ИСТОРИЯ РУССКОГО МАСОНСТВА

(1845-1945 гг.)

История русского масонства естественным образом делится на три периода, которые могут быть обозначены как XVIII, XIX и XX века. При всей обоснованности такой периодизации сами обозначения в достаточной степени условны. Если для XVIII века остаются в силе этапы развития масонства, выделенные в монографии Г. В. Вернадского "Русское масонство в царствование Екатерины II" (исправленное и расширенное издание которой составило первый выпуск серии "Русское масонство. Материалы и исследования"), то для последующей истории масонства хронологические рамки оказываются "размыты". Поясним, что мы имеем в виду.

Масонство после разгрома кружка Н. И. Новикова было возрождено уже в 1798 г., через два года начались работы лож, т. е. "второй" период в истории русского масонства захватил еще век XVIII. Далее, запрещено масонство формально было в 1822 г., но последнее ритуальное принятие относится к 1850 г., масонские встречи продолжались по 1899 г., закончили же свой жизненный путь некоторые прямые продолжатели дела Н. И. Новикова и С. И. Гамалеи уже в ХХ столетии, так что и конец этого периода не вполне соответствует календарному рубежу веков.

Также и настоящая монография, охватывающая "третий" период истории русского масонства, выходит за временные границы XX века, что отражено и в датах подзаголовка: 1845-1945. Первая из них обозначает год посвящения в масонство М. А. Бакунина (не имевшего уже никаких контактов с "московскими мартинистами"); вторая ограничивает изложение возобновлением масонских работ в русских ложах Парижа по окончании второй мировой войны и вызвана причинами скорее технического, чем смыслового характера, потому что концом этого периода может считаться возвращение русского масонства на родину в конце 1980-х гг. и создание полностью независимой масонской структуры в современной России в 1996 г. Последние полвека истории русского масонства, оставшиеся, таким образом, за пределами настоящего исследования, составят отдельную книгу.

Итак, из событий жизни русского масонства второй половины XIX - начала XX вв. затрагиваются здесь лишь те, которые относятся к означенному "третьему" периоду его истории, или к "новому" русскому масонству, зарубежному или вновь принесенному в Россию из-за рубежа.

Следует сразу же отметить особенности данной книги. Это еще не обобщающий, научно взвешенный труд по истории русского масонства XX в., а лишь предварительные материалы к исследованию. В тех случаях, когда документы, связанные с историей русского масонства, были уже введены в научный оборот, я пытался перейти к монографическому исследованию проблемы. Но часто (особенно это касается истории мастерских масонов Древнего и Принятого Шотландского Устава) стояла задача донести до сведения читателей сухую, может быть, излишне детализированную информацию о масонских работах. В подобных случаях текст набран петитом. При написании разделов о ложах Юпитер и Лотос за основу был взят текст "историй" этих лож, написанных самими масонами, однако здесь не ставилась задача текстологически выверенной публикации, поэтому, максимально сохраняя конкретную информацию о деятельности этих лож, я производил значительные сокращения, перестановки, многое пересказывал своими словами, на основании документов вносил новые сведения и исправлял неточности.

Настоящая работа не имеет целью сообщение сведений о точных датах посвящения того или иного масона, о его должностях в масонских мастерских и даже о его жизни. Вся информация о более чем полутора тысячах русских вольных каменщиков XX века вынесена в энциклопедический словарь "Русское масонство", который, я надеюсь, в обозримом будущем появится в печати.

Автор надеется, что опубликование настоящего исследования привлечет внимание не только специалистов, но, может быть, и тех людей, кто, как очевидцы или хранители прежде неизвестных документов смогут внести необходимые уточнения, замечания, дополнения. Все отзывы автор просит присылать на на его имя в Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (101000 Москва, ул. Воздвиженка, д.3/5).

ГЛАВА 5
Первые шаги русского масонства в изгнании (1917-1924)

Вскоре после Февральской революции 1917 г. Великий Восток Франции решил основать франко-русскую ложу в Париже [Circulaire du Grand Orient de France. Annee 1917 (1 avril). № 2]. П. А. Бурышкин так оценивал сложившуюся ситуацию: “Великий Восток, который хотел сохранить преемственную связь своего зарубежного русского масонства с довоенным, всячески шел навстречу образованию особой русской ложи, создание которой встречало сомнения со стороны самих русских братьев” [Бурышкин].

Действительно, русские эмигранты, жившие во Франции с дореволюционных времен, не стремились к обособлению от парижских лож, да и численность российских масонов была невелика [О русской дореволюционной эмиграции и формировании новой эмиграции см.: Les Russes a Paris au XIXe s. 1814-1896. Paris, 1996; Adam R. L’histoire des soldats russe en France 1915-1920: Les damnes de la guerre. [Paris, 1996]. О русской послереволюционной эмиграции см.: Johnston R.H. New Mecca, New Babylon - Paris and the Russian Exiles 1920-45. Montreal, 1988; Der grobe Exodus. Die russische Emigration und ihre Zentren 1917 bis 1941. Herausgegeben von Karl Schlogel. Munchen, 1994 (см. здесь же библиографию); Koons T. L’histoire des doctrines politiques de l’emigration russe, 1919-1939. Paris, 1951]. Ситуация несколько изменилась в 1917-1918 гг., когда центрами посвящения русских в союзе Великого Востока Франции становятся две ложи: Братство (Fraternite) и Братство Народов (Fraternite des Peuples). В первой из названных мастерских 27 сентября 1917 г. происходит посвящение царского вице-консула в Париже Л. Д. Кандаурова, которому предстояло стать лидером русских вольных каменщиков, а в 1918 г. - крупного промышленника и консула в Нью-Кастле М. К. фон Мекка. Вероятно, российские представители рассчитывали найти в масонских ложах поддержку со стороны французской общественности в своей антибольшевистской борьбе. Не случайно, что в 1919-1921 гг. в ложу Братство вступают еще два видных дипломата: атташе русского посольства в Париже К. Изразцов и секретарь консульства в Париже, а затем вице-консул в Брюсселе Л. А. Ниссалович.

В 1917 г. Л. Д. Кандауров входит также в ложу Братство Народов, а в январе 1918 г. ее членами становятся Е. В. Аничков, один из ближайших помощников М. М. Ковалевского в русских ложах, генерал С. М. Война-Панченко и отставной статский советник А. А. Костин.

Лишь к концу 1918 г., 1 декабря, в Париже образуется Русский масонский комитет, который должен был заняться вопросами распространения масонских идей и стать руководящим центром будущего российского братства вольных каменщиков. Организаторами комитета стали: Л. Д. Кандауров, М. К. фон Мекк, С. М. Война-Панченко, а также русские эмигранты в Париже и масоны еще с дореволюционных времен: адвокат А. И. Грубер, художник М. П. Широков, поэт и общественный деятель А. Д. Нессельроде, комиссар военного министра Временного правительства во Франции адвокат Е. И. Рапп. Таким образом, под председательством Л. Д. Кандаурова был создан орган, в котором были представлены как официальные российские лица, так и представители общественности.

Следует отметить, что комитет начал свои работы по Древнему и Принятому Шотландскому Уставу, что свидетельствовало об отходе его членов от установок Великого Востока Франции и о симпатиях к идеям Великой Ложи Франции. Чем это объясняется? Вероятно, члены комитета своими работами по Шотландскому Уставу подчеркивали свое отличие от политиков, входивших в Великий Восток народов России, которых в 1919-1921 гг. Великий Восток Франции был готов признать вольными каменщиками.

Действительно, в 1919-1921 гг. в ложах Братство и Братство Народов появляются такие известные общественные деятели, как И. Н. Ефремов, А. И. Коновалов, М. А. Алданов, И. И. Фондаминский-Бунаков, П. И. Кугушев, М. С. Маргулиес, С. К. Маркотун, Б.В. Савинков, С. А. Соколов и др. [См., например: GOdF. Архив ложи Fraternite des Peuples].

