Состояние экономической преступности в России.

Экономическая преступность самая интеллектуальная, самая мощная, самая распространенная, самая скрытая, самая организованная и самая опасная криминальная деятельность, которой не брезгуют даже короли, президенты, премьер-министры и другие высокопоставленные особы.

Экономические преступления являются существенной частью корыстной преступности, непосредственно связанной с экономическими отношениями в стране и в мире. Криминологическое понимание этой группы деяний во взаимосвязи с уголовным правом недостаточно определенно. Тем не менее, эти преступления во многих странах мира рассматриваются в виде относительно самостоятельной или особой группы. Для этого есть много оснований — экономических, социальных, криминологических и даже политических.

По Э. Сатерленду это «беловоротничковая» преступность, совершаемая должностными лицами в сфере бизнеса. Этот термин прижился. А социолог Э.А. Росс называл таких преступников «криминалоидами» и сравнивал их с волками.[115]

Позже к этим преступлениям стали относить другие преступления, причиняющие вред экономике государства, ее отдельным секторам, предпринимательской деятельности, а также экономическим интересам конкретных групп граждан. Перечень этих преступлений в разных странах расширился до 20—30 и более составов.

В мировом масштабе Шестой конгресс ООН (1980г.) проанализировал экономические преступления в плане подрыва экономики и захвата политической власти. А Седьмой конгресс (1985 г.) в одной из своих резолюций отнес экономические преступления к особо опасным деяниям и предложил ужесточения борьбы с ними.

Действующий УК РФ использует термин «преступления в сфере экономики» в самом широком понимании этого слова. При всем разнообразии подходов, имеющихся в мировой литературе, суть экономической преступности в странах с рыночной экономикой составляют преступления, совершаемые корпорациями против государственной экономики, против других корпораций, служащими корпораций против самой корпорации, корпорациями против потребителей.

В России практически даже не устоялся официальный учет и обнародование экономических преступлений. В официальном статистическом ежегоднике экономические преступления вообще не представлены. ГИЦ (ныне ГИAЦ) МВД России в ведомственном учете именует эти деяния преступлениями экономической направленности (в учете судов эта группа деяний называется преступлениями в сфере экономической деятельности). Однако этот учет все равно не охватывает все разновидности бизнес-преступности и ограничивается, если можно так сказать, «мелочью». Общеизвестно: «Закон – это паутина, через которые легко пролетают крупные мухи и застревает мелюзга». Крупнейшие многомиллионные и даже многомиллиардные бизнес-преступления отсутствуют в учете. Но обратимся к статистике.

Таким образом, в структуре всей учтенной преступности преступления в сфере экономической деятельности составляют только 2,4-3,2%, а доля лиц, совершивших экономические преступления, в числе всех выявленных преступников и того меньше – 1,5-2,2%. Выявленные экономические преступники осуждаются около 40%, а остальные освобождаются от уголовной ответственности по различным основаниям. Приведенные данные свидетельствуют о низких уровнях регистрации экономических преступлений, выявления экономических преступников и доказывания их деяний, в связи с чем около 60% выявленных лиц не несут уголовной ответственности. А удельный вес осужденных за экономические деяния в структуре всех осужденных колеблется в пределах 1,0%. Это капля в море. А если учесть, что преступления в сфере экономической деятельности совершают не только предприниматели, то реальная доля последних в структуре преступлений экономической направленности совсем незначительна. И именно они чаще всего освобождаются или откупаются от уголовной ответственности. Нет сомнения в том, что и эта доля учтенной экономической преступности лишь незначительная часть ее реального состояния в России, ибо самая высокая латентность наблюдается именно в экономической сфере.[116]

При этом надо иметь ввиду, что в главе 22 УК РФ «Преступления в сфере экономической деятельности», бизнес-преступность, совершаемая в том числе и предпринимателями, не выделяется. А некоторые преступления, посягающие на государственные и корпоративные экономические интересы, предусмотрены в главах УК 21 (Преступления против собственности), 23 (Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях), 30 (Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного управления), 19 (Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина), а также в ст. ст. 146 (нарушение авторских и смежных прав), 147 (нарушение изобретательских и патентных прав) и других. Причем к экономической преступности относятся не все деяния, квалифицируемые по той или иной главе и статье, а лишь те, которые подрывают экономическую деятельность. Отбор деяний в чисто экономической преступности осуществляется не на основе формального правового критерия, а на основе сущностного, криминологического. Данная выборка небезупречна, поскольку никакого государственного контроля в этом плане нет. Наоборот, была государственная поддержка.

