Современное российское правосудие по делам несовершеннолетних

Модель эта получила юридическое закрепление в уголовно-процессуальном и уголовном законодательстве, принятом в СССР в ходе правовой реформы 1958—1961 гг. Российская часть этого законодательства — УПК РСФСР — действует по настоящее время.

Следует, однако, вспомнить, что фактически правовая и социальная база действующего российского правосудия, занимающегося несовершеннолетними, начала создаваться значительно раньше. Ликвидация дореволюционных "детских" судов в 1918 г., передача их дел несудебному органу — комиссии о несовершеннолетних в 1918—1920 гг., ликвидация этих комиссий и отнесение дел о несовершеннолетних к исключительной компетенции общеуголовного суда — все эти изменения оставили свой след и в действующем правосудии для несовершеннолетних. Все это придется учитывать, особенно когда в ходе проходящей сейчас в России судебной реформы разрабатывается концепция российской модели ювенальной юстиции и проект федерального закона о ней. Учитывать надо и то, что разные виды юрисдикции по делам несовершеннолетних, сохранившиеся в нашей судебной системе и сейчас, нередко мешают создать современную эффективную модель ювенальной юстиции в России.

После первой реформы 1958—1961 гг. уголовно-процессуальное законодательство России, как и большинства других союзных республик, входивших в СССР, включило нормы, ставшие нормативной базой для расследования и судебного разбирательства дел о преступлениях несовершеннолетних. Более всего она подходит для создания специального состава общего суда. В российском уголовно-процессуальном законодательстве достаточно процессуальных правил, сходных с теми, что существуют в англосаксонской и континентальной ювенальной юстиции. Рассмотрим их детальнее, учитывая сходство и различия, а также то, что российское правосудие для несовершеннолетних подчинено общим принципам всего российского правосудия, поскольку не является автономным и осуществляется общим судом уголовной юрисдикции.

В действующем УПК России гл. 32 озаглавлена "Производство по делам несовершеннолетних". Появление самостоятельной главы с таким наименованием в УПК РСФСР 1960 г. стало сенсацией, поскольку подобной главы в предыдущем УПК не было, а судебная практика по делам несовершеннолетних отнюдь не была охранительной. Именно этот контраст между практикой тех лет и явно гуманистическим содержанием нового УПК в отношении несовершеннолетних был особенно впечатляющим.

В гл. 32 действующего УПК имеется 14 статей, отражающих, по мнению законодателя, особенности уголовного процесса по делам несовершеннолетних. Относятся они как к общим принципам судопроизводства, так и к отдельным вопросам, решаемым в ходе расследования и судебного разбирательства по делам этой категории.

К первой группе можно отнести принцип повышения юридической охраны несовершеннолетних, выражающейся:

• в двойном представительстве интересов несовершеннолетнего в суде, а именно его законными представителями, наделенными широкими полномочиями, и его защитником — адвокатом;

• в дополнительных специфических вопросах, входящих в предмет доказывания по уголовному делу несовершеннолетнего, — выяснение условий жизни и воспитания несовершеннолетнего, наличие взрослых подстрекателей;

• в дополнительных вопросах, которые решает суд при вынесении приговора по делу несовершеннолетнего, во всех случаях, когда суд считает возможным заменить несовершеннолетнему реальное лишение свободы на иную меру, не связанную с лишением свободы;

• в выделении дел несовершеннолетних при наличии в них взрослых соучастников в особое производство и рассмотрении их во всех случаях (даже когда выделение дела несовершеннолетнего признается судом нецелесообразным по соображениям полноты исследования обстоятельств дела);

• в требованиях судебной практики к специализации участников уголовного процесса по делам несовершеннолетних при расследовании и судебном разбирательстве дел этой категории; в знании специфики правосудия по делам несовершеннолетних, равно как в осведомленности судей и следователей в вопросах детской и юношеской психологии. На эти обстоятельства было обращено специальное внимание в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 7 "О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних" (Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. № 4. 2000. С. 9).

Вторая группа норм относится к вопросам более конкретным, решаемым в ходе уголовного процесса. Речь идет:

• о задержании и заключении под стражу несовершеннолетнего;

• о порядке вызова обвиняемого;

• о вызове в суд и участии в судебном разбирательстве представителей предприятий, учреждений;

• об участии педагога в допросе несовершеннолетнего обвиняемого;

• об удалении несовершеннолетнего из зала судебного заседания.

