Развитие кооперативного движения в условиях новой экономической политики

Революционные потрясения, Гражданская война и политика «военного коммунизма» привели страну к разрухе, экономическому коллапсу и социальному недовольству. Переход к новой экономической политике произошел в марте 1921г. Объясняя позицию правительства, В.И. Ленин указывал, что попытка перейти к социализму принудительными методами не удалась. Центральными задачами нэпа были названы: развитие товарно-денежных отношений, приоритетное использование в народном хозяйстве стоимостных рычагов их развития: цен, прибыли, банковского кредита. Предполагалось использовать опыт частного капитала и в известной мере допустить его в экономику.

Использование отдельных компонентов рыночных экономических отношений по мысли большевиков должно было способствовать выводу страны из кризиса и стать предпосылками для строительства и победы социализма. Важнейшим из таких компонентов была кооперация. С введением нэпа она была признана способной обеспечить более легкий и менее болезненный переход к новому строю, чем путь продотрядов, комбедов и продразверстки, в связи с чем был взят курс на ее оживление и развитие.

Декрет о натуральном продналоге (21 марта 1921г.), допускавший самостоятельный сбыт населением излишков сельскохозяйственных продуктов, дальнейшее развитие товарооборота, поставил на очередь вопрос о реорганизации кооперации, главное назначение которой – обслуживание рыночных потребностей крестьян.

С самого начала перехода к новой экономической политике строилась и стратегия большевиков в области кооперации, которая была сориентирована на то, чтобы сохранить в руках партии и государства как можно больше рычагов воздействия на нее. Делалось это с целью не дать кооперации выйти за начертанные сверху рамки организации и принципы хозяйствования. 30 марта 1921г. были приняты директивы по основным вопросам перехода к новой экономической политике, в том числе и места в ней кооперации. По отношению к кооперации в них содержались следующие принципиальные положения.

1. Обмен оставшихся после сдачи налога продуктов разрешается как между отдельными гражданами непосредственно, так и через кооперацию; приобретение в целях сбыта продуктов сельского хозяйства и кустарного промысла разрешается только кооперативным организациям.

2. Государственные товарные фонды для обмена на сельхозпродукты находятся в распоряжении Наркомпрода, который осуществляет этот обмен через кооперацию.

3. Сельскохозяйственная и кустарно-промысловая кооперация на всех уровнях отделяется от потребительской.

4. Сельскохозяйственная и кустарно-промысловая кооперация строится на основах добровольного членства, потребительская – на сохранении прежнего порядка обязательности для каждого гражданина состоять членом единого потребительского общества (ЕПО); только в рамках ЕПО и под их руководством отдельные группы могут создавать свои добровольные объединения (ДПО).

5. Учреждается обязательность членских взносов при специальной разработке вопроса о взносах беднейшей части крестьянства.

Данные директивы послужили основой для разработки ряда законодательных актов в области кооперативного строительства. В период с апреля 1921 г. по январь 1922 г. СНК принял декреты по основным видам кооперации, открывшие путь для их восстановления в новых условиях.

Декрет СНК «О потребительской кооперации» от 7 апреля 1921 г. предоставил потребительской кооперации широкие возможности в заготовках, обмене излишков сельскохозяйственной продукции и кустарно-ремесленных изделий. Однако, при этом была сохранена обязательная приписка граждан к потребительской кооперации. Последняя по-прежнему должна была выполнять директивные задания государственных продовольственных органов. Согласно данному декрету, президиум ВЦИК мог вводить в состав правлений кооперативов своих представителей. Но вместе с тем, теперь власть допускала самостоятельность кооперации в ее сельскохозяйственных операциях, позволяла ей действовать на свой страх и риск, выполнять работы по обслуживанию организованных потребителей и по заданиям государства, но на началах хозяйственного расчета. Таким образом, декрет от 7 апреля 1921 г. стал первым шагом новой экономической политики навстречу кооперации, хотя этот документ вовсе не был свободен от идеологических и организационных постулатов периода «военного коммунизма».

7 июля 1921г. был принят декрет СНК «О промысловой кооперации», а 16 августа – «О сельскохозяйственной кооперации». Этими узаконениями провозглашались отделение сельскохозяйственной и кустарно-промысловой кооперации от потребительской, их полная независимость и, следовательно, право на создание самостоятельных кооперативных систем. Признавалось право крестьян и кустарей вести любые хозяйственные, в том числе и торговые, снабженческо-сбытовые операции, создавать для этого любые формы кооперативных объединений (на кредитные «табу» еще сохранялось до января 1922г.). Всем видам кооперативных объединений предоставлялась полная свобода финансовой деятельности и накопления средств, ведения операций на собственные средства, за свой счет, на свой страх и риск.