Вероятно, Великий Восток Франции планировал создать в многонациональной ложе Братство Народов, куда входили болгары, румыны, евреи, турки, итальянцы, швейцарцы, основу для будущей русской мастерской. В 1919-1923 гг. в эту ложу пытаются привлечь всех лиц, так или иначе связанных с Россией. Помимо аффилиированных членов лож Великого Востока Франции (М. С. Маргулиес, Е. В. Аничков, Л. Д. Кандауров) в Братстве Народов начинают регуляризировать мартинистов (С. К. Маркотун и члены его киевской ложи Нарцисс), членов Великого Востока народов России (Б. В. Савинков, вновь привлеченный к Ордену усилиями М. К. фон Мекка и Л. Д. Кандаурова [См.: ГАРФ. Ф.5831. Оп.1. Д.81. Л.2 об. - 3 об. (сообщено Р. А. Городницким)]); привлекать лиц, посвященных в других странах (М. Носсович, Г. де Пробаг Краснодебский - последний был членом брюссельской ложи Les Amis Philantropes, что, возможно, повлияло на посвящение в ней в 1923 г. Л. М. Берлина и на участие в ее работах Л. Д. Кандаурова); искать в Париже “профанов”, родившихся в России (И. Пистшальский, Г. Мусник). Но, судя по пассивной роли Л. Д. Кандаурова в ложе, в Великий Восток Франции шли именно из-за простоты вступления и регуляризации.

Характерно, что С. К. Маркотун при регуляризации указал, что был посвящен в 1910 г., т. е. еще до визита в Италию. Иными словами, первые мартинистские степени были приравнены ложей Братство Народов к масонским.

Л. Д. Кандауров был готов сотрудничать с новыми масонами Великого Востока Франции в антибольшевистской борьбе, но большинство членов данного союза не мог назвать своими политическими единомышленниками. Расхождения во взглядах, в том числе на роль и задачи масонства, предопределили постепенную эволюцию группы Л. Д. Кандаурова от Великого Востока Франции к Великой Ложе. Однако понадобилось несколько лет, чтобы от идей общественной деятельности и взаимопомощи перейти к посвятительно-символической работе. По существу, было необходимо заново проходить школу масонства. Примечательно, что хотя формально Русский масонский комитет существовал до апреля 1922 г. (когда был образован Временный комитет российского масонства), никто из его членов, кроме самого Л. Д. Кандаурова, не принял участия в оформлении структуры русских лож. Лишь новое поколение масонов, прошедших через посвящение в мастерских союза Великой Ложи Франции, оказалось способным создать автономное русское братство вольных каменщиков.

Предпочтение, которое русские масоны стали отдавать Великой Ложе Франции, объясняется, в ряду других причин, непоследовательностью Великого Востока Франции в его отношении к большевизму. Так, российских вольных каменщиков возмутила резолюция конвента Великого Востока Франции от 21 декабря 1919 г., в которой было заявлено, что идеи и практические действия большевиков соответствуют идеалам Великого Востока, поскольку являются реализацией Декларации прав человека и гражданина 1789 г.

Перелом в настроениях Великого Востока Франции произошел лишь в 1920 г., когда началась массовая эмиграция из России.

21 апреля 1920 г. Совет Ордена, руководство высшими градусами, пригласил на свое заседание А. Ф. Керенского, который выступил с сообщением о причинах и ходе развития русской революции. А. Ф. Керенский в своем докладе настойчиво доказывал антинародный и антидемократический характер большевистского переворота и требовал разрыва всех отношений с советской Россией, в первую очередь экономических.

Окончательный переход Великого Востока Франции на антисоветские позиции произошел лишь в 1922 г., после Четвертого конгресса Коминтерна. Дело в том, что коммунистический конгресс потребовал от своих адептов выхода из лож и расценил масонство как одну из “форм политического прислужничества мелкой буржуазии и мелкобуржуазной интеллигенции перед крупным капиталом”. [Четвертый конгресс Коминтерна. М., 1980. С.64. См. также: Коммунистический Интернационал в документах. М., 1933. С.347-349]. Наиболее активно против масонства выступали Г.И. Зиновьев и Л.Д. Троцкий. Велась антимасонская пропаганда и во французских коммунистических изданиях [См. например: L’Humanite. 1922. 15 декабря. Р.2; 24 декабря. Р.5]. В ответ Великий Восток Франции заявил, что советский режим - диктатура, подобная венгерской и итальянской.

Политическое приспособленчество Великого Востока Франции не вызывало доверия у русских масонов, однако старые французско-русские контакты подчас оказывались сильнее. Не следует также забывать, что именно в ложах Великого Востока в Париже начала складываться группа, составившая основу первых русских организаций вольных каменщиков в эмиграции.

Великому Востоку Франции необходимо было четко определить свою позицию еще в двух принципиально важных вопросах: о “думском” и об украинском масонстве. Имеют ли они вообще право носить название масонских организаций?

Ни для кого не было секретом, что многие члены лож Великого Востока Франции затем вошли в состав союза Великого Востока народов России, который у многих ассоциировался с именем А. Ф. Керенского. Неприятие личности этого человека было после большевистского переворота столь сильным, что даже бывшие политические единомышленники А. Ф. Керенского готовы были винить его во всех бедах России. Тем не менее глава Временного правительства оставался на Западе наиболее известным политическим деятелем, и Великий Восток Франции не хотел отказываться от влияния на членов “думской” масонской организации. Принятие в ложу Братство А. И. Коновалова, входившего даже в изгнании в Верховный Совет “думского” масонства, заставило часть российских вольных каменщиков подчеркивать свое отличие от “карбонариев и заговорщиков”.

Принципиально другой путь регуляризации предпочли такие масоны, как Д.М. Одинец, Н.В. Чайковский, В.Д. Кузьмин-Караваев, которые решились на присоединение к работам Великой Ложи Франции; хотя это и требовало прохождения всех масонских степеней, начиная с ученической, но подчеркивало их неприятие политиканства. Подчеркнем, что осознанный выбор русскими масонами работ по Древнему и Принятому Шотландскому Уставу произошел не сразу, а после 1922 г., когда Верховному Совету Франции было поручено создание структуры русских высших масонских степеней; лишь тогда часть русских вольных каменщиков прекращает свое членство в союзе Великого Востока Франции.

Не менее сложным был второй, “украинский” вопрос, стоявший перед Великим Востоком Франции. Великий Восток Франции вступил в переписку с Великой Ложей Украины в период, когда главой украинского правительства и великим мастером тамошнего масонства был С. В. Петлюра. Затем для ознакомления с обстановкой на Украину был направлен председатель Великого Востока Франции Шарль Дюбрель, который по завершении визита высказался за официальное признание правительства Украины. В пользу С. В. Петлюры и за оказание помощи Украине началось лоббирование во французском парламенте со стороны масонов, например, Анри де Бульона. Подобные предложения были одобрены правительством Франции и командующим американским экспедиционным корпусом в Европе. В качестве ответного жеста право представлять Украину при Лиге Наций было передано члену Великого Востока Франции Броше. Конечно же, поддержка украинского сепаратизма не могла вызвать “братских” чувств у русских масонов.

Украинское масонство за рубежом возникло одновременно с посвящением первых русских эмигрантов во французские ложи. Попытка его самостоятельной деятельности была предпринята в 1919 г. Наиболее активно с идеей восстановления Великой Ложи Украины в эмиграции выступали ее представители - С. К. Маркотун и Н.А. Шумицкий, которые подчеркивали самостоятельность и традиционность украинского масонства и опасность большевизма в русском движении вольных каменщиков [См.: Hass L. Wolnomularski Parуz w koncowуm okresie I wojnу Swiatowej i w czosie Konferencji pokojowej 1919 roku // Polska. Niemcу. Europa. Poznan, 1977. S.373].

Однако затем в украинском масонстве произошел фактический раскол. 30 октября 1919 г. С.К. Маркотун обратился с письмом в руководство Великого Востока Франции, в котором обвинял С.В. Петлюру и его сторонников в попытке использовать масонство в сепаратистских целях [См.: ГАРФ. Ф.5831. Оп.1. Д.406. Л.1].

С.В. Петлюра и Н.А. Шумицкий, в свою очередь, попытались обосновать идею независимости украинского масонства. Была составлена целая легенда о происхождении орденской организации на Украине. В соответствии с ней, 17 января 1900 г. был проведен 1-й Украинский масонский конгресс, который образовал Великую Ложу Украины Соединенные Славяне, объединившую 5 тайных лож - в Киеве (Святой Андрей), Житомире, Каменец-Подольске, Одессе и Полтаве. Конгресс, якобы, также способствовал последующему открытию еще трех мастерских на Украине: в 1901 г. ложи Шевченко (Харьков), в 1904 г. ложи Братство (Чернигов), в 1917 г. ложи Молодая Украина (Киев). За заявлениями С. В. Петлюры и Н. А. Шумицкого, скорей всего, ничего, кроме амбиций и политического расчета, не стояло.

