Новый Евразийский порядок.

Подобно другим геополитикам, К.Хаусхофер выступал с позиций планетарного дуализма — «морские силы» против «континентальных сил», или «талассократия («власть посредством моря») против теллурократии («власть посредством земли»). Планетарный дуализм открывал для него все тайны международной политики. Показательно, что термин «Новый порядок», который активно использовали нацисты, а в наше время в форме «Новый мировой порядок» — американцы, впервые был употреблен в Японии, где Хаусхофер имел контакты с теми силами, которые принимали самые ответственные решения относительно картины пространства с позиций перераспределения влияния в Тихоокеанском регионе.

Исходя из признания планетарного дуализма «морской силы» и «сухопутной силы», Хаусхофер полагал, что само положение Германии в Центре Европы делало ее естественным противником западных морских держав — Англии, Франции, а в перспективе и США.

Исходным пунктом в конструкции Хаусхофера было его иррационально враждебное отношение к Великобритании, которую он считал морским пауком, в центре огромной паутины, охватившей все океаны и территории. Его ненависть к Англии и США, как к морским державам, основывалась и на том, что эти страны создавались на принципах морского пиратства, не были связаны с почвой, нацией и при этом хотят создать безграничный и аморфный хозяйственный концерн, эксплуатирующий весь мир и вызывающий войны. Особую ненависть Хаусхофер испытывал к Соединенным Штатам: «американцы — это действительно единственный народ на земле, на который я смотрю с глубокой ненавистью, как смотрят на фальшивое, жрущее, ханжеское, бесстыдное хищное животное», — писал он.

Сами «талассократические» геополитики также не скрывали своего отрицательного отношения к Германии и считали ее (наряду с Россией) одним из главных геополитических противников «морского» Запада. Следовательно, будущее национальной Великой Германии лежало в геополитическом противостоянии Западу и особенно англосаксонскому миру.

Вот почему Хаусхофер и его последователи выступали и выступают за создание «континентального блока», или оси Берлин-Москва—Токио. Это была по существу идея большого континентального евроазиатского союза. Теоретически доказывалось, что культура Германии — это западное продолжение азиатской традиции. За всем этим, очевидно, стоял расчет на ресурсы России и другие необжитые районы Евразии.

Преодоление континентальности путем продвижения к морям и океанам Хаусхофер считал проявлением «воли к пространству» у нации. Чем труднее осуществляется этот выход, тем больше воли нужно проявить нации.

Это был единственный полноценный и адекватный ответ на стратегию противоположного лагеря. Хаусхофер в статье «Континентальный блок» писал следующее: «Евразию невозможно задушить, пока два самых крупных ее народа — немцы и русские — всячески стремятся избежать междоусобного конфликта, подобно Крымской войне или войне 1914 года: это аксиома европейской политики». Там же он цитировал американца Гомера Ли: «Последний час англосаксонской политики пробьет тогда, когда немцы, русские и японцы соединятся».

Эта линия получила название Ostorientierung, т.е. «ориентация на Восток», поскольку предполагала самоидентификацию Германии, ее народа и ее культуры как западного продолжения евразийской, азиатской традиции. В этой связи следует подчеркнуть, что концепция «открытости Востоку» у Хаусхофера совсем не означала «оккупацию славянских земель». Речь шла о совместном цивилизационном усилии двух континентальных держав, — России и Германии, — которые должны были бы установить «Новый Евразийский порядок» и переструктурировать континентальное пространство Мирового Острова с тем, чтобы полностью вывести его из-под влияния «морской силы». Расширение немецкого Lebensraum планировалось Хаусхофером не за счет колонизации русских земель, а за счет освоения гигантских незаселенных азиатских пространств и реорганизации земель Восточной Европы.

Хаусхофер гениально предугадал ориентацию геополитических устремлений США по линии Запад-Восток, и он считал, что эта геополитическая экспансия при ее завершении «создает основу для самой серьезной угрозы для мира, так как она несет в себе возможность порабощения Соединенными Штатами всей планеты».

