Артист-аферист Николай Маклаков

Многие петербургские газеты, выходившие в период с 1909 по 1916 год, довольно часто помещали краткие сообщения о Н. А. Маклакове, которого окрестили «международным аферистом» за операции, проведенные как в России, так и за рубежом. Многогранность и своеобразие афер невольно обращали на себя внимание и вызывали интерес к этому человеку.

Большую часть отмеченного периода Маклаков провел в «Крестах» — петербургском следственном изоляторе. Поэтому корреспонденты, к сожалению, уделяли больше внимание необычным сторонам жизни арестанта в тюрьме, и только немногие отрывочные сведения свидетельствовали об интересных, разнообразных и многочисленных аферах этого человека вне тюремных стен, что, естественно, весьма затруднило составление «полного портрета» махинатора. Несмотря на столь существенный изъян, мы все же попытаемся рассказать о наиболее характерных аферах Н. А. Маклакова.

Николай Александрович родился в 1879 году в семье военного. После смерти отца, имевшего высокий чин генерал-лейтенанта, воспитание юного Николая легло на плечи матери — Екатерины Петровны. Интересно, что в метрической справке, выданной Николаю, значилось: «Н. А. Маклаков является сыном жены генерала Маклакова». Эта формулировка всю жизнь возмущала Николая. Более того, он считал, что именно такая запись неграмотного священника всю жизнь приносила ему неприятности и даже довела до скамьи подсудимых.

По некоторым косвенным сведениям, Екатерина Петровна имела достаточно неуравновешенный и неуживчивый характер. Об этом, например, свидетельствует бесконечная перемена мест жительства в Петербурге. Так, в период с 1901 по 1906 год она, по данным справочника «Весь Петербург», переезжала с квартиры на квартиру 5 раз. Она же арендовала у городской столичной управы на 12 лет Василеостровский театр и сад для антрепризы, не имея ни опыта, ни достаточных средств, что свидетельствует о некотором авантюризме ее натуры. Этими чертами характера, только более ярко выраженными, обладал и ее сын Николай Маклаков. Так или иначе, но, по сведениям журналистов, Николай Маклаков к 26 годам совершил 52 преступления.

Будучи сыном генерала и обладателем известной в России фамилии, он мог бы занять высокое положение в обществе. Этому способствовали его аристократическое воспитание, отличное образование и безупречное знание европейских языков. Немаловажную роль могла играть и его приятная внешность. Маклаков был мужчиной высокого роста, всегда подтянутый, одетый изящно и по последней моде. Он тщательно за собой следил, носил прическу с пробором и маленькую «французскую» бородку, которая ему очень шла. Молодой Маклаков обладал незаурядным умом, талантом в решении сложных жизненных проблем, а также изумительной способностью не терять присутствия духа в самые критические минуты жизни. Однако движимый стремлением к роскошной жизни, заполненной женщинами, вином и кутежами, он все свои способности и таланты направил на проведение афер.

Первое время, работая по завершении учебы адвокатом, Николай Маклаков стал выдавать себя за своего однофамильца, известного присяжного поверенного Василия Алексеевича Маклакова. Вошел в историю, например, такой случай. Василий Алексеевич находился в гостях у своего друга и учителя, всемирно известного адвоката Ф. Н. Плевако. Последнему во время дружеского ужина принесли телеграмму из Воронежа следующего содержания: «Ваш помощник Маклаков обращается ко всем местным адвокатам с просьбой дать взаймы денег под предлогом „издержания в дороге“ и вообще престранно себя аттестует. Не мистификация ли это?» Плевако, разумеется, на этот вопрос тотчас ответил, что его помощник Маклаков находится рядом с ним и в Воронеж не ездил.

Когда скончался отец Василия Алексеевича, известный профессор Маклаков, то ко многим людям приходил Николай Маклаков, представлялся сыном покойного профессора и с грустным видом просил помощи, так как якобы остался без средств к существованию.