В этой связи следует сказать несколько слов о реальной истории масонства на Украине. Немногочисленные свидетельства о его существовании были обобщены Л. Б. Хассом в статье, изданной ложей Голос Украины [См.: Hass, Maзonnerie ukrainienne].

В 1912 г. мартинистом С. К. Маркотуном были установлены связи с итальянским масонством. Великая Ложа Италии выдала ему патент на открытие в Киеве ложи Нарцисс, которая в 1917 г. получила новое название - Нарцисс и Соединенные Славяне. В 1915-1918 гг. в эту ложу были посвящены А. М. Галип, Б. Данковский, Г. Лысенко, Ю. К. Терапиано и ряд других лиц [См.: GOdF. Архив ложи Fraternite des Peuples].

В 1919 г. лидеры национального движения, связанные с ложей Нарцисс, решили известить масонские союзы о создании Великой Ложи Украины, рассчитывая, что подобный шаг привлечет внимание масонов на Западе к положению в новообразованном государстве. За подписью С. В. Петлюры, А. Н. Левицкого, Ф. Море и Петрова было составлено письмо, извещавшее о том, что 18 сентября 1917 г. ложа Андрея Первозванного была провозглашена Великой Ложей Украины и лишь она одна имеет право представлять украинское масонство [Документы, связанные с этим письмом, см.: BNdF. Rйs. FM2 153]. В этот же день новая Великая Ложа провозгласила своим великим мастером С. В. Петлюру, а великим секретарем А. Н. Левицкого, после убийства С. В. Петлюры ставшего главой “государства”.

Подобный шаг украинских националистов был вызван, в первую очередь, стремлением утвердить свое положение во Франции, так как именно в 1919 г. к ложе Братство Народов (Великий Восток Франции) стали присоединяться члены киевской ложи Нарцисс [См.: GOdF. Архив ложи Fraternite des Peuples; Hass, Maconnerie ukrainienne]. Если бы С. В. Петлюра не объявил о своем “первенстве”, то С. К. Маркотун и его сторонники оказались бы единственными представителями украинского масонства.

Более убедительными, чем упомянутое выше письмо 1919 г., для Великого Востока Франции оказались, вероятно, записки С. К. Маркотуна. Еще 4 июля 1919 г. С.К. Маркотун, Цитович и А.М. Галип направили в Великий Восток Франции письмо, в котором рассказывали о деятельности в 1912-1914 гг. Ложи Нарцисс и подчеркивали активное участие масонов в 1917 г. В социальной жизни Украины и образовании этого независимого государства. Авторы письма подчеркивали, что лишь Великая Ложа Украины Соединенные Славяне, основанная в 1918 г., имеет право представлять интересы украинских вольных каменщиков, а также призывали не допустить экспансии Германии на Восток, прозрачно намекая на связь С.В. Петлюры с немцами. Рассматривая масонство как значительный фактор в деле объединения народов Восточной Европы, авторы письма решительно выступали против большевизма и призывали французских масонов активно способствовать воссозданию масонского храма на руинах анархии, утвердившейся на Украине [Cм.: BNdF. FM2 153] . Вслед за этим последовали письма С.К. Маркотуна в Совет Ордена (30 октября 1919 г.) и в ложу Братство Народов (май 1920 г.) о распространении влияния Германии и Ватикана на юге России [См.: ГАРФ. Ф.5831. Оп.1. Д.406; GOdF. Архив ложи Fraternite des Peuples]. Расчет С. К. Маркотуна оказался верным, его аргументация оказалась более убедительной и Великий Восток Франции решил не помогать украинским сепаратистам как проводникам политики своих извечных врагов.

Тогда окружение С. В. Петлюры попыталось найти в масонстве новых союзников. Украинскому послу в Париже, а затем председателю Союза украинских эмигрантских организаций, Н. А. Шумицкому, удалось заинтересовать украинскими масонскими делами канцлера Международной масонской ассоциации (AMI), Великого Мастера Великой Ложи Швейцарии Эдуарда Картье Ла Тента (1855-1925). В результате это объединение признало Великую Ложу Украины и отнесло ее к числу самых старых лож (за дату основания был взят 1817 г., время основания ложи Соединенные Славяне в Киеве) [См.: Quartier La Tente E. Bureau International des Relations Maconniques pendant 18 premiиres annйes de son existence (1902-1920). Bern, 1922. P.44]. Однако уже в конце сентября 1923 г. конвент Международной масонской ассоциации отклонил просьбу о приеме Великой Ложи Украины в АМI. Поводом для отклонения Великой Ложи Украины стало попустительство ее великого мастера, С. В. Петлюры, еврейским погромам.

Показательно, что после убийства С. В. Петлюры оппонентами на процессе по данному делу были будущий вице-председатель консистории Россия, Г. Б. Слиозберг, обвинивший С. В. Петлюру в антисемитизме, и Н. А. Шумицкий, оправдывавший его. Cам Н. А. Шумицкий был членом исследовательской ложи St. Claudis союза Великой Независимой и Регулярной Ложи Франции - единственного французского масонского объединения, признанного в первой половине XX в. Великой Ложей Англии. - Об образовании и деятельности Международной масонской ассоциации см.: Combes A. Les relations maзonniques internationales (1877-1940) // Humanisme. Revue des Franc-Macons du Grand Orient de France. Juin 1994. № 216. P.97-101.

Несмотря на подобное решение Международной масонской ассоциации, украинские националисты находили поддержку среди части руководства АМI, а не позднее 1925 г. самопровозгласили Верховный Совет Украины, который образовал подобный же руководящий орган высшими степенями в Румынии. Деятельность украинского национального масонства ограничивалась лишь эффектными заявлениями, а потому не признавалась крупными масонскими объединениями. Новая попытка привлечь к себе внимание была предпринята в 1933 г., когда в Международную масонскую ассоциацию поступило письмо от “киевских” масонов о тайных работах украинских вольных каменщиков на территории СССР [См.: Hass, Maconnerie ukrainienne]. Это письмо вызвало интерес в Женеве, но после проверки было объявлено поддельным, вопрос о признании Великой Ложи Украины вновь был снят с повестки дня и об украинском масонстве долгие годы никто больше не вспоминал.

Таким образом, Великий Восток Франции, который не мог и не хотел четко обозначить свое понимание русской революции, вопроса о соотношении политики и масонства, проблем национально-государственного устройства бывшей Российской империи, постепенно терял приверженцев в среде русских беженцев.

Существование двух, параллельно работающих послушаний вплоть до 1960-х гг. составляло одну из характерных особенностей масонства во Франции. Великий Восток и Великая Ложа Франции, соперничавшие друг с другом, иногда находившиеся в состоянии открытой борьбы, иногда пытавшиеся согласовать свою деятельность или даже объединиться, продолжали свою обособленную жизнь. Двойственность масонской организации во Франции являлась отражением двоякого понимания самой сущности Ордена вольных каменщиков. Что, прежде всего, необходимо масону? Устремить взоры к Великому Строителю Вселенной, трудиться над обработкой грубого камня во имя отвлеченных идеалов морали и справедливости - или идти в самую гущу жизни и проповедью моральных законов внести струю улучшения в политическую и общественную борьбу? Нужны ли ритуал и символика как отграничение посвятительного сообщества от бытовой или обывательской среды - или можно лишь терпеть их как пережиток прошлого?

Точного водораздела между двумя позициями не было, и выбирать русским братьям было трудно между установками двух французских послушаний. Великий Восток долгое время являлся крупной общественной и политической силой во Франции, он входил в состав Международной масонской ассоциации и Международной лиги франк-масонов; с другой стороны, хотя и не признанный английским масонством, Верховный Совет Франции (и связанная с ним Великая Ложа Франции) был материнской организацией для структуры высших градусов Шотландского Устава в Европе и являлся долгое время символом универсальности масонства.

Когда вопрос стоял о регуляризации русских масонов, то первенство принадлежало Великому Востоку Франции, при посвящении же в высшие степени руководящую роль перехватил Верховный Совет Франции.

Большую роль здесь сыграло личное участие в деле восстановления русского масонства видных деятелей французского Ордена вольных каменщиков. Если для русских эмигрантов масонство позволяло заручиться поддержкой промышленных и банковских кругов Западной Европы и Америки, влиять на общественное мнение западных государств, то для французских масонов это был шанс перехватить инициативу у немцев и англичан, которые долгое время по своему влиянию первенствовали в России, в том числе и в масонстве.