Однако на практике все выглядело не так однозначно. Чисто научная геополитическая логика Хаусхофера, логически приводившая к необходимости создания «континентального блока» с Москвой, сталкивалась с многочисленными тенденциями иного свойства, также присущими немецкому национальному сознанию.

Национал-социалистический расизм входил в прямое противоречие с геополитикой или, точнее, неявно подталкивал немцев к обратной, антиевразийской, талассократической стратегии. С этой точки зрения Германии следовало бы изначально заключить союз с Англией и США, чтобы совместными усилиями противостоять СССР. Но, с другой стороны, был еще слишком свеж унизительный опыт Версаля. И из этой двойственности вытекает вся двусмысленность международной политики Третьего Рейха. Эта политика посто­янно балансировала между талассократической линией, внешне оправданной расизмом и антикоммунизмом (антиславянский настрой, нападение на СССР, поощрение католической Хорватии на Балканах и т.д.) и евразийской теллурократии, основанной на чисто геополитических принципах (война с Англией и Францией, пакт Молотова—Риббентропа и т.д.)

Будучи ангажированным для решения конкретных политических проблем, Хаусхофер был вынужден подстраивать свои теории под политическую конкретику. Отсюда его контакты в высших сферах Англии. Кроме того, заключение антикоминтерновского пакта, т.е. создание оси Берлин-Рим-Токио, Хаусхофер внешне приветствовал, силясь представить его предварительным шагом на пути к созданию полноценного «евразийского блока». Он не мог не понимать, что антикоммунистическая направленность этого союза и появление вместо центра Heartland (Москвы) полуостровной второстепенной державы, принадлежащей к Rimland, есть противоречивая карикатура на подлинный «континентальный блок».

Но все же такие шаги, продиктованные политическим конформизмом, не являются показательными для всей совокупности геополитики Хаусхофера. Его имя и идеи полноценней всего воплотились именно в концепциях «восточной судьбы» Германии, основанной на крепком долговременном евразийском союзе.

Таким образом, немецкие геополитики выдвинули целый ряд важных, хотя и далеко не бесспорных, теоретических положений. Назовем лишь некоторые из них. Так, сторонники теории «Срединной Европы» (Ф. Науманн) на первое место ставили расширение европейских границ, включение в состав «фатерлянда» всех этнических немцев со своими территориями, образование мощной и геополитически живучей метрополии, которая «естественным образом» распространит свое влияние на Турцию и Ближний Восток.

Сторонники теории «мировой политики» выдвигали требования передела колониальных владений, предоставления «независимости» колониям малых (Бельгия, Голландия) и отставших в своем развитии государств (Испания, Португалия), что, конечно же, отвечало интересам Германии, как более мощного государства.

Эти теории, в свою очередь, подразделялись на «морские», утверждавшие приоритет флота в геополитическом развитии государств (А. фон Тирпиц), и «сухопутные», настаивавшие на освоении германским государством в первую очередь соседней и близлежащей суши (Р. Челлен).

Другая отличительная черта немецкой геополитики — повышенная восприимчивость ее государством и обществом. Причиной этого, очевидно, явились поражение в Первой мировой войне, утрата всех колоний, необходимость выплаты огромных репараций, а также состояние кризиса немецкой экономики. Это способствовало укоренению в общественном сознании концепции «Срединной Европы», а также концепции «Больших Пространств», «Континентального Блока» (К. Хаусхофер) и др.

Хелфорд Маккиндер (1861— 1947)

Вслед за Ф. Ратцелем после Первой мировой войны появились новые геополитические представления. Дальнейшее развитие геополитики было связано с именем английского ученого X. Маккиндера, которого иногда называют отцом-основателем геополитики, хотя сам он этого понятия не употреблял. Маккиндер — один из признанных и ведущих представителей англосаксонской школы. Он является автором многих терминов понятийного аппарата геополитики:

• Heartland — «Хартленд»;

• Pivot Area — «осевой регион»;

• Outer Crescent — страны «внешнего полумесяца»;

• Midland Ocean Area — зоны «внутреннего океана».

Идеи Маккиндера сначала воспринимались как некие абстрактные схемы, не имеющие, на первый взгляд, практического значения. Однако с течением времени они были положены в основание многих геополитических теорий.