Однажды, находясь в Воронеже и оказавшись без денег, Николай Маклаков для получения места защитника в одном уголовном процессе также представился своим именитым тезкой — присяжным поверенным В. А. Маклаковым и, что интересно, добился оправдания обвиняемого.

И уже совсем курьезным был случай, когда Николай просил не путать его с… Николаем Маклаковым (то есть с самим собой).

Однажды жизнь столкнула авантюриста Н. А. Маклакова с его однофамильцем, знаменитым адвокатом, а впоследствии членом Государственной думы В. А. Маклаковым. Они, как это ни парадоксально, имели большое сходство, словно были братьями. Это произошло в Харькове, в центральной гостинице. Увидев Василия Алексеевича, хозяин гостиницы встретил его следующими словами: «Это ваш родственник, господин Маклаков, что не так давно остановился у нас? Он занял самый дорогой номер и дожидается своего отца-генерала уже две недели, чтобы расплатиться за проживание».

Хозяин, узнав всю правду о Николае и о том, что его отец давно умер, хотел сразу же выгнать наглеца, но Василий Алексеевич за него заступился и обещал уплатить долг. При встрече же в номере гостиницы в ответ на заслуженные упреки Василия Алексеевича Маклаков-аферист без тени смущения заявил: «Как я счастлив, что наконец-то вас вижу. Если б вы знали, какая клевета, какие инсинуации распространяются обо мне! А вина моя только одна: зачем я тогда в Воронеже выступил защитником, назвавшись вашим именем?»

Поверив в искренность афериста, Василий Алексеевич записал все его долги на свой счет. На другой день «симпатичный» молодой человек исчез из гостиницы, оставив хозяину пустой чемодан, а своему тезке — память о бессовестном обмане.

Адвокатская деятельность, хотя и приправленная рядом различных афер, через некоторое время все же приелась Маклакову. Его вдруг потянуло на театральные подмостки, где жизнь представлялась ему полной увлекательных интриг, легкой и беззаботной. Этому способствовала случайная встреча Маклакова в 1901 году в Екатеринославе (Днепропетровск) с антрепренером Шубиным, которому новый знакомый, красивый молодой человек с черными выразительными глазами, понравился сразу. Антрепренер узнал, что Маклаков, проживая в гостинице, должен уже за два месяца и хозяин не знает, как от него избавиться. Пришлось Шубину расплатиться за нового знакомого. Антрепренер собирал в то время драматическую труппу для выступления на Украине, в Бахмуте. Маклаков отправился с ней.

В Бахмуте антрепренера постигло сильное разочарование в отношении нанятого актера. Вместо серьезной работы Маклаков устроил себе «вечный праздник» — с подарками, гостями и постоянными угощениями. Несмотря на амплуа актера «на малые роли», Маклаков имел шумный успех у представительниц прекрасного пола. Вскоре на труппу стало приходить множество различных счетов из ресторанов и магазинов. Но и это еще не все. Руководители труппы узнали, что Маклаков занялся крупными аферами по продаже несуществующих поместий, домов и т. п., называясь при этом братом присяжного поверенного В. А. Маклакова, что обеспечило ему доступ в лучшие дома местного общества. После этого труппе пришлось распрощаться с красивым молодым человеком.

Последующие события в артистической жизни Маклакова (псевдоним Ржевский) были связаны с Народным домом попечительства о народной трезвости, который был построен в 1900 году в Александровском парке Петербургской стороны столицы. Драматическая труппа Народного дома специализировалась, особенно в первые годы, на постановке фарсов, и в ее составе были замечательные комики. Этот театр с невысокой платой за вход был рассчитан на зрителей из рабочих, ремесленников и других небогатых социальных слоев. Посещали спектакли также студенты, офицеры и дамы в «эффектных шляпках», как называли в то время женщин полусвета.

