Quot;Мы"-группа и "Они"-группа

Шютц особо подчеркивает, что для типизации объектов и оценки

социальных действий каждый индивид использует ту шкалу измерений, которая

характерна для его "домашней" группы, имеющей общие конструкты первого

порядка. Однако интерсубъективный мир одной "домашней" группы может

существенно отличаться от интерсубъективного мира другой "домашней"

группы. Отсюда и проистекает то, что индивид из одной социальной группы

("домашней" группы) видит объекты иначе, чем человек из другой социальной

группы. Именно благодаря интерсубъективности повседневное знание и жизнь

3 Там же. - С. 488

индивидов одной группы отличается от других. Так возникают различия между

"Мы"-группа, в которой индивид чувствует себя как дома и "Они"-группа (иная

группа, в которой сложно понять конструктуры первого порядка её членов, из-

за чего возникают опасение и недоверия).

В социологии различия между "Мы"-группа и "Они"-группа (часто они

просто называются "Мы" и "Они") трактуются как различия между

внутригрупповыми и межгрупповыми отношениями. Изучение пары

противоположных отношений позволяет наблюдать "перерывы постепенности"

в социальной реальности, сравнивать разные самости. Как считает Шютц, при

переходе индивида из одной социальной группы в другую ему неизбежно

приходится сталкиваться не только с иным социокультурным порядком, но и с

тем, что члены новой группы руководствуются своими знаниями, имеют свою,

специфическую шкалу измерения значений и социальных объектов. Для

пришельца могут возникать и проблемные ситуации, и даже катаклизмы.

Отметим некоторые направления исследований, характерные для

феноменологической парадигмы. Интерсубъективный мир содержит знание,

включающее и убеждения, и элементы веры, которые реальны в том смысле,

что так их определяют сами участники интеракции определенной социальной

группы. Скажем, для некоторых племен, живущих сегодня в Австралии,

колдовство не является обманом, а элементом их социальной реальности.

Вследствие чего их обыденное знание может представлять интерес для

изучения, чтобы получить общее представление об их жизни. Или - составить

суждение о реалиях жизни в Советской России можно по документально

зафиксированным знаниям людей того времени, принадлежавших к разным

социальным группам, об окружающих их объектах и явлениях (дневники,

кинофильмы, литературные произведения), а не по нашим современным

знаниям - тому, как нам, "внешним" наблюдателям она кажется сегодня.

Концепция дома

Что Шютц понимает под <домом>? - <Мы будем понимать под домом

нулевую точку системы координат, которую мы приписываем миру, чтобы

найти свое место в нем: Символическая характеристика понятия "дом"

эмоционально окрашена и трудна для описания. Дом означает различные вещи

для разных людей. Он означает, конечно, отцовский дом и родной язык, семью,

друзей, любимый пейзаж и песни, что пела нам мать, определенным образом

приготовленную пищу, привычные повседневные вещи, фольклор и личные

привычки, - короче, особый способ жизни, составленный из маленьких и

привычных элементов, дорогих нам>4. При этом социолог подчеркивает, что

<дом означает одно для человека, который никогда не покидает его, другое -

для того, кто обитает вдали от него, и третье - для тех, кто в него

возвращается>5.

Особый интерес для Шютца представляет проблема реадаптации

индивидов к своей "домашней" группе после того, как они её покинули, какое-

то время жили в иных социальных группах, неизбежно усваивая новые знания и

новые измерительные линейки ценностей, типичные для этих групп. Как

складываются интеракции возвращающихся индивидов в свою родную

4 Шютц А. Возвращающийся домой. - Социс, 1995, № 2. - 139

5 Там же.

"домашнюю" группу с самыми близкими им прежде людьми? Проблема отнюдь

не надуманная. Достаточно вспомнить нашумевший американский сериал

"Рембо". Молодой, здравомыслящий американец, отмеченный всевозможными

знаками отличия во время боевых действий во Вьетнаме, в социокультурном

плане не может вернуться в свой прежний родной "дом": по совершенно новым

меркам знания (с позиций иных конструктов первого порядка) он оценивает

прежние социальные реалии и потому вступает в бесконечные конфликты с

властями.

