегам Египта, Помпея пригласили спуститься в лодку, чтобы переправиться через мелководье. Не заподозрив никакой опасности, он согласился. Но когда лодка отошла уже на порядочное расстояние от корабля, Помпей был убит прямо на глазах своей жены и друзей. Первый предательский удар мечом в спину нанес бывший офицер Помпея, находившийся теперь на египетской службе.
Немного спустя в Египет прибыл и Цезарь. Увидев голову Помпея, услужливо принесенную ему убийцами. он отвернулся и заплакал. Виновных в убийстве Цезарь приказал казнить. В Египте Цезарь задержался на целых 9 месяцев.
Цезарь с небольшим отрядом прибыл в Александрию, где вмешался в династическую борьбу между молодым царем Птолемеем XIII и его сестрой Клеопатрой. После опасной и затяжной войны Цезарь одержал победу над Птолемеем и посадил на престол Клеопатру.
За время отсутствия Цезаря положение изменилось не в его пользу. Помпеянцы собрали большие силы в Африке, где их поддержал царь Нумидии Юба. Сын Митридата боспорский царь Фарнак, воспользовавшись гражданской войной в Риме, стал захватывать утраченные ранее области Понтийского царства. Против него двинулся Цезарь. В августе 47 г. до н. э. Фарнак был разбит (о чем Цезарь сообщил: «Пришел. Увидел. Победил»). Вскоре после этого Цезарю удалось прекратить волнение в Риме. В конце 47 г. он переправился в Африку, где в августе 46 г. армия помпеянцев была уничтожена в битве при Тапсе. В Африке погибли все лидеры антицезарианской партии, в том числе Катон и Юба. В 45 г. состоялось последнее сражение этой войны: при Мунде в Испании были разгромлены сыновья Помпея; старший из них, Гней, пал в бою, младшему, Сексту, удалось бежать.
Диктатура Цезаря
В августе 46 г. Цезарь отпраздновал пышный четверной триумф: над Галлией, Египтом, Понтом и Африкой .Празднества длились четыре дня (еще один день выделялся для отдыха). В триумфе были проведены знатные пленники: Верцингеторикс, Арсиноя, сестра Клеопатры, и четырехлетний сын царя Юбы. Общая стоимость, продемонстрированных за эти дни сокровищ достигала 65 тысяч талантов.
Из этих средств сразу же после триумфа Цезарь стал щедро расплачиваться с войском. Каждый рядовой воин получил 5 тысяч аттических драхм, каждый центурион — вдвое больше, трибуны и начальники конницы — вчетверо. Затем жителям Рима было выдано по 400 сестерциев каждому и кроме хлеба, полагавшегося по обычной раздаче, еще по 10 модиев зерна и 10 фунтов масла. Для народа было устроено грандиозное угощение на 22 тысячах столов, а также различные зрелища, игры, в которых участвовали пехотинцы, конница и даже боевые слоны. Согласно обету, данному перед Фарсалом, Цезарь воздвиг храм в честь Венеры-прародительницы (Venus Genetrix) и устроил вокруг храма священный участок (forum Iulium). Вскоре после празднеств была произведена перепись населения, причем оказалось, что численность его уменьшилась более чем вдвое. Так что и Аппиан и Плутарх вынуждены заканчивать свои торжественные описания триумфа, игр и зрелищ меланхолическим вздохом по поводу бедствий, причиняемых народу междоусобными войнами.
После Тапса сенат вынес решение о сорокадневном молебствии, о праве Цезаря сидеть на курульноы кресле между обоими консулами, о замене имени Катула в посвятительной надписи Капитолийского храма на имя Цезаря, о даровании Цезарю почетной колесницы (tensa) и о воздвижении его статуи, у ног которой лежала бы сфера, а надпись гласила: «Полубогу».
Еще более существенным было то, что Цезарь провозглашался диктатором на 10-летний срок с правом иметь 72 ликтора (по 24 ликтора — за две прежних и за нынешнюю диктатуру!), и ему вручалась на двойной (следовательно, на трехлетний) срок по существу неограниченная цензорская власть, контроль над частной жизнью граждан.
