Основные взгляды на теорию поля в психологии.

Идея теории поля пришла в психологию как метафора из теорий электрического и магнитного полей. «Заимствованное из наук о природе конца XIX века гештальт-терапией, понятие поля вносит в гуманитарные науки одну из фундаментальных парадигм. Оно позволяет описать взаимодействие (взаимосвязь) сущностей и функций целого и его частей посредством аналогии с явлениями, описанными в связи с магнитным полем», — пишет в своем очерке о теории поля в гештальт-терапии известный теоретик и практик гештальт-терапии Жан-Мари Робин (1994). Кроме того, «теория поля — это не просто абстракция, набор идей, существующих в книгах и умах нескольких теоретиков, но это основа для способа восприятия, познания и понимания мира, основа, которая может органично встроиться в систему видения и мировоззрение практикующих гештальт-терапевтов» (Малкольм, 2003).

Понятие «поле» в психологии употребляется в нескольких смыслах:

1. Как область пространства (психического, социального, культурного, лингвистического), внутри которого нечто существует во времени — например, психические, социальные или культурные явления.

2. Как область, включающая какие-либо силы и напряжения.

3. Как подход в исследовании индивидуума или группы (полевой подход). Здесь теория поля — это рамка для исследования событий, опытов, объектов, организмов и систем как осмысленных частей познаваемой общности взаимовлияющих сил, которые вместе формируют единое интерактивное и непрерывное целое (поле). Этот подход отличается от классифицирующего подхода или анализа дискретных элементов чего-то целого (Yontef, 1993) и позволяет избегать ложных дихотомий типа «Индивидуум создает среду» или «Среда создает индивидуума». Поле «организм — среда» воссоздает себя вместе с индивидуальной частью, влияющей на общее поле, и целостностью, влияющей на индивидуума.

При употреблении «поля» как понятия обычно указывается область его применения. Так, поле зрения соотносится с глазом, социальное поле — с обществом, в биологии имеется гипотеза о так называемых морфогенетических полях и т. п. Гештальт-терапия говорит о поле «организм — окружающая среда» и феноменологическом поле, определяя этим свою предметную область. Средой может быть школа, бизнес, семья, сообщество, тренинговая группа и т. п.

Заслуга введения понятия «поле» в психологию в значительной степени принадлежит Курту Левину (2000). Он считал, что все поведение (и его конкретные проявления — мышление, действие, потребности и т. п.) понимается как изменение некоторого состояния поля в данную единицу времени. Поле, с которым имеет дело психолог, представляет «жизненное пространство индивида». Это жизненное пространство состоит из человека и психологической окружающей среды — такой, какой она представляется данному человеку.

С точки зрения К. Левина, теорию поля нельзя назвать теорией в обычном смысле («логическое обобщение опыта, общественной практики, отражающее закономерности развития природы и общества», «совокупность обобщенных положений, образующих какую-либо науку или раздел ее»), ее лучше охарактеризовать как подход (совокупность принципов) и целостный способ понимания. Термин «теория» в этом случае имеет широкое значение, обозначая общетеоретический подход или способ восприятия реальности. Таким образом, это и общетеоретический взгляд, и способ оценки реальности, и практическое средство ее исследования.

Подход, который использует теория поля в психологии, является в основном описательным, а не объясняющим или классифицирующим. Объясняющие или классифицирующие подходы подчеркивают сходство или различие фактов или явлений, в то время как теория поля делает акцент на целостности и взаимозависимости.

Отличительный признак теории поля, по словам К. Левина, — это «взгляд на общую ситуацию более выраженный, чем взгляд кусочками или пункт за пунктом, вместо того чтобы сводить комплексное феноменологическое целое к частям», «взгляд на всю ситуацию целиком». Таким образом, появляется возможность установить и исследовать организованную, взаимосвязанную, взаимозависимую, интерактивную природу сложных человеческих феноменов. Концепция теории поля в психологии описывает территорию человеческого бытия в контексте отношений людей в обществе. «Ни один организм не самодостаточен. Он нуждается в окружающем мире для удовлетворения своих потребностей! Рассматривать организм сам по себе равносильно тому, чтобы представлять его как искусственно изолированное целое, в то время как всегда существует взаимозависимость между организмом и его окружением.