Многие французские авторитетные братья искренно верили, что русскому масонству суждена блестящая будущность и что успех его не за горами. Среди этих братьев следует, в первую очередь, назвать Мориса Монье (1877-1931), журналиста, масона с 1899 г., великого мастера Великой Ложи Франции в 1922-1924, 1925-1928, 1930-1931 гг., оратора Верховного Совета Франции. Он был не только искренним другом России и русских, но и глубоко верил, что в судьбах России масонству отведена первенствующая роль, поэтому последовательно отстаивал право русских вольных каменщиков создавать свою автономную структуру, вплоть до Русского особого совета 33-й степени. Горячим сторонником развития русского масонства был и деятельный член Верховного Совета и один из руководителей ложи Тэба Р. Шалле (Шайе), “исключительный по своему авторитету и эрудиции, ярко выделявшийся на сравнительно сером фоне современного французского масонства” [Воспоминания П. А. Бобринского (рукопись), цит. по: Бурышкин].

Эти и некоторые другие французские масоны, близкие им по настроению, помогли созданию русского масонства. На конференции Верховных Советов 1922 г. в Лозанне, первой после мировой войны, по докладу Верховного Совета Франции была обсуждена русская проблема. Все полномочия по созданию русской масонской структуры были предоставлены французскому послушанию высших степеней.

Первоначальная программа Л. Д. Кандаурова и его друзей имела в качестве характерной особенности стремление обеспечить действенное участие масонства в восстановлении России. Однако общественно-политические задачи не доминировали над посвятительной стороной работы братства вольных каменщиков. По мнению Л.Д. Кандаурова, масонский Орден как посвятительное сообщество является залогом единения. Первые русские масоны в эмиграции создавали (по их же определению) нечто вроде “технократии” или даже “синархии” - общество лиц, исполненных древней посвятительной мудростью и готовых взять на себя всю тяжесть борьбы за духовное возрождение народа.

Ложами, которые первыми обратили внимание на русскую эмиграцию, а не на отдельных ее представителей, стали три мастерские союза Великой Ложи Франции: Англо-Саксонская ложа, Тэба (Фивы) и Космос.

Первая из упомянутых лож (№ 343 в союзе) значительно отличалась от других мастерских союза. Это была ложа, основанная еще в эпоху постоянного пребывания в Париже короля Эдуарда VII. Во-первых, она работала не по Древнему и Принятому Шотландскому Уставу, а по обряду Эмулейшн (сокращенному Йоркскому ритуалу). Во-вторых, она проводила свои заседания на английском языке. Отметим, также что Англо-Саксонская ложа запрещала своим членам посещать мастерские Великого Востока Франции.

Отличия в ритуальной системе обусловливали такие особенности ложи, как отсутствие “зодческих” работ, особое внимание к ритуалу, который все офицеры должны были знать наизусть, широкая благотворительная деятельность. В Англо-Саксонскую ложу вступали те русские эмигранты, для которых было предпочтительнее общение на английском языке, у которых уже сложились контакты с англичанами в Первую мировую и Гражданскую войну, которые надеялись найти в масонстве готовую форму для помощи беженцам из России, а не систему нравственно-философского совершенствования.

Первым прошел через обряд посвящения в Англо-Саксонской ложе (18 апреля 1919 г.) профессор конституционного права, барон С. А. Корф, однако в том же году он переселился в Вашингтон и не участвовал впредь в жизни русских лож. Вслед за ним, 6 мая 1919 г., был посвящен бывший депутат Государственной Думы, видный общественный деятель Е. П. Ковалевский, но и он не стал активным участником масонского движения.

Более важным для последующей истории русского масонства оказался прием в ложу 26 мая 1919 г. капитана гвардейской конной артиллерии Н. В. Мариновича и контр-адмирала С. А. Посохова. Огромным приобретением для русского масонства стал прием 8 декабря 1919 г. Н. В. Чайковского.

В 1920 г. состоялось посвящение в Англо-Саксонскую ложу бывшего сослуживца Н. В. Мариновича гвардейского офицера П. А. Бобринского, кавалергардов Е. Ф. Гагарина и В. В. Кочубея, генерала и директора Николаевского кавалерийского училища М. К. Марченко, бывшего вице-председателя Российского Красного Креста Д. С. Навашина. Затем были приняты в масонство полковник лейб-гвардии Конного полка А. П. Альбрехт, финансист М. Я. Берлин, полковник и инженер А. И. Верблюнский, банкир Ф. А. Гинзбург, бывший русский военный атташе в США Н. Л. Голеевский, судовой агент Г. Ф. Гофман, директор транспортного предприятия Г. Б. Каменка, командир Чеченского конного полка А. Ф. Келлер [он был воспитанником знаменитого основателя Синархии (не масона) Александра Сен-Ив д'Альвейдра. О последнем см.: Saunier J. Saint-Yves d’Alveydre ou une Synarchie sans enigme. Paris, 1981], известный педагог Б. Е. Лепковский, помощник бывшего русского военного атташе во Франции гр. А. А. Мордвинов, бывший главнокомандующий Петроградского военного округа П. А. Половцев и др.

Даже частичное перечисление русских членов Англо-Саксонской ложи показывает, что в ней объединилась русская военная, финансовая, титулованная элита.

Посвящение в следующие степени масонства производилось очень быстро, как впрочем и в других ложах, принимавших русских эмигрантов. Например, немногим более месяца потребовалось Н. В. Мариновичу, чтобы достичь мастерской степени.

Русские масоны: П. А. Половцев, Н. Л. Голеевский, Г. Б. Каменка, М. Я. Берлин и др. - занимали в ложе различные офицерские посты [См. протоколы заседаний Англо-Саксонской ложи в 1925-1928 гг.: ЦХИДК. Ф.118. Оп.1. Д.95]. Контакты с мастерской продолжались и после образования русских лож, например, руководителями Англо-Саксонской ложи в 1928 г. был П.А. Половцев, а в 1933 г. Е. Гагарин. Здесь также следует вспомнить и о взаимных аффилиациях, и о том, что Англо-Саксонская ложа стала проводить заседания в русском масонском доме на рю де л’Иветт.

Ложа Тэба (Фивы) была одной из наиболее известых масонских мастерских в Париже. Именно в ней, одновременно с членством в мартинистском Ордене, довольно активно работал в 1907-1913 гг. (до увлечения оккультизмом) известный философ Ж.М.Ж.Р. Генон (1886 - 1951). Ложа Фивы с 1917 г. стала активно изучать проблемы, связанные с русской революцией и большевизмом. Это не могло не привести к тому, что русские вольные каменщики стали часто посещать заседания этой мастерской. В 1919-1921 гг. происходит аффилиация или посвящение в ложу Тэба русских эмигрантов: Л. Д. Кандаурова, служащего российского консульства П. И. Кугушева, М. К. фон Мекка, журналиста А.А. Морского, Б. В. Савинкова, И.Н. Ефремова, гвардейского офицера В. Н. Скрябина, адвоката Г. Б. Слиозберга, промышленников А. И. Мамонтова и Л. М. Вургафта, книготорговца и издателя Я. Е. Поволоцкого, литератора Я.М. Цвибака (Андрея Седых). Таким образом, в ложе объединились русские масоны как из Великой Ложи Франции, так и из Великого Востока Франции, игравшие ведущую роль при становлении русского масонства в эмиграции. Перечисленными вольными каменщиками число русских посетителей не ограничивалось.

К 1920 году русские стали также офицерами ложи: М. К. фон Мекк - оратором, Л.Д. Кандауров - 2-м экспертом, П. И. Кугушев - 1-м дьяконом. После того как оратором в ложе стал русский брат, в ней стали заслушиваться не только доклады о русских проблемах, но и сообщения самих российских вольных каменщиков. Например, 3 мая 1920 г. В. Н. Скрябин поделился своими впечатлениями о поездке по Австрии и Венгрии, 18 декабря 1921 г. Г. Б. Слиозберг говорил о голоде в России, 6 декабря 1920 г. А. И. Мамонтов рассказал о положении российской промышленности до начала Первой мировой войны и при большевиках, дважды в марте 1922 г. о положении российского братства и о борьбе с антимасонскими настроениями говорил А. А. Морской [Протоколы заседаний ложи Тэба хранятся: ЦХИДК. Ф.112. Оп.1. Д.703. Там же см., например, доклад М. К. фон Мекка о большевизме (Л.5-6)].