Следует помнить, что Цезарь обладал еще (с 48 г.!) трибунской властью и неоднократно избирался консулом. После Мунды ему декретированы десятилетнее консульство (от чего он, кстати говоря, решительно отказался) и титулы императора, отца отечества, освободителя, то станет ясным необычайно широкий и вместе с тем экстраординарный характер его власти.
Термин imperator по-прежнему означал высшего военного начальника, распоряжавшегося своими подчиненными, но поскольку он стал постоянным, то почетное звание «главнокомандующего» носитель данного титула сохранял теперь не только в военное, но и в мирное время.
Перейдем теперь к обзору внутриполитической и реформаторской деятельности Цезаря после битвы при Тапсе. Прежде всего поражают необычайная интенсивность и размах этой деятельности. После пышных празднеств, наград и угощений в связи с триумфом Цезарь приступил к реализации одной из важнейших задач — к наделению ветеранов землей, причем, когда вставал вопрос о неотчуждаемости участков, руководствовался, видимо, своим же аграрным законом от 59 г. Наделение земельными участками производилось постепенно и осторожно, в соответствии с той программой, которую сам Цезарь изложил еще в предыдущем году бунтующим солдатам. Аппиан приписывает ему следующие обещания: «Я всем дам землю, и не так, как Сулла, отнимая ее у частных владельцев и поселяя ограбленных рядом с ограбившими, чтобы они пребывали в вечной вражде друг с другом, но раздам вам землю общественную и мою собственную, а если будет нужно, то еще и прикуплю».
Затем Цезарь организует проведение всеобщего ценза. Однако это мероприятие, видимо, тоже осталось незавершенным. Одним из подготовительных к проведению ценза актов было, по всей вероятности, принятие муниципального закона.
Содержание муниципального закона касалось в основном вопросов городского управления и устройства. Указывалось, что должность декуриона является пожизненной, и определялись необходимые требования к кандидатам на эти должности. Кроме того, в законе содержались предписания по городскому благоустройству применительно к самому Риму, в результате чего «столица империи» низводилась, хотя бы в этом смысле, на один уровень с муниципальными городами.
Однако Цезаря в это время волновали, если иметь в виду Рим, далеко не одни только вопросы коммунального хозяйства. Он проводит, причем весьма энергично, ограничение контингента лиц, получающих хлеб, снизив его с 320 тысяч до 150 тысяч человек.
В качестве верховного жреца Цезарь издал эдикт о роспуске восстановленных Клодием религиозных коллегий (за исключением древнейших), что имело, однако, не только религиозное, но и большое политическое значение, поскольку эти коллегии издавна были средоточием плебса и очагами демократической агитации, т. е. своеобразными политическими клубами. Кроме того, Цезарь провел знаменитую реформу календаря. Введен был солнечный год, насчитывавший 365 дней; добавочный месяц уничтожался, вместо него каждые четыре года стали добавлять один день.
Цезарю принадлежит попытка упорядочить и убыстрить судопроизводство, а также восстановить твердый порядок в смысле соблюдения сроков при отправлении магистратур. Обе эти области государственно-правовой жизни пришли в заметное расстройство в годы гражданской войны. Был проведен специальный закон, по которому уничтожалась декурия эрарных трибунов, и, таким образом, суды снова должны были состоять лишь из сенаторов и всадников. Что касается вопроса об упорядочении сроков отправления магистратур, то законом Цезаря о провинциях управление консульскими провинциями ограничивалось двухгодичным сроком, а преторскими — одногодичным.
Следует упомянуть и законы Цезаря против роскоши. Этими законами запрещалось употреблять носилки, пурпуровые одежды, жемчуга. Регулировалась даже продажа гастрономических товаров на рынках. С другой стороны, не допускалась чрезмерная роскошь надгробных памятников, обилие колонн облагалось штрафом.
В качестве носителя цензорских полномочий (ргаеfectus morum) Цезарь произвел, как уже упоминалось, пополнение сената. При этом в состав сената были приняты не только проскрибированные при Сулле, но и те, кто был лишен звания цензорами или осужден в свое время по обвинению в подкупе. По отношению к комициям, о чем тоже говорилось. Цезарь поступал следующим образом: кроме кандидатов на консульство из претендентов на остальные должности половина избиралась народом, а другая половина — самим Цезарем, ибо он рассылал по трибам рекомендательные записки и таким образом проводил своих ставленников.
