Драматургия М.Горького 1930-х годов. (убрать все лишнее)

Драматургия А.М.Горького 1930-х годов разделила общую участь творческого наследия писателя: в советскую эпоху пьесы всячески превозносились представителями советского литературоведения, отыскивавшими в них все мыслимые и немыслимые достоинства, а в период перестройки и последующие годы - в лучшем случае, подвергались замалчиванию, в худшем - считались свидетельством «верноподданнических» настроений писателя, активно участвовавшего в построении сталинской модели социализма. Пьесы, написанные в 1930-е годы - «Сомов и другие», «Егор Булычов и другие», «Достигаев и другие», а также вторая редакция «Вассы Железновой» - объединяет социальная тематика, в той или иной степени определяющая их поэтику и идейное содержание, что предопределило их рассмотрение как классических произведений социалистического реализма.

В пьесах 1930-х годов, условно относимых к «третьему периоду» драматического творчества, горьковеды усматривали единый замысел -отразить с помощью средств драматургии недавнюю историю страны: события Февральской и Октябрьской революций 1917 года, борьбу политических партий, предшествовавшую и сопутствующую им, и, прежде всего, постепенное нарастание силы и влияния партии большевиков на фоне «загнивания» либерально-демократических течений и «разложения» русской буржуазии.

Обращение Горького к драматургии, спустя пятнадцать лет после написания пьесы «Старик» (1915), которая так и не была поставлена, связано, на наш взгляд, как с внешними, так и с внутренними причинами. К числу первых относится давление со стороны Сталина, стремившегося найти в Горьком послушного глашатая его политики, в первую очередь, касающейся процессов «вредителей» и последовавших за ними массовых репрессий конца 1920-х - начала 1930-х годов. «Внутренними» причинами стоит считать особое отношение писателя к драматургическим жанрам, в значительной степени обусловленное тем всемирным признанием, которое получила его пьеса «На дне».

Как отмечает Ю.Юзовский, «театр для Горького с самого начала стал трибуной, с которой можно обсуждать "коренные вопросы жизни"». При этом причиной обращения писателя к драматургии исследователь считает саму специфику драматургического искусства, то, что «драматургия по самому своему характеру столкновения, конфликта с противником поощряла писателя ставить коренные вопросы жизни и духа», «страстное размышление» над которыми составляло характерную особенность горьковской драмы.

Исследование особенностей сюжетного построения, природы конфликта, способов художественной обрисовки персонажей, а также мифологической структуры драматических произведений 1930-х годов, само по себе представляющее значительный интерес, способствует выявлению подлинного идейно-тематического содержания этих пьес. Имеющее под собой существенные основания предположение об автобиографическом характере некоторых образов (в первую очередь, Егора Булычова) дает возможность судить о душевном и физическом состоянии писателя в период написания своих драматургических произведений.

Внимательное исследование этих произведений Горького позволяет разглядеть в них то, чего нет и не могло быть ни в его публицистических статьях, ни в письмах и официальных выступлениях. За маской успешного предводителя советской литературы проступают черты тонкого и чуткого художника, пристрастного, но честно фиксирующего как хорошее, так и плохое в новом образе России, умного, честного, страдающего человека, скрывающего свои опасения и сомнения не только от посторонних, но и от самых близких, порой даже от самого себя.

Социальный заказ, пришедший из Кремля, определил контуры первой среди пьес 1930-х годов - «Сомов и другие» - и стал в конечном итоге первопричиной ее художественной слабости. Другой же причиной была, по-видимому, ориентация Горького - в ущерб собственной художественной манере - на традиции новой советской драматургии, бурно развивавшейся в 1920-е - 1930-е годы в России.

