Плюрализм интересов и условия их реализации в сфере политического

В целом сущностной характеристикой гражданского общества является своеобразный эклектизм - сочетание и учет интересов самых разнообразных социальных и политических сил, что предполагает столкновения, противоречия, конфликты между ними, дополняющиеся противоречиями между частными и государственными интересами.

Как говорил И. Кант, "человек стремится к гармонии, но природа лучше знает, что хорошо для рода человеческого: она хочет дисгармонии". Это в не меньшей мере верно для общества. Средством полного развития человеческих сил природа избирает противоборство этих сил в обществе. Это противостояние - тоже форма общения и общежития, хотя и "антиобщественная". Человек по самой своей природе склонен делать все по-своему. Естественно, что в этом отношении он встречает противодействие со стороны других индивидов, которые также стремятся выразить свою волю.

Но вместе с тем главное предназначение гражданского общества состоит в достижении консенсуса между различными социальными силами и интересами. Оно призвано определить нормы и границы, способные блокировать разрушительные потенции борьбы различных сил и направить ее в созидательное русло. Противоречия и борьба перестали бы выполнять функцию двигателя общественно-исторического прогресса, если бы они оставались безысходным и непримиримым антагонизмом между людьми. Еще И. Кант ввел понятие "моральная автономия" личности, согласно которому о правовом государстве можно говорить лишь там, где признается, что общество само, независимо от государства, располагает средствами и санкциями, с помощью которых оно может заставить отдельного индивида соблюдать общепринятые нравственные нормы. Именно институты гражданского общества, такие как семья, школа, церковь, соседские или иные общины, разного рода добровольные организации и союзы и т.д., способны играть свою роль. Такая функция, в сущности, чужда государству, и оно прибегает к ее выполнению лишь в том случае, если институты гражданского общества демонстрируют свою неспособность к этому. Здесь основополагающее значение имеет встроенный механизм достижения гражданского согласия.

Особенность любого более или менее жизнеспособного сообщества людей, в том числе гражданского общества, состоит в его сущностном единстве, в том, что оно - совокупность не только однопорядковых, сходных между собой людей, социальных групп, отношений, установок, но и их различий, многообразия, плюрализма. В то же время плюрализм нельзя представлять, как это нередко делается, в виде некоего хаотического разнообразия изолированных начал, лишенного внутреннего единства. Совсем наоборот. Как подчеркивал С.Л. Франк, "гражданское общество есть как бы молекулярная общественная связь, изнутри сцепляющая отдельные элементы в свободное и пластически гибкое целое".

Иначе говоря, для гражданского общества характерно органическое сосуществование разнородных социальных сил, институтов, организаций, заинтересованных групп и т.д., объединенных общим стремлением к совместной жизни. Признание самоценности личности, ее прав и свобод предполагает и ответственность самой личности перед обществом, перед остальными его членами.

Еще в "Государстве" устами Полемарха Платон говорил о том, что "политическая деятельность должна осуществляться в интересах части общества или одной партии ("друзей") в борьбе с ее политическими противниками ("врагами"). Искусство справедливой политики - это искусство приносить друзьям пользу, а врагам причинять вред". Выступая с позиций сущего или реального положения вещей, платоновский Фрасимах ратовал за то, чтобы в отношениях между властвующими и подвластными приоритет никогда и ни при каких условиях не отдавался подвластным. Как считал Фрасимах, не существует людей, которые, находясь у власти, отдавали бы предпочтение интересам других в ущерб своим собственным. Примечательно, что, считая все существующие системы правления несправедливыми, Сократ не оспаривал фактическую правомерность фрасимаховского конфликтного принципа, выведенного из реального опыта. Эта традиция, поддержанная Н. Макиавелли и Т. Гоббсом, нашла свою дальнейшую разработку у известного германского обществоведа К. Шмитта. Рассматривая политику в категориях "друг-враг", он полагал, что социальные отношения уплотняются, превращаются в политические при необыкновенной интенсивности общественных противоречий. В сущности, он рассматривал дихотомию "друг-враг" в качестве главного конституирующего признака политических отношений, самого смысла существования политического как самостоятельной сущности. В своих построениях Шмитт ставил во главу угла именно эту дихотомию, которой у него соответственно противостояли "добро-зло" в морали, "прекрасное-безобразное" - в эстетике, "выгодное-невыгодное" в экономике. Причем, согласно Шмитту, политические категории самодостаточны и независимы от моральных, экономических и иных категорий, политический враг не обязательно плох с моральной точки зрения или безобразен с эстетической. Весь вопрос в том, что он другой, чужой.

Французский политолог Ж. Френд пришел к выводу: "Сказать о чем-то, что это политика, — это значит сказать, что это "что-то" - полемично. Такие понятия, как "республика", "класс", "суверенность", "абсолютизм", "диктатура", "нейтралитет" и "мир", непостижимы, если при этом не указаны их цели, против кого они направлены и кого они стремятся отвергнуть или опровергнуть. Словом, не борьба порождает политику, а политика, напротив, несет в себе конфликт, который может в предельном случае породить войну". В том же духе, но с иных идейно-политических позиций X. Герт и Р. Миллс утверждали: "Когда все равны, то нет политики, так как политика требует подчиненных и начальника".

Эта линия разработки и трактовки политического нашла свое законченное развитие в марксизме-ленинизме. Его приверженцы однозначно утверждали, что независимо от формы государственно-политического устройства, будь то античные демократии, древнеримская империя, восточные деспотии, абсолютизм средневековой Европы или современные парламентские представительные демократии, суть политического властвования в так называемом эксплуататорском обществе остается одинаковой - это диктатура эксплуататорского меньшинства над эксплуатируемым большинством. Что касается буржуазного государства, то они называли его "комитетом, управляющим общими делами всего класса буржуазии" (Соч. -Т. 4. - С. 426).

Исходя из этого постулата, трактовались все без исключения политические системы и институты. Так, либеральная демократия трактовалась как политико-правовая оболочка классового господства буржуазии. В таком же духе рассматривались все важнейшие политические институты. Например, роль партий К. Маркс характеризовал так: "Олигархия увековечивает себя не при помощи постоянного сохранения власти в одних и тех же руках, но тем, что она попеременно выпускает власть из одной руки, чтобы подхватить ее тут же другой" (Соч. - Т.2. - С. 372). С этой точки зрения немалый интерес представляет оценка Ф. Энгельсом республиканской и демократической партий, составляющих двухпартийную систему США: "Это две большие банды политических спекулянтов, которые попеременно забирают в свои руки государственную власть и эксплуатируют ее при помощи самых грязных средств и для самых грязных целей" (Соч.-Т.22.-С. 200). Последнюю точку в этом марксистском подходе к политике поставил В.И. Ленин с его строго отчеканенными формулировками: "Политика есть концентрированное выражение экономики", "Политика есть отношение между классами", "Политика не может не иметь первенства над экономикой", "Политика есть арена борьбы между противоборствующими классами" и т.д.

В такой постановке вопроса идея непримиримой классовой борьбы была возведена до статуса универсального принципа, лежащего в основе всех без исключения общественно-исторических и социально-политических феноменов и процессов. Тем самым дихотомия "друг-враг" была перенесена на все сферы и принципы жизни. Политический враг не может быть союзником или другом в экономической, социокультурной, эстетической или иных сферах. Исключается само понятие нейтралитета. В либеральной системе мировоззрения, если ты нейтрален к существующему положению вещей, то молчаливо соглашаешься с ним. А здесь же нейтралитет воспринимается как неприятие, и, соответственно, ты причисляешься к лагерю врагов. Причем, если враг не сдается, то его уничтожают.