В февраля 1905 года в Народном доме был поставлен спектакль «Вий» — драматическая сказка по сюжету повести Н. В. Гоголя. Критика отметила хорошую игру артистов, в том числе Ржевского. Жалованье в попечительстве он получал небольшое, но жил широко, играл в карты, кутил… Проработав до конца 1905 года в театре Народного дома, Маклаков перешел в театр «Фарс», где в месяц вместо 70 рублей стал получать 375 рублей, сумму по тем временам немалую.

Театр «Фарс» под руководством В. А. Казанского был открыт 17 октября 1904 года в доме Елисеева (Невский, 56). Его зрителями были главным образом промышленники, коммерсанты, богатая молодежь. Театр пользовался большим успехом по причине некоторой фривольности актеров. Они свободно жили на сцене, сдабривая тексты французских пьес русской отсебятиной. Широко практиковались комические эффекты с переодеванием, раздеванием на сцене и двусмысленности в тексте. Афиши театра, не погрешив против истины, извещали о «беспрерывном хохоте» и «несмолкаемых овациях» в зале. Здесь Маклаков (Ржевский) вполне нашел себя. Его блестящая внешность, изысканные манеры и непринужденность на сцене вызывали громкие аплодисменты публики и поклонение женщин. Однако сценический успех и приличный заработок не устраивали Маклакова. Ему нужны были большие деньги, и он, бросив сцену, занялся коммерческой деятельностью по созданию Энциклопедического справочника славянских сценических и музыкальных деятелей.

Деятельность Маклакова в качестве издателя началась с 1905 года, когда он снял квартиру на Зверинской улице Петербургской стороны, в доме № 17, и повесил вывеску «Редакция Энциклопедического справочника». Новое дело аферист начал с распространения слухов о том, что непосредственное участие в выпуске столь необходимого для артистов издания принимает московский капиталист Бахрушин, вкладывая в него 200 тысяч рублей. Это было сделано не зря: Бахрушины занимали руководящее положение в московских банках и промышленных предприятиях и тратили крупные суммы на благотворительность. А один из членов их семьи, Алексей Александрович, был глубоким знатоком театра, основавшим первый в России Театральный музей. Этот слух, безусловно, сыграл большую роль в привлечении людей к работе в издательстве. Кроме того, Маклаков клятвенно заверял всех, что помимо Бахрушина в издании энциклопедии решили принять участие 90 американских предпринимателей, что также сыграло свою роль в успехе аферы.

Просторное помещение для редакции и кабинет издателя были обставлены шикарно, что позволяло пускать пыль в глаза нанимаемым служащим. Основой же аферы были крупные залоги (материальные гарантии) нанимаемых работников, которые им никогда не возвращались. Кроме того, Маклаков для своей редакции брал в кредит из магазинов дорогостоящее оборудование и даже антикварные изделия, при этом не возвращая деньги хозяевам. Продавец магазина Фаберже так рассказывал о деяниях афериста: «В сентябре 1905 года в магазин приехал шикарно одетый молодой человек, изящные манеры и светское обращение которого не вызывали подозрения. Он отрекомендовался издателем-редактором Энциклопедического справочника. Выбрав вещи, просил прислать их в редакцию. Денег за покупки мы так и не получили».

Редакционными делами Маклаков не занимался. Днем он разъезжал на рысаках или автомобиле, ночи же проводил в кутежах и карточной игре. А в редакции в это время сидели зачем-то нанятые кассиры, конторщики, переписчики и ждали, когда им дадут хоть какое-нибудь дело и когда приедет из Москвы Бахрушин.

Вскоре выяснилось, что все предприятие было создано на залоги доверчивых людей, а роскошная обстановка, пишущие машинки и оборудование, взятые в кредит, впоследствии перекочевали в ломбард.

В результате десятки людей потеряли последние сбережения. По официальным данным, от издательской аферы 13 человек были ограблены на сумму от 130 до 1000 рублей каждый. Потерпели убыток и ряд фирм и магазинов, в том числе антикварные — Овчинникова и Фаберже.

Служащие издательства сначала робко, затем более настойчиво и наконец открыто стали требовать выплаты жалованья и возвращения залогов. Тогда издатель собрал всех служащих и сообщил, что «начатое дело кончилось неудачно и что все залоги пошли в это дело». После этого аферист был таков, и никто ничего и никогда от него не получил.