Надо иметь в виду, что в УПК есть еще ряд статей, также регулирующих правовое положение несовершеннолетнего в уголовном процессе. К ним относятся:

• пункт 5 ст. 5 (невозбуждение или прекращение дела в отношении лица, не достигшего к моменту совершения деяния возраста уголовной ответственности);

• статья 8 (прекращение дела в связи с применением к несовершеннолетнему принудительных мер воспитательного воздействия);

• часть 2 ст. 18 (возможность ограничения гласности судебного разбирательства по делам о преступлениях лиц, не достигших 16-летнего возраста);

• пункт 8 ст. 34 (разъяснение понятия "законный представитель");

• пункт 2 ст. 49 (обязательное участие защитника в делах о преступлениях несовершеннолетних);

• часть 2 ст. 50 (необязательность для следователя и суда отказа несовершеннолетнего от защитника);

• статьи 55 и 138 (привлечение в качестве гражданских ответчиков родителей, попечителей и опекунов несовершеннолетнего);

• часть 3 ст. 72 и ч. 2 ст. 399 (возможность допроса законных представителей в качестве свидетелей по делу);

• пункт 4 ст. 79 (обязательность проведения экспертизы для определения возраста, когда это имеет значение для дела, а документы о возрасте отсутствуют);

• пункт 2 ст. 126 (обязательность проведения предварительного следствия по всем делам о преступлениях несовершеннолетних);

• часть 1 ст. 325 (право законного представителя обжаловать в кассационном порядке приговор суда);

• часть 2 ст. 363 (правила условно-досрочного освобождения от наказания и замены неотбытой части наказания более мягкой в отношении лиц, совершивших преступления в возрасте до 18 лет).

Есть еще ряд статей, также дополняющих гл. 32 (ст. 35, 159 и др.). Федеральным законом от 7 августа 2000 г. № 119-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс" (СЗ РФ. 2000. № 33. Ст. 3445) в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР включены новые разделы, касающиеся производства по делам, подсудным мировому судье (разделы IX и XII). Соответственно внесены изменения в значительное число статей и в других разделах действующего УПК РСФСР. В Законе указаны и три статьи, касающиеся несовершеннолетних: ч. 3 ст. 35, ст. 395 и ст. 402. С учетом подсудности мирового судьи отныне часть дел несовершеннолетних будет рассматриваться единолично мировым судьей. Это означает серьезное изъятие из принципа обязательного коллегиального рассмотрения всех дел этой категории, предусмотренного прежней редакцией ст. 35 УПК РСФСР. Подсудность определила и распространение на дела о преступлениях несовершеннолетних иных процессуальных правил рассмотрения дела мировым судьей на подсудные ему дела несовершеннолетних.

Учитывая разрозненность в УПК норм, относящихся к процессуальному положению несовершеннолетних, будет наиболее продуктивно рассмотреть их с точки зрения включения в модель ювенальной юстиции. Начнем с общих принципов уголовного судопроизводства, действие которых распространяется на расследование и судебное разбирательство по делам о преступлениях несовершеннолетних.

В числе принципов российского уголовного процесса прямое отношение к охранительному режиму ювенальной юстиции имеют:

— право обвиняемого на защиту;

— гласность судебного процесса.

Право обвиняемого на защиту, сформулированное в российском законодательстве, в целом отвечает требованиям, предъявляемым к нему мировыми стандартами. Можно сказать, что в российском законодательстве отражено требование повышенной правовой охраны несовершеннолетних, когда речь идет о ее осуществлении защитниками несовершеннолетних. Эта повышенная роль охраны проявляется прежде всего в том, что в российском уголовном процессе для них предусмотрен режим двойного представительства — адвоката и законного представителя. Охранительные функции вытекают и из правового статуса адвоката и законного представителя по делам этой категории.

Часть 2 ст. 49 УПК России предусматривает обязательное участие защитника в делах несовершеннолетних независимо от того, достиг ли несовершеннолетний к моменту расследования или судебного разбирательства возраста 18 лет[47]. Это безусловное требование закона подкреплено тем, что для следователя и суда не является обязательным отказ несовершеннолетнего или его представителя от защитника (ч. 2 ст. 50). Расходы на привлечение защитника в процесс, как и во всех случаях обязательного его назначения, относятся на счет государства.

Для оценки уровня правовой защиты несовершеннолетнего очень важен момент вступления защитника в процесс. Российское уголовно-процессуальное законодательство сейчас не содержит специальных предписаний об этом применительно к защитнику несовершеннолетнего. На него распространяются общие правила начала участия защитника в уголовном процессе. Напомним, что ст. 47 УПК содержит на этот счет следующие правила: защитник допускается к участию в деле с момента предъявления обвинения, а в случаях задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу — с момента предъявления ему протокола задержания или постановления о применении этой меры пресечения.

Отметим сразу, что применение указанной меры пресечения к несовершеннолетнему российское законодательство (ст. 393 УПК) и судебная практика считают ситуацией исключительной и сопровождают ее избрание дополнительными гарантиями для несовершеннолетнего (не только санкция прокурора на арест, но и личный допрос им несовершеннолетнего, а также ряд других условий)[48].

