Теория П. Кластра: общество для войны

П. Кластр[62] считает, что война в традиционных обществах происходит из их конечной политической сути, которая состоит в том, чтобы обеспечить любой ценой свою автономию, в частности по отношению к соседним образованиям, существование которых воспринимается чаще всего как фактическая или возможная угроза. Суть традиционного общества заключается в том, чтобы быть неделимым, исключить эксплуатацию одной группы другой, господство хозяев над подчиненными, быть прежде всего единым целым. Это образование, цельное в самом себе, должно оставаться таковым по отношению к другим обществам, с которыми оно может иметь контакты: для того, чтобы сохранить свою индивидуальность, сообщество должно сохранять свое отличие. Отсюда вытекают два вывода. С одной стороны, межобщинные отношения не могут быть чисто мирными, основанными на обмене, так как это приведет в конечном счете к размыванию самобытности, индивидуальности контактирующих общин. Но, с другой стороны, межобщинные отношения не могут быть чисто воинственными, основанными на ненависти, так как это так же может привести к потере индивидуальной самобытности по мере того, как война, заканчивающаяся, как правило, победой одного лагеря над другим, установит фактически отношения господства одного общества над другим, а именно это входит в противоречие с самой сутью традиционного общества: военный успех победившего сообщества ведет его самого к искажению его социальной природы путем введения в это общество принципа разделения между хозяевами и подчиненными.

Другими словами, ни всеобщий мир, ни всеобщая война неприемлемы. Поэтому традиционные общества разделяют, как правило, своих соседей на две категории: враги, с которыми воюют, и друзья, с которыми заключаются дружественные договоры, предусматривающие различные обмены. Побудительным мотивом этих альянсов является скорее забота об эффективности ведения борьбы с врагами, нежели желание сближения с партнерами по договорам (так как сближение таит в себе угрозу потери независимости). Таким образом, военный фактор превалирует над договорным, когда договор заключается только для того, чтобы вести вой-

Рулан Н. Юридическая антропология. – М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 147

ну с третьим сообществом. Согласно П. Кластру, «... перманентное состояние войны и действительная война возникают как основное средство, к которому периодически прибегает первобытное общество, чтобы помешать возможным социальным переменам..., таким образом, первобытное общество есть общество для войны...»[63]. Это призвание к войне и явится одной из отличительных черт негосударственного образования от государственного.

Появление государства – это признак разделения общества, но если война является средством от социального деления, то отношения между государством и войной могут быть только противоречивыми. Кстати, одной из первых задач государства является запрещение внутренних войн. Война мешает государству потому, что она поддерживает состояние разделения, а государство мешает войне потому, что ему нужно для сохранения социального разделения, выразителем которого оно является, помешать тому, чтобы группы, объединенные эксплуатационными отношениями и отношениями господства, искали своей независимости через посредство военного столкновения, которое разрушит одним ударом это разделенное общество. И, наконец, если война является выражением того, что традиционное общество «существует для войны», то тогда война является также признаком, присущим человеку, а именно мужчине. Военная деятельность, говорит Кластр, в основном характерна для мужчин, мужчина – «существо для смерти», в то время как женщина благодаря своей способности рожать является хозяйкой жизни, гарантом биологического и социального воспроизведения общества.

В таком случае как можно объяснить то, что в большинстве обществ признано превосходство мужчины над женщиной? Да очень просто, это есть ответ мужчин на существование невыносимого для них факта, который они всеми силами выбивают из своего сознания речь идет о фактическом превосходстве женщины над мужчиной. Мифы, являющиеся отображением этой мысли, которая присутствует в подсознании мужчин, очень хорошо отражают эту перевернутую ситуацию: Мифы все излагают, перевернув порядок существующих вещей и представляют судьбу общества как судьбу мужскую, а в действительности все наоборот, судьба общества – это судьба женская, вот в чем очевидная истина. Итак, что же получается, мужчины более слабы, покинуты и неполноценны? Именно это и признают мифы почти во всем мире. Ведь они представляют потерянный золотой век или рай, которого нужно достигнуть, как бесполый мир, как мир без женщин»[64].