Организованная преступность несовершеннолетних

Только в 90-е годы было официально признано, что в стране существует организованная преступ­ность. Но это касалось лишь взрослых. Между тем почти 40% правонарушений подростков носит организованный, групповой характер. В последние 30 лет отличное для подростковой среды девиант-ное поведение, принимавшее нередко форму не­винных забав, все чаще принимает вид делинк-вентного, противоправного поведения. Измени­лась социальная характеристика и структура группировок подростков-правонарушителей. Се­годня они состоят не из 3-5 человек, как это было вчера, а из 50, 100 и более. Так, в Казани в конце 80-х гг. было совершено 180 групповых преступле­ний, в том числе 50 случаев массовых драк, «стен­ка на стенку», с применением ножей, самодельно­го оружия и «арматуры». В результате убито 26 че­ловек, пострадало 200. В Средней Азии и Казахстане выявлено несколько сотен преступ­ных группировок несовершеннолетних. Численное превосходство (пятеро-семеро на одного) позволяет группировкам подростков без-

боязненно (не встречая сопротивления со сторо­ны жертвы) и безнаказанно (уголовная ответ­ственность маловероятна) совершать дерзкие разбойные нападения, грабежи, хулиганские действия, квартирные кражи. В результате в конце 80-х гг. правоохранительные органы стра­ны встретились с непредвиденным социальным феноменом: организованной преступностью не­совершеннолетних.

Характерны в этом отношении дела о «налетах на Москву», организуемые приезжими молодежными группами. Как, правило, они прибывают в столи­цу утром. И сразу начинают «бомбить»: соверша­ют разбойные нападения на московских сверст­ников. По их словам, эти преступления укладыва­ются в простую схему: выбираем жертву, окружаем ее впятером, всемером, создаем «си­ловое поле» и предлагаем обменять» дорогосто­ящие вещи (куртки, шапки, джинсы) на свое «тря­пье». Если жертва оказывает сопротивление, «по­давляем» ее численным преимуществом, а когда надо — применяем нож, «другую арматуру». Почти во всех регионах страны выявлены крими­ногенные молодежные группировки с разной сте­пенью организованности. ВТатарии и Мордовии — это «конторы». Они образуются по месту учебы,

«Просто привилегированные» (борзый, отрицал) — сподручные и совет­ники босса. Они — исполнители его воли и толкователи норм. Ниже по лест­нице стоят «нейтральные» (пацаны) — основная масса осужденных. Им за­прещается контактировать и оказывать помощь «непривилегированным» (шестерки, чушки, шныри), которые используются для грязной работы и служат орудием издевательств над «лишенными привилегий» (опущенные, обиженные). Для поддержания внутригрупповой стратификации (структу­ры) используется особый механизм «прописка». Она проводится в форме игры, загадок и других процедур испытания. Борьба за сохранение или по­вышение статуса носит, как правило, остроконфликтный характер и отли­чается особой агрессивностью, жестокостью и культом насилия. Конфликт с лидером чреват трагическими последствиями, которые нередко принима­ют форму самоубийства или членовредительства.

Искусство выживания в экстремальных условиях заключается в умении избежать не столько формальных (налагаемых администрацией), сколько неформальных санкций. Их спектр весьма широк: от убийства и нанесения телесных повреждений до добровольных выплат. За расправами одних за­ключенных над другими безучастно наблюдают остальные. Как отмечает Г.Ф. Хохряков, основной мотив здесь вовсе не страх, а особое чувство удов­летворенности, что кому-то еще тяжелее. Административные наказания ос­новываются на неписаном правиле: если наказание перестало служить ис­точником страданий, то оно уже не наказание. В результате действия адми­нистрации превращаются в противоправные действия, которые не улучшают, а ухудшают ситуацию.

жительства или работы. Их действия носят одно­разовый, ситуативный характер. Есть другого рода группы — преступные шайки, в которые не­совершеннолетние входят наряду со взрослыми. В отличие от контор шайки (группы «риска», «биз­неса») имеют антиобщественную направленность и свою организацию, кассу — «общак», из которой

финансируют тех, кто попал в заключение, боль­ницу, а также похороны «своих». Возглавляет их лидер, как правило, 19-22 лет. Далее идут «ста­рики» («боевики») 16-18 лет. И, наконец, «шелу­ха» — 14-15-летние подростки. Дома подростков ругают родители, в школе — учителя. А «контора» их защищает и дает воз­можность «проверить себя»: поиграть во «взрос-

лые игры с жесткими правилами». Деятельность контор и шаек направляется «мозгом»: главарем и «идеологами», которые сами участия в преступ­ных действиях не принимают. Задача «мозга» найти объект, разработать «план операции», на­учить, как успешно «провести операцию» — скрыть следы преступления, как вести себя в случае «провала» на следствии и в суде. В группах существует жесткая дисциплина: «по­пался — отвечай сам», ювори: «ничего не знаю, никакой группы нет, действовал один». В ходе следствия «группа» ведет свое контрследствие. По утрам проводят «планерки» с теми, кого вы­зывает следователь. Вечером обсуждают пока­зания потерпевших, свидетелей и вырабатыва­ют план «как обойти закон». Для этих целей ис­пользуется спецлитература, предназначенная для юристов, следователей. Так, при обыске шайки были обнаружены «Руководство для сле­дователей», литература по судебной психиатрии и психологии, видеофильм «Воины» (США), кото­рый молодежные банды представляет как побор­ников справедливости.

Адаптировано по источнику: Социологические исследования. 1990. № 9. С. 92-93

За «колючей проволокой» обычный мир как бы перевернут: инициати­ва наказуется, а безропотное подчинение поощряется. Неписаные законы регулируют буквально каждый шаг. Они диктуют не только то, как себя ве­сти, а прежде всего, как сделать, чтобы твой поступок (например, разговор с администрацией) был правильно истолкован и понят заключенными. Из­вращенные нормы поведения лишь отражают превращенные формы соци­альной жизни в зоне: превращение общего интереса в средство манипуля­ции, процветание системы покровительства, господство личного произво­ла и декларативный характер норм поведения.

Ресоциализацию совершенно правомерно можно, а может быть, и нуж­но понимать еще и как социальную реабилитацию. Мы пишем о социальной реабилитации вышедших из заключения или детей-инвалидов. Но что она означает? Это включение их в полноценную жизнь общества, исправление того неправильного, что происходило на предыдущих этапах жизни. Ресо-циализация и есть исправление неправильного.

Итак, десоциализация и ресоциализация — процесс отвыкания от одних социальных ролей и культурных норм и привыкание к другим. Десоциали­зация — отвержение старого, а ресоциализация — обретение нового. Они связаны с жизненными циклами либо экстремальными ситуациями, напри­мер тюремным заключением, переездом в другую страну.