Ситуация изменилась в 1923 г., когда были образованы мастерские, работавшие на русском языке (см. об этом ниже). Вопросы морального совершенствования в это время вытесняют “русскую проблему”. Эти изменения определили и новую тематику докладов русских масонов [См.: ЦХИДК. Ф.118. Оп.1. Д.123. Л.27-34]. Становлению российского масонства активно помогали уже упоминавшийся Р. Шалле, памяти которого была затем посвящена одна из первых русских масонских книг XX в. (см. прим.1 на стр.15), а также известный эзотерик Рене Генон (1886-1951), который, после исключения из мартинистских лож в 1909 г., вошел в ложу Тэба.

С формированием самостоятельных русских лож связи россиян с Тэба не были прерваны: например, впоследствии Я. М. Цвибак занимал в этой ложе посты хранителя печати и помощника секретаря, Л. Д. Кандауров стал в 1924 г. 1-м стражем мастерской, а в 1926 г. русские масоны занимали четыре важнейших поста: 1-й обрядоначальник - А. А. Морской, секретарь - Я. Е. Поволоцкий, оратор - В. Н. Скрябин, 1-й страж - Г. Б. Слиозберг [См.: ЦХИДК. Ф.112. Оп.1. Д.704. Л.19. Из “русских” докладов этого времени см. сообщение В. Н. Скрябина 20 апреля 1925 г. о морали (ЦХИДК. Ф.118. Оп.1. Д.123. Л.27-29)].

Ложа Космос, в которой русские традиции были достаточно сильны (можно вспомнить П.Н. Яблочкова, Е.В. де Роберти, М.М. Ковалевского), также активно привлекала в свои ряды русских эмигрантов. Первоначально к ложе присоединился Л. Д. Кандауров. 22 апреля 1919 г. в Космосе происходит посвящение инженера путей сообщения Ф.Ф. Макшеева, шурина Л. Д. Кандаурова, а 17 июня того же года В. Д. Аитова. Он сам так вспоминал обстоятельства своего приема:

“Возвратясь в конце 1918 года в Париж с французской военной миссией, к которой я был прикомандирован (в 1916 году), я вскоре познакомился с Леонтием Дмитриевичем Кандауровым, занимавшим должность помощника моего отца, тогда Русского генерального консула во Франции. Я тут же сошелся с Леонтием Дмитриевичем. Он состоял до Февральской революции первым секретарем Русского Генерального Консула во Франции, но, тогда как все служащие царского времени подали в отставку, после революции он один остался, не из материальных выгод, а потому что действительно сочувствовал Февральской революции. Когда Леонтий Дмитриевич предложил мне сделаться вольным каменщиком, я знал о масонстве только позорную историю генерала Андре, который, будучи военным министром (с 1901 до 1905 года), всячески тормозил повышение в чинах офицеров, посещавших церковь. Генерал Андре точно знал фамилии этих офицеров, благодаря специальным фишкам некоей масонской организации. И, конечно, я наотрез отказался от масонства. Но Кандауров уверил меня, что прекрасно меня понимает, но что шпионы генерала Андре были все членами Великого Востока, тогда как он предлагает мне войти в другую масонскую организацию, “Великую Ложу Франции”, членом которой он состоял. Сам он тоже был посвящен в ложе Великого Востока, но оттуда ушел, когда познакомился с настроениями его адептов. Он убедил меня”.

“До вступления в масонство мысль о духовном совершенствовании мне не приходила в голову, - продолжает В. Д. Аитов. - Я считал, что долг мой “как врача” был следить за наукой, чтобы давать моим больным максимум того, что медицина может сделать для них. И Символ этого открытого мною в масонстве долга (т. е. духовного повышения) был Великий Архитектор Вселенной, к совершенству которого мы должны стараться приблизиться <...> По мере того, как я повышался по масонским градусам, Великий Строитель Вселенной все меньше и меньше становился символом и все больше и больше принимал характер живого существа <...> Под влиянием наших масонских собраний я стал убеждаться, что Дух руководит миром <...> Я стал регулярно ходить в церковь и даже, в 1946 году, принял православие, потому что православное богослужение гораздо больше, чем все другие, давало мне чувствовать присутствие Великого Духа Вселенной <...> Я утверждаю, что нельзя быть настоящим масоном, если не верить в Бога, как в Высокое Духовное Начало, символом которого является Великий Строитель Вселенной. К достижению этого идеала каждый масон должен стремиться всеми своими силами <...> Всей душой молю Великого Строителя Вселенной о том, чтобы хоть половина жителей земного шара устремилась к высоко духовному уровню, о котором пророчествует Масонство. Тогда на земле установится мир и в заблудшем человечестве - братство народов” (Вестник. 1961. № 8. С.3-6, 8).

До конца 1919 г. в ложу Космос были также привлечены доктор медицины Аким О. Маршак, инженер путей сообщения В. А. Нагродский.

В 1920 г. в ложе появились новые русские члены: 10 марта был посвящен в масонство бывший депутат Государственной Думы, доктор права Э. П. Беннигсен [Отметим, что Э.П. Беннигсен был в России членом Центрального комитета Союза 17 октября. Приблизительно из 110 членов ЦК этой партии лишь трое, Э.П. Беннигсен, В.П. Рябушинский и А.П. Веретенников, были вольными каменщиками, при этом только последний вступил в масонство до революции. Подробнее об указанной партии см.: Шелохаев I; Шелохаев В.В. Партия октябристов в период первой российской революции. М., 1987. С.151-157], а 15 июня - известный сатирик А. П. Шполянский (Дон Аминадо), который однако не стал активным участником русского масонства.

В следующем, 1922 г., 17 мая и 21 июня, в Космос были приняты соответственно инженер Ю.О. Бурнштейн и известный промышленник А. И. Путилов.

Самый массовый прием российских беженцев в Космос состоялся в декабре 1922 г. В числе посвященных были историк К. К. Грюнвальд, офицер В. В. Лыщинский-Троекуров, журналист и общественный деятель Д. С. Пасманик, Александр О. Маршак, К. Д. Старынкевич.

Наиболее важным для русских членов ложи Космос был период до 1924 г., когда они проходили своеобразную масонскую “школу” в мастерской. Однако, в отличие, например, от Англо-Саксонской ложи и ложи Тэба, в Космосе русские не занимали офицерских постов.

С 1924 г. начинается выход из ложи бывших россиян, так как с образованием новых русских лож им было необходимо сосредоточиться на работе в Астрее, Гермесе, Северном Сиянии. В 1924 г. из ложи Космос хотели выйти в отставку Ф. Ф. Макшеев, К. К. Грюнвальд, В. В. Лыщинский-Троекуров, Д. С. Пасманик, К. Д. Старынкевич, Э. П. Беннигсен, В. А. Нагродский. Однако продолжали числиться, хотя во многом формально, А. И. Путилов, Ак. О. Маршак и др.

Не часто звучали в мастерской и доклады русских членов. Перечислим некоторые из них:
21 июня 1919 г. - М. К. фон Мекк. О психологии большевизма;
21 октября 1920 г. - Ф. Ф. Макшеев. О борьбе с большевизмом генерала Юденича на северо-западе России;
7 мая 1920 г. - Э. П. Беннигсен. О кооперативном движении в России как факторе будущего возрождения страны;
1 и 15 июня 1920 г. - по русскому вопросу говорили Э. П. Беннигсен и Ак. О. Маршак;
23 мая 1922 г. - Г. Б. Слиозберг. Франко-русские взаимоотношения;
20 февраля 1923 г. - Ак. О. Маршак. О прогрессе в хирургии.
21 апреля 1925 г. - К. К. Грюнвальд. Пробуждение Китая; Д. С. Пасманик. О факторах современного мирового кризиса (см. протоколы ложи Космос: ЦХИДК. Ф.112. Оп.1. Д.281. О докладах см. также: Там же. Д.285. Л.13-21).

Лишь через 9 лет в ложе вновь громко прозвучала “русская” тема. На заседании 31 октября 1933 г. с докладами о России до большевистской революции и о современном положении в СССР выступили Н. В. Тесленко и М. С. Маргулиес [См. об этом заседании: ЦХИДК. Ф.112. Оп.1. Д.287; Ф.730. Оп.1. Д.51].