Пьеса «Сомов и другие» стала первой попыткой Горького совместить в одном произведении свой опыт писателя-драматурга, пользовавшегося мировой известностью, с новыми принципами построения советской эпической драмы. Однако в этом произведении Горький сознательно ослаблял интерес к психологической составляющей жизни своих персонажей, предлагая взамен декларацию их политических позиций, классовой принадлежности и «классового самосознания». Изначальная предопределенность развязки, схематизм сюжета и характеров действующих лиц, деление их на «положительных» и «отрицательных» с непременным «разоблачением» последних, - все это лишало пьесу Горького о Сомове той философской и психологической насыщенности, которая была залогом успеха лучших его драматических произведений (таких, как пьесы «На дне», «Егор Булычов и другие»).

Сложившиеся в 1920-е годы и в ряде случаев успешно функционировавшие в советской драме, новые принципы построения драматического произведения оказались чуждыми природе горьковского дарования, механически соединенными с ним, что в итоге привело к творческому поражению.

Пьеса «Егор Булычов и другие» - одно из наиболее выдающихся произведений горьковской драматургии. Создававшаяся параллельно с пьесой о Сомове, по многим параметрам она оказывается диаметрально противоположной.

Важнейшими моментами, предопределившими оглушительный успех «Булычова», стали, на наш взгляд, близкая сердцу писателя тема, необычайно привлекательная для него фигура главного героя, обращение к хорошо знакомому времени и жизненному материалу, а также отказ от следования чуждым для него художественным принципам построения драмы, возвращение к классике - принципам психологизма, постановке вопросов, имеющих не только узкосоциальный, но и вневременной, общечеловеческий, философский характер.

Неправильно было бы говорить о пьесе «Егор Булычов и другие» только как о произведении социально-историческом или эпическом, хотя для этого, безусловно, есть достаточные основания. По своей внутренней сущности это глубоко трагедийная философская драма, имеющая не только мифологический, но и личностный, автобиографический подтекст.

Провозглашая отказ от многослойное™, настаивая на «неоспоримости» идейного содержания драматического произведения, Горький тем не менее - вольно или невольно - использовал эти свойства драмы в своих пьесах 1930-х годов. Характерно, что возможность «разночтений» и «разноречивых толкований» присутствует, на наш взгляд, именно там, где по замыслу автора предполагалась «идейно-художественная неоспоримость» - в первую очередь, в пьесах, ориентированных на «советскую» стилистику - «Сомове» и «Достигаеве».

Достигаев и другие» - пьеса, в центре которой - революционные события 1917 года. Лишенная яркого главного героя, с центром тяжести, смещенным с индивидуально-личностных и религиозно-философских проблем на проблемы социальные и конкретно-исторические, пьеса эта оказалась во многом слабее предыдущей. Отсутствие доминирующего ядра, которым для «Булычова» была фигура главного героя, отразилось на сюжетно-композиционных особенностях пьесы «Достигаев и другие». Внутренняя близость «Сомова» и «Достигаева» сказывается и на жанрово-стилистических особенностях этих пьес: семейно-бытовые по форме, они включают в себя то идеологизированные политические прокламации, то откровенно фарсовые сцены. Раскрытие психологических особенностей каждого отдельного персонажа подчинено единой задаче: изображения их как носителей определенной «классовой психологии», что резко ограничивает возможности художественного исследования человеческой природы.

Вся общественно-политическая обстановка в СССР в то время, когда создавалась пьеса о Достигаеве, требовала от писателя расстановки совершенно определенных политических акцентов. Вынужденное предпочтение классовой морали и «мудрости» общечеловеческим этическим ценностям придавало пьесе Горького политическую остроту и злободневность, но оно же лишало ее ценности подлинно художественной.

Последняя пьеса М. Горького, вторая редакция «Вассы Железновой», представляет собой уникальный в истории мировой драматургии создания нового оригинального произведения, имеющего то же название, главного героя и сходные сюжетные линии, что и уже существующее произведение того же автора.

Созданию последнего драматического произведения писателя, написанному незадолго до смерти, предшествовали трагические обстоятельства. Весной 1934 года при загадочных обстоятельствах умирает его сын Максим, смерть которого стала тяжелым ударом для писателя. В конце 1934 года в Ленинграде был убит С. М. Киров, что стало толчком к новой волне политических репрессий, захлестнувших страну во второй половине 1930-х годов. При этом Горький постепенно утрачивал собственную свободу. Его борьба за сохранение культурного наследия, за высокое качество новой русской литературы не встречала понимания у советского руководства.