Организм является частью мира, но он так же может переживать окружающий мир как нечто отдельное от себя — как нечто столь же реальное, как и он сам», — пишет Ф. Перлз в своей первой книге «Эго, голод и агрессия» (1942, 2000). Структура и функция поля не являются отдельными сущностями, они представляют собой способы описания, выражающие качество единой и неделимой целостности. Вместо того чтобы рассматривать единичные элементы ситуации, полевая теория рекомендует начинать с характеристики ситуации в целом. Например, гештальт-терапевт уделяет внимание наблюдению, описанию и прояснению точной структуры того, что является предметом исследования, скажем, целостным понятиям «групповая атмосфера», «тема» или «степень свободы».

Этот метод предполагает, что существует «нечто вроде свойств поля как целого» (К, Левин, 1952, 2000, с. 84), которые можно описать или измерить. «Вместо того чтобы отбирать изолированные факты и позднее пытаться «синтезировать» их, с самого начала учитывается и отображается общая ситуация. Подход теории поля, следовательно, означает метод «постепенного приближения» в виде поэтапно растущей конкретности» (с. 172). Необходимо отметить, что теория поля может стать руководством в исследовании чего-либо, но не может доказывать истинность или ложность какого-либо предположения. С помощью этого подхода (где «поле» является инструментом исследования) могут быть изучены события, объекты, организмы и системы. Однако эта интеграция идей, полезная в исследовании психологических трудностей клиента, является только нашим предпочтением, а не истиной в последней инстанции (Yontef, 1993). Поле существует и проявляет свои эффекты в процессе. Теория поля — это холистическая и процесс-ориентированная теория, учитывающая пространственно-временную перспективу.

Все факты и явления теория поля рассматривает в контексте происходящего.

2. Основные принципы теории поля.

Современный социолог и политолог Р.Дж.Руммель предлагает три операциональных принципа для рассмотрения теории поля в психологии и социальных науках и в связи с этим выделяет три типа полей:

1. Поле как непрерывное энергетическое пространство (фишческое, психическое, визуальное, социальное и т.п.), включающее силы и напряжения, которые могут проявляться везде. В психологическом поле эта энергия может быть произведена человеческими потребностями. Независимо оттого, физическая ли это теория поля, или теория гештальт-психологии, они имеют общий операциональный принцип — динамический. Поэтому эти теории д-р Р. Дж. Руммель объединяет названием динамические (работы К. Левина, Э. Толмена и А. Ушенко).

2. Второй тип теории поля не предполагает динамического принципа, но рассматривает поле как общность взаимозависимых и реципрокных отношений. Операциональный принцип здесь — взаимодействие и взаимозависимость. Эти теории поля (В. Кути, М. Уингер, К. Райт) были названы связанными. В них поле не рассматривается как поле сил. Впрочем, значительный акцент на взаимозависимости делал в своих работах и К. Левин (И.Б.): «Можно определенным образом связать множество фактов индивидуальной и социальной психологии, которые с классифицирующей точки зрения имеют мало общего (например, процесс научения и ориентации, временная перспектива, планирование, проблемы индивидуального созревания, конфликты и напряжение, групповая принадлежность и маргинальный человек, телесные изменения). Это можно сделать, используя конструкты, которые характеризуют объекты и события с точки зрения взаимозависимости, а не фенотипического сходства или различия» (К. Левин, с. 171). «Совокупность сосуществующих фактов, которые понимаются как взаимозависимые, называется полем. Психология должна рассматривать жизненное пространство, включающее человека и его среду, как одно поле» (с. 265, выделено мной. — И. Б.).