И наконец, несколько слов о неосуществленных планах и проектах Цезаря. Он собирался выстроить грандиозный храм Марса, засыпав для этого озеро, а около Тарпейской скалы соорудить огромный театр. Он собирался издать свод законов, открыть греческие и римские библиотеки, поручив подготовку этого дела Марку Варрону. Он хотел осушить Помптинские болота, спустить воду Фуцинского озера, исправить дорогу, ведущую от Адриатического моря через Апеннины до Тибра, прокопать Истмийский перешеек. Что касается военных предприятий, то он собирался усмирить даков, вторгшихся в Понт и Фракию, а затем через Малую Армению направиться против парфян].
Такова в общих чертах внутриполитическая, реформаторская деятельность Цезаря.
При непредубежденном подходе все названные реформы и законы Цезаря представляются нам как субъективно проводимые в порядке ответа на тот или иной жгучий запрос «текущих событий» и обстановки. Не говоря уже о наделениях земельными участками или о таких мерах, как сокращение хлебных раздач, роспуск клодиевых коллегий, закон против роскоши — и т. п., но и рассчитанные в какой-то мере на более длительный срок закон о муниципиях, реформа календаря, судебный закон и закон о провинциях были вызваны прежде всего неотложными текущими нуждами управления.
Общая цель совершенно конкретная — «текущая» и принципиальная, злободневная и «длительная» — задача восстановления, реституирования государственного строя после тех потрясений и ломки, которые были следствием гражданской войны.
Когда после победы при Тапсе Цезарь вернулся в Рим победителем, поскольку решающий этап гражданской войны был уже завершен, первой и неотложной задачей, вставшей перед ним, было удовлетворение нужд и требований его солдат. Отсюда политика земельных раздач и наделении, щедрые награды. Непосредственно вслед за этим требовалось подсчитать «потери», и не только среди тех, кто воевал на полях сражений, но и среди гражданского населения. Эта достаточно широкая проблема в свою очередь распадалась на ряд более частных задач. Проведенный ценз показал катастрофическую убыль числа граждан. Отсюда такие мероприятия, как законы против эмиграции и муниципальный закон. Однако это были меры скорее сдерживающие, негативные, а отнюдь не позитивное решение вопроса. Поэтому сюда следует присоединить мероприятия Цезаря по распространению гражданских прав и выводу колоний (о несколько ином аспекте этих мер будет сказано ниже). Но и этого еще было недостаточно. Общая задача «подсчета потерь» (а вместе с ними и наличных сил) требовала какого-то решения вопроса о городском люмпен-пролетариате. С попыткой решения Цезарем этого вопроса опять-таки связаны политика колонизации и сокращение до 150 тысяч (т. е. более чем вдвое!) контингента лиц, получавших даровой хлеб.
И наконец, перед Цезарем стояла задача восстановления нормального и к тому же налаженного в интересах самого Цезаря функционирования государственного аппарата. К этой области следует отнести такие мероприятия, как пополнение сената, законы об увеличении числа магистратов, закон о провинциях, новый порядок взаимосвязей между диктатором и комициями. Эту задачу «восстановления» государственного аппарата нельзя рассматривать изолированно от другой стороны той же проблемы — стремления найти новую и достаточно надежную социальную опору. Но вопрос о социальной опоре — особый и большой вопрос, требующий поэтому и особого рассмотрения.
Удовлетворение требований армии, укрепление и «восстановление» римского (именно римского!) гражданства, четкая работа государственного аппарата и его приспособление к новым условиям — таков вариант Цезаря, отличающийся от перечисленных проектов реформ не как абстрактный идеал «империи» от не менее абстрактного идеала «полиса», но как практический план, подсказанный всей конкретной обстановкой, от теоретических и «кабинетных» построений.
Сенат разрешил Цезарю появляться на всех играх в одеянии триумфатора, в лавровом венке, а также носить высокие красные сапоги, которые, по преданию, носили когда-то альбанские цари. Сенат и народ постановили, чтобы Цезарю был выстроен на Палатине дом за государственный счет и чтобы дни его побед были объявлены праздничными днями. Во время игр и процессий его статую из слоновой кости (simulacrum) проносили на роскошных носилках; статуи Цезаря воздвигались также в храме Квирина и среди изображений царей на Капитолии. Это были уже такие почести, которые, по словам Светония, превосходили человеческий предел и не оказывались до сих пор ни одному смертном].