Маккиндер жил в то время, когда могущество Великобритании достигло своего апогея. Англия была владычицей морей и обладательницей империи, сравнимой с Римской империей, раскинувшейся от Суэца до Гонконга и от Канады до Индии. Следует сказать, что основная стратегическая цель геополитической конструкции Маккиндера состояла в том, что Великобритания не должна допустить объединения России и Германии и что ей следует пересмотреть свою политику, чтобы воспрепятствовать консолидации «Суши» — евразийского континента.

Свои географические исследования Маккиндер начал на заре XX в. Он изучал Британские острова, затем долину Рейна. С 1887 по 1905 г. Маккиндер преподавал в Оксфорде. Позднее он возглавил престижное учебное заведение — Лондонскую школу экономики и политической науки (1903-1908).

Увлечение политикой логично привело его к непосредственному участию в политической деятельности: с 1910 по 1922 г. он заседает в палате общин. Маккиндер принимал участие в подготовке Версальского договора, основная геополитическая идея которого отражает сущность его воззрений. Этот договор был составлен так, чтобы закрепить за Западной Европой статус береговой базы для морских сил (англосаксонский мир). Вместе с тем он предусматривал создание лимитрофных государств, которые бы разделяли германцев и славян, всячески препятствуя заключению между ними континентального стратегического альянса, столь опасного для «островных держав» и, соответственно, «демократии».

В этот период происходит его знакомство с молодой Советской республикой. В 1919-1920 гг. он занимал пост верховного комиссара Великобритании в Южной России и британского советника-проконсула в штабе генерала А. Деникина. Маккиндер активно участвовал в организации международной поддержки Антанты Белому движению, которое он считал атлантистской тенденцией, направленной на ослабление мощи прогермански настроенных евразийцев-большевиков. Он лично консультировал вождей Белого дела, стараясь добиться для них максимальной поддержки от правительства Англии.

В дальнейшем Маккиндер возглавлял имперский комитет судоходства, созданный по решению Британской имперской конференции 1923 г., и являлся советником ряда британских кабинетов по вопросам внутриимперских экономических отношений. Был он и председателем Имперского экономического комитета.

Общественное признание научных взглядов пришло к Маккиндеру уже в начале XX в. 25 января 1904 г. он выступил на заседании Королевского географического общества с докладом «Географическая ось истории», в котором излагались основы геополитики XX в. Маккиндер рассуждал, основываясь на событиях и образах. С одной стороны, Великобритания, его страна, только что завершила жестокую войну против буров (1899-1902) за тысячи километров от английских берегов, чтобы укрепить свои позиции в богатом регионе на Юге Африки, который позволяет к тому же контролировать проход из Атлантического в Индийский океан. С другой стороны, царская Россия ведет с начала XVI в. колонизацию Сибири, распространяя свое влияние до побережья Тихого океана. Вековая борьба между кочевыми и оседлыми народами, постоянство путей завоевания и путей сообщения, а также неизменность географических целей в международных конфликтах произвели большое впечатление на Маккиндера.

Согласно Маккиндеру, определяющим фактором истории народов является географическое положение стран, причем по мере экономического, социального и культурного развития влияние географического фактора на прогресс человечества постоянно возрастает. Этот фактор выражается в соотношении суши и моря и взаимоотношениях сухопутных и морских народов, освоении ими земных и водных пространств. Поэтому Маккиндер разделил всю историю цивилизации на три эпохи.

1. Доколумбова эпоха. В это время цивилизованные народы периферии Мирового Острова, т.е. земного массива, включающего Азию, Европу и Африку (греки, римляне, китайцы), живут под постоянной угрозой завоевания со стороны отстающих в культурном развитии народов «срединной земли» — Центральной Азии (гуннов, алан, парфян, мадьяр, болгар, монголов).

2. Колумбова эпоха — достигшие достаточного уровня развития народы береговых «периферийных зон», используя выгодное географическое положение, отправляются на завоевание и освоение мира.

