Раздел 4. Система возмездия и уголовная система

Большинство авторов осуждают месть. Уже в XVII в. Греции делает различие между миром природы и естественным правом, т.е. правом, основанным на естественных законах природы, кото-

Рулан Н. Юридическая антропология. – М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 171

рые диктуются здравым смыслом. Природе принадлежат животные, неразумная часть человека, неподвластная ему, и месть – «это естественный и общий для человека и животного принцип, откуда рождается гнев». Таким образом, государство, которое запрещает месть, является выражением победы разума над животным инстинктом. В это же самое время Спиноза пишет, что месть является рудиментарным средством разрешения конфликтов: с появлением же государства, человек достигает того, что он регулирует конфликты с меньшими потерями, а это уже само по себе означает более разумное поведение. В обоих случаях мы являемся свидетелями эволюционного подхода, осуждающего месть и соответственно выступающего в пользу вмешательства государства. Все юристы в целом разделяют эту позицию[82].

Совсем недавно этот подход был снова взят на вооружение философом Р. Жираром. Согласно этому автору, кровная месть в первобытных обществах представляет собой разгул насилия, которое передается из поколения в поколение и постепенно охватывает обитаемое пространство[83]. И только лишь с появлением подлинно судебных институтов, зависящих от государства, выпол-

Рулан Н. Юридическая антропология. – М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 172

няющего третейскую роль по отношению к противоборствующим сторонам, и применением процедур взаимных уступок, удалось отводить и гасить месть, благодаря чему стало возможным сдерживать насилие. В сущности мы вместе с господином Р. Вердье можем задать себе один вопрос, – при этом воздерживаясь от какой-либо характеристики первых человеческих обществ и обществ первобытных, которые, как предполагается, равноценны, – а не является ли это вечное насилие придуманным позже, при рождении государства, воображаемым представлением, чтобы узаконить монополию правосудия и применение силы, которое оно предусматривает? Исследования Б. Сонна об инуитах Гренландии заставляют задуматься над этим. Автор делает строгий анализ разрыва, который существует между практикой мести (той, какой она была до колонизации и прихода христианства) и представлениями, которые имеют на этот счет миссионеры и представители датского государства[84]. В традиционных обществах месть могла существовать только между индивидуумами, принадлежащими к разным группам и заканчивалась она, как правило, после первого убийства, означавшего, что отмщение произведено. Впрочем, как показывают этнографические исследования, к мести прибегали редко, а сами традиционные общества стремились к строгому ограничению проявлений насилия. Однако поскольку это далеко не соответствовало идеологии миссионеров и представителей государства, то они, в принципе резко осуждали месть. Им удалось внушить инуитам мысль о мести, которая сильно отличается от исторической реальности и эксплуатируется в теории Р. Жирара. Согласно этой теории, инуиты до колонизации якобы жили в постоянном страхе совершения актов мести, которые переходили от поколения к поколению, тем самым противопоставляя даже членов одной и той же семьи. Совершенно естественно, что инуиты, которым в таком извращенном виде преподнесли их собственную историю, радовались тому обстоятельству, что дикие времена прошли.

Вышеприведенный пример является лишь одним из показателей, подвергающих сомнению теоретические положения по данному вопросу. В самом деле, недавние работы по юридической антропологии, в частности Р. Вердье, позволяют показать ошибочный характер эволюционистских теорий. С одной стороны, месть не является полуживотным и диким импульсом, а, наоборот, ее осуществление проистекает из целого комплекса четко отработанных механизмов – системы возмездия.

С другой стороны, мера наказания не является завершением процесса развития, начинающегося с мести: наказание и месть

Рулан Н. Юридическая антропология. – М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 173

сосуществуют в любом обществе, будь то общество традиционное или современное.

Итак, именно эти два аспекта нам теперь и предстоит рассмотреть.