Меньше русских эмигрантов проходило через посвящение в других парижских ложах союза Великой Ложи Франции. Например, в ложе Герой Человечества были приняты в масонство издатели М. Г. Корнфельд (5 января 1923 г.) и И. Ф. Штерн (3 февраля 1922 г.), доктор медицины А. П. Фиников (5 июня 1925 г.), журналист А. В. Давыдов (5 мая 1922 г.), а в ложе Труд и истинные друзья - бывший российский вице-консул в Париже В. Е. Ден (21 марта 1922 г.), гвардейский офицер, член правительства А. В. Колчака в Омске А. Н. Скрябин (1921 г.), адвокат П. А. Соколов и секретарь Б. В. Савинкова Б. А. Фюрстенберг (27 сентября 1921 г.).

В это время и в последующем русские по происхождению масоны неоднократно выступали с сообщениями во французских, египетских, мексиканских и др. ложах, но, как правило, их участие в иностранных масонских ложах было эпизодическим и выходит за рамки нашего исследования. Назовем лишь несколько лож, где “русское” влияние было наиболее значительным: Гарибальди, Масонский авангард (Великий Восток Франции), Пламенеющая звезда (Великая Ложа Франции). Доминирующей темой сообщений было положение в советской России, но встречались доклады и на профессиональные для авторов темы, и о русской литературе (преимущественно творчество Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского). Например, в ложе Les Travailleurs 8 марта 1920 г. выступали Б. В. Савинков и М. К. фон Мекк; в ложе Effort также выступал Б. В. Савинков; 17 декабря 1924 г. П. А. Соколов выступил с докладом на французском языке “Еврейская каббала и масонство” в ложе Travail et Vrais Amis Fideles; А. И. Путилов 18 июня 1924 г. говорил в ложе Масонский авангард о Первой мировой войне и русско-немецких отношениях, а В. А. Маклаков 28 декабря 1925 г. в той же ложе рассказал о положении в Российской коммунистической партии (См., например: ЦХИДК. Ф.113. Д.523. Л.36, 79 об.).

Помимо иоанновских лож, русские масоны проходили своеобразную школу в мастерских высших степеней.

Следует прежде всего отметить ложу совершенствования Шотландское Совершенство (№ 385), где в 1921-1937 гг. состояло 44 русских вольных каменщика, в том числе В. А. Нагродский, Г. Б. Слиозберг, А. А. Бобринский, А. А. Морской, А. П. Беннигсен, П. А. Бурышкин, Н. В. Маринович, С. А. Посохов [См., например: ЦХИДК. Ф.93. Оп.2. Д.62]. Особенно был активен в этой ложе В. А. Нагродский, который не менее 7 раз выступал с докладами в 1929-1931 гг. Темами его сообщений были традиции пифагорейцев, книга Зогар, каббала, проблемы Востока и Запада [См. протоколы ложи: ЦХИДК. Ф.112. Оп.1. Д.633]. Меньшим было влияние ложи Философская Паперть, в которой в 1919-1933 гг. через степени совершенствования прошли 5 русских масонов.

Кроме того, необходимо упомянуть капитул Верные шотландцы (№ 72), в котором в 1922 г. председательствовал Л. Д. Кандауров. В этом капитуле прошли посвящение в следующие степени П. А. Бурышкин, С. А. Посохов, Н. А. Шумицкий, Ф. Ф. Макшеев, А. И. Мамонтов, В. Д. Аитов, Б. В. Савинков, П. И. Кугушев. Другим центром стал капитул Милосердная дружба, в который преимущественно вступали члены Англо-Саксонской ложи. Секретарем этого капитула был Н. В. Маринович, казначеем - С. А. Посохов, членами - П. А. Бобринский, М. Я. Имханицкий и В. Д. Аитов.

Важную роль в становлении российского масонства в эмиграции играл и ареопаг Лютеция, в который входили Л. Д. Кандауров, С. А. Посохов и Ф. Ф. Макшеев - фактические руководители эмигрантов - вольных каменщиков.

12 февраля 1920 г. в Париже была основана еще одна группа вольных каменщиков - Объединение (Федерация) славянских масонов [Статуты Объединения славянских масонов см.: ЦХИДК. Ф.111. Оп.1. Д.324]. В качестве главной задачи Объединения было провозглашено слияние воедино всех славянских масонских союзов. 6 июня 1920 г. временные руководители Объединения славянских масонов были официально избраны на свои посты. Президентом стал М. К. фон Мекк, вице-президентом - польский министр иностранных дел С. Патек, секретарем - С. К. Маркотун, помощником секретаря - Н. В. Маринович, казначеем - Н. И. Наумов (в “профанской” жизни - служащий банка).

Члены Объединения считали, что необходимо идти не по пути создания русских лож, а затем Верховного Совета русского масонства, а стремиться к объединению славян - вольных каменщиков в капитуле. Предполагалось, что одной из основных задач капитула станет антибольшевистская пропаганда, помощь для ведения которой предполагалось получить из Великобритании и США [См. переписку масонских организаций с Н. В. Чайковским: ГАРФ. Ф.5805. Оп.1. Д.604. Л.1-5].

Однако уже в 1921 г. стало понятно, что Объединение не может реально работать. М. К. фон Мекк уехал в Каир, С. Патек был назначен послом в Токио, С. К. Маркотун и Н. В. Маринович фактически порвали с русским масонством из-за разногласий с Л. Д. Кандауровым.

* * *

В апреле 1920 г., когда число русских масонов в Париже оказалось достаточным для основания независимой структуры национального масонства, были предприняты конкретные действия в этом направлении. Группа русских масонов, преимущественно члены лож, работавших по Древнему и Принятому Шотландскому Уставу, образовала инициативную группу, получившую название Предварительный Комитет по разработке плана учреждения русских лож в Париже. Они решили обратиться в Верховный Совет Франции с просьбой о создании структуры русского масонства в Париже для переноса в дальнейшем работ в Россию [Сведения о деятельности инициативной группы восстановлены преимущественно на основании ее протоколов и переписки ее членов, которые хранятся: ЛА]. Основателями Комитета или иницативной группы стали члены лож: Фивы И.Н. Ефремов, Л.Д. Кандауров, М.К. фон Мекк, Б. В. Савинков, Братство Народов С.М. Война-Панченко, Братство И. И. Фондаминский-Бунаков и С. А. Иванов (напомним, что в эту же ложу одновременно входили Л.Д. Кандауров и М.К. фон Мекк), Англо-Саксонской ложи С. А Корф, С. А. Посохов, Н. В. Чайковский, ложи Космос Ф. Ф. Макшеев и В. А. Нагродский, а также Е. И. Кедрин. Группа решила не избирать председателя, а секретарские обязанности были возложены на В.А. Нагродского. Письмо-прошение в Верховный Совет Франции должны были доставить М.К. фон Мекк и С.А. Посохов, однако вплоть до декабря 1920 г. никаких сведений о деятельности группы нет.

К декабрю 1920 г. ситуация изменилась: скончался С.М. Война-Панченко, Н.В. Чайковский покинул Париж, Б.В. Савинков уехал в Варшаву, а М.К. фон Мекк - в Каир. В это же время к группе присоединились новые члены: П. И. Кугушев (ложа Фивы), Цитович (ложа L’Effort союза Великого Востока Франции), С. А. Соколов, Н. И. Наумов, С. К. Маркотун (все из ложи Братство Народов), Э. П. Беннигсен и В. Д. Аитов (ложа Космос), П. А. Бобринский, Н. В. Маринович, Е.П. Ковалевский (все из Англо-Саксонской ложи), Л. Х. Ревелиотти (Великая Ложа Англии). Вскоре к Предварительному Комитету присоединился также А. И. Мамонтов. Всего в группе к декабрю 1920 г. было 18 действительных членов. Группа решила активизировать свои работы для чего было предпринято ряд шагов.

Тогда же, в декабре 1920 г., председателем инициативной группы был избран Ф.Ф. Макшеев, было решено проводить заседания не реже раза в месяц, каждую четвертую субботу, были выработаны принципы приема новых членов (за редким исключением они должны были иметь 4-ю степень Древнего и Принятого Шотландского Устава). На заседаниях обсуждались практические шаги по созданию независимого русского масонства в Париже и уже 21 декабря 1920 г. был избран исполнительный комитет группы в составе Л.Д. Кандаурова, Ф.Ф. Макшеева и С.А. Посохова. Для упрощения работы группы ряд ее членов из Великого Востока Франции (например, С.А. Соколов, Цитович) решили присоединиться к ложам союза Великой Ложи Франции.