Исчезнув для залогодателей, пострадавших от авантюры, Маклаков «воскрес» для новой группы доверчивых людей, поверивших в возможность получения хорошей работы в Русской торговой конторе хлебного экспорта. Так назвал Маклаков новое фиктивное предприятие, созданное в Петербурге, в районе Лиговки. Учитывая опыт прошлой аферы, мошенник развернул работу по доверенности своей матери, генеральши Екатерины Петровны. Это давало ему возможность впоследствии снимать с себя ответственность и перекладывать ее на плечи старой женщины.

О существовании конторы свидетельствовали большая вывеска с ее названием на дверях арендованной квартиры и объявления о срочном найме служащих. Немедленно был распущен слух о том, что петербургская контора является филиалом огромной Московской хлебной конторы, ведущей торговлю ни много ни мало как с Америкой и даже с Индией, а для этого, само собой разумеется, требуется большой штат. С поступающих в контору служащих взимался залог от 200 до 750 рублей.

Несмотря на всевозможные ухищрения, служащие в этот раз вербовались в контору плохо. И аферист, испытывая потребность в деньгах, прибег к обману различных столичных торговых фирм. Его жертвами стали продавцы пишущих машинок. Их приобрели очень много, хотя на них никто и ничего не печатал, да и печатать-то было нечего. Даже фирма «Павел Буре» попалась на удочку с продажей часов для служащих конторы. Контора получила 15 пар часов с серебряными цепочками. Излишне говорить, что уже на следующий день все часы, как, впрочем, и пишущие машинки, оказались в ломбарде.

В истории «хлебного дела» самой курьезной была проделка Маклакова с «собственным рысаком». У афериста денег на приобретение своего выезда, необходимого для обмана хозяев различных магазинов, не было. И тогда Маклаков придумал следующее: условился с одним извозчиком, что тот за 150 рублей в месяц будет подавать каждый день к подъезду «собственного рысака». На этом выезде Маклаков стал делать набеги на магазины, хозяева которых ни в чем не могли отказать богатому барину на прекрасном рысаке. Он же, забирая в кредит мебель, картины, бронзу, серебро, иконы, машинки, часы и весы, естественно, не планировал рассчитываться за товар или возвращать его.

Комизм предприятия состоял в том, как был обманут нанятый извозчик. Целый месяц он, работая на Маклакова, изо дня в день подавал рысака. Когда же извозчик стал требовать заработанные им деньги, Маклаков ему ответил: «Ко мне из Рыбинска целый вагон овса прибывает, и я уж тебе, братец, хорошо овсом заплачу». Ждет извозчик привоза овса месяц, другой… Наконец овес прибывает, но вместо возврата долга Маклаков говорит ему: «Видишь, братец, овес уже прибыл. Однако только за привоз 100 рублей заплатить нужно. Ты уж, братец, его выкупи, а я уж тебе овса…» Овес извозчик выкупил, а на другой день после этого он ни овса, ни барина не обнаружил. Не нашли афериста Маклакова и другие обманутые им люди.

Один из интересных эпизодов похождений Маклакова несколько лет скрывался от огласки друзьями и знакомыми известной итальянской актрисы Кавальери. Лина Кавальери в 1906 году вторично приехала на гастроли в Петербург в составе итальянской труппы. Ее лирические партии, которые исполнялись с искренним чувством, обаяние, непринужденность и, наконец, миловидность приносили ей заслуженный успех, и поэтому ее окружало множество поклонников.

Маклаков, в совершенстве владея итальянским языком и постоянно вынашивая планы новых афер, применив всю свою напористость, с большим трудом добился свидания с актрисой. При этом он отрекомендовался братом итальянского премьер-министра Сиднея Соннино, и, как это ни странно, актриса ему поверила. Приятный во всех отношениях молодой человек, да еще с таким «родством», заинтересовал доверчивую женщину и уже во время следующего визита сумел вымолить у нее автограф на специально поднесенной для этого бумаге.

