Необходимость Реформации

От эпохи Реформации до нашего времени

Источник: http://www.krotov.info/history/00/posnov/gonzalez_0.htm

Второй том "Истории христианства" можно читать как отдельную, самостоятельную книгу, посвященную истории развития христианства от эпохи Реформации до наших дней. Но в таком случае читатель должен четко сознавать, что многие христианские деятели, о взглядах и деятельности которых здесь пойдет речь, не согласились бы с таким подходом. Лойола и другие видные представители католической контрреформации считали себя продолжателями и защитниками идеалов тех, кому посвящен первый том. То же самое относится к Лютеру, Кальвину, Весли и многим другим великим деятелям протестантской Реформации, которые, как и католические богословы, не считали себя новаторами.

За исключением случаев, отмеченных особо, цитаты из работ иностранных авторов приведены в моем переводе. Когда найти английский перевод цитируемого источника не представляет особого труда, я указываю на это в надежде побудить читателя обратиться к оригиналу. Здесь, как и в первом томе, я постарался свести количество сносок к минимуму, чтобы внимание читателя сосредоточивалось на самом тексте, а не на лежащих в его основе ученых изысканиях.

Сдавая книгу в печать, хочу еще раз выразить благодарность людям, упомянутым в предисловии к первому тому, чья помощь и поддержка в очередной раз сыграли неоценимую роль. К ним хочу также присовокупить работников издательства "Харпер энд Роу" в Сан-Франциско, принявших активное участие в осуществлении этого проекта и проявивших к нему интерес, - мне они тем самым очень помогли и доставили большое удовольствие. Наконец, хочу поблагодарить читателей за то время и внимание, которое они уделяют чтению столь дорогого моему сердцу повествования.

Декатур Январь 1984 года

Часть первая. РЕФОРМАЦИЯ

Необходимость Реформации

Разложение достигло такой степени, что души, порученные заботе духовенства, терпят большой урон, ибо нам известно, что большинство священнослужителей живут в открытом сожительстве, а когда наше правосудие вмешивается, чтобы наказать их, они возмущаются и устраивают публичный скандал, относясь к нашему правосудию с таким пренебрежением, что даже самолично вооружаются против него.

ИЗАБЕЛЛА КАСТИЛЬСКАЯ, 20 ноября 1500 года

К концу XV века стало ясно, что церковь нуждается в глубоких реформах и что многие к ним стремятся. Было хорошо известно об упадке и коррупции папства. После авиньонского периода, когда папство служило французским интересам, оно еще больше ослабло в результате великого раскола, в ходе которого западноевропейским государствам приходилось принимать сторону одного из двух или даже трех пап. В отдельных случаях одинаково недостойными выглядели все претенденты на папский престол. Затем, почти сразу же после преодоления раскола, папская власть оказалась в руках людей, которых больше привлекали идеалы эпохи Возрождения, чем евангельское послание. С помощью войн, интриг, подкупов и разного рода недостойных дел эти папы пытались восстановить и даже превзойти славу Древнего Рима. В результате, хотя большинство продолжало верить в высший авторитет римской курии, многим было трудно сочетать веру в авторитет папы с недоверием по отношению к конкретным людям, занимавшим папский престол.

Но коррупция не ограничивалась только Римом. Соборному движению, стремившемуся положить конец великому расколу и реформировать нравственные устои всей церкви, удалось достичь первой из этих целей, но не второй. Произошло так отчасти потому, что епископы, заседавшие на соборах, сами принадлежали к числу тех, кому существующая коррупция была выгодна. Иными словами, тогда как реформаторы, поддерживавшие концилиаризм, метали громы и молнии против абсентеизма, плюрализма и симонии, то есть практики продажи и покупки церковных должностей, многие члены соборов сами были повинны в такого рода злоупотреблениях и намеревались поступать так и впредь.

Нравственное разложение оказывало влияние и на простых священников и монахов. Хотя безбрачие духовенства было законом церкви, многие открыто не соблюдали его - епископы и местные священники даже хвалились своими незаконнорожденными детьми. Прежняя монашеская дисциплина все больше ослабевала, а обители и монастыри превращались в центры веселой жизни. Монархи и высшая знать нередко обеспечивали своим незаконнорожденным отпрыскам будущее, назначая их аббатами и аббатисами, не считаясь с тем, есть ли у них монашеское призвание. Авторитет монастырей как источников получения знаний падал, а к образовательному цензу местных священников вообще не предъявлялось практически никаких требований.