Вскоре после возвращения из Испании (после битвы при Мунде) Цезарь от праздновал новый (т. е. пятый!) триумф. Им было дано два угощения народуОднако эти празднества (а Цезарь разрешил отпраздновать триумф еще двум своим легатам) произвели на римлян тягостное впечатление, ибо речь шла о победе над согражданами, а не над чужеземными народами или властителями .
Цезарь, как и всякий видный политический деятель Рима, имел некое политическое окружение, некую «личную партию». Его сторонники, входившие в эту партию, были объединены «обязательственными» связями самого различного толка: родственными, клиентскими, дружескими, служебными, карьерными и, наконец, — быть может, именно в последнюю очередь — чисто политическими. К ближайшему окружению Цезаря принадлежали, пожалуй, не те, кто занимал важные правительственные посты, например М. Эмилий Лепид, Марк Антоний, П. Сервилий Исаврийский, наместники провинций, назначенные Цезарем, но скорее члены, если можно так выразиться, «теневого кабинета», неофициальные, часто негласные советники Цезаря, имевшие тем не менее значительное влияние как на самого Цезаря, так и на общий ход дел.
Но опора подобного рода, т. е. такая factio, «личная партия», если могла быть необходимой и достаточной, пока речь шла о политических интригах и борьбе в пределах сената или даже при игре на противоречиях между тем же сенатом и комициями, однако теперь, когда встал вопрос об управлении, да еще фактически единоличном, огромной державой, то, конечно, следовало подумать о какой-то гораздо более внушительной и широкой базе. Нам представляется, что Цезарь — иногда интуитивно, но иногда и осознанно — был занят активными поисками решения этой задачи, причем в самых различных ее аспектах. Мы подразумеваем в данном случае политику Цезаря по отношению к армии, его колонизационную и гражданско-правовую политику и, наконец, его знаменитую политику милосердия.
Принципиально иное отношение к армии и иное понимание ее роли в политической борьбе мы можем проследить у Цезаря. В отличие от Суллы он видел в армии уже не просто вооруженную силу. Цезарь пришел к руководству армией после того, как им был накоплен определенный опыт политической деятельности, более того, именно вследствие и в результате данного опыта. Разочаровавшись в римской «демократии», не считая эти силы надежной опорой, Цезарь фактически (быть может, и осознанно!) подставил на их место новую политическую организацию — римскую армию. Поэтому его руководство армией действительно носило характер политического руководства. Воспитание в солдатах этой армии новых основ дисциплины, преданности, инициативы, новых понятий о профессиональной чести и других специфических качеств, о чем уже довольно подробно говорилось [69], все это было отнюдь не самоцелью, но имело вполне определенную направленность, ибо армия, с точки зрения Цезаря, должна была теперь служить не только военной, но и политической опорой.
В ходе гражданской войны Цезарь, как мы знаем, не раз имел возможность убедиться на практике, как важно иметь в провинциях опорные пункты не только военного, но и политического значения. От подобного убеждения по существу всего лишь один шаг до соответствующего вывода о даровании гражданских прав (группам лиц или целым общинам) и основании колоний в провинциях как средстве укрепления собственного политического положения. Поэтому нет ничего удивительного в том, что с именем Цезаря впервые связывается основание колоний в массовом масштабе в таких провинциях, как Галлия, Испания, Африка, Иллирик, Эпир, Ахайя, Азия, Вифиния-Понт. Светоний сообщает, что по колониям вне Италии было распределено до 80 тысяч граждан. Колонии -выводились без специальных обращений к народному собранию, при помощи легатов. Это еще раз подчеркивает то обстоятельство, что ныне ветеран-колонист своим обеспечением был обязан не государству, но персонально (и полностью!) своему вождю, императору. Конечно, в колонии, основанные Цезарем, выводились не всегда ветераны, но в интересующем нас плане это обстоятельство ничего не меняет. Это были, как правило, колонии двух типов: колонии солдат (удовлетворение претензий на получение земельных участков) и колонии «пролетариев» (попытка улучшения условий жизни низших слоев населения Рима). В обоих случаях выведение колоний содействовало как укреплению римского влияния, романизации населения провинций, так и росту политического авторитета их основателя, их покровителя.