3. Постколумбова эпоха. Пустующих, незавоеванных территорий больше не осталось, и дальнейшее движение цивилизованных народов приводит к столкновению их интересов и образованию «закрытой политической системы».

В своем докладе Маккиндер отмечал, что 400 лет «эпохи Колумба» закончились после 1900 г. и начало XX в. квалифицируется как конец великой исторической эпохи, завершившей географическое очертание мира. Маккиндер подчеркивал глобальность мира XX в.: «В Европе, Северной и Южной Америке, Африке и Австралии едва ли найдется место, где можно застолбить участок земли. Такое возможно разве что в ходе войны между цивилизованными и полуцивилизованными державами. Даже в Азии мы становимся, вероятно, зрителями последних актов пьесы, начатой всадниками Ермака, казаками, а также мореплавателями Васко да Гама. Для сравнения мы можем сопоставить эпоху Колумба с предшествующими веками, приведя в качестве ее характерной черты экспансию Европы, не встречавшей практически никакого сопротивления, тогда как средневековое христианство было загнано в рамки небольшого региона и ему постоянно угрожало нападение варваров извне. Отныне же, в послеколумбову эпоху, нам придется иметь дело с замкнутой политической системой, и вполне возможно, что это будет система глобального масштаба».

Он приходит к следующему выводу: «...в настоящее десятилетие, мы впервые находимся в ситуации, когда можно попытаться установить, с известной долей завершенности, связь между широкими географическими и историческими обобщениями. Впервые мы можем ощутить некоторые реальные пропорции в соотношении событий, происходящих на мировой арене, и выявить формулу, которая так или иначе выразит определенные аспекты географической причинности мировой истории. Если нам посчастливится, то эта формула обретет и практическую ценность — с ее помощью можно будет вычислить перспективы развития некоторых конкурирующих сил нынешней международной политической жизни».

Маккиндер подчеркивал, что основным методом его подхода к анализу является осознание того, что история человечества есть часть жизни мирового организма, и хотя человек деятелен, но агрессивен, именно природа осуществляет его регулирование.

Баланс сил, по Маккиндеру, является, с одной стороны, результатом географических, а также экономических и стратегических условий, а с другой стороны — относительной численности, мужества, оснащенности и организации конкурирующих народов. Если точно подсчитать все это, то мы сможем выяснить разность, не прибегая к силе оружия. Географические показатели в подсчетах более употребительны и более постоянны, нежели человеческие.

Маккиндер считает, что европейская цивилизация является в значительной степени результатом вековой борьбы против азиатских вторжений. Наиболее важный контраст, заметный на политической карте современной Европы, — это контраст между огромными пространствами России, занимающей половину этого континента, с одной стороны, и группой более мелких территорий, занимаемых западноевропейскими странами, — с другой. С физической точки зрения здесь присутствует еще и контраст между нераспаханными равнинами востока и богатствами гор и долин, островов и полуостровов, составляющих в совокупности остальную часть этого района земного шара. При первом взгляде может показаться, что в этих знакомых фактах предстает столь очевидная связь между природной средой и политической организацией, что едва ли стоит об этом говорить, особенно если мы упомянем, что на Русской равнине холодной зиме противостоит жаркое лето, и условия человеческого существования привносят, таким образом, в жизнь людей дополнительное единообразие.

Маккиндер, рассматривая историю завоеваний в Европе, подчеркивает, что расстояние между Балтийским и Черным морями приобретает значение «европейского перешейка», который разделяет Европу.

В теории Маккиндера «европейский перешеек» с течением времени, к окончанию Первой мировой войны, приобрел особое значение. В 1919 г. выходит из печати одна из самых важных работ Маккиндера «Демократические идеалы и реальность», которая должна была стать теоретической основой при заключении Версальского мирного договора. Ее название хорошо передает идею автора: после победы западной демократии (Франции, Великобритании, США) над центрально-европейскими империями мир не мог быть построен на одних лишь идеалах, как бы благородны они ни были, а должен учитывать объективную реальность, т.е. географию нашей планеты, в том виде, как ее сформировала и переделала История.