Что же касается момента вступления защитника в процесс по делам несовершеннолетних, то здесь они могут оказаться в положении, не только равном соответствующему положению взрослого, но и в худшем. Ведь если практика стоит на позиции не применять к несовершеннолетнему ограничения свободы до предъявления обвинения (а это, безусловно, справедливо и гуманно), то тем самым ограничивается и участие защитника в делах несовершеннолетних. Защитник вступает в процесс с момента предъявления обвинения. Значит, несовершеннолетний подозреваемый, если он не арестован, оказывается без защитника. Конечно, решать это противоречие нельзя путем арестов несовершеннолетних подозреваемых. Очевидно, что необходимо хотя бы в отношении несовершеннолетних не связывать момент вступления их защитников в процесс до предъявления обвинения с арестом подозреваемого.

И дело не только в задержании, аресте, предварительном заключении несовершеннолетнего. Уравнивание его в правах со взрослыми подозреваемыми (а именно это произошло в нашем законодательстве) недопустимо и по других причинам. Предварительные контакты несовершеннолетних, особенно младшего возраста, со следователем или судьей требуют участия защитника-профессионала, т.е. адвоката. Почему, скажем, к допросу несовершеннолетнего свидетеля по закону допускается педагог (для младших возрастов его участие даже обязательно), а адвокат — нет? Ведь юридическая защита важна несовершеннолетнему не менее, чем грамотная в педагогическом смысле постановка вопросов при допросе. Но все это проблема будущего российского законодательства. Как общее правило в него важно было бы включить норму о вступлении защитника по делам несовершеннолетних с момента возбуждения уголовного дела, если в нем в этот момент есть уже несовершеннолетние — подозреваемые или свидетели (т.е. если дело возбуждено не только по факту преступления).

Вариант такого решения можно найти в проекте нового УПК РФ, а именно того, который прошел первое чтение в Госдуме. В нем общее правило вступления защитника в процесс, о котором говорится в действующем УПК России (ст. 47), сохранено, но оно не обусловлено обязательно задержанием или арестом подозреваемого. Речь идет просто о подозреваемом, а значит, можно полагать, что во всех случаях появление в процессе подозреваемого, позволит включить в процесс и его защитника.

Двойное представительство в делах несовершеннолетних должно оцениваться как проявление повышенной юридической охраны несовершеннолетних в уголовном процессе, ибо закон допускает одновременное представительство интересов несовершеннолетнего адвокатом и законным представителем.

Действующее российское уголовно-процессуальное законодательство дает широкие полномочия законным представителям. Их объем вполне совместим с соответствующими правами законных представителей несовершеннолетних в судах для несовершеннолетних англосаксонской и континентальной систем, а там эти права достаточно широки.

Участие законного представителя несовершеннолетнего в российском уголовном процессе связано с двумя обстоятельствами:

• с неполнотой процессуальной дееспособности несовершеннолетнего;

• с тем, что законный представитель (родители, усыновители, опекуны, попечитель) несет ответственность за воспитание и поведение несовершеннолетнего.

В действующем УПК России, кроме ст. 34, где дается общее понятие законного представителя и перечисляются лица, являющиеся таковыми в уголовном процессе, имеются две специальные статьи, относящиеся непосредственно к участию законных представителей в расследовании и судебном разбирательстве по делам несовершеннолетних.

В статье 398 УПК России речь идет об ознакомлении законного представителя несовершеннолетнего обвиняемого с материалами дела. Согласно правилам этой статьи, законный представитель должен быть допущен, а значит, следователь обязан его допустить при объявлении несовершеннолетнему об окончании предварительного следствия и предъявлении ему для ознакомления материалов дела. Как правило, допуск законного представителя определяется одним условием: ходатайством об этом самого законного представителя. Исключение из этого общего правила бывает тогда, когда следователь признает, что допуск данного законного представителя может пойти в ущерб интересам несовершеннолетнего. Тогда он вправе не допускать законного представителя к участию в ознакомлении обвиняемого с материалами дела.

При допуске в процесс законного представителя несовершеннолетнего следует помнить, что интересы несовершеннолетнего могут не совпасть с интересами его законного представителя. И суть таких возможных противоречий не обязательно в обстоятельствах конкретного дела, а в двойственном правовом положении законного представителя. Ведь фактически он защищает не только интересы несовершеннолетнего, но и свои собственные. На нем лежит ответственность за поведение подростка, за условия его жизни и воспитания. Ограничения допуска законного представителя в процесс вытекают именно из этого его специфического статуса.

Статья 399 УПК России посвящена участию законных представителей несовершеннолетних в судебном разбирательстве.

Отметим сразу, что перечень его прав достаточно полный, содержание их должно способствовать эффективному участию законного представителя на стороне его представляемого — несовершеннолетнего. Так что в этой части российского уголовного процесса не требуются особые дополнения и изменения.

Итак, правовой статус законного представителя в судебном разбирательстве. Здесь закон снова категоричен: законные представители (родители и иные законные представители) должны быть вызваны в суд, а значит, они должны быть включены в список вызываемых лиц. Приоритет такого вызова сделан в отношении родителей. Недаром в ст. 399 УПК они обозначены специально, а союз "или" говорит о том, что все остальные лица могут быть вызваны тогда, когда родители вызваны быть не могут по разным причинам.

