Коррупция в Древней Руси

Генезис коррупции

Коррупция, будучи сложным и многогранным явлением, неразрывно связана с историей человеческой цивилизации с самых древних времен. Так, самые ранние упоминания о коррупции находят свое отражение в архивах древнего Вавилона, согласно которым царь Лагаша Урука- гина реформировал государственное управление с целью пресечения злоупотреблений чиновников и судей¹.

С аналогичными проблемами сталкивались и фараоны Древнего Египта, в котором сложился огромный бюрократический аппарат чиновников, позволявший себе творить беззаконие и произвол в отношении свободных крестьян, ремесленников и даже военной знати. Сохранилось поучение некоего Итахотела, который рекомендует: «Гни спину перед начальством, тогда твой дом будет в порядке, твое жалованье будет в исправности, ибо плохо тому, кто противится перед начальником, но легко жить, когда он благоволит»².

Тема коррупции обнаруживается даже в библейских текстах. Например, в Ветхом Завете говорится о том, что «...начальник требует подарков, и судья судит за взятки, а вельможи высказывают злые хотения души своей и извращают дело...»³.

Таким образом, можно утверждать, что:

возникновение коррупции относится ко времени формирования самых первых классовых обществ и государственных образований;

существование коррупции становится возможным с момента обособления функций управления в общественной и хозяйственной деятельности, так как именно в этом случае у должностного лица (управленца) появляется возможность распоряжаться ресурсами и принимать решения не в интересах общества, государства, а исходя из своих личных корыстных побуждений.

Не избежала проявлений и расцвета коррупции и античная эпоха.

Уже в Древней Греции у термина «соrrитреrе», изначально использовавшегося для обозначения порчи воды или пищевого отравления, появляется социальный смысл — приведение в упадок нравов, расстройство порядка. Широкое распространение получает древнелатинское изречение: «Do ut facies» — «Даю, чтобы сделал».

Примерно в это же время понятие коррупции приобретает значение подкупа кого-либо. Так, например, в древнеримских Законах XII таблиц вышеупомянутый термин начинает использоваться в значениях «менять за деньги показания в суде» и «подкупать судью»: «Неужели ты будешь считать суровым постановление закона, карающее смертною казнью того судью или посредника, которые были назначены при судоговорении, [для разбирательства дела] и были уличены в том, что приняли денежную мзду по [этому] делу?)»¹.

Политический аспект коррупции также связан с античной историей. Как известно, члены сенаторской элиты и магистратуры часто действовали для решения своих личных корыстных и политических вопросов с помощью подкупа, тем самым развращая взятками все слои римского общества (всадников, плебс). В конце концов, даже бесплатные раздачи' хлеба народу богатыми римлянами и организация игр и пиров служили’ одной цели: получить взамен от народа нужный результат голосования и популярность среди избирателей.

Таким образом, можно утверждать, что политическая коррупция возникла в результате нелигитимного использования господствующей политической элитой государственных ресурсов в целях укрепления своей власти.

В период Средневековья понятие «коррупция» приобретает исключительно церковное, каноническое значение — как обольщение, со блазн дьявола. Коррупция в богословии католицизма стала проявлением греховности, ибо по Апостолу Иоанну «грех есть беззаконие»¹.

Современное понятие коррупции начинает складываться на рубеже Нового времени с началом образования централизованных государств и ныне существующих правовых систем.

Важный импульс к осмыслению коррупции в ее нынешнем понимании дают труды Никколо Макиавелли.

Коррупцию он сравнивал с болезнью, например с чахоткой. Вначале ее трудно распознать, но легче лечить. Если же она запущена, то ее легко распознать, но излечить трудно. Также и коррупция в делах государства. Если своевременно обнаружить зарождающийся недуг, что дано лишь мудрым правителям, то избавиться от него нетрудно; если же он запущен так, что всякому виден, то никакое снадобье уже не поможет².

Макиавелли полагал, что в монархиях, «правящих при помощи слуг» коррупция менее опасна, поскольку все «слуги» обязаны милостям царя и их труднее подкупить.