Причиной успеха второго варианта «Вассы Железновой» было, на наш взгляд, точное совпадение темы нового произведения с мировосприятием Горького в этот период его жизни.

Центральной фигурой пьесы - и в первом, и во втором варианте, -безусловно, является сама Васса. Как и «Егор Булычов», «Васса» сочетает в себе две взаимопересекающиеся и иногда контрастирующие между собой сюжетные линии: «семейную» и социально-историческую, причем, в зависимости от общественных настроений и приоритетов, в критических статьях и театральной практике на первый план выходила то одна, то другая.

Убийство» Вассой Железнова - лишь констатация факта его окончательного падения, его тлетворного влияния на жизнь семьи, дочерей, которое достигает апогея. Чтобы «распутать» дела «распутных» мужа и брата, Васса готова пойти на все. Она - единственная, кто реально заботится не только о финансовом процветании, но и о репутации семьи, о будущем детей. Не только пароходство, но и весь дом держится на ней -она старается управлять и контролировать поведение дочерей, научить их, как выжить в этом жестоком мире. «Человеческая женщина» - так называет Людмила свою мать, очевидно, чувствуя в ней нерастраченный запас любви и нежности.

Материнство - одна из наиболее существенных ипостасей, внешне объединяющая двух главных героинь пьесы Вассу и Рашель, но фактически противопоставляющая их друг другу. Рашель оказывается несостоятельной и с точки зрения материнства.

Появление Рашели в доме Вассы выводит конфликт Вассы с миром на новый уровень. В пьесе представлены две «правды». Одна - правда Рашели - имеет преходящий социально-исторический и абстрактно-гуманистический характер. Это - правда человека-разрушителя, которая противоречит логике повседневной жизни обыкновенного человека. Вторая - правда Вассы Железновой - на первый взгляд кажется суровой и искаженной. Но это - правда реальной жизни, правда созидателя, не всегда идущего прямыми путями, но неуклонно стремящегося к своей цели.

Возникает вопрос: не является ли Васса Борисовна психологическим двойником самого писателя, пришедшего в конце жизни к осознанию противоречивости своего жизненного пути и осознанию крушения своих идеалов? В таком случае, образ Вассы Железновой, как и Егора Булычова, прожившего жизнь «не на той улице», можно отчасти считать автобиографическим.

Трагизм положения Вассы - так же, как и Егора Булычова - в обреченности титанических усилий, не понимаемых и не поддержанных окружающими. В последней пьесе Горького трагическое звучание еще более усиливается - как смертью героини, так и отсутствием полноценных «наследников», способных продолжить и поддержать дело всей её жизни.

Проведенное нами исследование пьес Горького позволяет говорить о сосуществовании в них двух планов, двух уровней осмысления действительности. Первый, «верхний» или «внешний» пласт пьес «Сомов и другие», «Егор Булычов и другие», «Достигаев и другие», «Васса Железнова» (вторая редакция) ориентирован на культурно-исторические и социально-политические реалии Страны Советов начала 1930-х годов. Здесь четко расставлены идеологические и политические акценты в оценке исторических событий и характеров действующих лиц. Именно этот, «внешний» слой дал основания литературоведам и критикам советской эпохи видеть в Горьком главного идеолога советской литературы, создателя социально-исторической драмы и политической мелодрамы в формах драмы семейной. Однако углубленное изучение поэтических структур текста и особенностей «подтекста» (исторического, политического, социального, культурологического, психологического и пр.) открывает иные аспекты драматургии Горького: в лучших его пьесах явственно проступают черты драмы философской («Егор Булычов»), психологической («Васса Железнова»), опирающейся на мифопоэтические и фольклорные традиции.

Внутренний конфликт политика и художника, мифологизированного образа и живого человека, является, как нам кажется, важнейшей чертой, определяющей специфику позднего художественного творчества Горького.