3. Между динамической и относительной точкой зрения на сущность поля есть третья: поле — это многочисленные напряжения, силы и энергии, находящиеся в преходящем балансе. Операциональный принцип — баланс, равновесие (В. Келер, X. Мэй). В своей статье «Некоторые задачи гештальт-психологии» В. Келер пишет: «В состоянии равновесия поле (зрительное — И. Б.) ни в коем случае не является «мертвым». Взаимные напряжения в фазе образования поля (которые, разумеется, взаимозависимы) не исчезают, когда устанавливается равновесие. Просто они (и соответствующие процессы) имеют такую интенсивность и напряжение, что взаимно уравновешивают друг друга. Местные процессы в состоянии равновесия — это определенное количество энергии, распределенное в поле». Таким образом, поле может рассматриваться как поле равновесия. Между этими типами полей имеется некоторое сходство, так как и динамическое поле, и поле равновесия включает различные силы. Тем не менее, они ясно различаются по природе: (а) поле как энергетическая система, включающая силы; (б) поле как взаимозависимость и взаимосвязанность, «сеть отношений» по Йонтефу (1993) и (в) поле к а к равновесие. Все эти концепции могут стать основой или способом рассмотрения поля, которое создается в процессе терапии. Исследуя терапевтические отношения, мы можем сфокусироваться на таких интегративных понятиях, как проявляющиеся в терапии силы и энергия терапевтической сессии, можем сделать акцент на взаимозависимост оаимовлиянии терапевта и клиента, а можем рассматривать терапевтическое поле с точки зрения равновесия (саморегуляции или способов поддержания невротического баланса).

Выделенные в психологии типы полей недостаточно формализованы с точки зрения математики. Дискуссия о том, что любая теория имеет право на существование только при наличии адекватного математического аппарата, идет уже давно и уже давно напоминает ритуальные извинения за то, что психология — это не математика, однако релевантный математический аппарат, несмотря на призывы, все никак не появляется. Никакие из описанных теорий поля не соответствуют этим требованиям и вполне возможно, что для каждой науки существует (или еще не открыт) свой способ формализации.

Выделяют пять основных принципов теории поля в психологии (М. Парлетт, 1991, 2003):

1) принцип организации;

2) принцип одновременности;

3) принцип сингулярности (уникальности, единственности);

4) принцип изменяющегося процесса;

5) принцип возможных существенных связей (возможной значимости)

Принцип организации. Значение единичного факта зависит от его положения в поле, при этом различные части поля находятся в обоюдной зависимости (К. Левин) Каждый факт является связанным с другими и смысл извлекается из общей ситуации, общности сосуществующих фактов. «Значение маленького события обнаруживается в контексте более широкой ситуации, которая и проясняет это событие» (Парлетт, 2000).

В гештальт-теории не существует такой вещи, как чистая «интрапсихическая активность», активность сама по себе. То, что мы думаем, чувствуем и делаем, всегда базируется на наших интеракциях с окружением в данный момент. Например, клиент склонен рассказывать о проблеме... То, что мы сделали такое заключение, говорит о существовании некоторого временного периода, в течение которого мы наблюдаем клиента. Но нам мало знать о содержании речи клиента, нам необходимо понять, к кому она обращена (к терапевту или какому-либо лицу из жизни клиента), как клиент организует свою жизнь и какой смысл для клиента несет такая организация.

Вспоминая модель К. Левина, можно сказать, что клиентская проблема находится в жизненном пространстве индивида (в том числе в «среде как она представляется индивиду»). Затем надо отметить, что есть множество процессов и в физическом, и в социальном мире, которые не оказывают влияния на жизненное пространство индивида в это время. Имеется и пограничная зона жизненного пространства (фон, контекст), которая оказывает определенное влияние на состояние жизненного пространства (влияя на органы чувств) и может стать более осознанной, изменяя соотношение «фигуры» и «фона».

Как гештальт-терапевты мы знаем, что есть контексты, в которых мы не являемся полностью осознанными. Если мы замечаем, что клиент, например, теребит носовой платок, мы можем уделить внимание этому тривиальному моменту, зная, что эти действия могут быть связаны с незавершенными ситуациями, в которых какие-то импульсы были ретрофлексированы. И тогда смысл малого события рассматривается в более широком контексте.

У всех гештальт-терапевтов и тренеров бывают случаи, когда они не осознают определенные аспекты общей ситуации, в которую вовлечены. Например, тренер работает поочередно с несколькими участниками группы и не дает ей развиваться как целому. Между тем на жизнь группы влияют комната, в которой проходят занятия, отношения лидеров между собой, границы, коллективная история. Все аспекты ситуации должны быть открытыми для исследования и эксперимента.