Согласно ст. 399 законные представители имеют право участвовать в исследовании доказательств на судебном следствии, представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы. Закон предусматривает также, что указанные права должны быть им разъяснены при открытии судебного разбирательства.

В литературе высказывается мнение, что если законный представитель участвовал в качестве такового на предварительном следствии, то именно он вызывается в этом качестве и в судебное заседание. При этом делается следующая оговорка: для обеспечения интересов несовершеннолетнего в суд может быть вызван и другой из родителей[49].

Защита прав несовершеннолетнего законным представителем реализуется в процессе в несколько иной форме, чем адвокатом — профессиональным защитником. Законный представитель, исходя из его прав и обязанностей, предоставленных ему не только уголовно-процессуальным, но и другими законами (семейным, гражданским), активно участвует в исследовании доказательств и, реализуя в суде предоставленные ему права, помогает суду получить более глубокое и всестороннее представление о личности несовершеннолетнего, об условиях его жизни и о воспитании, наконец, об обстоятельствах, толкнувших его на совершение данного преступления.

Может возникнуть вопрос: не являются ли сведения, сообщаемые законным представителем, по сути свидетельскими показаниями? На него можно ответить отрицательно, если исходить из некоторых норм УПК, касающихся правового положения законного представителя. В части 2 ст. 399 УПК подчеркивается: если у суда возникает необходимость допросить родителей и иных законных представителей в качестве свидетелей, он заслушивает их показания. Из смысла данной статьи ясно, что все сведения, сообщаемые суду законными представителями, имеют цель защиты интересов несовершеннолетнего.

Конечно, здесь юридическая граница между законным представителем и свидетелем по делу очень хрупкая. И правомерным будет сомнение в правильности использования в процессе одного и того же лица и как законного представителя, и как свидетеля. Не стоит ли в новом российском уголовно-процессуальном законодательстве установить запрет на совмещение этих функций одним лицом? Тем более что на это толкает еще одно противоречие в действующем УПК. В той же ч. 2 ст. 399 предусматривается право законного представителя присутствовать в зале судебного заседания в течение всего судебного разбирательства. Свидетель же по делу должен быть удален из зала суда до дачи им показаний.

Действующее российское уголовно-процессуальное законодательство предусматривает как исключительные случаи либо полного устранения законного представителя от участия в судебном разбирательстве, либо ограничения его участия в той или иной его стадии, если его участие может нанести ущерб интересам несовершеннолетнего. В этих случаях судебная практика идет по пути замены устраненного из процесса одного законного представителя другим или даже представителями органа опеки и попечительства.

Пожалуй, именно в этой части защита несовершеннолетних законным представителем требует уточнения в законе. В нем должны быть сформулированы гарантии для несовершеннолетнего от потери им права на защиту его интересов в случае их конфликта с интересами законного представителя. Приоритет в законе должен быть во всех случаях отдан интересам несовершеннолетнего. Предложение указанного решения читатель найдет в проекте Закона о ювенальной юстиции в Российской Федерации[50].

Подводя некоторые итоги, можно сказать, что российское уголовно-процессуальное законодательство достаточно полно регулирует этот институт. Можно даже говорить о более высоком уровне правового регулирования, чем тот, что существует в законодательствах о ювенальной юстиции стран англосаксонской и континентальной систем. Это вселяет уверенность, что в России есть правовая база для создания российской модели ювенальной юстиции с ее преимущественно охранительной ориентацией.

К числу принципов, обеспечивающих защиту прав личности в суде, в российском законодательстве и судебной практике относят гласность судебного разбирательства. Охранительные функции гласности, открытости судебного процесса связываются с возможностью таким образом информировать участников процесса, присутствующих на суде граждан, а в более широком плане общественное мнение страны о сути рассматриваемых дел, причинах совершения правонарушения и принятых по нему мерах воздействия к правонарушителю и профилактики подобных правонарушений.

Гласность судебного разбирательства в России — конституционный принцип. Согласно ст. 123 Конституции РФ "разбирательство дел во всех судах открытое. Слушание дела в закрытом заседании допускается в случаях, предусмотренных федеральный законом".

УПК России в ст. 18 предусматривает проведение закрытых судебных заседаний в случаях, когда открытое заседание противоречит интересам охраны государственной тайны. Кроме того, допускается закрытое судебное заседание по делам о преступлениях лиц, не достигших 16-летнего возраста, по делам о половых преступлениях, а также по другим делам в целях предотвращения разглашения сведений об интимных сторонах жизни участвующих в деле лиц.

Следовательно, основополагающие законодательные акты России предусматривают и для судебного разбирательства дел о преступлениях несовершеннолетних открытые судебные заседания. Исключения из этого жесткого правила очень ограниченны, да и требуют специально мотивированного определения суда для проведения такого заседания. Конечно, возраст несовершеннолетнего — до 16 лет — может быть форсирован, если речь идет о половых преступлениях или когда есть опасность разглашения сведений об интимных сторонах жизни участвующих в деле лиц. Как показывает судебная практика по делам несовершеннолетних, такие дела составляют значительное большинство.