Больше в этом доме Маклаков не появлялся, а дней через десять после его визита Лина получила от одного из своих поклонников, занимавшего видное положение в обществе, письмо следующего содержания: «Рад был исполнить Вашу просьбу и выдал господину Соннино просимые Вами 10 тысяч рублей».

Вначале Кавальери никак не могла взять в толк содержание письма, но потом пришла в ужас. Актриса тотчас по телефону вызвала к себе поклонника. Оказалось, что Маклаков над автографом написал якобы от Лины несколько строк, заключавших в себе просьбу вручить подателю письма понадобившиеся ей на короткий срок 10 тысяч рублей. Добытые Маклаковым путем обмана деньги составляли чуть ли не годовой гонорар артистки. Поэтому и скрывался от огласки такой случай, ставивший Кавальери в смешное и нелепое положение. Как говорили, Кавальери с тех пор категорически отказывала в своем автографе всем, домогавшимся его.

Обобрав в Петербурге доверчивых людей на солидную сумму денег, Маклаков скрылся за границей. Его путь лежал через Гельсингфорс во Францию.

В Париже, пользуясь именем своего однофамильца В. А. Маклакова, он успешно выдавал себя за крупного политического деятеля из России. Одно время он даже вошел в моду, с ним, как говорят, «носились», его всюду любезно приглашали и он благосклонно принимал эти приглашения. Ему довелось бывать на самых престижных светских парижских мероприятиях. С ним раскланивались при встрече люди с видным общественным положением.

Когда роль «депутата Госдумы Маклакова» ему страшно наскучила, он с не меньшим успехом стал выдавать себя то за ответственного представителя Министерства финансов, то за русского агента Министерства иностранных дел. Играя все эти роли вполне правдоподобно, аферист ни разу не «сорвался», чему способствовало, ко всему прочему, отличное знание французского языка. Маклаков, ведя широкий образ жизни, сумел запутать и обобрать не одного рантье.

Он жил в отеле, занимая четыре комнаты, и ни в чем себе не отказывал. В результате бесшабашной жизни в Париже дела его сильно пошатнулись, и он, предварительно очистив от вещей занимаемое им помещение в отеле, скрылся, оставив администрации на память о себе и в счет причитавшихся с него 9400 франков лишь пустые чемоданы.

Покинув роскошный отель, аферист занял маленькую уютную квартиру с обстановкой. Одной из причин выбора именно этой квартиры явилось ее расположение по соседству с домом, где проживал премьер-министр Франции Жорж Клемансо. По-соседски Маклаков «счел своей обязанностью» на следующий день после переезда нанести ему визит. Соблюдая правила приличия, Клемансо в ответ через несколько дней оставил соседу свою визитную карточку. Она впоследствии очень помогла Маклакову при осуществлении многих афер.

Некоторые подобные операции Маклаков проводил вместе со всемирно известным аферистом, соотечественником корнетом Савиным. Последний, совершая турне с аферами по различным странам, оказался в Париже в одно время с Маклаковым. Можно представить, какие грандиозные аферы были проведены совместными усилиями этих гениальных мошенников. К сожалению, в ряде российских газет был приведен только один подобный случай.

В русское посольство в Париже явились два господина, просившие свидания с послом. Один из них представился маркизом Тулуз де Лотреком, а на визитке его спутника значилось: «Брат члена Государственной думы Н. А. Маклаков». Посол Савина и Маклакова, конечно, не принял, а на встречу с ними направил секретаря. Последнему они представились шефами одного русского благотворительного общества во Франции и попросили на нужды этого общества 3 тысячи франков. Их доводы были столь убедительны, что секретарь не смог им отказать и выдал просимую сумму. Аферистам осталось только поделить выручку: Савину досталось 2 тысячи франков, а Маклакову — 1 тысяча франков.