Система возмездия

Этнографические данные приводят нас к заключению, что во многих обществах системы возмездия имеют определенное количество общих черт. И, кстати, не все общества в одинаковой степени прибегают к мести. С другой стороны, месть, будучи связана с принципом обмена, должна находить свое завершение, которое обычно выражается в примирении между антагонистическими группами.

Теория обмена Р. Вердье.Логика обмена находится в центре внимания многих антропологических анализов.

Р. Вердье применяет в отношении мести те же рамки анализа[85]: он считаете что она не смешивается с анархической агрессивностью и представляет собой «двусторонний обмен, вытекающий из возврата оскорбления и перемены ролей оскорбителя и оскорбленного. Обида вызывает контробиду и начальное отношение переворачивается, и теперь оскорбленный становится оскорбителем, и наоборот... Так же как запрещение кровосмешения зиждется на законе экзогамии, которая определяет структуру брачных обменов, точно так же месть основывается на законе обмена, который определяет структуру системы возмездия (мщения); таким образом, месть перестает быть желанием, которое подавляет и обуздывает закон, а становится нормой, которую закрепило общество»[86]. Как мы это уже видели, месть не имеет места внутри одной и той же группы: как оскорбитель, так и оскорбленный могут прибегать к мести только в том случае, если они принадлежат к разным социальным формированиям. Р. Вердье считает, что месть является одновременно и этикой, и кодексом.

Этика возмездия. Применение системы возмездия основывается на комплексе общих ценностей, характерных для групп– участниц конфликта. Они сводятся к двум основным идеям: нанесенное оскорбление ставит группы в положение возврата соответствующего долга; долг обиды есть долг жизни.

Обида, направленная против одного индивида, касается в целом и его группы, ставя его в положение некоего обмена с обидчи-

Рулан Н. Юридическая антропология. – М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 174

ком и его группой: эти последние уже приняли на себя долг в отношении оскорбленного и его группы, неизбежным следствием которого является обязательство тяжко отомстить оскорбителю и его группе.

Таким образом, долг является завязкой обмена. Язык мести это подтверждает. У племен бети оскорбленные должны «вернуть зло» (vudan), а обидчики должны им возместить «убытки» (кип). У кабилов убийство обозначается термином ertal – «отдача трупа»: убийство создает кровный долг, а месть его выплачивает, возвращая труп. Отсюда вытекает два вывода. С одной стороны, нанесенный ущерб оценивается реально: учитывается ответственность автора нанесенного ущерба, умысел, предумышление, смягчающие обстоятельства учитываются меньше, чем требование возврата обиды. Но, с другой стороны, учитываются социальные статусы участников конфликта с позиции различных критериев, таких, как социальная дистанция между обидчиком и обиженным, возраст, пол и чин жертвы. Кроме того, месть меньше направлена против того, чтобы разрушить жизнь, а больше на то, чтобы заставить уважать ее: месть имеет императивный характер потому, что она является ответом на акт, который поставил под угрозу само существование группы обиженного. Она имеет такое же важное значение для воспроизводства группы, как и брачный обмен. Свидетельством этому являются понятия, которыми она оперирует и которые часто неразрывны – это кровь и честь (в Калабрии говорят, что честь замешана на крови). Кровь олицетворяет непрерывность в смене поколений, а честь – собственное лицо группы, ее самобытный характер, то, что ее отличает от других групп. Связь между жизнью и местью уходит даже в невидимый мир: в очень многих обществах считается, что душа неотомщенного усопшего обречена на скитания, он не может получить статус предка, что мешает ему играть искупительную роль в интересах живых (у бедуинов считается, что он превращается в сову и все время требует крови обидчика, чтобы ею напиться).