В таких условиях даже тем многим священникам и монахам, которые искренне стремились оставаться верными своему призванию, делать это было крайне трудно. Как можно вести аскетический образ жизни и предаваться созерцанию в монастыре, превратившемся в место развлечений и светских приемов? Как может священник бороться со злоупотреблениями в приходе, если ему самому пришлось купить свою должность? И могут ли прихожане с доверием относиться к таинству покаяния, если оно совершается священником, который сам, по-видимому, не осознает всего ужаса греха? Религиозное сознание Европы раздвоилось - произошел разрыв между верой в церковь, которая была духовным наставником многих поколений, и пониманием ее теперешней несостоятельности в этой роли.

Но в реформировании нуждалась не только нравственная сторона жизни церкви. Наиболее трезвомыслящие христиане приходили к убеждению, что искажено само учение церкви. После падения Константинополя полвека назад Западная Европа, в особенности Италия, наполнилась богословами, чьи взгляды весьма отличались от общепринятых на Западе. Привезенные ими рукописи показали западным богословам, сколько изменений и вставок было внесено при многократных переписываниях древних текстов. Получали распространение новые философские веяния. Среди западных богословов увеличивалось число людей, знающих греческий язык, - они могли сравнивать греческий текст Нового Завета с латинской Вульгатой. В этих кругах и родилась все более распространявшаяся мысль о необходимости вернуться к истокам христианской веры с соответствующим обновлением учения и каждодневной жизни церкви.

Большинство из тех, кто придерживался таких взглядов, ни в коей мере не были сторонниками радикальных мер, но их призыв вернуться к истокам сам по себе подкреплял точку зрения более ранних реформаторов, таких как

Уиклиф и Гус. Стремление к радикальному реформированию учения церкви не должно было вызвать возражений у тех, кто признавал, что это учение за многие века подверглось изменениям и отошло от Нового Завета. Многочисленные последователи ранних реформаторов в Англии, Богемии и других странах встретили поддержку со стороны богословов, которые хотя и отвергали их наиболее радикальные требования, в то же время принимали принципиальную установку о необходимости возврата к истокам христианства, в частности - через изучение Писания.

Все это сопровождалось недовольством народных масс, ранее выливавшимся в апокалиптические движения, подобные тому, которое возглавил Ганс Бем. Материальное положение народа не только не улучшилось, но за последние десятилетия продолжало ухудшаться. Крестьяне, в частности, подвергались еще более суровой эксплуатации со стороны землевладельцев. Хотя некоторые монашеские обители и церковные деятели продолжали заниматься благотворительной деятельностью, большинство бедняков больше не считали церковь своей защитницей. Более того, показная роскошь прелатов, их власть как землевладельцев и поддержка ими усиливавшегося социального неравенства многими рассматривались как предательство бедных и как символ того, что церковью завладел антихрист. Брожение в этих слоях населения периодически выливалось в крестьянские восстания, апокалиптические видения и призывы к установлению нового порядка.

Тем временем феодальная система приходила в упадок. Сначала во Франции, а затем в Англии и Испании установилась сильная централизованная монархическая власть, понуждавшая знать служить национальным интересам государства. Монархи стремились ограничить и поставить под контроль власть прелатов, многие из которых были одновременно феодальными правителями обширных областей. По примеру Франции, распустившей орден тамплиеров, Испания решила подчинить королевской власти такие военно-монашеские ордена, как Калатрава и св. Иакова Компостельского, и с этой целью король Фердинанд был провозглашен их магистром. В областях, не достигших такого единства, росли чувство национальной неудовлетворенности и мечты об объединении и независимости. Латынь, которая ранее была связующим звеном для большей части Западной Европы, постепенно становилась достоянием церковных и научных кругов, а национальные языки рассматривались как равноценные ей. Именно в XV и XVI веках сформировались большинство западноевропейских литературных языков. Национализм, заявивший о себе еще несколько веков назад, находил выражение в этих языках и вскоре стал реальностью как в странах, достигших политического единства, так и в тех, которые по-прежнему страдали от феодальной разобщенности или иностранного владычества. Подобные настроения разрушали идею об "одной пастве с одним пастырем", которая многим казалась теперь просто предлогом для иноземного вмешательства.