И все же приходится констатировать, что принцип конфиденциальности судебного процесса отсутствует в отправлении правосудия по делам несовершеннолетних в России. Нельзя, однако, забывать, что международные стандарты отправления правосудия по делам несовершеннолетних (Пекинские правила, ст. 8) рассматривают конфиденциальность (закрытость) судебного процесса в этих делах в качестве неотъемлемого права несовершеннолетнего и охранительного принципа всего судопроизводства. Именно поэтому в странах, придерживающихся Пекинских правил (напомню, что Россия — в их числе), должен быть запрещен допуск представителей прессы, присутствие публики в зале ограничено родителями и лицами, их заменяющими, а в необходимых случаях и представителями учреждений, занимающихся несовершеннолетними по поручению суда. Существует запрет оглашения в прессе каких-либо сведений о несовершеннолетнем и об обстоятельствах дела. Отмечу также, что во многих работах западных криминологов отмечается несравненно больший вред открытого процесса в таких делах по сравнению с закрытым. Существует даже концепция стигматизации ("клеймения") несовершеннолетнего обвиняемого, подсудимого с "помощью" судебного процесса, особенно открытого, когда имя подростка и его правонарушение до вынесения приговора обрастает слухами, домыслами, что может отрицательно затем сказаться на его судьбе и ему самому нанести психическую травму.

Конфиденциальность судебного процесса по делам несовершеннолетних связана с другим принципом ювенальной юстиции — воспитуемостью. Напомню, что он включает концептуальное правило преимущественного применения к несовершеннолетним мер воспитательного воздействия и воспитательную функцию самого судебного процесса — для подсудимого и лиц, присутствующих в суде. В российском уголовно-процессуальном законодательстве он широко отражен. Традиционно он считался особенно важным в правосудии для несовершеннолетних. Возможно, что неприятие у нас конфиденциальности связано с тем, что она оценивается как антипод воспитательного воздействия. И все-таки к закрытому процессу по делам несовершеннолетних нам придется обратиться хотя бы при разработке нового Уголовно-процессуального кодекса России. К этому нашу страну обязывает ее присоединение к международным актам, где об этом идет речь. Рассмотрим возможности действующего законодательства.

Кроме указанных выше общих изъятий из принципа гласности судебного разбирательства, касающихся несовершеннолетних (ст. 18 и ст. 398 УПК), есть еще ряд правил так называемой частичной закрытости процесса, которые или прямо относятся к несовершеннолетним, или могут быть на них распространены. Речь идет об ограничениях допуска в зал судебного заседания определенных лиц по указанным в законе причинам. Вспомним о подобном ограничении или даже запрете допуска законного представителя. Есть в законе и прямое указание на право суда удалить на время из зала суда несовершеннолетнего обвиняемого, если есть основания опасаться, что исследуемые обстоятельства могут иметь негативные последствия, травмируя несовершеннолетнего. Это общее правило для случаев удаления несовершеннолетнего обвиняемого из зала суда сформулировано в ст. 401 УПК России. Удаление несовершеннолетнего временное. О нем суд выносит мотивированное определение, предварительно выслушав мнение защитника и законного представителя несовершеннолетнего и заключение прокурора. Из смысла данной статьи следует, что оценку исследуемых обстоятельств как негативных дает суд, он же очерчивает и круг этих обстоятельств.

Согласно правилам ст. 285 УПК России несовершеннолетний свидетель, не достигший возраста 16 лет, должен быть удален из зала заседания по окончании его допроса, кроме случаев, когда суд сочтет необходимым дальнейшее присутствие этого свидетеля во время заседания.

Все исключения из общего принципа гласности судебного разбирательства (кроме проведения закрытых судебных заседаний в целях охраны государственной тайны) в большинстве своем касаются процесса по делам несовершеннолетних. Причем все ограничения гласности связаны с защитой личности несовершеннолетнего от того ущерба, который может быть ему нанесен открытой формой ведения заседания (и недостаточной адаптированностью несовершеннолетнего к экстремальной для него ситуации судебного процесса). В такой ситуации поведение несовершеннолетнего становится непредсказуемым, анализ обстоятельств дела может в открытом заседании отрицательно повлиять на его показания и снизить результативность судебного следствия.

Типичным примером подобного влияния именно на несовершеннолетних открытого судебного заседания могут служить выездные заседания суда по этой категории дел. Судебная практика допускает "такие заседания, хотя о них в законодательстве указаний нет. Выездные заседания, т.е. те, что проводились судом на предприятиях, в учреждениях, по месту жительства обвиняемых, оцениваются в качестве сильного воспитательного средства, поскольку дело рассматривалось в коллективе, где работал совершивший преступление.