Кодексы и ритуалы мести. Р. Вердье считает, что отношения мести находятся между осознанием личности и враждебностью: когда социальная дистанция между конфликтующими мала, месть не имеет места, а когда она слишком велика, прибегают к военным действиям. Связь, основанная на мести, может быть квалифицирована как состояние враждебности. Так как временный мир невозможен, а месть обычно не должна перерастать во всеобщую войну в силу того, что она направлена не на уничтожение, а на сохранение групп, то, следовательно, она подчиняется какому-то кодексу, который выражается в форме различных предписаний и ритуалов. С одной стороны, не каждая обида обязательно должна вести к мести. С другой стороны, время и пространство для мести может быть ограничено, и обиженная сторона не сможет осущест-

Рулан Н. Юридическая антропология. – М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 175

вить свой замысел, и месть, таким образом, будет окончена (например, у мундангов Чада племя, к которому принадлежал убитый, имеет в своем распоряжении всего два дня для того, чтобы покончить с убийцей или с одним из его братьев; после того как этот срок истек, прибегают к пророчеству, чтобы определить, кто из племени убийцы должен будет искупить преступление, по истечении еще двух дней наступает примирение и, таким образом, с местью покончено). Однако хотя при осуществлении мести исполнители никогда не могут пользоваться полной свободой, рамки, в которые вписывается месть, для каждого общества различны.

Предрасположенность к мести: примеры.В некоторых обществах не знают, что такое месть. Однако этнографические данные склоняют нас к выводу о том, что это явление встречается довольно часто и большую часть времени оно находится под контролем. Но иногда месть принимает чрезмерные размеры. Далее мы проиллюстрируем на примерах три возможных случая: когда она отсутствует, когда она контролируется и когда она разрастается чрезмерно.

Отсутствие мести. Эфиопские гамо считают, что месть крайне опасна для общества, и поэтому они не допускают этого риска. Если между двумя индивидами возникает конфликт, они поочередно обращаются к арбитрам и в органы правосудия районных ассамблей, которые могут узнать виновника. Если же между различными родами возникает конфликт, доходящий до убийства, то члены этих родов должны избегать встреч друг с другом до тех пор, пока убийца, который с этих пор может быть убит любым (здесь как раз приходит мысль о homo sacer из римского права), не обратится в бегство. Однако возможность возврата у него сохраняется, если родственники убитого согласны примириться (а к этому их и побуждают ассамблеи). В данном случае в жертву приносится животное, которое забивают, а убийца и самый близкий родственник погибшего должны вместе пройти через отверстие, проделанное в шкуре животного, символизируя тем самым возрождение их отношений при новом порядке вещей.

Контролируемая месть. Это наиболее частый случай. Так, например, у иорданских бедуинов месть имеет место только в случае изнасилования или серьезного и умышленного посягательства на физическую неприкосновенность личности. Но даже и при этих возможных случаях стороны всегда могут сделать выбор в пользу того, чтобы положиться на арбитраж кади. Однако к нему обращаются не всегда, либо его вмешательство не приводит к окончательному решению вопроса. Тогда по истечении некоторого времени стороны могут прийти к заключению соглашения. Довольно часто в дополнение к компенсации стоимости крови группа обидчика должна передать в группу обиженного девушку, ближайшую родственницу убийцы. Она должна выйти замуж за сына,

Рулан Н. Юридическая антропология. – М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 176

брата или отца покойного, чтобы принести им в семью нового мужчину, рождение которого обеспечивает замену ушедшего. Свободу эта девушка может обрести лишь тогда, когда рожденный ею ребенок достигнет определенного возраста, т.е. когда он будет способен носить оружие. В том случае, если мести не удается избежать ни с помощью арбитража, ни с помощью выплат соответствующих компенсаций, она протекает в соответствии с точно определенными правилами. С одной стороны, необходимо соблюдение определенного паритета между мстящим и лицом, которое является объектом мести: кровь свободного человека не может быть отмщена кровью раба, совершившего убийство, а только лишь кровью хозяина этого раба. С другой стороны, чем ближе степень родства между противоборствующими сторонами, тем меньше коллективная ответственность, и наоборот: представитель жертвы по крови не может казнить своего близкого родственника по мужской линии, виновного в убийстве другого родственника по мужской линии (в одной из доисламских поэм говорится: «Это мои родственники убили моего брата Омайана, и если я пущу свою стрелу, она попадет в меня»). Более того, сила мести должна определяться степенью родства близких убийцы[87].