Маккиндер в указанной выше работе отмечал развертывание борьбы между Россией и Германией за преобладание на территории «европейского перешейка» и предлагал создать пояс малых государств, или «санитарный кордон», который бы разделял эти два государства. Эта работа Маккиндера ввела его в практическую политику, и лорд Керзон, именем которого названа российско-польская граница, назначил Маккиндера британским верховным комиссаром в Южной России для оказания помощи белой армии.

Идея исключительной регулятивной зоны в работах Маккиндера получила теоретическое обоснование и сохранила свое влияние вплоть до наших дней, например в концепциях Черноморско-Балтийского союза. Этот регион принимает значение «ключевой», «контрольной территории», и тот, кто контролирует эту зону, обладает исключительными возможностями контроля над Хартлендом.

В 1942 г., в момент коренного перелома во Второй мировой войне в пользу союзных держав (США, Великобритания, СССР) и ставшего неминуемым предвестником поражения стран Оси (гитлеровская Германия, Япония, Италия), произведение Маккиндера было переиздано и широко распространено официальными органами. Дело в том, что Маккиндер хорошо показал геополитическую цель конфликта: контроль над «Сердцем Мира» (Heartland).

Заметное место в творчестве Маккиндера занимает и опубликованная в июле 1943 г. в журнале «Foreing Affairs» статья «The Round World and the winning of the Peace», заголовок которой может быть переведен как «Круглый мир и завоевание мира» или «Шансы прочного мира в конечном мире»[2]. Победа над Германией и Японией уже не вызывала сомнений. Речь шла о том, чтобы — как это было в 1919 г. — обсудить вопросы послевоенного устройства в мире, в частности вопросы будущих отношений между США и их великим и загадочным союзником — сталинским Советским Союзом.

«Сердце мира», версия 1904 г.

Маккиндер исходит из того, что существует некая сердцевина (сердце, стержень) мира, который он называет Heartland. И именно вокруг этой ключевой концепции, согласно ему, развивается соперничество, вырабатываются и осуществляются стратегии всего мира.

Что же является сердцем? Это часть континентальной Евразии. «Разве не является осевым регионом в мировой политике, — говорит нам Маккиндер, — этот обширный район Евро-Азии, недоступный судам, но доступный в древности кочевникам, который ныне должен быть покрыт сетью железных дорог? Здесь существовали и продолжают существовать условия, многообещающие и тем не менее ограниченные, для мобильности военных и промышленных держав. Россия заменяет Монгольскую империю. Ее давление на Финляндию, Скандинавию, Польшу, Турцию, Персию, Индию и Китай заменило собой исходящие из одного центра набеги степняков. В этом мире она занимает центральное стратегическое положение, которое в Европе принадлежит Германии. Она может по всем направлениям, за исключением Севера, наносить, а одновременно и получать удары. Окончательное развитие ее мобильности, связанное с железными дорогами, является лишь вопросом времени. Да и никакая социальная революция не изменит ее отношение к великим географическим границам ее существования. Трезво понимая пределы своего могущества, правители России расстались с Аляской, ибо для русской политики является фактическим правилом не владеть никакими заморскими территориями, точно так же, как для Британии — править на океанских просторах».

Маккиндер убежден, что держава, господствующая над сердцевиной, фактически контролирует «Мировой Остров» (World Island), т.е. европейский, азиатский и африканский континенты.

Вокруг «Сердца Мира» (Heartland) пространственного центра, представляющего собой «цитадель сухопутной мощи», располагаются в виде концентрических полукругов различные типы пространств. В первую очередь следует выделить внутренний полумесяц, своего рода защитный пояс Heartland, включающий в себя безлюдные просторы Сибири, Гималайский хребет, пустыни Гоби, Тибета и Ирана, где имеется лишь одна серьезная брешь: евро-азиатская равнина, простирающаяся от Атлантики до центра Азии. На периферии этого внутреннего полумесяца находятся прибрежные районы, полуострова, где сосредоточена большая часть населения Земли: Европа, Аравия (правда, этот полуостров довольно слабо заселен), Индийский субконтинент, прибрежные районы Китая. По границам этой периферии располагаются острова внешнего полумесяца: Великобритания, Япония. Наконец, последний полукруг состоит из островов открытого моря: Северной и Южной Америки и Австралии.

