Диффузный характер социального обмена

Теория социального обмена дает возможность более углубленно объяснить и, соответственно, спрогнозировать поведение индивида, имеющего свободу выбора, а также поливариантность ситуаций, в условиях современного общества. Пониманию стратегии такого поведения способствует введение понятия диффузности как необходимого и важного условия при социальном обмене. Диффузность предполагает отсутствие жесткой детерминации как по срокам, так и по формам вознаграждения за добровольно, а часто и инициативно оказанные человеком услуги другим людям.

Социальный обмен предполагает добровольное и инициативное предоставление выгод и услуг другому, что и создает диффузные обязательства. В отличие от экономического обмена социальный обмен “вовлекает факторы, создающие диффузные будущие обязательства, не специфизированные четко, при которых природа возврата не может оговариваться, но по большей части оставлена на усмотрение того, кто его осуществляет” [Blau P. Exchange and Power in Social Life. – N. Y.: Wiley, 1986. – Р. 38].

Природа вознаграждения неизменно не оговаривается заранее, не может быть предметом переговоров. Так, если кто-то дает обед, он ожидает, что гости ответят взаимностью в будущем. Однако он вряд ли может обсуждать с ними, на какого типа вечеринку они должны пригласить его, хотя он ожидает, что они не просто пригласят его на ланч на ходу, в том случае, если он организовал для них официальный ужин. Обычно человек ожидает каких-то знаков благодарности и уважения за услуги, которые он оказал другим, однако он не может ни вести с ними переговоры относительно взаимности с их стороны, ни вообще заставлять, побуждать их к взаимности. Любая попытка гарантировать вознаграждение за свою щедрость показывает, что в действительности в его действиях щедрость не была на первом месте.

Сам принцип диффузности в обмене не является, конечно, прерогативой современного общества. Известный британский этнолог Бронислав Малиновский в своей классической работе “Аргонавты Западного Тихоокеанья”, посвященной анализу культуры первобытного общества, сохранившейся на некоторых островах Полинезии, отмечает, в частности, что в церемониальном обмене подарками кула среди жителей Тробрианских островов вознаграждение за подарки, полученные во время одной экспедиции, может быть осуществлено только во время следующей экспедиции, многие месяцы спустя, а поспешная взаимность повсеместно осуждается [Malinowsky В. Argonauts of the Western Pacific. – L.: Routledge, 1960. – P. 210-211].

Аналогично в современном западном обществе считается неприличным отвечать подарком на подарок или услугой за услугу слишком быстро. Осуждение поспешной взаимности стимулирует рост доверия за счет того, что партнеры обмена остаются под действием обязательств друг перед другом на протяжении длительного периода.

Кроме того, социальные блага менее неотъемлемы от своих источников, нежели блага экономические. Здесь на одном конце шкалы находится диффузная социальная поддержка, своими корнями имеющая отношения любви, значение которой полностью зависит от того, кто ее даст, а на другом конце шкалы стоят такие экономические блага, как акции корпорации или деньги, ценность которых совершенно не зависит от того, кто их поставляет. Большинство социальных выгод занимает промежуточные позиции между этими крайностями. Обычно ценность носит внешний характер к отношениям обмена, в рамках которых они предоставляются, однако ценность эта модифицируется значением таких отношений. Человек, консультирующийся с коллегой, заинтересован в хорошем совете, каким бы ни был его источник, но его личные отношения с консультантом позволяют ему с большей или меньшей легкостью просить о помощи и понять получаемый совет. Хотя в экономической сфере услуги дружелюбного владельца небольшого магазина рядом с домом могут быть более предпочтительными, нежели аналогичные, получаемые в огромном обезличенном супермаркете, все-таки подобные личностные отношения обычно меньше вторгаются в экономический обмен, чем при обмене социальном.

Экономический обмен может рассматриваться как частный случай общего феномена обмена при исключенном социальном обмене как остаточной категории. Когда товарами и услугами назначается цена в качестве единственного посредника обмена, экономические взаимоотношения институциализируются. Их цена определяет ценность благ вне зависимости от любых частных отношений обмена, делая эту стоимость отдаленной от других выгод, присутствующих в этих отношениях, и это позволяет точно определить обязательства, возникающие в экономических взаимодействиях. Экономические институты, такие как и обезличенный рынок, созданы для того, чтобы исключить иные соображения, кроме цены, из решений, касающихся обмена. Многие социальные выгоды не имеют цены либо потому, что они никогда не выставляются на экономический рынок, например в случае с социальной поддержкой, либо потому, что они не продаются в таком качестве, как видно из примера с советом друга – профессионального консультанта – по поводу контракта. Это выгоды, которые вступают в социальный обмен, что означает, что их предоставление не обусловлено оговоренным вознаграждением, хотя и существует общее ожидание взаимности. Тот факт, что вознаграждение предоставлено на усмотрение того, кто его совершает, придает социальному обмену его фундаментальную значимость для развития их доверия и дружбы, а такие механизмы, как социальные нормы, запрещающие торговлю и поспешную взаимность, помогают защитить эту деликатность. Более того, самые важные блага, включенные в социальный обмен, не имеют материальной стоимости, за них вообще не может быть назначена цена, так же как, например, за социальное одобрение и уважение.