Месть, принимающая чрезмерные формы. Как гласит абхазская пословица, «кровь не старится», и у абхазцев месть передается из поколения в поколение. Это общество с крайними проявлениями насилия, причем до такой степени, что месть перерастает в вендетту, а система мщения перерастает в бесконечные конфликты. Даже незначительные преступления могут вести к убийствам, которые, в свою очередь, порождают целую серию ответных убийств. Соглашение между враждующими группами бывает редко, ибо оно рассматривается как недостойный способ решения конфликта. Ведь абхазцы говорят: «Мы не торгуем кровью наших братьев».

Есть и другие общества, которые также предпочитают насильственное решение конфликтов. Так, в племенах муссей (Чад и Камерун) могильный холм окружается стволами деревьев, а их число равно числу убитых покойным людей и животных; если мужчина не совершил никаких подвигов, то его хоронят там же, где хоронят женщин и детей. У осетин на Кавказе убийство могло быть условием женитьбы. Обычно тесть задает своему будущему

Рулан Н. Юридическая антропология. – М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 177

зятю ритуальный вопрос: «Кого ты убил, чтобы претендовать на руку моей дочери?»

Приведенные примеры показывают, что месть таит в себе много опасности: если ей отдается явное предпочтение, то она может привести к чрезмерным последствиям, что таит уже угрозу для всего общества в целом. Однако при нормальном течении дел месть должна заканчиваться мирным исходом.

Последствиямести. Обмен, на котором строится месть, может потерпеть неудачу. В этом случае месть ведет к совсем другим последствиям: она заканчивается разгулом насилия, что вместо защиты противоборствующих групп ставит их в опасное положение. И этому могут способствовать многие обстоятельства. Некоторые при обмене актами возмездия придают большое значение разногласиям, существующим между сторонами, другим же кажется, что примененные против них меры выходят за рамки допустимого, отсюда и более сильная ответная реакция. Первоначальный агрессор может отказаться признать в акте насилия, которому он подвергался, следствие его собственного ранее совершенного акта. В других же случаях, которые довольно часто имеют место в средиземноморском бассейне (например на Корсике), азарт берет верх над обменом и выливается в чрезмерное разжигание чувства чести, и месть из простой перерастает в кровную (или в вендетту). Она передается от поколения к поколению даже тогда, когда участники уже забыли начальную причину возникшего спора; становится уже невозможно отличить месть от войны.

Есть и другие факторы, которые могут нарушить равновесие системы. Первый фактор зависит от относительного паритета, который должен существовать между противоборствующими группами. Механизм обмена, на котором строится месть, предполагает, что обе стороны должны иметь взаимный интерес. Когда же одна из групп значительно крупнее другой, то месть быстро перерастает в уничтожение меньшей группы ее более крупным соперником: отсутствие взаимности подчеркивает разделение обществ на тех, кто господствует, и тех, над кем господствуют. Второй фактор может быть результатом влияния другой культуры. Когда разрушаются структуры общества из-за имеющих место очень быстрых изменений, происходящих в нем, или из-за территориальных перемещений, навязанных извне какой-либо государственной властью, то часто мы имеем дело с разгулом насилия (в качестве примера можно привести племена индейцев кайнганг из Бразилии, племена иксов из Центральной Африки, недавно изученные Турнбуллом), которое усугубляет социальное разложение.

Однако все эти примеры относятся больше к патологическим проявлениям системы возмездия и не дают четкого представления о нормальном функционировании этой системы. В принципе месть

Рулан Н. Юридическая антропология. – М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 178

не должна порождать избыток насилия и тем более превращаться в вечный конфликт. Существует масса способов, чтобы положить этому конец.

