ИНТЕЛЛЕКТ КАК ЗАЩИТНАЯ ФУНКЦИЯ

Клинический пример снова покажет нам, как именно характерная установка сохраняет и отводит детские ситуации. Согласно распространенной точке зрения деятельность человеческого интеллекта исключительно объективна и направлена на реальность. Этика и философия, в частности, рассматривают интеллектуальную активность как «непредвзятое» понимание реальности, они считают ее чем-то совершенно противоположным аффекту. В этом случае упускается из виду следующие моменты: интеллектуальная деятельность сама по себе является вегетативной активностью и может быть не менее интенсивно заряжена аффектом, чем любая исключительно аффективная реакция. Характерно-аналитическая работа в дальнейшем выявила специфическую защитную функцию интеллекта. Деятельность интеллекта часто приобретает такую структуру и направленность, которые свидетельствуют о функционировании исключительно рациональной системы, служащей для избегания реальности или действующей с целью обесценивания реальности. Таким образом, интеллект может работать в двух основных направлениях аналогично психической системе — его активность может быть направлена на окружающий мир или на защиту от него. Он может работать в том же направлении, что и явный аффект или как его противоположность. Таким образом, между интеллектом и аффектом нет механических, совершенно противоположных взаимоотношений. Они состоят в отношениях функциональных.

До настоящего времени было крайне трудно отделить деятельность интеллекта от деятельности вегетативной системы. Наш опыт анализа характера, однако, помог решить и эту проблему. Это подтверждает работа с пациентом, на примере которого можно было наблюдать аффективную природу хитрой, изобретательной работы интеллекта в очень своеобразной манере.

Анализ характера в данном случае установил, что вежливость и кажущаяся уступчивость пациента — это не более чем защита от интенсивной агрессии. Это послужило началом развития следующего рода защиты: проявляя чудеса сообразительности, он стремился предугадать проявление каждого из своих бессознательных механизмов. Фактически он преуспевал в разрушении почти любой аффективной ситуации, предугадывая ее и заранее маскируя. Все происходило так, будто он исподволь использовал свой интеллект для того, чтобы заглянуть во все углы и потом ничему не удивляться. Выяснилось, что таким образом деятельность интеллекта направлялась на то, чтобы избежать тревоги, а мотивом его интеллектуальной деятельности было беспокойное ожидание. Он, например, всегда очень тонко мог выяснить, что я думаю о нем или догадаться об этом, сопоставив происходящее или понаблюдав за ходом анализа; он знал, чего ждать в каждый конкретный момент. Такое поведение тем не менее не несло в себе элементов сотрудничества, а напротив, трактовалось как крайне хитрый маневр, направленный на избегание. Следующая задача заключалась в том, чтобы лишить его этого «оружия», что можно было осуществить только путем последовательного анализа функционирования его маневра крайне осторожными интерпретациями. Пациент продолжал свою интеллектуальную деятельность, но вскоре почувствовал себя небезопасно и некомфортно и в конце концов начал яростно протестовать, говоря, что я отказываюсь его понимать, что его интеллектуальная поддержка свидетельствует о готовности сотрудничать и прочее. Тогда я усилил свои интерпретации, касающиеся его интеллектуальной деятельности, подчеркивая, что такова его защита от любых неожиданностей. Я сказал ему, что он ведет себя, как хитрая лиса. Однажды после непродолжительного возбуждения его защитное поведение разбилось вдребезги, и произошло это так. Сперва он вновь посетовал на то, что я больше не понимаю его, а затем его вниманием постепенно завладела сцена, относящаяся к трехлетнему возрасту, и о которой он уже упоминал, но без деталей и аффекта. Он повредил при падении левую руку, нужна была операция. Отец ободрял его на пути в больницу. Теперь, рыдая, он вспоминал следующие подробности: они проходили мимо витрины магазина, в которой были выставлены игрушечные звери, двух из них он помнит отчетливо — лису и северного оленя с большими рогами. В ту нашу встречу он не вспомнил, что происходило между этим наблюдением и операцией. Позже, однако, он увидел себя лежащим на операционном столе со связанными руками и напряженными в ожидании плечами. Ему почудился запах хлороформа, и вдруг он вспомнил маску с хлороформом. Когда ему на лицо наложили эту маску, он подумал: «Но это же лицо той лисы, которую мне хотелось!» Лисья голова и маска с хлороформом на самом деле имеют схожие очертания. Будучи ребенком, он слышал, что лисы попадают в капканы, которые зажимают лапу животного и «ломают ее кость». По пути в больницу мальчик использовал весь свой интеллект, чтобы избежать надвигающейся беды; возможно, именно тогда его интеллект

впервые сработал как защита от угрожающей опасности. Та опасность, которую представлял собой анализ, тоже отводилась хитрым, «лисьим» способом. Пациент отчетливо вспомнил, как в результате, затратив на поиски выхода колоссальные усилия, он в конце концов решил: «Все бесполезно, это совершенно бессмысленно. Я попался». Теперь стало ясно, что составляло основу одной из его слабостей: он был так хитро пойман, что не мог сформировать ни позитивного политического мнения, ни произвести никакого действия, поскольку его мучил страх. Всю свою жизнь он ощущал себя лисой в капкане, и по-лисьи хитроумно он нейтрализовывал детский страх быть лисой, пойманной в капкан.








Дата добавления: 2016-11-02; просмотров: 535;


Поиск по сайту:

При помощи поиска вы сможете найти нужную вам информацию.

Поделитесь с друзьями:

Если вам перенёс пользу информационный материал, или помог в учебе – поделитесь этим сайтом с друзьями и знакомыми.
helpiks.org - Хелпикс.Орг - 2014-2024 год. Материал сайта представляется для ознакомительного и учебного использования. | Поддержка
Генерация страницы за: 0.005 сек.