В последующем акцент в понимании коррупции был перенесен на ее криминологическую и уголовно-правовую стороны. Так, например, Томас Гоббс в своем «Левиафане» пишет: «Люди, кичащиеся своим богатством, смело совершают преступления в надежде, что им удастся избежать наказания путем коррумпирования государственной юстиции или получить прощение за деньги или другие формы вознаграждения»³. К такого рода индивидам он относил «имеющих много могущественных родственников или популярных людей, завоевавших себе высокую репутацию», которые осмеливаются нарушать законы в надежде, что им удастся оказать давление на власть, исполняющую закон. Коррупция но Гоббсу «есть корень, из которого вытекает во все времена и при всяких соблазнах презрение ко всем законам»⁴.

В то же время стоит отметить, что в эпоху Нового времени в Запад- ной Европе произошел коренной перелом в отношении общества к личным доходам государственных чиновников. Идеология общественного договора провозглашала, что подданные платят налоги государству в обмен на то, что оно разумно вырабатывает законы и строго следит за их неукоснительным выполнением.

Личные отношения стали уступать место чисто служебным, а потому получение чиновником личного дохода, помимо положенного ему жалованья, начали трактовать как вопиющее нарушение общественной морали и норм закона.

Новым этапом в эволюции коррупции в развитых странах стал рубеж XIX и XX вв. С одной стороны, началось очередное усиление государственного регулирования и, соответственно, власти чиновников.

С другой — рождался крупный частный бизнес, который в конкурентной борьбе стал прибегать к «скупке государства» — уже не к эпизо- ¹ дическому подкупу отдельных мелких государственных служащих, а к прямому подчинению деятельности политиков и высших чиновников делу i защиты интересов капитала.

По мере роста значения политических партий в развитых странах (особенно в странах Западной Европы после Второй мировой войны) ‘ получила развитие партийная коррупция, когда за лоббирование своих интересов крупные фирмы и транснациональные корпорации платили не лично политикам, а в партийную кассу.

Коррупция — социальное явление, характеризующееся подкупом — | продажностью государственных и иных служащих, принятием ими материальных и нематериальных благ и преимуществ за деяния, которые могут быть выполнены с использованием официального статуса данных субъектов, связанных с этим статусом авторитета, возможностей, связей

Коррупция в Древней Руси

Изучение древних русских летописей свидетельствует о том, что многие черты коррупции прошлых лет практически в неизменном виде сохранились и в наше время. Так, например, первые официальные упоминания о посуле, как незаконном вознаграждении за осуществление официальных властных полномочий, имеются в Двинской уставной грамоте 1397-1398 гг., в ст. 6 которой говорилось: «А самосуда четыре рубли; а самосуд, то: кто изымав татя с поличным, а посул собе возмет, а наместники доведаются по заповеди, ино то самосуд; а опрочь того самосуда нет»¹.

Иными словами, в этой статье речь идет о незаконном присвоении потерпевшим от кражи судебных полномочий (самосуде). При этом самосудом признается незаконное получение денежной компенсации, причитавшейся наместнику, на которого возлагалось осуществление правосудия. Некоторые ученые полагают, что данная норма запрещала наместнику отпускать пойманного вора за взятку².

Тем не менее большая часть исследователей истории российского законодательства полагает, что понятие посула начинает употребляться в смысле взятки, начиная с Псковской Судной грамоты 1397 г., ст. 4 которой гласила: «А князь и посадник на вече суду не судять, судити им у князя на сенех, взирая в правду по крестному целованью. А не въсу- дят в правду, ино Бог буди им судиа на втором пришествии Христове. А тайных посулов не имати ни князю, ни посаднику»³.

Упоминания о посулах также можно встретить в Новгородской Судной грамоте и в Судебнике 1497 г., в ст. 33 и 34 которого запрещалось неделыцикам брать посулы с тяжущихся для судей и лично для себя. В свою очередь, в ст. 68 говорится о запрещении взимать посулы и давать ложные показания на суде по всем городам и волостям русского централизованного государства, что указывает на стремление великокняжеской власти бороться с бесчисленными проявлениями мздоимства.

Уголовным же преступлением взяточничество было признано в период царствования Ивана Грозного, при котором «...за чрезмерность во взятках» была даже введена смертная казнь.

В одном из наиболее значимых исторически-правовых памятников отечественного законодательства — Соборном Уложении 1649 г. — впер- вые были выделены специальные подгруппы преступлений должностных лиц судебных органов: неправый суд за взятку или в результате пристрастного отношения к подсудимому по мотивам дружбы или вражды.