Необходимость сбора средств для основания русского масонства требовала и какого-либо официального учреждения, которое бы не ограничивало сферу своей деятельности исключительно масонством, но одновременно являлось бы “прикрытием” для Предварительного Комитета. Такой орган был создан в январе 1921 г. в Париже и получил название русский благотворительный комитет Добрый Самаритянин (Le Bon Samaritain); его внутренний регламент был скопирован с масонских регламентов отдельных лож. Отметим также, что символика Доброго пастыря-самаритянина активно используется в обряде 18-й степени Древнего и Принятого Шотландского Устава (например, знак степени называется “знаком Доброго пастыря”), что подтверждает первоначальное намерение ряда русских масонов начать возрождение национального масонства с мастерской 18-й степени (капитула).

С созданием исполнительного комитета и благотворительного общества работы группы значительно активизировались. Президентом благотворительного комитета стал Н. В. Чайковский, вице-президентами - Е. И. Кедрин и С. К. Маркотун, генеральным секретарем - Н. В. Маринович, членами - В. Д. Аитов и П. А. Бобринский. В качестве своих основных целей этот комитет провозгласил: оказание помощи жертвам Гражданской войны в России; налаживание системы продовольственной помощи; организацию трудоустройства и создание для этого трудового бюро; создание сельскохозяйственных колоний. Таким образом, Добрый Самаритянин должен был стать основой для активной социальной деятельности русских масонов, независимо от их политических взглядов, объединить вольных каменщиков при общем признании моральных основ и человеческих прав [См.: Письма и воззвание “Доброго Самаритянина” и ответы на письма Н. В. Чайковского // ГАРФ. Ф.5805. Оп.1. Д.608. Л.2]. Предполагалось обратиться за помощью к масонам других стран и в первую очередь к американским вольным каменщикам [См.: Там же. ЛЛ.4, 7]. Средства собирались в учреждавшихся в Париже русских банках и даже в ложах стран Южной Америки. Затем новый член группы, Д.С. Навашин помог открыть счет общества “Добрый Самаритянин” в Америке и собирать средства среди американских банкиров-масонов, а Л.Х. Ревелиотти рассылал воззвания о материальной помощи в английские ложи.

Важным делом в области взаимопомощи было создание в 1919-1921 гг. Комитета помощи русским писателям и ученым во Франции. Вдохновителями и руководителями данного Комитета стали вольные каменщики Великой Ложи и Великого Востока Франции: Р. М. Бланк, Н. В. Чайковский, А. Д. Нессельроде, С. А. Иванов, В. М. Зензинов, М. А. Алданов, И. И. Фондаминский-Бунаков, И. Н. Ефремов, В. К. Агафонов, В. А. Маклаков, С. И. Метальников, Н. В. Тесленко, Д. М. Одинец, А. В. Карташев, П. П. Гронский, С. В. Познер, М. А. Осоргин и др. Созданный по инициативе масонов, Комитет уже в середине 1920-х гг. превратился во влиятельную общественную организацию, деятельность которой далеко выходила за рамки братства вольных каменщиков. О деятельности Комитета см.: Кельнер Е. В., Познер В. Комитет помощи русским писателям и ученым во Франции. (Из архива Соломона Познера) // Russian Studies. СПб., 1994. Т.I. С.269-320.

Вот как описывает этот период в своих воспоминаниях 1948 г. П. А. Бобринский:
“Вскоре после моего посвящения (10.X.1920) осенью того же 1920 года я был приглашен С. А. Посоховым на его маленькую квартиру на rue Marcadet на Монмартре, чтобы встретиться с другими русскими братьями. На этом собрании присутствовали, кроме самого хозяина и представившего меня в Англо-Саксонскую ложу бр\ Мариновича, братья Аитов и Мамонтов, служивший в русском консульстве в Париже седой, но моложавый кн. Кугушев и сам российский консул Леонтий Дмитриевич Кандауров, с которым я тогда впервые познакомился. Из этого первого с ним соприкосновения я вынес большое впечатление, как от него самого, так и от значительности и таинственности предпринимаемого нами дела - организации русского масонства заграницей, в целях введения его затем в России, сразу же по установлении там демократического строя. Тогда, несмотря на уже ясно обозначившийся провал белого движения, это казалось вопросом недалекого будущего...

За этой первой встречей последовали другие. На этих частных совещаниях, которые происходили зимою 1920-1921 года, как и первое, на частных квартирах, я познакомился с другими русскими братьями: Ф. Ф. Макшеевым, женатым на сестре Л. Д. Кандаурова, сыгравшим одну из первых ролей в первоначальный период русского масонства; В. А. Нагродским, мужем известной писательницы, впоследствии деятельной сестры “Droit Humain”; с небезызвестным украинским деятелем Маркотуном, бывшим досточтимым киевской ложи “Нарцисс”, мартинистом и братом 90-й степени рита Мизраим, приобщившимся к одной из лож Великого Востока; кадетом Кедриным, разошедшимся с Милюковым и образовавшим диссидентную группу Народной Свободы; графом Э. П. Беннигсеном <...> На одном из этих частных совещаний, уже весною 1921 года, было решено образовать “Инициативную группу” по организации русского масонства и собираться впредь регулярно в нейтральном месте. Таковым была выбрана большая “Таверна” на углу rue Sufflot и Boulevard St. Michel, около Пантеона <...>, где с того времени и стали происходить наши совещания.

Помню хорошо эти собрания в небольшом, мало уютном кабинете на втором этаже, без окон, довольно тускло освещенном электричеством. На первом же собрании, которое состоялось летом 1921 года, председателем “Инициативной Группы” был избран бр\ Кандауров. В состав же группы вошли, кроме уже перечисленных мною братьев, еще бр\ Наумов (посвященный в 1919 году в ложу La Fraternite des Peuples), генерал Марченко, бывший начальник Николаевского кавалерийского училища, приехавший из Швейцарии старый политический эмигрант Ефремов, народный социалист, как и Н. В. Чайковский, и Б. В. Савинков, социалист-революционер и террорист, автор революционных романов”.

Главной ближайшей целью группы стало учреждение русского розенкрейцерского капитула в Париже. Для этого русские масоны, уже достгшие 18-й степени Древнего и Принятого Шотландского Устава, просили Верховный Совет Франции о срочном проведении в высшие степени В.Д. Аитова, Э.П. Беннигсена, П.А. Бобринского, А.И. Мамонтова, В.А. Нагродского, Н.И. Наумова и Н.В. Чайковского. Большинство членов группы считало, что необходимо создавать русское масонство не с символических лож, а с капитула, чтобы избежать искажения масонских идей новопосвященными, которые вновь могли превратить русское масонство в одно из политических объединений.

Важным было также и постановление группы от 26 февраля 1921 г., когда было решено обратиться к масонскому конгрессу в Женеве с просьбой не признавать нерегулярные масонские ложи на окраинах бывшей Российской империи до установления окончательных границ России.

“Инициативная группа подняла также ходатайство перед Лигой Наций о назначении представителя русской эмиграции помощником Комиссара по делам русских беженцев. Это ходатайство поддержали представители Лиги Наций от Сербии, Болгарии, Чехии и Финляндии” [Юпитер]. В действительности же, 28 мая 1921 г. группа постановила приложить все усилия для того, чтобы назначить на пост секретаря при отделе по русским беженцам при Лиге Наций кого-то из масонов. Поручено было заниматься этим вопросом В.Д. Аитову, Н.В. Чайковскому и С.К. Маркотуну. Впоследствии на этот пост были намечены и два кандидата: И.Н. Ефремов, а в случае его отклонения в Лиге Наций - Э.П. Беннигсен.