Декрет СНК от 26 октября 1921г. денационализировал принадлежавшее потребкооперации имущество. Главное значение данного декрета заключалось в том, что потребительская кооперация могла и должна была заново широко развить заготовительную деятельность, перестав быть только техническим распределительным аппаратом. Ей возвращалась хозяйственная инициатива и финансовая самостоятельность после периода государственного финансирования.

Таким образом, начался обратный процесс раскрепощения советской кооперации от воли государственных органов и возвращения ее к самостоятельности. Кроме того, в конце 1923г. произошла еще одна радикальная перемена, - от принудительного членства в кооперации к полной добровольности. Важное значение для кооперации как хозяйственной организации имел и тот факт, что она отныне вынуждена была вступить на путь первоначального накопления собственных средств.

Таким образом, советское правительство разрешило кооперации превратиться из распределительного аппарата Наркомпрода в самостоятельную хозяйственную организацию населения, действующую в условиях рынка и приспособленную к нему. Но предоставляя кооперации право на производство товарообмена, большевики утверждали необходимость всестороннего контроля ее деятельности со стороны государства. Обеспечение «государственного влияния» на деятельность кооперативов являлось основным направлением кооперативной политики советской власти 1920 годов.

Тем не менее, несмотря на всесторонний контроль со стороны государства, оживление кооперативной деятельности в годы нэпа наблюдалось во всех ее раннее существовавших видах. Наибольшее развитие получили потребительская, сельскохозяйственная и промысловая кооперация. Остановимся подробнее на развитии отдельных видов кооперации.

Потребительская кооперация в этот период, наряду с выполнением заданий по государственному товарообмену, активизировала собственные операции. Первоначально это выразилось в развертывании случайных, в основном бартерного характера, сделок между кооперативными организациями разных районов, между кооперативами и государственными органами или предприятиями, что вполне объяснимо в условиях развала финансовой системы и рыночных связей. Но постепенно потребительская кооперация начинала переходить к операциям по заготовке необходимых предметов потребления и снабжению ими потребителей, т.е. к собственно кооперативной работе.

С осени 1921 г. удельный вес этой работы с каждым месяцем возрастает, и к середине 1922г. она становится преобладающей в деятельности Центросоюза. В ускоренном темпе происходит процесс развития собственно кооперативного оборота (с 7% в сентябре 1921 г. до 93% в июне 1922 г.). Удельный вес операций по выполнению государственных товарообменных заготовок резко снижается (с 81% до 6%), а выполнение распределительных заданий Наркомпрода, которые до перехода к нэпу составляли главное содержание деятельности кооперации, почти полностью сошло на нет (1% в июне 1922г.).

В соответствии с декретом СНК от 26 июля 1922 г. «О средствах кооперации» с 1 сентября отменялось сметное финансирование кооперации и осуществлялся перевод всей ее деятельности на собственные средства, источниками образования которых могли быть: вступительные и паевые взносы, авансы ее членов; авансы, поступающие из других кооперативных организаций; вклады и займы от лиц и организаций и т.п. Государственное финансовое содействие кооперации должно было осуществляться в форме выдачи долгосрочных и краткосрочных ссуд. Реализация перечисленных мер, безусловно, способствовала оздоровлению кооперативов, преодолению пассивности и иждивенчества, порожденных сметным финансированием в донэповский период.

Вместе с тем следует отметить, что многие из этих норм существенно отличались от норм, свойственных предприятиям кооперативного типа. К таковым следует отнести освобождение части членов от уплаты паевых взносов, недопущение выплаты дивиденда на пай, строгое регламентирование отчисления значительной части паевых взносов, собираемых у членов кооперации, в фонд губернских союзов и Центросоюза. Что касается государственного финансового содействия кооперации в виде выдачи ей краткосрочных и долгосрочных ссуд, то фактические размеры этого содействия были незначительными. В итоге кооперация оказалась в затруднительном положении, так как вынуждена была оперировать в значительной мере только собственными средствами. По данным на 1 января 1924г., собственные средства составили 37,4%, в том числе в городских и рабочих кооперативах – 26,8%, в сельских потребительских обществах (сельпо) – даже 42,8% к общей сумме собственных и заемных средств, которыми они оперировали.