Что касается гражданско-правовой политики Цезаря, то и здесь, очевидно, могут быть отмечены две тенденции. С одной стороны, небывалый до сих пор масштаб распространения гражданских прав (римского и латинского права) вне Италии. Гражданские права предоставлялись целым общинам и даже отдельным провинциям. Как мы знаем, этот процесс начался с Галлии и Испании. Еще в 49 г. был принят закон Цезаря, который включал жителей Цизальпинской Галлии в число римских граждан, и в том же самом году прошел закон, в соответствии с которым предоставлялись права муниципия Гадесу. Несомненно, что распространение гражданских прав в таких широких масштабах содействовало развитию муниципальных городских форм в провинциях. Не случайно поэтому некоторые исследователи считают, что единообразие муниципального устройства, устанавливаемое соответствующим законом Цезаря, может быть распространено не только на Италию, но и на провинциальные общины и города.
С другой стороны, в гражданско-правовой политике Цезаря весьма заметно ощущается и некая «охранительная» тенденция, т. е. определенное торможение процесса распространения гражданских прав. Это следствие традиционного пути дарования прав, дарования «выборочного», в качестве награды (praemium). Цезарь в этом смысле поступал по отношению к провинциям совершенно так же, как вообще поступали римляне на протяжении трехсот лет по отношению к италийским общинам и городам. Он не стремился уничтожить «персональность» прав или правовое различие между римлянами и перегринами, создав таким образом «класс единых подданных единого властителя». Он никоим образом не хотел обесценить привилегии римского гражданства, римского народа, не пытался вовсе вытеснить старых граждан, дабы заменить их новыми, которые стали таковыми по его милости
Мероприятия Цезаря, связанные с распространением гражданских прав вне Италии независимо от их насущно-злободневного характера и от воли их инициатора, имели большое принципиальное значение для укрепления римской державы и складывания ее новой административно-политической структуры. И хотя в провинциях еще сохраняется различие правового статуса колоний и муниципиев, тем не менее этим городам римского (или латинского) права все в большей степени становится свойственна одна общая черта, одна принципиально важная особенность. Они превращаются именно в провинциальные — в прямом и переносном значении этого слова — города, утрачивая с течением времени своеобразные признаки самостоятельных полисов. Все в большей и большей степени они превращаются лишь в membra imperii.
Итак, по существу мы имеем дело с развитием объективного процесса (который, кстати сказать, закончился для самой Италии в 49 г. распространением гражданских прав на транспаданцев) создания новой организационно-политической структуры римского государства. Причем, и в этом главное, вопрос решался не только и даже не столько в правовом, сколько в социальном плане. Складывание новей административно-политической структуры неизбежно и неразрывно связано с формированием новой социальной опоры режима в общеимперском масштабе. Эта внутренняя опора постепенно создается путем своеобразной инкорпорации (выборочно!) сначала италийских, а затем и провинциальных слоев в некую новую — уже «общеимперскую» — руководящую элиту. В литературе справедливо подчеркивается тот факт, что из городов римского и латинского права, находящихся в провинции, начинают поступать свежие силы, причем не только в армию, что проявляется особенно наглядно, но и в органы государственного управления. Именно из этих людей (и новых римских граждан городов неримского права) формируется «руководящий слой», т. е. повторяется то, что несколько десятилетий тому назад имело место в пределах самой Италии, когда в Риме появлялись Катон из Тускула, Варрон из Реаты, Марий и Цинна из Арпина, Серторий из Нурсии.
Эта новая элита, сменявшая староримские аристократические фамилии, была уже привилегированной и господствующей «кастой» не только по отношению к своим собственным низшим и эксплуатируемым слоям населения, но и по отношению ко всем тем, на кого римские права еще не были распространены. Внутри
той новой элиты складывалась своя иерархия и дифференциация: на первом месте, несомненно, стояли все же римляне, как таковые, и те выходцы из муниципальной знати, которые с ними неразрывно слились. Понятие «римлянин» в указанном значении приобретает теперь социальный (классовый) смысл, становясь, как правило, синонимом представителя этой новой элиты.