Сам Шютц столкнулся с этой проблемой ещё в молодые годы. Он

принимал участие в боевых действиях в годы первой мировой войны и на себе

испытал тяготы взаимонепонимания, трудности налаживания диалога с

близкими людьми по возвращении домой. Возможно, именно этот личный опыт

побудил его к серьезным научным исследованиям данной темы.

Прежде всего, Шютц отмечает, что положение возвращающегося отлично

от положения чужестранца - последний готов к тому, что этот мир организован

иначе, по сравнению с тем, из которого он прибыл. Возвращающийся же

ожидает встретить то, что ему хорошо знакомо - людей, которые жили с ним в

одном пространстве и времени. Их интересы и цели были понятны. <Жить дома

- это значит воспринимать другого как уникальную личность в живом

настоящем, разделять с нею антиципации будущего в качестве планов, надежд и

желаний, наконец, это означает шанс восстановить отношения, если они

прерваны. Для каждого из партнеров чужая жизнь становится частью его

автобиографии, элементом личной истории>6. Интерпретация объектов является

общей для всех членов "домашней" группы: каждый индивид уверен, что он

поймет других, а они - его. Даже какие-то инновации (болезнь, смерть) в

условиях дома разрешаются рутинными способами.

Однако ситуация полностью меняется для покинувшего дом индивида.

Солдат, ушедших на службу, нередко удивляют письма из дома - сказывается

разрыв пространства и времени со своей группой, что отражается на

интерпретациях объектов и явлений, которые уже рассматриваются через

призму новой "домашней" группы, её иных конструктов первого порядка, а

также уникальной биографической ситуации солдата. С другой стороны, когда

возвращающийся домой будет говорить о своей жизни на фронте, может

оказаться, что его поступки кажутся близким людям величайшим героизмом, в

то время как сам он их представляет борьбой за выживание или выполнением

долга. И напротив: героизм может вовсе игнорироваться людьми дома.

Биографическая ситуация военной службы детерминирует особое восприятие

социального мира солдатом. Шютц замечает, что в гражданском обществе

солдат вынужден выбирать свои цели и средства, но не может, как в армии,

следовать авторитету или руководству. Поэтому он зачастую чувствует себя

"как ребенок без матери". Для всех возвращающихся справедливо, что

вернувшийся человек уже не тот, что был, ни для себя, ни для тех, кто ждал его

возвращения. <Здесь, - пишет Шютц, - оказывается под вопросом ни много, ни

мало, как обратимость внутреннего времени. Эта та самая проблема, которую

Гераклит выразил афоризмом о невозможности войти в одну и ту же реку

дважды: Даже если мы возвращаемся домой после короткого перерыва, мы

обнаруживаем, что старое, привычное окружение приобретает дополнительное

значение, возникающее из нашего опыта в период отсутствия: вещи и люди, по

6 Там же. - С. 140

крайней мере в начале, имеют другие облики. И требуется определенное усилие,

чтобы трансформировать нашу деятельность в рутинное русло и реактивировать

наши прежние отношения с людьми и вещами>7.

Из сказанного социолог приходит к практическому выводу о том, что

следует всех готовить к возвращению ветеранов в домашнюю группу. "Через

прессу и радио следует разъяснять домочадцам, что человек, которого они ждут,

уже не тот, другой, и даже не такой, каким его воображают. Повернуть

пропагандистскую машину в противоположном направлении, разрушить

псевдотипы батальной жизни и жизни солдата вообще и заменить его на правду

- не простая задача. Но необходимо уничтожить прославление сомнительного

голливудского героизма и нарисовать реалистическую картину того, как эти

люди думают и чувствуют, - картину не менее достойную и взывающую к

памяти. Поначалу не только родина покажет возвращающемуся домой

незнакомое лицо, но и он покажется странным тем, кто его ждет"8.