Или медики часто считают, что формы медицинского лечения сами по себе важнее, чем другие аспекты реальности пациента — госпитального контекста, позиции и отношения доктора, наличия или отсутствия социальной поддержки пациент. Теория поля говорит, что на людей влияет целостная ситуация и пациент реагирует на единое поле, а не на изолированные черты и факторы.

Таким образом, феномены опыта, когда они рассматриваются как часть целого, организуются для осмысления. И терапевты могут задавать себе вопрос «Как именно данный факт или явление связано с контекстом жизни клиента?» или по отношению к группе: «Как данный факт или явление связано с контекстом группы (темой, групповой атмосферой и т. п.)?»

Принцип одновременности. Точнее, этот принцип можно было бы назвать принципом «втожевременности». Этот принцип означает, что в поле, существующем в настоящем, имеются констелляции влияний, которые объясняют актуальное поведение. В нашей культуре (и психотерапии в том числе) очень популярна концепция причинности, но в концепции поля не существует особенного причинного состояния, согласующегося с событиями в прошлом, — детерминанты.

Еще К. Левин определил, что характер ситуации в данное время может включать «прошлое — как вспоминаемое сейчас» или «будущее — как предположенное сейчас». «Влияние прошлого на поведение может быть только косвенным: прошлое психологическое поле — это один из источников нынешнего поля, и это, в свою очередь, воздействует на поведение» (К. Левин, с. 85). И прошлое, и будущее формируют часть опыта индивидуума в настоящем. Индивидуум видит не только настоящую ситуацию. Он имеет определенные надежды, желания, страхи, фантазии по поводу будущего и вместе с его концепцией прошлого они составляют его настоящую реальность.

Таким образом, нет актуальных событий прошлого или будущего, которые не присутствуют в то же время сейчас в актуальном поле состояния. В гештальт-терапии мы не объясняем феномены и концентрируемся на том, что есть, а не на том, что было. Это происходит не потому, что мы игнорируем историю или планы — мы исследуем, как история чего-либо вспоминается сейчас или как чувствует себя клиент в связи с планами. Говорить о прошлом часто необходимо для понимания проблемы клиента. Другой вопрос заключается в том, для чего использует «свое прошлое» клиент — нужно ли это для того, чтобы избежать соприкосновения с некоторыми аспектами настоящего (точно так же мы интересуемся не планами на будущее самими по себе, но целостным способом их формирования в настоящем).

Например, пациент, который ругает своих родителей, верит в то, что он жертва их воспитания и хочет реванша. Исследование выявляет наличие семьи с жесткими границами (ребенок был ограничен в своих контактах с миром), опыт насилия со стороны отца и отсутствие поддержки со стороны матери. Но каким образом его прошлое присутствует в настоящем? Оно присутствует в форме жестких убеждений, неразрешенных и постоянно повторяющихся эмоциональных и поведенческих трудностей, склонности к постоянной критике терапевта и поиску его слабых мест в виде определенных телесных поз, ригидного мнения о себе, то есть в форме фиксированного гештальта. Все это процессы, которые пациент воссоздает в настоящем.

Терапия сама по себе также формирует часть настоящего поля (в ней присутствуют двое). В терапевтической ситуации может быть больше доверия к терапевту или меньше, много или мало поддержки, терапевт может иметь ясные или неясные границы. Эти единовременные обстоятельства неизбежно являются частью поля и могут повлиять на то, как именно проявляется сейчас прошлое или будущее. Феноменологически ориентированный гештальт-терапевт внимательно рассматривает то, что в настоящий момент присутствует в терапии, задавая себе вопрос «Что присутствует в терапевтическом поле в данный момент?» или «Как прошлое (или будущее) клиента присутствует в терапевтическом поле «здесь и сейчас».