И наконец, вопрос о политике Цезаря по отношению к этой староримской «курульной» знати, т. е. об его «политике милосердия» (dementia). Обычно осуществление подобной политики связывают с тем, что Цезарь после окончания гражданской войны стремился привлечь «к сотрудничеству» наиболее видных представителей славных римских родов, демонстративно провозгласив отказ не только от проскрипций Суллы, но и от образа действий своих дяди и тестя, т. е. Мария и Цинны. С этим утверждением, видимо, можно согласиться, но справедливость требует отметить, что к «политике милосердия» Цезарь обращался и раньше. Нам уже приходилось говорить об этом применительно к итогам галльских воин.
Что касается гражданской войны, то примеры проявления милосердия, помилования врагов не только значительно учащаются, но и приобретают, так сказать, систематический характер. Строго говоря, именно с этого времени речь может идти уже о «политике милосердия», как таковой.
Наибольший резонанс в сенатских кругах имели неоднократные и эффектно проводимые акты помилования видных помпеянцев (иногда даже личных врагов Цезаря) в конце и после окончания гражданской войны, т. е. в 46 — 45 гг.
Однако эта знаменитая политика Цезаря в целом не оправдала себя. Более того, она оказалась крупной политической ошибкой, имевшей для ее творца и инициатора поистине роковые последствия. Прежде всего следует, пожалуй, отметить, что она была именно политикой, т. е. вполне сознательно, определенно и последовательно проводимой линией, по существу не зависящей от личных особенностей и склонностей ее инициатора. Иными словами, мягкость, милосердие, сострадание (dementia, misericordia, beneficia) вовсе не обязательно были свойствами характера или личности Цезаря (вспомним хотя бы изощренно жестокое наказание защитников Укселлодуна в самом конце галльских войн!), но лишь наиболее правильной, точнее говоря, наиболее выгодной, с его точки зрения, линией политического поведения.
Совсем иными были результаты «политики милосердия» по отношению к политическим противникам, к староримской, курульной аристократии. Впечатление от помилования представителей знатных родов, видных помпеянцев могло быть эффектным, даже сенсационным, но вместе с тем скоропреходящим. Сосредоточение же власти в руках Цезаря, укрепление этой власти не могло не отразиться в той или иной степени на личной судьбе каждого видного члена сенатского сословия. Взаимоотношения Цезаря с сенатом складывались не сейчас, не впервые, но, как известно, имели достаточно длительную историю. Причем эта история была такова, что едва ли могла внушить многим традиционным или, вернее, консервативным «республиканцам» чувство спокойствия и уверенности. Поэтому в глубоком подтексте отношений большинства старых сенаторов к Цезарю лежало далеко не изжитое недоверие к его прошлому и полная неуверенность в своем будущем.
Итак, «полигика милосердия» оказалась в этом плане серьезнейшим политическим просчетом. Она могла привести и фактически приводила лишь к частным, т. е. тактическим, успехам, но ее нельзя было возводить в ранг политической стратегии. Как таковая, она оказалась на поверку не только недальновидной, но просто опасной, даже гибельной. Цезарь последовательным и планомерным осуществлением такой политики сам создавал себе и своему режиму нечто вроде легальной оппозиции. Но сугубая опасность заключалась в том, что это была легальная оппозиция, лишенная, однако, легальных средств борьбы. Если в условиях парламентского строя оппозиция борется в конечном счете за победу на выборах, и это и есть легальная (и в то же время основная) форма борьбы за власть, то в римской действительности при отсутствии представительных учреждений, при частичной (и весьма значительной!) ликвидации выборности должностных лиц, при наличии пожизненной диктатуры для оппозиции, созданной руками самого же Цезаря, оставался по существу один-единственный путь к победе — физическое устранение диктатора. Таким образом, политика dementia была если не первой и не главной, то все же одной из существенных причин, породивших и сенатский заговор, и роковые события мартовских ид.
В конце 45 г. против Цезаря был организован заговор во главе с Марком Юнием Брутом и Гаем Кассием Лонгином. Среди заговорщиков были бывшие помпеянцы и некоторые из сторонников Цезаря. 15 марта 44 г. до н, э. Цезарь был убит в сенате.
Реформы Цезаря были логическим следствием всего предшествующего развития республики, но вместе с тем они стали качественным переломом в процессе перехода от республики к империи, который теперь стал необратим.
Дата добавления: 2017-09-19; просмотров: 734;