Персефона — в греческой мифологии богиня плодородия.

разверзлась, явился бог подземного мира Аид и похитил её. Вероятно, с подобным мифом был связан и ферейский ритуал.

В Святилище Крокусов показаны девушки, срывающие цветы и под­носящие их в корзинках богине. Богиня торжественно восседает на тройной платформе в верхней зоне, а в нижней представлена «смерть»: здесь изображены усыпанный цвета­ми и залитый кровью алтарь и де­вушка, ранившая ногу до крови во время собирания крокусов. Подразу­мевается, что девушка мертва, при­несена в жертву; она скорбно скло­нилась над раненой ногой. Под этой сценой находится особое углубле­ние в полу — «преисподняя», куда, очевидно, должны были спускаться проходившие посвящение девушки.

Подобные действа — срывание цветка, похищение дочери Деметры,

Персефоны, её брак с Аидом и воца­рение в преисподней — разыгрыва­лись на знаменитых Элевсинских мистериях классической Греции, и там уже не только девушки, но и весь народ совершал прижизненное по­священие в тайны потустороннего бытия и воскрешения.

Своеобразен стиль исполнения этих замечательных фресок Он бли­зок минойскому, поскольку передаёт волнующее человека событие тайно­го, скрытого смысла. И передает живо, многопланово, красочно. Де­вушки бродят по скалам среди раз­бросанных крокусов, как минойские собирательницы лилий на фресках в вилле из Агиа Триады. Од­нако, подобно росписи из Святили­ща Дам, здесь всё более логично, стройно, упорядочению; богатейшая природная среда сводится к нейт­ральному, чуть окрашенному цветом белому пространству. Основную роль и здесь играют линия, контур, силуэт — более трепетные и живые, чем в Святилище Дам. Профили де­вушек, их причёски становятся од­нообразными.

Та же «переходность» заметна и в цветовом решении. Теперь цвето­вое пятно — голубое, синее, чёрное или коричневое — намного важнее контуров. Художник стремится пе­редать красоту светлого, покрытого тонким узором одеяния и прозрач­ность ткани, просвечивающей зо­лотистыми кружочками (её девушка держит над головой).

Таким образом, трудно признать, что искусство Феры относится к XVII в. до н. з., на основании пред­полагаемой даты гибели острова (1729 г. до н. э.). Искусство Феры, ви­димо, современно критскому — эпо­хе новых дворцов (XVI — XV вв. до н. э.) — и сопоставимо с ним как один из ведущих вариантов живопи­си. Проявляя целый ряд черт, родст­венных минойскому искусству, оно вместе с тем имеет иную структуру и отражает систему мышления, более близкую микенской. Это искусство подчинено мифам и ритуалам, не от­ражает жизненных событий. Однако оно уже настолько богато, сложно,