Кстати, мотив о посуле являлся, в свою очередь, одним из главенст-1 вующих в Уложении в части, касающейся приказного и воеводского управления и судопроизводства. Так, при неправом суде истцов иск обращался против судей любого звания, повинных в этом, причем в тройном размере. С них же взыскивались судебные пошлины, пересуд и правый десяток, которые шли в пользу казны. Судьи снимались с должностей, думные чины лишались чести, а недумные подвергались торговой казни (глава X, ст. 5—6)¹.

Аналогичные наказания за такого рода преступления предусматривались и в отношении судей патриаршего двора, а также и городовых : воевод и дьяков.

Кроме этого, наказывались нерадивое отношение к судейским обязанностям, волокита, изменение текста судного списка при его перепис- ке набело подьячим по собственному усмотрению или по велению дьяка, I вынос судебного дела из приказа «для хитрости» и т. п. В случае пропажи дела при выносе его из приказа с дьяка взыскивались иск и государевы ] пошлины, сверх того дьяк и подьячий подвергались наказанию кнутом и устранялись от должности. Закон предусматривал возможность окончательного оформления дела подьячим по велению дьяка, получившего \ посул, не в том виде, как было при судоговорении. За это назначалось ^; телесное наказание и (или) ссылка.

Наказывалось кнутом и неисправное ведение записи судебных дел и сбора судебных пошлин, а при рецидиве — торговая казнь и лишение ; должности (главаХ, ст. 128-129)².

За должностные преступления определялись наказания и для низового аппарата — приставов, неделыциков, губных целовальников. Им за прещали брать поборы, а повторные проступки такого рода наказывались кнутом и лишением должности.

Вплоть до XVIII в. государственные чиновники жили благодаря «кормлениям», т. е. подношениям от тех, чьими проблемами они занимались.

«Кормление» представляет собой систему содержания должностных лиц, наместников и волостелей за счет местного населения. Жалование за исполнение своих обязанностей такой наместник порой не получал вообще, а, собирая налоги, верша суд на вверенной ему царем территории, брал легально все ту же мзду, часть которой оседала в его в кармане.

В дошедших до нас записях земских старост о расходах подробно указывается, сколько денег, мяса, рыбы, свечей, пирогов и других полезных в хозяйстве предметов «несено» воеводе, подьячим и прочим слугам государевым. Такие подношения были делом обыкновенным и непротивозаконным. Даже в московских приказах, где большая часть служащих получала зарплату, пусть и небольшую, «кормление от дел» было существенным и вполне легальным источником чиновничьего благосостояния¹.

Наряду с мздоимством в древней Руси, а в дальнейшем и в Московском государстве процветало «лихоимство», т. е. коррупционное поведение лиц, состоящих на государственной службе, проявляемое в получении «почести», «поминок» и «посулов».

При этом «почести», т. е. предварительные подарки должностному лицу, «решавшему вопрос», и «поминки» — подарок «по итогам дела» — считались вполне законными вещами и носили характер подношений либо для успешного ведения дела, либо же с целью ускорения его решения.

Интересно, что важное значение почести заключалось не только II материальной ценности подносимого, но и в выполняемой ею невербальной коммуникативной функции: почтение, выказываемое должностному лицу. В таком качестве особо ценились иконы, святая вода, яйца к Пасхе, чарка вина, калачи и пироги, щетки, гребни и т. п.

В свою очередь, за «посулы», т. е. за нарушение закона за плату, полагались телесные наказания. Так, например, именно за посулы в 1654 г. были биты кнутом князь Алексей Кропоткин и дьяк Иван Семенов, взявшие деньги с купцов, которых царЬ Алексей Михайлович собирался переселить в Москву. Купцам туда не хотелось, и они предпочли дать взятку, не подозревая, что царь и без нее уже отменил свое решение. Тем не менее князь потребовал с купцов 150 рублей, а дьяк — 30 рублей и бочку вина¹.

Вместе с тем стоит отметить, что посулы, мздоимство и лихоимство всегда воспринимались населением страны как нечто негативное, разрушающее нормальный ход жизни и деятельности человека и общества. О чем свидетельствует, например, случившийся в Москве в 1648 г. народный антикоррупционный бунт, который закончился пожарами и гибелью мирных жителей, для урегулирования которого царем Алексеем Михайловичем были отданы на растерзание толпе два высокопоставленных коррупционера — глава Земского приказа Плещеев и глава Пушкарского приказа Траханиотов