Кстати сказать, легенда Маклакова о том, что он брат члена Госдумы В. А. Маклакова, использовалась им за границей не единожды. Для подкрепления этой версии он даже послал своему высокопоставленному однофамильцу в Россию телеграмму такого содержания: «Пьем твое здоровье с местным комитетом Социал-демократической партии. Твой брат Николай Маклаков». Сенатору Василию Алексеевичу Маклакову, получившему такую телеграмму, осталось только развести руками и еще раз удивиться ловкости афериста.

В конце концов Николая Маклакова уличили в мошенничестве, и он был вынужден бежать из Парижа в Швейцарию. Ускользнув от преследования французской полиции, Маклаков в Швейцарии начал с того, что обманул хозяина одной гостиницы, не заплатив за проживание. Оказалось, что по швейцарским законам такой человек считался «обманувшим доверие» и подлежал суровой уголовной ответственности. Маклакова арестовали недалеко от французской границы в одной из шикарных гостиниц. Отбывая наказание в швейцарской тюрьме, Маклаков, не выдержав строгого тюремного режима, обратился к прокурору Петербургского окружного суда с ходатайством о переводе его в одну из тюрем России, так как якобы хотел повиниться в содеянном.

Осенью 1909 года швейцарскими властями было принято решение выдать Маклакова русскому правительству. Под усиленным конвоем он был доставлен вначале в Берлин, затем в Варшаву и, наконец, в Петербург, где был помещен в следственный изолятор «Кресты».

В следственном изоляторе, или, как его раньше называли, Доме предварительного заключения, Маклакова поместили в камеру одиночного корпуса. При заключении в тюрьму у Маклакова отобрали бывшие при нем 5 тысяч рублей.

Однако, зная законы, он сумел выхлопотать у тюремного начальства некоторую сумму денег на личные расходы. Кроме того, он добился разрешения на прогулки в тюремном дворе вместе с уголовниками. Эти два обстоятельства если не скрашивали жизнь заключенного, то, во всяком случае, ее заметно разнообразили.

Во время прогулок Маклаков познакомился с видным ученым-синологом Зельцером, с которым беседовал о древней истории Китая и Вавилона. Оказалось, что уровень знаний и культура афериста таковы, что он мог на равных вести с ученым споры об истории народов. Более того, для Зельцера Маклаков оказался весьма занимательным собеседником и серьезным оппонентом.

На прогулках Маклаков сумел завести знакомства и с уголовниками Петербурга. Благодаря юридическим знаниям и жизненному опыту он стал среди арестантов большим авторитетом, и его хотели избрать тюремным старостой. Однако он не принял это предложение, так как его натура не воспринимала порядок в любом его проявлении. Зато наш аферист охотно оказывал юридические консультации всем, особенно новичкам «предвариловки». Для заключенных он был воистину ходячим Сводом законов.

Маклаков заявлял всем, что доволен своим пребыванием в «Крестах», так как ему необходим продолжительный отдых для укрепления «расшатанных нервов». С этой же целью он занялся натиркой полов в административных помещениях тюрьмы, считая, что этот труд является в условиях заключения лучшим видом гимнастических упражнений.

Разнообразила тюремную жизнь Маклакова и корреспонденция, которую он изредка получал из-за границы. Это были преимущественно письма из Парижа от его прежних приятельниц. Одна из них писала, что непременно приедет в Петербург ко дню разбора его дела, чтобы присутствовать при его торжестве над врагами, запятнавшими его как политического преступника и посадившими в Бастилию. Другая дама предлагала узнику 1 тысячу франков для борьбы с его врагами. Маклакову эта сумма, возможно, показалась незначительной или же верх взяло великодушие, но от помощи он отказался. Однако не упустил случая прихвастнуть, написав, что для этого дела у него найдется «не один десяток тысяч франков».

Эти письма показывают, что за границей Маклаков представлял себя жертвой политических интриг в России, а парижские дамы полусвета не могли даже допустить мысли, что такой милый и респектабельный господин мог оказаться уголовником.