Например, десятки лет в СССР и России вырабатывается оптимальный механизм правового регулирования изготовления, ввоза и продажи спиртных напитков. Метания государства на этом особо прибыльном и криминогенном поле, выразившиеся в отказе от государственной монополии в 1992 г. (не без помощи корыстно заинтересованных лиц), во введении непомерных налогов и акцизов для собственных правопослушных производителей, в квотировании ввоза алкоголя из-за рубежа с одновременным предоставлением неоправданных таможенных льгот для приближенных организаций (типа Национального фонда спорта, Фонда помощи «афганцам» и т.д.), привели к удушению легального и расширению подпольного производства и импорта алкогольных суррогатов, к огромным экономическим, физическим и нравственным потерям.

Потом (скорее для вида) было принято множество постановлений правительства, в которых была сделана попытка поставить под финансовый, санитарный и иной правовой контроль производство и продажу алкогольной продукции. Успехов было мало. Лишь в 2009 г. принято рациональное решение поставить оборот (производство, перевозка и продажа) алкоголя под государственный контроль.

Теневая экономика, в несколько меньшем объеме (7-8% от ВВП, а в отдельных страх до 30%)есть и в европейских странах. Общий объем теневой экономики в Европе превышает 2 триллиона евро. Но структура экономических преступлений иная. Упрощенная схема их, одобренная экспертами Совета Европы, включает в эту группу деяний следующие составы: монопольные преступления; мошенничество (подкуп, злоупотребление доверием, обман покупателей); цифровые махинации; фиктивные организации; фальсификации бухгалтерских документов; нарушения эргономических требований и стандартов; умышленная неточность в описании товаров; нечестная конкуренция; финансовые нарушения и уклонения от уплаты налогов; таможенные нарушения; валютные махинации; биржевые и банковские нарушения; нарушения, наносящие вред окружающей среде; отмывание преступно нажитых денег и собственности.

При любом уголовно-правовом и статистическом подходе экономическая преступность в СССР и России по сути своей была и останется ядром огромной корыстной преступности. Но если бы удалось зарегистрировать хотя бы четверть реальной экономической преступности, она могла бы превысить число таких самых распространенных деяний, как кража. А латентная преступность экономической направленности в несколько раз выше латентности традиционных краж. Преступления против личной собственности, при всей их исключительной опасности, в значительной мере являются лишь пеной на фактически безбрежной теневой экономической преступности. В мире признано, что «преступность в форме бизнеса» представляет собой более серьезную угрозу для общества, национальной и транснациональной экономики, чем традиционные формы преступности. Однако никакой официальной статистики о распространенных и опасных видах экономической предпринимательской преступности у нас нет. В официальной статистике лиц, совершивших преступления, предприниматели вообще не значатся, как и совершаемые ими бизнес-преступления.

Руководство России еще в 1996 г., при всей своей лояльности к экономическим преступникам, вынуждено было назвать борьбу с экономическими преступлениями и коррупцией одним из ключевых фронтов, так как она способствует созданию многочисленных мафиозных группировок, наносит ущерб государственной казне и тем самым грабит граждан страны. Но это было лишь политической демагогией, поскольку с экономической преступностью в самих верхах и, особенно, в их окружении не только не боролись, но и опирались на нее в целях властного обогащения, захвата и удержания власти.

Вывод напрашивается один: экономическая преступность особо опасна, но мы не знаем реального объема бизнес-криминала, преступности в целом и даже числа реальных убийств. К стати последние тесно связаны с прошлой и сегодняшней предпринимательской преступностью. По подсчетам нераскрытых убийств, лиц без вести пропавших и неопознанных трупов за период псевдо либеральных и сомнительных экономических реформ в нашей стране на свободе «гуляет» около 100 тыс. безнаказанных убийц; мы не знаем более или менее полных социальных, экономических и даже физических последствий бизнес-преступности; мы не знаем действительной эффективности противодействия экономической преступности; мы не имеем сколько-нибудь адекватного прогноза ее возможного развития на основе происходящих интенсивных изменений в стране и мире.

Во что реальная экономическая преступность фактически обходится народу в настоящее время, государству и обществу; мы не знаем, сколько бесполезных и социально вредных действий (кроме редких, которые трудно скрыть) совершает система уголовной юстиции в своих личных или начальственных интересах вместо борьбы с экономической преступностью; мы не имеем объективной уголовной и криминологической статистики. Президент России назвал официальную статистику преступности вообще «брехней». А объективность учета экономической преступности предпринимателей намного хуже; мы глубинно и системно не изучаем эти проблемы. У нас нет для этого соответствующих «мозговых» центров и квалифицированных кадров. Мы привыкли ко всему этому «незнанию», как к стихии. Некоторые специалисты уголовного права и уголовного процесса непрерывно предлагают реформирование соответствующего законодательства на основе псевдолибералистических и демагогических суждений без изучения реалий.

Проблема противодействия экономической преступности в России состоит в серьезном и неотложном повышении эффективности уголовно-правового контроля этой опасной преступности.[117]