Одновременно с переходом от распределенческих и товарообменных функций к торговле происходит организационное укрепление всей системы потребительской кооперации. С отменой в конце 1923 г. обязательного членства и роспуском давно уже формально существовавших ЕПО начинается быстрый рост добровольных потребительских обществ и числа членов в них. Число потребительских кооперативов к 1 октября 1925 г. достигло 25625, к 1 октября 1926 г.—28656, а число членов в них соответственно 9436 тыс. и 12406 тыс., что превышало соответствующий показатель на конец 1917 г. (11,5 млн членов). Степень охвата населения составила по городской и рабочей сети на первую дату 39,2%, на вторую – 13,4%; по сельской сети – соответственно 22,7% и 29,5%.

С каждым годом возрастал оборот системы потребительской кооперации. Если в 1923 г. он составил 1195,8 млн. руб., то в 1927 г. уже 10005 млн. руб. Удельный вес системы потребительской кооперации в общем розничном обороте составил в 1923 г. 15%, в 1924 г. – 22%, в 1926г. – 35%, в 1927 г. – 38%. Происходил рост сети лавок, ларьков, палаток. Потребительская кооперация занимала 36,6% в общегосударственных заготовках. Из общего количества заготовленного хлеба потребительская кооперация реализовала потребителям 75,4%, сдала по государственным заданиям – 3%, на экспорт – 21,6%. Торгово-снабженческая деятельность потребкооперации в эти годы постепенно расширялась. К 1928 году ее торговый оборот включал до 80% промышленных товаров, производимых на государственных и кооперативных предприятиях. Промышленная деятельность потребительской кооперации была разнообразной: общественное питание, хлебозаводы, колбасные предприятия, мукомольная, маслобойная, чайно-кофейная, рыбная, консервная, мыловаренная, полиграфическая, кожевенно-обувная, деревообрабатывающая, химическая и др. отрасли промышленности.

Одним из методов взаимоотношений между государственной промышленностью и потребкооперацией были генеральные договоры. Реальной же платой за некоторое увеличение поступления товаров в кооперативную сеть явилось усиление зависимости кооперации от государства, подчинение государственной регламентации. Вместе с генеральными договорами приходили «твердые» и «жесткие» цены, выгодный для промышленности ассортимент, работа по установленным сверху планам и т.п.

Обобщая все вышесказанное, можно сделать вывод, что потребительской кооперации к середине 20-х годов удалось в какой-то мере возродить принципы и механизм функционирования, присущие этому типу общественно-экономической организации, частично вернуться к обычной кооперативной деятельности, что и обеспечивало ей существенный хозяйственный успех. Вместе с тем описанные выше негативные процессы, обусловленные несовместимостью кооперативных принципов хозяйствования с принципиальным подходом большевистской партии и советского государства к экономике, стремлением последних насильственными приемами навязать кооперации свои подходы, не только снижали значимость достигнутых результатов, но и подтачивали основы кооперации, подготовляя ее разрушение.

Восстановление сельскохозяйственной и кустарно-промысловой кооперации началось на волне процесса оживления товарно-денежных отношений. Местным органам власти предписывалось принять все необходимые меры к развитию кустарной и мелкой промышленности, как в форме частных предприятий, так и в кооперативной форме, а также к всемерному развитию сельскохозяйственной кооперации; избегать излишней регламентации, стесняющей почин отдельных лиц и групп населения; не стеснять крестьян и кустарей в свободном распоряжении производимым ими товаром, за исключением произведенного из государственного сырья и на особых договорных условиях; поощрять мелких производителей к кооперированию путем предоставления их объединениям ряда преимуществ.

Допущение самостоятельного функционирования кустарно-промысловой и сельскохозяйственной кооперации способствовало тому, что кооператоры начали восстанавливать ранее действовавшие и создавать новые товарищества и союзы.

Преобладающей формой сельскохозяйственнойкооперации становится универсальное товарищество, которое выполняло функции сбыта, снабжения, переработки в зависимости от возможности крестьянского хозяйства и данного кооператива, не связывая себя определенной отраслью. После легализации кредитной функции отдельные универсальные товарищества стали заниматься и этим. Кроме того, стали создаваться и кооперативы только с такими функциями.

Наряду с универсальными товариществами получают быстрое распространение специализированные кооперативы по переработке и сбыту продукции: маслодельные, сыроваренные, картофелеперерабатывающие, льноводческие, свекловичные, хлопковые, табаководческие, садово-виноградарские и иные товарищества и артели.