Мировоззрение Западной Европы менялось под влиянием и других важных событий. С открытием новых земель западные горизонты неизмеримо расширились. Путешествие на Дальний Восток становилось все более обычным делом. Представление о земле как о плоском диске, вокруг которого вращаются солнце и звезды, стало пережитком прошлого. Большие успехи были достигнуты в медицине, математике и физике. И все эти новые знания были доступны ученым разных стран благодаря книгопечатанию, изобретенному именно тогда.

Старый мир уходил в прошлое, и на его месте зарождался новый мир. Свежие веяния неизбежно должны были отразиться и на церкви - раз возникали новые формы человеческого бытия, неизбежно должны были возникнуть и новые формы христианской жизни. Но вопрос о конкретных путях развития оставался спорным. Одни пытались реформировать старую церковь изнутри, другие же, потеряв всякую надежду на такую реформацию, открыто порывали с папством. В эту эпоху нестабильности глубокие духовные поиски приводили многих искренних христиан к таким выводам и образу мыслей, предвидеть которые заранее они никак не могли. Другие столь же искренние и преданные христиане приходили к противоположным выводам. Возникавшими в результате этого разногласиями и конфликтами была отмечена вся эпоха, которую мы сейчас называем Реформацией XVI века.

В конце средневекового периода многие сторонники реформ пришли к убеждению, что самым большим злом в церкви был обскурантизм тех времен, которые вскоре назовут "мрачной эпохой". Изобретение книгопечатания, приток византийских ученых и возрождение интереса к художественному и литературному наследию античного мира укрепляли надежду на то, что распространение научных знаний и образования приведет к столь необходимому реформированию церкви. Если в прошлом на каком-то этапе были введены обычаи, противоречащие изначальному христианскому учению, казалось разумным предположить, что возврат к истокам христианства - библейским и патристическим - искоренит эти обычаи.

Такой была программа реформаторов-гуманистов. В данном контексте термин "гуманист" относится в первую очередь не к тем, кто ставит превыше всего человеческую природу, а к тем, кто посвящает себя "классическому наследию", изучению латинской и греческой классики, пытаясь возродить славу античного мира. Гуманисты XVI века весьма различались между собой, но их объединяла любовь к литературе древних. Задолго до начала протестантской Реформации было множество гуманистов, поддерживавших между собой тесную связь через переписку и надеявшихся, что их усилия приведут к реформированию церкви. Их признанным лидером, которого многие почтительно называли "королем гуманистов", был Эразм Роттердамский.

Эразм был незаконнорожденным сыном священника и дочери врача, и его всю жизнь тяготило такое более чем скромное происхождение. Он вырос в обстановке бурного развития торговли, характерного для Нидерландов того времени, и в его мировоззрении нашли отражение обычные для буржуазии ценности: терпимость, умеренность, стабильность и так далее. Эразм начал изучать схоластическое богословие, но ему претила его слишком большая утонченность и склонность к удовлетворению праздного любопытства. Затем он решил обратиться к классической литературе, к которой в то время пробудился особый интерес. Во время посещения Англии Эразм стал членом кружка гуманистов, стремившихся к реформированию церкви и побудивших его начать изучение Писания и ранней христианской литературы, которую он считал полем деятельности исключительно схоластов. В это время он решил продолжить изучение греческого языка и вскоре овладел им в совершенстве. Тогда же он опубликовал "Enchiridion M ilitis Christiani" - "Руководство (оружие) христианского воина". В этой книге, используя военную терминологию, он объяснял, какой должна быть, по его мнению, христианская жизнь и какие есть возможности у "воина Христова".