Принцип сингулярности (уникальности, единственности). Многие научные теории претендуют на предсказание человеческого поведения. Однако обстоятельства, в которых оно проявляется, никогда не бывают одними и теми же. Мы здесь все на лекции, слушаем одно и то же, но наш феноменологический опыт различен и каждый сделает разные выводы, выделяя определенные факты и игнорируя остальные. В результате присутствия на одной и той же лекции будут построены индивидуальные (уникальные) смыслы и сделаны индивидуальные (уникальные) выводы.

Каждая ситуация и каждое личностно-ситуационное поле уникально, а терапия — это то, что возникает и создается вместе с клиентом. Обобщения, по Парлетту, «привносят порядок и предсказуемость, которые часто отрывают внимание от того, «что есть». Поэтому все обобщения сомнительны (по крайней мере, должны быть отодвинуты на задний план), поскольку клиент меняется там, где терапевтическое поле побуждает к этому.

Некритичное обобщение приводит к априорному (до опыта) структурированному восприятию реальности, которое ведет к поиску (а часто и находке!) в настоящей ситуации заранее ожидаемого. Поэтому стоит быть чувствительными к обобщениям везде, и особенно в психотерапии. Если терапевт опирается на обобщения, он не склонен воспринимать актуальность настоящей ситуации во всей ее специфичности.

В гештальт-терапии новичков фрустрирует больше всего то, что нельзя заранее ответить на вопрос «Как лечить пациентку с навязчивостями или пациента с алкогольной зависимостью?». Для этого нужно сначала исследовать индивидуальные обстоятельства, уровень самоподдержки, степень осознанности, природу сопротивления, актуальную потребность, механизмы прерывания контакта и все, что может повлиять на терапию. Уникальность личности и ее обстоятельств требует уважения и готовности терапевта быть толерантным к неопределенности и двусмысленности терапевтической ситуации. Поэтому терапевту стоит акцентироваться на том, какие индивидуальные (уникальные) смыслы клиента присутствуют в терапевтической ситуации. Чем она (ситуация) отличается (похожа) от моей собственной? (очень важно! — И. Б.).

Принцип изменяющегося процесса делает акцент на динамике происходящего. Поле постоянно изменяется, и опыт индивидуума — это явление временное. Ничто не является зафиксированным и неизменным, при этом индивидуум нуждается в балансе (гомеостатическом равновесии) со своим окружением. А поскольку поле меняется, то ранее успешные способы поведения (приводящие к желаемым результатам) уже не будут приводить к ним позднее.

Индивидуум должен постоянно находить новые пути баланса потребностей и интересов с возможностями окружения (в этом суть творческого приспособления к меняющимся обстоятельствам — новый опыт). Если же его реакции отражают старый опыт, то они стереотипны и поддерживают невротический баланс, не приводя индивидуума к удовлетворению потребности. Такие клиенты часто ждут от терапевта разъяснения того, каким еще волшебным способом они могут поддерживать статус-кво (невротический баланс) в своей жизни.

Мы уже говорили, что опыт человека больше является временным, чем постоянным и ничто не бывает статичным или фиксированным абсолютно. Даже с одними и теми же индивидуумам в терапии поле заново конструируется от момента к моменту, и мы не можем дважды получить идентичный опыт. Пристальный ум никогда не выявляет то же самое. Любые похожие факты могут быть рассмотрены под другим утлом зрения, в связи с другими фактами.

У всех терапевтов имеется опыт, когда интервенции, которые кажутся нам правильными и полезными для клиента, не работают, а также опыт, когда интервенции запаздывают или являются преждевременными, так что клиент не может получить от них пользу. Всякая реальность развивается способом, который никогда не может быть с точностью предсказан. Существует неизбежная неопределенность в том, как люди адаптируются к новым обстоятельствам, приспосабливаются к изменению ситуации и справляются с новыми проблемами. Умение работать и состоянии неопределенности является одним из качеств профессиональной пригодности терапевта.

Понимание теории поля, следовательно, является релятивистским. Если поле постоянно меняется, если наша перцепция реальности постоянно меняется, если стабильность и равновесие в поле постоянно восстанавливается момент за моментом, —становится очевидным, что не существует абсолютных точек. Если же мы их находим, то на них кончается перцепция и начинается проекция.