Новую группу крестьянских объединений, почти неизвестную в дореволюционной России, составили так называемые подсобно-производственные кооперативы, главной целью которых было оказание помощи своим членам в осуществлении производственных процессов в крестьянском хозяйстве. К ним относились машинные, мелиоративные, семеноводческие, племенноводческие и иные товарищества. И наконец, к сельскохозяйственной кооперации статистика нэповского периода, в отличие от 1918 – 1920гг., стала относить и колхозы (коммуны, артели, тозы), которые составляли группу производственных кооперативов. В 1922 – 1923 гг. были разработаны примерные уставы 11 форм сельскохозяйственной кооперации (без колхозов).

Никакие ограничения в приеме в кооперацию, связанные с имущественным и социальным положением, не ставились. Не предусматривалось обобществление каких-либо производственных процессов – они оставались функцией индивидуальных крестьянских хозяйств, которым кооперативы призваны были помогать, а не заменять их. Восстанавливались вступительные и паевые взносы, размеры которых устанавливались общими собраниями членов кооператива. Чистая прибыль употреблялась на отчисление в основной и специальный капиталы, на общекооперативные и общеполезные цели, на оплату дивиденда на пай, но в размере не выше процента, установленного на ссуды в государственных кредитных учреждениях.

Уже в 1924 г. общее число обслуживавших сельское хозяйство кооперативов превысило дореволюционный показатель и составляло 32895, а в 1926 г. – 48134. Что же касается степени охвата кооперативным обслуживанием крестьянских дворов, то она была еще значительно меньшей. По данным на 1 января 1924 г., в сельскохозяйственных кооперативах насчитывалось около 2 млн членов., на 1 октября 1926 г. – 6485 тыс. членов. Это примерно половина от дореволюционного показателя.

Особенно следует обратить внимание на показатели колхозов. Темп их роста был незначительным и сопровождался колебаниями вплоть до 1927 года включительно. При относительно заметном удельном весе колхозов в системе сельхозкооперации по числу объединений их удельный вес по числу членов был крайне незначительным. По максимальным из имеющихся данным, в 1922-1926 г. число колхозов колебалось от 14 до 21,9 тыс., а количество крестьянских дворов в них – от 211 до 293 тыс. При этом высший показатель был достигнут в 1925 г. В 1926 г. число дворов, состоявших в колхозах, уменьшилось до 247 тыс., а в 1927 г. – до 194,7 тыс., т. е. до 0,8% от их общего числа, в то время как показатель охвата крестьянских хозяйств сельхозкооперацией превысил 30%. Отсюда очевидна безосновательность укоренившегося в течение многих лет стереотипа, что провозглашенное в конце 1927 г. ускоренное проведение коллективизации отражало объективно назревший процесс.

Первичная кооперативная сеть объединялась в районные и областные союзы, которые в свою очередь, входили в специальные кооперативные центры, образованные (по сути воссозданные) в период с 1922 по 1927 гг.: Льноцентр, Союзкартофель, Маслоцентр, Плодвинсоюз, Хлебоцентр, Птицеводсоюз, Центротабаксоюз, Свеклоцентр, Пчеловодсоюз и Животноводсоюз. Таким образом, сложилась мощная система из 10 специализированных центров, общую координацию деятельности которой осуществлял Сельскосоюз.

Сельскохозяйственная кооперация в годы нэпа продолжала выполнять, присущие ей сбыто-снабженческие функции; являлась поставщиком сырья для промышленности; осуществляла экспортно-импортные операции, в частности, через нее ввозились сельскохозяйственные машины, орудия и инвентарь; перерабатывала сельскохозяйственную продукцию, имела элеваторы, лесопильные заводы, ремонтные мастерские, электростанции, кустарно-промысловые предприятия.

Эффективность возрождавшейся с переходом к нэпу всей системы сельскохозяйственной кооперации подтверждается данными, характеризирующими ее хозяйственную деятельность. Динамика оборотов системы выглядит так: в 1923 г. – 173 млн. руб., в 1925 г. – 1281 млн.руб., в 1927 г. – 3052 млн.руб. Возрастал и удельный вес системы в сельскохозяйственном обороте страны, что свидетельствует о более быстром росте кооперативного оборота по сравнению с общим. Если в 1923/24 г. он составил 11,7%, то в 1926/27 г. уже 30%.