Ключевым моментом позиции Маккиндера является то, что он рассматривает все изменения в мире как результат соперничества между сердцевиной и землями внешнего кольца, т.е. между земельными и морскими державами, или, говоря иначе, между континентальными и морскими державами. Маккиндер утверждает, что господство над сердцевиной мира обеспечивается контролем над восточной частью европейского континента. Контроль над сердцевиной мира открывает путь к контролю над Мировым Островом, а потом и над морскими пространствами.

Маккиндер, как подлинный британец, озабоченный поддержанием господства своей страны на море, высказывал опасение в отношении возможности политического объединения Евразии. «Нарушение баланса сил в пользу осевого государства, — пишет он, — выражающееся в его экспансии на пограничные территории Евро-Азии, позволяет использовать необъятные континентальные ресурсы для постройки флота. Благодаря этому скоро перед нашим взором явится мировая империя. Это может слу­читься, если Германия захочет присоединиться к России в качестве союзника. Вот почему угроза подобного союза должна толкнуть Францию в объятия морских держав, и тогда Франция, Италия, Египет, Индия и Корея составят такое сильное объединение, в котором флот будет поддерживать армию, что в конечном итоге заставит союзников Оси развертывать свои сухопутные силы, удерживая их от концентрации всей мощи на морях».

Данный вывод Маккиндер дополняет анализом, изложенным в 1919 г. в статье «Демократические идеалы и реальность», а несколькими годами позднее — в статье «Шансы прочного мира в конечном мире».

В статье, опубликованной за четыре месяца до подписания Версальского договора, он высказывает беспокойство судьбами мира, ставя следующий вопрос: «Что произойдет (с морскими державами), если однажды великий континент объединится (политически) для того, чтобы превратиться в непобедимую армаду?».

В 1919 г. Маккиндер расширяет зону сердца. Оно теперь соответствует границам советского блока, который появится спустя несколько десятилетий. В работе «Демократические идеалы и реальность» Маккиндер утверждает, что Восточная Европа отныне становится зоной страстных притязаний русских и немцев. Он, в частности, пишет: «Причиной Первой мировой войны было восстание славян против немцев... Кто контролирует Сердце Мира (Heartland), тот владеет Островом Мира, кто командует на Острове Мира, тот командует миром».

Маккиндер делает вывод о том, что европейский перешеек должен представлять собой «голову» морских держав. Последние должны опираться на новые государства, которые займут место между немцами и славянами. Интересно отметить, что именно в таком направлении будут развиваться события после подписания Версальского договора, который, как известно, способствовал созданию ряда государств в Центральной Европе и на Балканах.

СССР и Heartland.

В 1943 г. Маккиндер уточняет свою концепцию сердцевины, а вместе с ней — и свое видение организации будущего мира. Теперь концепция heartland выглядит так: «Это северная и центральная часть Евразии. Она простирается от берегов Арктики до пустынь Средней Азии, а западная граница проходит по перешейку между Балтийским и Северным морями». Фактически «достаточно точно можно сказать, что территория СССР эквивалентна heartland, за исключением одного направления».

Восточная часть СССР исключена из «Сердцевины Мира» в версии 1943 г.: «Проведем линию около 9 тысяч километров, идущую к Западу от Берингова пролива к Румынии. В 5 тысячах километров от Берингова пролива эта линия пересекает Енисей, который течет от границ Монголии на Север, впадая в Арктику. К Востоку от Енисея находятся горы, равнины и долины, почти полностью покрытые хвойными лесами; я буду называть тот район Lenaland по имени его отличительной особенности — реки Лены. Россия района Lenaland охватывает около 9 миллионов человек, 5 миллионов из которых проживают вдоль железной дороги, идущей от Иркутска до Владивостока. На остальной территории этого региона один житель приходится примерно на 8 квадратных километров. Его природные ресурсы — лес, белый уголь (движущая сила воды), минералы — почти не тронуты».

