Перевод как прикладная лингвистическая дисциплина 159

том, что и русское слово пафос, и английское enthusiasm принадлежат близким когнитивным областям, созидание и construction явно противо­поставлены. Созидание предполагает участие иррационального начала, творческой интуиции, таланта и даже озарения, a construction — рацио­нального, «вычисляемого», того, что заложено в метафорической модели СТРОЕНИЯ/СТРОИТЕЛЬСТВА. При передаче выражения пафос отри­цания первое слово вообще опущено — переведено только rejection, что также привносит в текст на целевом языке дополнительные смысло­вые элементы рационального. Не вполне удачно подобран эквивалент для метафоры в предложении люди (...) не дадут угаснуть перестрой­ке — our people (...) will keep perestroyka going. На значение предложения в языке-источнике здесь накладываются по крайней мере две метафо­ры - метафора ГОРЕНИЯ/ОГНЯ и метафора ПЕРСОНИФИКАЦИИ (если понимать в данном контексте перестройку как организм, который умирает). Стертая метафора ПЕРЕДВИЖЕНИЯ в языке-цели не вполне адекватно передает оригинал. Выраженная тенденция в сторону рацио­нального, свойственная переводу, искажает позицию Шеварднадзе, его сложную, хотя может быть, и не вполне удачную, систему аргументации.

В разобранном примере не происходит, однако, серьезного комму­никативного сбоя при неадекватной передаче метафорических моделей. Здесь можно говорить лишь об искажениях метафорической структуры политического дискурса, которые дают себя знать лишь в процессе довольно длительного коммуникативного взаимодействия, в дискурсе, имеющем достаточно долгую историю.

Имеются примеры, когда неточный перевод метафор сразу создает у адресата ощущение, близкое к грамматической неправильности предло­жения. Это происходит в тех случаях, когда за реалией X в данном языко­вом сообществе (язык L2) культурно закреплена некоторая метафора М. При переводе на язык L2 выражений с метафорами, обозначающими эту же реалию, с других языков, также желательно использовать метафо­ру М. Например, в российской культурной традиции по крайней мере со времен Пушкина геополитическая проблема проникновения России в Европу устойчиво связывается с метафорой ОКНА. Ср. соответствую­щий контекст из Пушкина:

(22) И думал он: / Отсель грозить мы будем шведу, / Здесь будет город
заложен / На зло надменному соседу / Природой здесь нам суждено / В Европу
прорубить окно, / Ногою твердой стать при море.

[А. Пушкин. Медный всадник]

Именно поэтому в русском переводе контекста (23) из газеты «Die Zeit» (от 18.06.2000), из статьи, посвященной Путину, желательно ис­пользовать метафору ОКНА, а не ВОРОТ, как в немецком оригинале:

(23) а. Putin versteckt nicht, daß für ihn Deutschland ein Tor in Europa ist.
(Die Zeit, M 25, 2000) б. Путин не скрывает, что Германия является для него
окном/⁷ воротами в Европу.

Есть целые области перевода, в которых ошибка в передаче мета­фор влечет еще более тяжелую коммуникативную неудачу. В [Бикман, Келлоу 1994] обсуждаются сложности, возникающие при переводе текста библии на языки народов, культуры которых существенно отличаются от европейской. Например, такие реалии, как «меха», «якорь», «корабле­крушение», «меч», «корона» далеко не универсальны. Не универсальны и конкретные случаи метафорических переносов, часто фиксируемые в словарях как непрямые значения слов. Часто используемое в европей­ской культурной традиции слово лисица в значении «хитрый человек» при переводе слов Иисуса по отношению к Ироду вряд ли будет правильно понято носителями языка вилла альта запотек, поскольку на нем лисицей называют того, кто много плачет [Бикман, Келлоу 1994, с. 153]. В языках истмус запотек, бачахон целтал названия животных могут использоваться по отношению к людям только при обозначении связанных с ними духов-двойников, а в языке майо название животного является частью фамилии человека — если кого-то зовут лиса, это значит, что он принадлежит роду Лиса [Бикман, Келлоу 1994, с. 156].

Особую проблему представляет перевод таких метафор, которые, насколько можно судить, не всегда были ясны даже адресатам оригинала. Например, когда Иисус предупредил своих учеников: Берегитесь закваски фарисейской, то они поняли его буквально. Если переводчик использует в переводе сравнение, то читатели будут удивлены, что ученики оказались столь недогадливы. Тем самым метафора должна быть сохранена, однако ее следует пояснить: вместо Иисус, уразумев, говорит им... (Мк 8:17) для перевода можно избрать следующую формулировку — Когда Иисус узнал, что они думали о хлебе, а не об учении фарисейском, Он сказал им...

Сохранение метафоры исходного текста библии возможно только в том случае, если аналогичная метафора существует в языке-цели или она легко понимается его носителями. В противном случае переводчикам библии рекомендуется искать в целевом языке аналогичные по функции метафорические конструкции, эксплицитные сравнения или передавать смысл текста неметафорически, толкуя смысл метафор в соответствии с принятыми в экзегетике интерпретациями. Так, библейское выражение у вас окаменело сердце и аналогичные ему фразы часто передаются в це­левых языках такими метафорами, как ваши уши окаменели, ваш желудок тверд как камень [Бикман, Келлоу 1994, с. 163].

Отсюда следует, что перевод метафор оказывается не только лингви­стической, но и культурной проблемой.

1.3.3.6. Другие прагматические проблемы перевода. В заключение перечи­слим еще несколько важных для переводческой деятельности прагмати­ческих конвенций, большинство из которых (в отличие от обсуждавшихся выше проблем) неоднократно упоминались в специальной литературе.

Известно, что средняя длина предложения варьирует от языка к язы­ку. Для английского текста характерны, например, существенно более