В целом с оценкой воспитательного эффекта выездных заседаний суда можно согласиться, но только не по делам о преступлениях несовершеннолетних. Судебная практика свидетельствует, что воспитательное воздействие в подобных ситуациях не касается самих несовершеннолетних, которые оказываются либо предметом всеобщей жалости, либо "героем дня" в глазах сверстников. И то и другое искажает истинную роль несовершеннолетнего в совершении преступления и не дает необходимого предупредительного результата. Происходит и утрата гарантий прав личности обвиняемого в связи с трудностями ведения процесса в большой и плохо управляемой аудитории. Недаром наша практика выездных заседаний суда по делам несовершеннолетних не воспринята в других странах.

Из сказанного можно сделать один вывод: гласность в рамках правосудия по делам несовершеннолетних должна учитывать соотношение воспитательных и охранительных функций ювенальной юстиции. Приоритет следует отдать функции охранительной, как это и происходит в уголовном процессе по делам несовершеннолетних в современном мире. Нарушение баланса гласности и конфиденциальности в таком процессе может привести не к перевоспитанию несовершеннолетнего правонарушителя, а, напротив, к развитию криминогенных признаков его личности.

Говоря о другом принципе ювенальной юстиции — о судебной индивидуализации, приходится констатировать, что в отличие от гарантий повышенной правовой защиты несовершеннолетних индивидуализация судопроизводства в делах несовершеннолетних в российском уголовном процессе урегулирована слабо. Нет специальных норм, позволяющих включить в процесс специфические методы углубленного изучения личности в рамках судебного заседания и вне его. Должна быть законодательно урегулирована реализация требований гл. 32 УПК о выяснении условий жизни и воспитания несовершеннолетних, об использовании характеристик подростка вызываемыми в суд представителями руководства и общественных организаций учебных заведений, предприятий, где учится или работает подросток. Это тоже ключ к судебной индивидуализации.

Именно конкретные действия судьи по установлению контакта с обвиняемым, методы исследования обстоятельств дела, даже указания на язык судебного разбирательства, доступный пониманию несовершеннолетнего, особенно младшего возраста, использование для изучения личности несовершеннолетнего при помощи специализированных неюридических учреждений — все это находит отражение в законах, судебной практике и в правовой доктрине стран англосаксонской и континентальной систем. У российского судьи для индивидуализации уголовного дела несовершеннолетнего возможностей гораздо меньше.

Сходство моделей ювенальной юстиции в разных странах нельзя оценивать однозначно. Так, объему и способам учета возрастных особенностей несовершеннолетних судьи в западных странах уделяют больше внимания, но не менее важные юридические гарантии прав личности несовершеннолетнего, которые российская судебная процедура по делам несовершеннолетних обеспечивает полнее. С этих двух позиций каждая из систем имеет свои преимущества. Видимо, в новом Уголовно-процессуальном кодексе России необходимо более глубоко учесть социально-психологические моменты, связанные с исследованием личности несовершеннолетнего, и отсюда индивидуально значимые меры воздействия и способы их исполнения.

Решение этого вопроса тесно связано с тем, каким арсеналом средств владеет суд (судья) для индивидуализации исследования личности несовершеннолетнего и совершенного им деяния. Рассмотрим, как в российском уголовном процессе отражается принцип социальной насыщенности ювенальной юстиции.

Напомним, что социальная насыщенность правосудия для несовершеннолетних связывается с привлечением специалистов-неюристов к участию в процессе и с использованием судом помощи разнообразных социально-психологических служб. Все вместе это в мировой практике носит название "непрофессиональный элемент".

Российское уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает широкого участия специалистов-неюристов в отправлении правосудия по делам несовершеннолетних, В нем нет социального исследования как обязательной стадии процесса, в распоряжении суда (судьи) нет и такого разнообразия социальных служб, специально созданных для обеспечения уголовного процесса по делам несовершеннолетних арсеналом этих знаний, нет и традиционного обращения суда к помощи неюридических учреждений ювенального профиля (ч. 1 ст. 4 Закона об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних).

Но перед российским судом, рассматривающим дела несовершеннолетних, закон ставит задачи явно социального содержания. Суд обязан изучить условия жизни и воспитания подростка (ст. 392 УПК), что невозможно сделать с помощью одних юридических знаний; его обязанность в соответствии со ст. 79 и 392 назначить экспертизу для установления возраста несовершеннолетнего обвиняемого, что также является областью специальных познаний; использовать специальные познания педагога в допросах несовершеннолетнего, не достигшего возраста 16 лет, и несовершеннолетнего свидетеля в возрасте до 14 лет, а по усмотрению следователя и несовершеннолетних свидетелей в возрасте от 14 до 16 лет (соответственно ст. 397 и 159 УПК РСФСР).