Маклаков отказался от предложения матери нанять защитника, считая, что «он их сам за пояс заткнет». Несмотря на серьезность и многочисленность предъявленных Маклакову обвинений, он, к удивлению всех, рассчитывал на оправдательный приговор.

Просидев в Доме предварительного заключения около двух лет, Маклаков был выпущен на свободу до заседания суда, дав подписку о невыезде из Петербурга. Тюремная жизнь нисколько не уменьшила энергии предприимчивого и талантливого афериста. Недолго думая, он решил заняться до суда… частной адвокатурой, благо у него уже был некоторый опыт. В доме № 1 по Офицерскому переулку, что на Петербургской стороне, Маклаков снял несколько комнат и организовал контору по ведению гражданских и уголовных дел. У него появилось много клиентов, дела конторы шли успешно, и она получила даже некоторую известность в столице. Однако такая работа не могла удовлетворить Маклакова, так как в ней полностью отсутствовали риск и элементы аферы. И он решил заняться денежными займами, то есть, по существу, тем же, за что его собирались судить.

Понимая, что для проведения операций по займу денег ему необходим широкий круг нужных знакомств среди богатых и светских людей, мошенник в первую очередь направил на это свои усилия и талант. Вращаясь среди «золотой молодежи» из гвардейского офицерского общества, он часто выдавал себя то за бывшего улана лейб-гвардии, то за кавалергарда, то за выпускника Пажеского корпуса. При этом он рассказывал такие несусветные небылицы о воинских традициях частей, где он якобы служил, что у слушателей часто возникало недоверие к нему. Но когда Маклакова уличали во лжи, он, ничуть не смущаясь, грозился привлечь обидчиков к суду «за клевету».

Несмотря на все это, аферист продолжал оставаться своим человеком в столь нужном ему светском обществе, где вообще-то допускались привирания и в умеренных дозах ложь. Например, долго в кругу веселящейся молодежи вспоминали и шутили над блестящим корнетом Юдиным, которого ловко провел Маклаков.

Корнет Юдин, в очередной раз разбазарив деньги, присланные ему богатыми, но очень жадными родственниками, оказался в затруднительном положении. Узнав об этом, Маклаков выбрал его жертвой своих махинаций. Он пообещал корнету достать в долг чуть ли не 50 тысяч рублей на самых льготных условиях у одного богатого монаха. Об этом монахе, который был невероятным скрягой, ловкий Маклаков поведал целую историю (вероятно, почерпнутую из книги). Доверчивый Юдин поверил небылице, убедительно и красочно поведанной аферистом, и отдал Маклакову 500 рублей на «предварительные расходы». История с мифическим монахом-скрягой тянулась довольно долго и закончилась для бедного корнета не только потерей последних денег, но и неприятными насмешками его друзей-кутил, доводивших его до крайней степени раздражения. Маклаков же был представлен, как ни странно, в качестве героя.

Такой же суммой денег завладел Маклаков после аферы с метрдотелем ресторанного бара, французом Луи. Однажды, появившись в этом баре, Маклаков, подойдя к метрдотелю, представился присяжным поверенным, которому дела не дают покоя ни днем, ни ночью. Во время беседы он, как бы между прочим, обронил, что знает ресторан, где требуется метрдотель на исключительно выгодных условиях. Естественно, Луи загорелся желанием работать в этом ресторане. Без колебаний Луи выложил требуемые 500 рублей на расходы по устройству и стал разъезжать с Маклаковым по столичным канцеляриям. Тот оставлял Луи ожидать в пролетке у подъездов этих канцелярий, а сам, очевидно, дальше передней не ходил. Когда же однажды Луи решил зайти в канцелярию и узнать о судьбе своего прошения, там, конечно, только руками развели, а изумленный Луи услышал: «Да у нас и дела-то такого нет». Тогда Луи с негодованием бросился к Маклакову и стал требовать вернуть деньги, в ответ тот в издевательском тоне предложил потраченные деньги — 500 рублей — востребовать через суд.