Национальная политика в 1920-е годы
Национальная политика СССР середины и второй половины 1920-х гг. за пределами русских областей была сравнительно корректной и взвешенной. В среднеазиатских республиках сохранялись вакуфные владения (земли мусульманского духовенства), старый мусульманский суд (суд казиев) и учебные заведения (медресе). В государственный аппарат привлекались «именитые и влиятельные люди» из состоятельных слоев общества. Для вовлечения в новую жизнь патриархального крестьянства Востока создавались массовые организации бедноты и середняков — «Кошчи» и «Жарлы», не имевшие аналогов в других республиках. В отношении ислама не велось широкой антирелигиозной пропаганды. У народов Северного Кавказа действовали суды адата и шариата, производившие разбирательства спорных дел по нормам местных обычаев и религиозного права. Вместе с тем причину трудностей в проведении масштабных преобразований (национальное размежевание, земельная реформа) Центр нередко усматривал в деятельности так называемых национал-уклонистов.
Углубление во второй половине 1920-х годов курса на ограничение и вытеснение капиталистических элементов, особенно переход к коллективизации, сопровождались сужением прав национальных республик и автономных образований. Самостоятельность, свободу национального развития и «расцвет» наций центральное руководство пыталось все более ограничивать только культурно-национальной сферой. Однако и это не гарантировало от разного рода «уклонов» и националистических проявлений.
В 1925 г. под огонь критики попал председатель Совнаркома Узбекистана Ф. Ходжаев, обвинявшийся в противодействии земельно-водной реформе и покровительстве баям-землевладельцам. На Украине серьезной проблемой стали «хвылевизм», «волобуевщина» и «шумскизм», получившие свое название по именам видных представителей национальной элиты. Нарком просвещения А. Шумский упрекал партийную организацию республики в том, что она недостаточно активно ведет борьбу с великодержавным шовинизмом, предлагал форсировать темпы украинизации партийного и государственного аппарата, учреждений культуры. Нарком сочувствовал писателю Н. Хвылевому, который ориентировался в своих произведениях на буржуазный Запад и выступил с призывом «Прочь от Москвы». Экономист М. Волобуев, отрицая необходимость единого социалистического хозяйства СССР, проповедовал идею экономической самостоятельности Украины — практически ее изоляции от СССР.
Важнейшей задачей национальной политики СССР было выполнение обязательств по оказанию помощи отставшим в историческом развитии национальностям со стороны русского народа. Вместе с тем официальная идеология вплоть до конца 1920-х годов исходила из тотального осуждения дореволюционной истории России и русского народа. Русскому народу навязывалась мысль, что до революции у него не было и не могло быть своего Отечества. Россия именовалась не иначе, как тюрьмой народов, русские — эксплуататорами, колонизаторами, угнетателями других народов. Патриотизм как таковой приравнивался к национализму эксплуататорских классов и мелкобуржуазному национализму. Руководство страны призывало искоренить национализм в любой его ипостаси. При этом главная опасность виделась в великодержавном (великорусском) национализме, местный национализм до некоторой степени оправдывался.
С утверждением у власти Сталина как единоличного политического лидера его представления о процессах в национальной сфере жизни общества приобретали определяющее значение. С его именем связывалось классическое определение нации, представления о новых, советских нациях. Общечеловеческая культура, к которой идет социализм, изображалась им как пролетарская по содержанию и национальная по форме. Переход к такой культуре мыслился происходящим в порядке одновременного развития у национальностей СССР культуры национальной (по форме) и общечеловеческой (по содержанию).
Сталин внес успокоение в национальную среду дискредитацией левацких представлений о том, что в СССР уже за период социалистического строительства исчезнут нации. Сознавая, что национальный нигилизм в политике вреден, он призывал понимать «нашу политику в национальном вопросе, как политику уступок националам и национальным предрассудкам» (апрель 1923 г.). В статье «Национальный вопрос и ленинизм» (март 1929 г.) он воодушевлял «отсталые народы» установкой на то, что «период победы социализма в одной стране не дает условий, необходимых для слияния наций и национальных языков». Этот период «создает благоприятную обстановку для возрождения и расцвета наций, ранее угнетавшихся царским империализмом». Точно также и первый этап периода всемирной диктатуры пролетариата «будет этапом роста и расцвета ранее угнетенных наций и национальных языков». На втором этапе будет создано «несколько зональных экономических центров для отдельных групп наций с отдельным общим языком для каждой группы наций». И лишь на третьем этапе периода всемирной диктатуры пролетариата, «когда мировая социалистическая система хозяйства окрепнет в достаточной степени и социализм войдет в быт народов, когда нации убедятся на практике в преимуществах общего языка перед национальными языками, – национальные различия и языки начнут отмирать, уступая место общему для всех мировому языку».
Таким образом, утверждалось, что в обозримой исторической перспективе национальным культурам не угрожало ничего, кроме «расцвета». И это обеспечивало политике Кремля поддержку в национальных регионах. Вместе с тем обретение народами бывшей Российской империи государственности и автономии вело к пробуждению чувства национальной общности, росту национальных настроений. Политика коренизации (вовлечение представителей всех национальностей в состав руководящего аппарата, интеллигенции, рабочего класса) вела не только к позитивным сдвигам в структуре коренного населения, но и к оформлению местных элит с присущей им национальной спецификой, попытками обретения бесконтрольной самостоятельности, уклонами к местному национализму и сепаратизму.
Организуя реальную помощь отсталым в прошлом народам, государство в то же время превентивными ударами пыталось обезопаситься от национал-уклонизма и сепаратизма. Результатом стали растущие потери народов от репрессий. Однако это не означает, что национальная политика в СССР представляла собой возврат к политике великорусского национализма и восстановлению бывшей империи. С этим не согласуется отсутствие признаков господства русских над «порабощенными» народами. Эксплуатация русскими объединенных с ними народов была напрочь исключена. Русские области РСФСР, начиная с 1917 г., вынуждены были постоянно больше отдавать, чем получать от других народов, имевших свои национальные образования. Русские, как и до революции, оставались главной опорой, государствообразующей нацией и во многом обеспечивали выживание и модернизацию всех советских республик.
Внешняя политика
Дата добавления: 2016-10-17; просмотров: 783;