Таким образом, heartland располагается к Западу от Енисея. Он представляет собой «равнину, простирающуюся более, чем на 6 тысяч километров с Востока на Запад. Ее поверхность составляет 10 миллионов квадратных километров, а население, превосходящее 170 миллионов человек, увеличивается с ритмом 3 миллиона в год».

Территория России дает ресурсы и безопасность, чего лишены ее партнеры и противники: «В современной холодной войне русская армия занимает позицию на открытой границе. В тылу у нее находится heartland, который готовится к глубинной обороне и стратегическому отступлению».

Маккиндер делает следующий вывод: «Если Советский Союз выходит из этой войны победителем Германии, то он превратится в первую земную державу мира. Он будет таковым в силу стратегически самой сильной оборонительной позиции. Heartland является самой крупной естественной крепостью мира. Впервые в Истории эта крепость имеет достаточный в количестве и качестве гарнизон».

Чтобы противостоять этой угрозе, согласно Маккиндеру, следовало установить эффективное и долгосрочное сотрудничество между Америкой, Великобританией и Францией, причем первая должна взять на себя обеспечение эшелонированной обо­роны, вторая — создание островной крепости на ближних подступах (Мальта), а третья — гарантировала бы существование защищенного плацдарма на континенте. Как справедливо отмечает Ф. Моро-Дефарж, слова Маккиндера оказались пророчес­кими: в 1949 г. Heartland (Советский Союз и социалистические страны Восточной Европы) превратился в замкнутый военный блок, было создано НАТО, возглавляемое США, включая Великобританию и Францию, тогда как Мальта служит английским форпостом для западного военного блока. Тогда же Атлантический океан превратился в «море среди Земли», т.е. океан между Америкой, Европой и Африкой.

Исход войны подтвердил центральную роль heartland в военном противоборстве, а также недоступный для захватчика характер. Он подтвердил также роль, сыгранную народами и государствами внутреннего кольца (Западная Европа, Индия и Китай) в ходе конфликта, что, к слову сказать, не смог в полной мере оценить Маккиндер. Как бы ни были интересны и важны его тезисы, в них не учитывается человеческий фактор, воля народов и их руководителей. А это весьма существенный момент развития истории и военных действий.

В целом Маккиндеру удалось создать школу геополитики, влиявшую на политику государств, в частности англосаксонских. С позициями этой школы считались и в Германии, и в СССР.

Aнглийский геополитик разработал интересную концепцию, которая полагала, что:

1) географические факторы оказывают непосредственное воздействие на ход исторического процесса;

2) географическое положение во многом определяет потенциальную силу и слабость государства;

3) технический прогресс изменяет географическую «среду обитания» государств и положительно или отрицательно влияет на их потенциальное могущество;

4) Евразия — центр глобальных политических процессов.

Геополитическая карта мира, по мнению Маккиндера, состоит из трех основных частей:

• «осевой зоны» (Pivot Area). Она включает в себя бассейны рек Северного Ледовитого океана, а также два моря — Каспийское и Аральское;

• «внешнего полумесяца» (Outer Crescent). В него входят территории США, Англии и Японии;

• «внутреннего полумесяца» (Inner Crescent), который зажат двумя предыдущими частями. Он включает Китай, Юго-Восточную Азию, Индию и т.д.

В целом идеи Маккиндера не были приняты научным сообществом, несмотря на его высокое положение не только в политике, но и в самой научной среде. Даже тот факт, что почти полвека он активно и успешно участвовал в создании английской стратегии в международных вопросах на основании своей интерпретации политической и географической истории мира, не мог заставить скептиков признать и эффективность геополитики как дисциплины.

Вместе с тем концепция Маккиндера оказала исключительно сильное влияние на дальнейшее развитие самой геополитики. Он пользовался широкой известностью главным образом в США, где его концепция была взята на вооружение американскими геополитиками. Концепция Маккиндера, по сути дела, послужила одним из теоретических краеугольных камней при основании Мюнхенской школы геополитики, созданной Карлом Хаусхофером.

Концепция Маккиндера как истинно оригинальная теория продолжает жить и в наши дни, привлекая к себе внимание практиков и теоретиков международных отношений.