В молодом возрасте Эразм учился в латинской школе при "братстве общинной жизни", "новое благочестие" которого произвело на него глубокое впечатление. Теперь же, дополнив искусство благочестия своими гуманистическими взглядами, он начал изображать христианство как олицетворение прежде всего благопристойной, умеренной и уравновешенной жизни. Он считал, что заповеди Иисуса вполне соответствуют моральным нормам стоицизма и платонизма, цель которых заключается в подчинении чувств разуму. Этого можно добиться при помощи строгой аскетической дисциплины, которую, однако, не следует путать с монашеством. Монах удаляется из общества, тогда как истинный "воин Христов" должен готовить себя к участию в практической и повседневной жизни и в человеческих делах. Для реформирования церкви необходимо, чтобы христиане следовали этой дисциплине и отказались от языческих пороков. Говоря о языческих пороках, Эразм имел в виду пример безнравственного поведения пап эпохи Возрождения, которых можно сравнивать скорее с Юпитером или Юлием Цезарем, чем с И исусом или св. Петром. Поэтому он осуждал помпезность и стремление к мирской славе, во многом присущие жизни церкви того времени, и призывал к большей простоте жизни. Однако это не означало, что достаточно просто возродить монашеский дух. У него было много критических замечаний в адрес монахов и монастырей, превратившихся в прибежища праздности и невежества. Но он отвергал также монашеский идеал, основывавшийся на неприемлемом различии между заповедями Иисуса, которым должны повиноваться все, и его "советами по совершенствованию", обращенными к монахам. Такое различие, хотя оно и побуждало многих к абсолютному повиновению, в то же время подразумевало, что простые христиане не рассматриваются как точно такие же "воины Христовы", призванные к полному послушанию.

Послушание Эразм считал более важным, чем догматы. Он полагал, что догматы имеют большое значение, и по таким вопросам, как воплощение и Троица, придерживался традиционных христианских ортодоксальных взглядов. Но он также утверждал, что праведность важнее ортодоксальности, и часто осуждал монахов, способных принять участие в изощренных богословских диспутах и при этом ведущих откровенно непристойную жизнь.

С другой стороны, истинно христианская жизнь - это духовная жизнь. Эразм, на которого глубокое влияние оказывали платонизм и ранние христианские авторы, испытавшие то же воздействие, был убежден, что христианин ведет внутренние поиски. Внешняя сторона, например таинства, тоже имеет значение, и ею не следует пренебрегать, но это значение определяется внутренним смыслом, тем посланием, которое донесено до сокровенного сердца верующего. О крещении он говорил: "Какая польза окроплять человека святой водой снаружи, если он развращен внутри?"

Короче говоря, Эразм стремился изменить обычаи, чтобы люди вели благопристойную и умеренную жизнь, учились и размышляли, развивая в себе внутреннее благочестие, и чтобы церковь поощряла все это. Несмотря на скромное происхождение, он в конечном счете завоевал уважение и восхищение разделявших те же надежды ученых Европы, выразителем взглядов которых он стал. В число его почитателей входили многие титулованные и даже некоторые коронованные особы. Его последователи работали секретарями и воспитателями при самых могущественных дворах Европы. Та реформация, сторонником которой он выступал, казалось, вот-вот произойдет.

Затем началась протестантская Реформация. Страсти накалились. Проявлять терпимость и умеренность становилось все труднее. Речь шла уже не о реформировании обычаев и не об уточнении отдельных аспектов христианского богословия, которые могли трактоваться неправильно, а о радикальном изменении некоторых фундаментальных предпосылок традиционного христианства. Сторонники противоборствующих лагерей искали поддержки у Эразма, но он предпочитал не вмешиваться в конфликт, в котором, как ему казалось, страсти брали верх над разумом. В конце концов, как мы увидим дальше, он порвал с Лютером. Тем не менее он отказывался поддерживать католиков в их борьбе против протестантов. К концу жизни он приобрел почитателей в обоих лагерях, но имел очень мало последователей. Из своего рабочего кабинета он продолжал призывать к умеренности, к реформации по гуманистическому образцу, убеждал следовать древним добродетелям стоиков и платонистов. Но прислушивались к нему немногие, во всяком случае - при жизни, и он жаловался: "Я ненавижу распри, потому что они противоречат учению Христа и внутреннему расположению природы. Сомневаюсь, что какую-либо из противоборствующих сторон можно заставить замолчать без серьезного ущерба. Совершенно ясно, что многие из реформ, к которым призывает Лютер, крайне необходимы. Единственное мое желание заключается в том, чтобы теперь, когда я стал старым, мне было дано увидеть результаты моих усилий. Но обе стороны упрекают меня и пытаются оказать на меня давление. Кто-то утверждает, что коль скоро я не выступаю против Лютера, я согласен с ним, лютеране же объявляют меня трусом, отошедшим от Евангелия"¹. Но по прошествии веков, когда страсти улягутся, протестанты и католики согласятся друг с другом в том, что это был человек великого ума и благородного сердца и что всем им есть чему у него поучиться.