И. Н. Ефремов “был командирован для этого в Женеву, но его попытки окончились ничем, так как выбор такого представителя всеми беженскими организациями всех стран был бы невозможен” [Юпитер]. Ситуацию, сложившуюся в Лиге Наций в письмах к членам Инициативной группы подробно описал сам И.Н. Ефремов [ЛА]. Например, в письме к Ф.Ф. Макшееву от 23 сентября 1921 г. И.Н. Ефремов особо подчеркивал “пренебрежительное отношение Нансена к русским”. Лишь благодаря давлению представителей Польши, Сербии, Чехии, Болгарии, Румынии, Греции и Финляндии в Лиге Наций удалось добиться хоть какого-то участия русских в деле помощи беженцам. Сам И.Н. Ефремов считал вообще какое-либо представительство русских при Ф. Нансене бессмысленным, поэтому в октябре 1921 г. члены Инициативной группы стали склоняться к выдвижению новой кандидатуры, Э.П. Беннигсена, на пост при комиссаре по делам о русских беженцах, поскольку он имел влияние в организации Красного Креста. Между тем, для И.Н. Ефремова ситуация к ноябрю 1921 г. еще более осложнилась, поскольку Ф. Нансен стал относиться к представителю русских масонов как к контрреволюционеру, перестал прислушиваться к высказаваемым И.Н. Ефремовым мнениям, а своей главной целью считал не помощь беженцам, а быстрое их “распределение” по разным странам. Поэтому русские вольные каменщики постановили больше не ориентироваться на выдвижение И.Н. Ефремова на один из международных постов, а решили использовать личное знакомство Д.С. Навашина с ближайшим помощником Нансена по делам комиссариата Фриком для оказания непосредственной помощи беженцам. Тем самым, русские вольные каменщики осознанно отказались от активного вмешательства в дела мировой политики и главной причиной подобного шага были возникшие в самой группе проблемы.

Обратимся вновь к воспоминаниям П.А. Бобринского. Он писал: “Леонтий Дмитриевич вел наши собрания с обычной для него властностью и непримиримостью к чужому мнению. В результате уже с первого собрания присутствовавшие раскололись на два противоположные лагеря. С точки зрения одних, нашей первой, очередной задачей должно было быть учреждение русской символической ложи в составе всех участников группы. Вопрос о высших градусах должен был быть отложен до времени, когда он естественно возникнет в ходе организационного роста русского масонства. Таким образом, сторонники этой точки зрения, которую с особым рвением отстаивали братья Посохов и Маркотун, отнюдь не отрицали значения высших градусов, но видели в постепенном строительстве, на твердых основах снизу, непременное условие успеха. Противоположный лагерь возглавлял сам Леонтий Дмитриевич, деятельно поддерживаемый братом Макшеевым. Их точка зрения заключалась в том, что организовывать нужно сверху, “авторитетно”, а потому начать с учреждения масонской мастерской возможно высшей степени. Такой мастерской, по их мнению, на первое время должен был стать русский розенкрейцеровский капитул.

Таким образом, обозначился первый идеологический конфликт в еще краткой истории нашего общего дела. Расхождение сразу же обострилось, и уже второе собрание Инициативной группы приняло чрезвычайно бурный характер. Обе стороны оказались непримиримыми и не хотели уступать. Наконец вопрос был поставлен на голосование, и небольшим большинством голосов был принят проект бр\ Кандаурова. В результате этого решения - и это показывает, насколько разгорелись страсти, - братья Посохов, Маркотун и Маринович покинули собрание, а первые два, Посохов и Маркотун, окончательно вышли из состава Инициативной группы”.

Уточним на основании документальных свидетельств данные воспоминаний П.А. Бобринского. Действительно, весной 1921 г. в инициативной группе сложилось несколько “фракций”. Если позиция Л.Д. Кандаурова и его ближайших соратников изложена П.А. Бобринским верно, то позиция других членов группы была не столь однозначна. С.К. Маркотун, например, выступал за одновременное открытие с капитулом русской ложи в союзе Великого Востока Франции, а Цитович, Н.В. Маринович и С.А. Посохов не только выступали против открытия капитула, но и требовали немедленного исключения из группы за “антирусскую” деятельность Б.В. Савинкова в Варшаве.

Л. Д. Кандауров в своей “Записке” писал, что создание русского масонства во Франции встретило противодействие со стороны советской власти. Возможно и безосновательно, он считал, что “Чека этому всячески через своих агентов противилась. Это выражалось как в распускании всяких вздорных слухов (о черносотенстве русских братьев, о том, что они получают субсидии от одного иностранного правительства, о том, что многие из них, вследствие их деятельности в мире профанском, находятся накануне привлечения к уголовной ответственности), так и в прямой обструкции со стороны членов Комитета, находившихся на службе у Чеки. Кроме того, применялся и испытанный способ ссоры русских братьев, как между собой, так и с французскими братьями” (Записка Кандаурова).

Решающими стали собрания группы лета 1921 г., когда сложившиеся фракции окончательно сложились. За немедленное создание капитула высказались Н.И. Наумов, В.Д. Аитов, Е.П. Ковалевский, Л.Д. Кандауров, П.И. Кугушев, Ф.Ф. Макшеев, А.И. Мамонтов, В.А. Нагродский, И.Н. Ефремов, С.А. Соколов, Ю.О. Бурнштейн, Б.В. Савинков. Воздержался при голосовании Э.П. Беннигсен. Против выступили П.А. Бобринский, С.А. Посохов, Д.С. Навашин, Цитович. Наиболее четко позиции противников создания капитула определил Н.В. Маринович. В письме к Ф.Ф. Макшееву он выдвигал следующие пункты своих возражений:

1) создание капитула раньше ложи противоречит принципам масонского строительства;
2) у русских масонов нет достаточной подготовки к серьезной философской работе в капитуле, что может привести к созданию “уродливого и слабого” образования и политизации масонства;
3) образование русского масонства в составе иностранного послушания опасно, поскольку дает возможность для вмешательства во внутренние дела России;
4) всякое обращение за помощью к иностранцам является выгодным лишь для “эмигрантских интересов”, а не для работы в России, что ослабляет позиции русского Ордена вольных каменщиков;
5) подписание прошения об открытии капитула вместе с Б.В. Савинковым противоречит его убеждениям, так как тот опирается в борьбе с большевиками на государство “явно враждебное” России.

Тем не менее, Н.В. Маринович подчеркивал, что будет следовать масонской дисциплине и подпишет прошение об открытии капитула, если за это выскажется большинство членов группы. Позиция Н.В. Мариновича во многом показательна, поскольку даже противники точки зрения Л.Д. Кандаурова максимально стремились избежать конфликта. Единственным членом группы, который категорически отказался подписывать прошение оказался С.А. Посохов, который считал, что французское масонство Шотландского Устава не находится на должной высоте и поэтому будет губительно связывать с ним судьбу русского масонства.

Л.Д. Кандауров решил сломить сопротивление своих противников и С.А. Посохов был исключен из инициативной группы. Попутно отметим, что С. К. Маркотун и Н. В. Маринович также были фактически отстранены от активного участия в жизни русского масонства и затем не участвовали в работах русских мастерских вольных каменщиков.

Таким образом, к июню 1921 г. в результате деятельности инициативной группы в среде русских масонов было уже необходимое для открытия самостоятельного капитула число вольных камещиков 18-й степени Древнего и Принятого Шотландского Устава: Л.Д. Кандауров, Ф.Ф. Макшеев, С.А. Посохов, П.И. Кугушев, Б.В. Савинков, Н.В. Маринович и И.Н. Ефремов, однако из-за внутреннего конфликта подача официального прошения вновь откладывалась. В этих условиях В.Д. Аитов предложил компромиссный вариант: исключить из списка основателей Б.В. Савинкова и С.А. Посохова и заменить их кем-то из французских масонов.

“Сейчас, в уже почти исторической перспективе четверти века, - продолжал вспоминать П. А. Бобринский, - ясно, что практического значения этот раскол не имел и что, конечно, было легко его избежать при более гибком управлении нашими трудами... На третьем собрании Инициативной Группы, которое прошло вполне миролюбиво, так как оппозиция отсутствовала, было принято решение назвать новоучреждаемую мастерскую “Астрея”, в память о Великой Ложе “Астрея”... Было решено немедленно по учреждении капитула основать и символическую ложу, под тем же титулом “Астрея” - по примеру “Trinitaires”, имевших в нашей юрисдикции розенкрейцеровский капитул и синюю ложу того же названия.

Хлопоты по учреждению ложи были поручены бр\ Ф. Ф. Макшееву” [Воспоминания П. А. Бобринского цит. по: Бурышкин].

Приняв решение о создании русской масонской мастерской в Париже, Инициативная группа поспешила заручиться поддержкой Великой Ложи и Верховного Совета Франции. В пе