Основные вопросы в процессе сессии: «Что изменилось?», «Чем мое состояние и состояние клиента отличается от состояния в предыдущие моменты?», «Что я ожидаю от клиента и как это связано с моей собственной жизнью?».

Гештальтисты очень различаются по категориям в зависимости от того, дают ли они постоянные ярлыки и описания, которые становятся фиксированным определением ситуации. Парлетт Малкольм пишет, что вместо деления людей на «ретрофлексов» и «неретрофлексов» в терапии лучше воспринимать ретрофлексию к а к процесс, в котором мы находимся некоторое время (когда!) в определенных обстоятельствах (каких?).

Принцип возможных существенных связей (возможной значимости). Он говорит, что нет части общего поля, которая может быть исключена как несущественная. Любой элемент поля есть часть общей организации и является потенциально значимым. Гэри Йонтеф однажды вспомнил группу, в которой терапевтический процесс стал более динамичным и эффективвным после его замечания об очевидном — члены группы использовали изумившее его количество туалетной бумаги в офисе. Таким образом, интересуется не только тем, что видимо, но и тем, что утратило видимость, стало автоматическим или рассматривается как не относящееся к делу или несущественное.

В гештальт-терапии ничто не может быть определено или исключено без исследования. Мы должны быть открытыми для восприятия конфигурации (факты, явления, события) поля в данный момент. Любое поле как-то организовано и то, что является существенным (целостная характеристика поля) должно быть исследовано в настоящем. Такой подход не исключает частей из общего поля.

Например, доктор дает объяснение пациенту о болезни. Он уже заранее знает, что существенно для пациента и как преподносить ему информацию. На самом деле же состояние пациента зависит от степени личной заинтересованности и теплоты, с которой врач общается, правил, а также от общей ситуации в палате, в отделении или больнице. Все это и может реально характеризовать поле (или атмосферу в клинике для пациента), а не только такой отдельный элемент, как содержание информации данного доктора или назначенное им медикаментозное лечение.

Любой момент поля может стать невидимым для наблюдателя именно из-за присутствия этого наблюдателя с его субъективными особенностями восприятия. То, как каждый из нас видит, является следствием того, как именно он смотрит. Наблюдатель является частью общей ситуации и не может быть исключен из нее.

Например, групповой терапевт, влияющий на ситуацию в группе, может выделять одни аспекты ее функционирования и не замечать (или неосознанно исключать) другие. Противовесом этому будет супервизия его работы (например, с использованием видеозаписи) как еще один взгляд на ситуацию, взгляд не супертерапевта, а просто терапевта с другими личностными чертами, другими свойствами восприятия. Особенно ярко это проявляется в супервизорской группе, когда восприятие терапевтической ситуации и многими членами группы позволяет выделить несколько различных аспектов ситуации, оставшихся невидимыми для терапевта.

Кроме того, необходимо отметить, что наблюдатель влияет на объект исследования (Yontef, 1993), а наблюдаемое оказывает влияние на наблюдателя (Jacobs, приведено по Yontef, 1993). Известно, что даже поведение крыс в эксперименте нередко определяется ожиданиями экспериментатора, а люди дают несколько разные показатели при тестировании в зависимости от характеристик того, кто их тестирует. На что мы смотрим, как мы смотрим, контекст нашего взгляда определяет все, что мы наблюдаем. То, что мы видим как терапевты, определяется и нашей позицией активного надл\юдателя.

Существует еще и проблема научного метода. Любой научныйподход, основанный на теории поля, должен исследовать свой объект, не забывая, что исследователь и объект сами составляют поле, которое подчинено принципу реципрокности. Конечно, эффект взгляда астронома на звезды может быть незначительным, а семейного терапевта на взаимодействие семейной пары — очень даже существенным. И в этом случае сразу трудно сказать, наблюдается ли это обычно или является следствием присутствия терапевта. Терапевту стоит понаблюдать, какие проявления (поведение, чувства и т. п.) клиента являются следствием действий терапевта. Какие действия или проявления клиента вызывают определенные чувства и действия терапевта? Об этом может быть задан вопрос или сделаны наблюдения.