Судебная практика показывает, что в большом числе преступлений несовершеннолетних есть признаки, например, умственной или психической отсталости обвиняемого либо серьезные опасения, что несовершеннолетний мог и осознавать общественную опасность своих действий и руководить ими в конкретной ситуации. Внимание к таким "пограничным" случаям, которые в мировой юридической практике носят название "уменьшенная возрастная вменяемость", усилено в нашей стране с введением с 1 января 1997 г. нового УК РФ, в п. 3 ст. 20 которого предусмотрено, что несовершеннолетний, достигший возраста 14 и 16 лет, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, не мог во время совершения общественно опасного деяния в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, не подлежит уголовной ответственности.

Данная статья для ее реализации потребует более активного привлечения в уголовный процесс представителей неюридических специальных познаний, причем использования этих специальных познаний в стационарных условиях соответствующих специальных учреждений (лабораторий, клиник и т.д.). Очевидно, учитывая существенное значение выводов из неюридических специальных познаний, речь должна идти об экспертизе. Здесь можно использовать западный опыт и предусмотреть в будущем федеральном уголовно-процессуальном законе постановку перед экспертом вопросов о наиболее приемлемой мере воздействия на несовершеннолетнего и режиме ее исполнения. Напомним также, что Верховный Суд РФ[51] неоднократно отмечал необходимость специального изучения психологами и психиатрами, приглашаемыми судом, особенностей личности несовершеннолетнего для учета имеющихся отклонений при определении меры ответственности и наказания.

Несколько слов об участии педагога в допросах несовершеннолетних. Оставляя в стороне вопрос, является ли педагог специалистом в процессуальном смысле, отметим, что, признав его специалистом, все же придется отметить его особое по сравнению с другими специалистами процессуальное положение. Закон предусмотрел для него определенный круг прав, связанных с его специфической задачей. В литературе высказывалось мнение, что педагог — не специалист в общепринятом в уголовном процессе понимании, а лицо, помогающее следователю сформулировать педагогически правильные вопросы и выбрать педагогически правильный стиль допроса.

Хотя, пожалуй, более полезными при допросе будут специальные познания не педагога, а психолога или врача-психотерапевта, присутствие при допросе несовершеннолетнего такого специалиста позволит обеспечить полноту допроса с помощью правильно сформулированных вопросов. В этом смысле роль специальных познаний при допросе обвиняемого и свидетеля будет одинаковой, хотя закон предъявляет разные требования:

• усмотрение следователя при вызове педагога относится к допросу обвиняемого (до 16 лет — независимо от состояния здоровья несовершеннолетнего; от 16 до 18 лет, если он признан умственно отсталым) (ст. 397 УПК);

• в отношении несовершеннолетнего свидетеля в возрасте до 14 лет вызов педагога формулируется как обязательный, что явствует из текста ч. 1 ст. 159 УПК: "При допросе свидетелей в возрасте до 14 лет, а по усмотрению следователя и при допросе свидетелей в возрасте от 14 до 16 лет вызывается педагог...".

Уголовно-процессуальное законодательство России предусматривает определенные права педагога, участвующего в допросе несовершеннолетнего. Так, в ч. 3 ст. 159 УПК указывается на право педагога с разрешения следователя задавать вопросы несовершеннолетнему свидетелю. В случае если следователь отвел вопрос, он обязан сделать об этом соответствующую запись в протоколе допроса. Отведенный вопрос должен также быть включен в протокол. По окончании допроса педагог своей подписью подтверждает правильность записи показаний. Права педагога должны быть разъяснены ему следователем перед началом допроса (ч. 2 ст. 159).

Права педагога в допросе несовершеннолетнего обвиняемого сформулированы в ч. 2 ст. 397 УПК. Поскольку данная статья ориентирована на предварительное следствие, речь в ней идет только о следователе и прокуроре, но не о судье (суде). Поэтому именно следователь разъясняет права педагога. Они шире, чем при допросе несовершеннолетнего свидетеля. По окончании допроса он имеет право ознакомиться с протоколом допроса и сделать по нему письменные замечания.

Как известно, уголовное судопроизводство завершается вынесением приговора — обвинительного или оправдательного. В этой стадии суд может решить и вопросы, относящиеся к исполнению приговора, например, об условном обсуждении (ч. 2 ст. 401-2).

Завершая анализ действующего российского правосудия в отношении несовершеннолетних, обратимся вновь к его главной правовой базе — возрасту несовершеннолетнего и посмотрим, в чем здесь проявляется охранительная функция российского правосудия.

Как уже отмечалось, прямого юридического протекционизма несовршеннолетних уголовное и уголовно-процессуальное законодательство России не предусматривает. Иными словами, суд не обязывается законом снизить несовершеннолетнему во всех случаях меру наказания за содеянное лишь потому, что он несовершеннолетний. Этот вопрос суд решает, исходя из обстоятельств дела и личности несовершеннолетнего подсудимого. Так что здесь есть определенное несоответствие с концепцией ювенальной юстиции.