В середине 20-х годов сельхозкооперация становится главным организатором сбыта крестьянской продукции. В 1926/27 г. удельный вес кооперации в заготовках льна составил 60%, крахмалопродуктов – 43,5%, хлопка – 89%, сахарной свеклы –78%, табака – 82%, хлебофуража – 30,7%. Через эту же систему осуществлялся значительный объем операций по снабжению деревни орудиями и машинами. В 1926 г. через все каналы в деревню поступило машин на 88,3 млн. руб., в том числе через кооперацию – на 56,1 млн., что составило 63,4%.

В условиях нэпа изменился существенно статус и кустарно-промысловой кооперации. Постановление СНК РСФСР от 5 июля 1921 г. предоставило кооперативам первоочередное право получать в аренду государственные промышленные предприятия. Наибольшее развитие получили промысловые артели в пищевой и легкой промышленности, а также по производству мебели, посуды и других предметов быта. В 1926/27 хозяйственном году на промысловые кооперативы приходилось 17,8% общего числа промышленных предприятий. В них было занято 604,5 тыс. человек, производилось 6% валовой продукции. В 1928 г. был образован всесоюзный центр – Всесоюзный совет промысловой кооперации.

Государство оказывало промысловой кооперации поддержку: она пользовалась налоговыми льготами, кооперативам по низким ценам отпускались сырье, оборудование, выдавались льготные кредиты, предоставлялись выгодные государственные заказы. В 1927г. государственные кредиты составляли около 30% всех заемных средств промысловых кооперативов. Целью государственной поддержки было вытеснение «частников», поэтому некоторые предприниматели регистрировали свои предприятия как кооперативы, чтобы пользоваться льготами. Таких «лжекооперативов» в 1925 – 1927 гг. было 30-40% от общего их числа. В целом же промысловая кооперация сыграла важную роль не только в производстве товаров и услуг, но и в решении очень острой в 1920-е гг. проблемы занятости.

Показатели развития сельскохозяйственной и промысловой кооперации, как и рассмотренные выше показатели потребительской подтверждали возможность нормальной кооперативной деятельности в рамках, установленных декретами 1921 года. Однако официальный взгляд на кооперацию как на чуждое советскому строю явление, если и допускаемое, то только как вынужденная мера и только как переходная подготовительная к кооперированию производства, не изменился. В официальных документах того времени открыто провозглашалось, что цель кооперации – «высвободить» крестьян из системы рыночных отношений и вовлечь их в систему «планового регулирования», а степень продвижения по этому пути отражает якобы «зрелость» самой кооперации.

Главная проблема состояла в том, что над кооперативным движением нависли две серьезные опасности, которые в любой момент могли сокрушить его до основания. Первая из них – это система финансовых рычагов, вторая – система партийного управления кооперацией.

Хотя осуществление сельхозкооперацией кредитных функций и создание специальных кредитных товариществ было дозволено в январе 1922г., необходимых условий для их развития не создавалось. Охват крестьянских хозяйств обоими видами кредитного обслуживания едва достиг 1/20 дореволюционного уровня. Государство приняло решительные меры, чтобы все дело кредитования деревни сосредоточить в своих руках непосредственно или путем подчинения кооперативных кредитных объединений. Оно понимало, что выпустить из рук кредит – значит выпустить власть и над кооперацией, и над крестьянством в целом.

В течение 1922 – 1924 гг. ускоренными темпами формируется мощная государственная система кредитования деревни, возглавляемая Центральным банком сельскохозяйственного кредита. В государственно-кооперативной системе кредитования деревни кооперативному компоненту отводилась роль технического исполнителя государственных команд: кому, сколько, когда, на каких условиях выдавать кредит или не кредитовать вообще. И если в первые годы нэпа кооперации с трудом удавалось добиваться получения от государства хотя бы каких-то средств в виде банковских или товарных кредитов, то к концу нэпа и началу периода индустриализации уже звучали речи о возможности изъятия средств у кооперации.

Еще большую угрозу представляла система партийного управления кооперацией. С начала 1923 г. осуществляется переход к установлению жесткого контроля над всей кооперацией – от всероссийских центров до первичных организаций, глобальному «овладению» всей кооперацией, «внедрению» в нее «партийных сил», к планомерному устранению из ее руководящих органов неугодных этим «силам» лиц.

Подводя итог в целом, можно сделать следующий вывод. В годы новой экономической политики кооперация стала одной из главных форм осуществления реформистского варианта модернизации Советской России. Основными чертами кооперативного движения в это время являлись повышение самостоятельности кооперативов, широкое проявление местной инициативы, активизация кооперативной общественности. Однако свертывание нэпа в конце 20-х гг. привело к трансформации кооперации в совершенно иную социально-экономическую реальность.