Отказ от мести состоит в том, что группа обидчика передает его в группу обиженного. Впрочем, обидчик может сам себя сдать. У осетин убийца мог войти как приемный сын в семью того, кого он убил. Он мог также прийти на могилу покойного и дать обет посвящения своей жизни убитому: в данном случае он прощается сыном последнего и тот как бы символически ему дарит жизнь. У чукчей существует обычай, согласно которому семья убийцы может передать его семье пострадавшего: относиться к нему там будут, как к рабу, и, более того, он становится мужем вдовы и отцом ее детей.

Месть также может окончиться благодаря вмешательству третьих лиц, т.е. посредников: обычно это женщины (у новогвинейских маенгов существует такой обычай: если во время поединка, который происходит после убийства, уважаемая всеми женщина вмешается и выльет воду на горящий факел, произнося при этом сакраментальные заклинания примирения, то поединок должен прекратиться). Посредником может быть и король, если речь идет о монархии (у племен ниамвези каждая из противоборств вующих групп может обратиться к королю с просьбой о том, чтобы он остановил конфликт; наше средневековое право обращения к королю с просьбой о защите и остановке конфликта чем-то близко к этой процедуре).

Чтобы покончить с местью, довольно часто прибегают к заключению соглашения. Р. Вердье дает этому следующее определение, «это способ обмена, который присущ ситуации, когда имеются отношения мести между двумя противоборствующими сторонами; заключается этот способ в том, чтобы заменить контробиду на подношение контрудара, эквивалентного нанесенной обиде». Юристы, страдающие эволюционистскими предрассудками, всегда представляют соглашение как некий «этап» между личной ненавистью и государственным наказанием, который связан с развитием частной собственности и денежных отношений либо отношений, близких к денежным.

Однако, как мы увидим дальше, месть не «предшествует» наказанию: и то, и другое существует одновременно. С другой стороны, приравнивать соглашение к покупной цене жизни – это значит обесценить саму систему.

Ведь мы не покупаем жизнь: в обмен на какую-то жизнь даются какие-то материальные блага, символизирующие жизнь. Как справедливо заметил Р. Вердье, данный механизм аналогичен механизму вручения выкупа: там тоже сам выкуп не есть покупная стоимость женщины. Сходство между стоимостью крови и стоимостью невесты просматривается со всей очевидностью: одним и тем

Рулан Н. Юридическая антропология. – М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 179

же словом обозначается содержание соглашения и выкупа, и использоваться могут одни и те же предметы (так, например, у маенгов слово «куру» означает «голова», т.е. жизнь, за которую надо отомстить, и одновременно оно означает совокупность ценных предметов, которые вручают семье невесты до свадьбы), договор может осуществляться путем внесения дара с женской стороны. Однако договор не означает только прекращение военных действий, он означает также начало союза, заключение которого сопровождается целым рядом обрядов, предусматривающих различные жертвоприношения. Сами жертвоприношения имеют символический характер[88].

Договор, осуществляемый на основе дара жизни, означает, что жизнь должна восторжествовать над смертью и остановить месть. Жертвоприношение животных, предложенное группой-должником по соглашению, передает символически идею о том, что жизнь возрождается из смерти. Так, например, у мундангов семья совершившего убийство еще до выполнения должностного обязательства по соглашению приводит на берег реки быка, предназначенного для принесения в жертву. Вожди родов погружают руки в его кровь в знак примирения. За исключением случаев, когда разлаживается механизм системы возмездия, месть не имеет ничего общего с безумным разгулом убийств, с которыми она обычно ассоциируется. Она также не является, как мы это увидим дальше, «архаичным» предшественником наказания.








Дата добавления: 2016-04-11; просмотров: 898;


Поиск по сайту:

При помощи поиска вы сможете найти нужную вам информацию.

Поделитесь с друзьями:

Если вам перенёс пользу информационный материал, или помог в учебе – поделитесь этим сайтом с друзьями и знакомыми.
helpiks.org - Хелпикс.Орг - 2014-2024 год. Материал сайта представляется для ознакомительного и учебного использования. | Поддержка
Генерация страницы за: 0.015 сек.