Подобное несовпадение можно найти и в правовой оценке несовершеннолетия как смягчающего ответственность обстоятельства. УК РСФСР 1960 г. и действующий УК РФ рассматривают его именно с этих позиций. Однако УК РФ ввел на этот счет оговорку: несовершеннолетие учитывается как смягчающее наказание обстоятельство в совокупности с другими смягчающими и отягчающими обстоятельствами (ч. 2 ст. 89 УК РФ).

Так в чем же состоит охранительная функция российского уголовного процесса в отношении несовершеннолетних в стадии вынесения приговора? Главной здесь является возможность для суда заменить несовершеннолетнему уголовное наказание на принудительные меры воспитательного воздействия. Вопрос о такой замене и в целом об избрании принудительного воспитания несовершеннолетнего в качестве меры воздействия подлежит обсуждению судом при постановлении приговора по делу несовершеннолетнего. Решение принимается с учетом каждого конкретного случая. Так, в ч. 1 ст. 89 УК РФ сказано, что при назначении наказания несовершеннолетнему учитываются условия жизни и воспитания, уровень психического развития, иные особенности, а также влияние на него старших по возрасту лиц. В УК решен спорный вопрос о приоритете наказания и принудительного воспитания в отношении несовершеннолетних. Поскольку в п. 2 ст. 87 УК РФ сказано, что несовершеннолетним, совершившим преступления, может быть назначено наказание либо к ним могут быть применены принудительные меры воспитательного воздействия, можно считать, что в законе предусмотрено правовое равенство этих мер, когда речь идет об их выборе. Сам же этот выбор в конкретном случае и с учетом необходимых (указанных в законе условий) предоставлен суду.

Применение принудительных мер воспитательного воздействия предусматривается российским уголовно-процессуальным законодательством со времени принятия УПК 1960 г. (гл. 32).

Введение в закон специального комплекса воспитательных мер определило главную специфику уголовного процесса по делам несовершеннолетних в России как процесса охранительного, в котором несовершеннолетний получает реальный шанс закончить свою "преступную карьеру", не подвергаться негативному воздействию криминального окружения в местах лишения свободы.

Как известно, в случае назначения несовершеннолетнему принудительных мер (одной и более) воспитательного воздействия суд решает вопрос о прекращении уголовного дела с освобождением от уголовной ответственности (ст. 402 и 402-1). Соответственно речь идет об освобождении несовершеннолетнего от наказания и применении к нему принудительных мер воспитательного воздействия (ст. 204); об освобождении от наказания и направлении несовершеннолетнего в специальное воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение (ст. 402-1). Обратите внимание на обязательное требование: дело может быть прекращено только судом и только в судебном заседании.

Здесь очень важен воспитательный эффект — предостережение несовершеннолетнему, ибо повторное совершение преступления влечет за собой уголовное наказание; порицание виновного, разъяснение ему необходимости изменить свое негативное поведение. Важно и другое: несовершеннолетний не рассматривается как осужденный, когда к нему применяются принудительные воспитательные меры.

В УК РФ кроме перечня принудительных мер воспитательного воздействия (ст. 90) раскрыто их содержание (ст. 91).

В заключение можно сказать, что в действующем уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве России в целом отражены подходы к созданию в нашей стране ювенальной юстиции, отвечающей современным международным стандартам ее организации и функционирования. Необходимо, чтобы в новом уголовно-процессуальном законодательстве была более четко выражена возрастная специфика как главная правовая база ювенальной юстиции.

Контрольные вопросы

1. В чем единство современных моделей ювенальной юстиции? Назовите общие, объединяющие признаки.

2. В чем состоят различия основных моделей современной ювенальной юстиции? Объясните их происхождение и оцените их влияние на современные варианты ювенальной юстиции.

3. Дайте характеристику англосаксонской модели современной ювенальной юстиции. Опишите американский и английский варианты.

4. Дайте характеристику континентальной модели современной ювенальной юстиции на примере французской.

5. Как отражаются основные принципы ювенальной юстиции в уголовном процессе по делам несовершеннолетних:

а) общая характеристика;

б) в англосаксонской модели ювенальной юстиции;

в) в континентальной модели ювенальной юстиции.

6. Проанализируйте современное российское правосудие, когда его субъектом является несовершеннолетний в качестве обвиняемого и подсудимого. Достаточна ли правовая база российского правосудия для этих случаев? Соответствует ли уровень юридической защиты прав несовершеннолетних в России концепции современной ювенальной юстиции?

7. В чем преимущества и недостатки российского правосудия для несовершеннолетних по сравнению с современными англосаксонской и континентальной моделями ювенальной юстиции?

8. Какие нормы должны быть включены в новое российское уголовно-процессуальное законодательство, чтобы возникла реальная возможность воссоздать в России ювенальную юстицию?

9. Какую модель ювенальной юстиции вы считаете предпочтительной для России — автономную ювенальную юстицию или коллегию судей в общем суде, занимающуюся делами несовершеннолетних?

Лекция IV ЮВЕНАЛЬНАЯ ЮСТИЦИЯ: СОВРЕМЕННЫЕ МОДЕРНИЗАЦИИ (изменения)