Философский камертон

Философия в системе специализированных наук и в воздействии на культуру общества, его жизнь и перспективы, занимает особое положение.

В философствование (понимаемое как процесс выражения в лексике некой новой философии или развитие некой ранее сложившейся философии) можно войти, только обретя достаточно широкий кругозор в ходе научно-практической работы в области естествознания и его прикладных отраслей, проявив интерес к жизни общества в целом, т.е. к предметной области так называемых «гуманитарных дисциплин». Именно вследствие этой всеохватности предметных областей частных наук и непринадлежности предметной области философии ни к одной из них — в системе специализированных наук философия занимает особое положение.

Если попытаться войти в философствование непосредственно, минуя практическую деятельность в естествознании, в его при­ложениях (технике, медицине и т.п.) и предметную область «гуманитарных» наук, то неизбежно графоманство под видом философии[192].

О «философах», производящих такого рода «философии», Козьма Прутков писал следующее: «Философ легко торжествует над будущею и минувшею скорбями, но он же легко побеждается настоящею» (К. Прут­ков, «Плоды раздумья. Мысли и афоризмы», № 112). По сути это о том, что графоманство в предметной области философии, когда сталкивается с жизнью, не выдерживает проверки принципом «практика — критерий истины»[193].

Если совокупность наук уподобить музыке как отрасли искусства, то философия аналогична камертону:

· во-первых, на камертоне невозможно исполнить ни одну мелодию, даже самую простенькую;

· во-вторых, без камертона музыканты и настройщики инструментов, не обладающие абсолютным слухом, не способны настроить музыкальные инструменты, вследствие чего игра множества инструментов в составе оркестров становится невозможной;

· в-третьих, людям, обладающим абсолютным слухом, камертон не нужен…

Так и философия:

· во-первых, сама по себе она бесполезна, в том смысле, что в отличие от прочих наук, она не способна решать никакие прикладные задачи;

· во-вторых, если она фальшива, то конфликты разных отраслей науки, несовместимость разных теорий в пределах одной отрасли науки, неадекватность жизни как таковой научных теорий и практики их приложения в каких-то аспектах — неизбежны;

· в-третьих, есть множество людей (и не только деятелей науки), которым философский камертон не нужен потому, что их чувство меры (чувство матрицы возможных состояний, составляющей вселенского триединства материи-информации-меры) не фальшивит[194] (в том смысле, что последствия неизбежной для ограниченного субъективизмом человека некоторой фальши сказываются на результате деятельности, не обесценивая его на основе применения принципа «практика — критерий истины»).

Соответственно претендующий быть философом — претендует на то, чтобы быть изготовителем «камертона» для науки и общественной жизни в целом: это — деятельность, безусловно необходимая в обществе людей, не обладающих «абсолютным слухом», но требующая от человека широты кругозора и определённых личностно-пси­хо­ло­гичес­ких качеств.

Если же философский камертон фальшивит, то под гнётом мнений такой философии вместо работоспособной науки получится что-то аналогичное описанному И.А. Крыловым в баснях «Квартет» и «Лебедь, рак и щука». Поэтому философия очень значима для общества, и потому её нельзя отдавать на откуп разного рода «гуманитолухам» — заведомым прохиндеям-карьери­стам (холопам власти) и искренним графоманам, которые вследствие дефективности их психики не в силах освоить математику и на основе принципа «практика — критерий истины» — достижения естествознания и его приложений, а ограничиваются только «гуманитарным знанием»…

Ошибки во всех видах деятельности людей — объективная историческая данность. Но ошибки во всякой деятельности могут быть отнесены к одному из двух видов: 1) так называемые «случайные», которые непредсказуемо возникают в ходе деятельности, и 2) системные, которые запрограммированы ошибочными принципами построения соответствующей системы деятельности.

Понятно, что если в оркестре два камертона и один из них вместо «ля» первой октавы издаёт какой-то другой звук, то игра оркестра будет фальшива и музыка превратится в какофонию даже при безупречной кинематике движений исполнителей и дирижёра.

Если же в оркестре один камертон, однако фальшивый, — проблемы тоже будут, но несколько иного характера. «Ля» первой октавы, высота звука, который издаёт стандартный камертон, — такая длина акустической волны, что ¼ её равна среднестатистическому расстоянию между слуховыми рецепторами правого и левого уха человека. Музыка оказывает воздействие на эмоциональную сферу человека непосредственно, и характер этого воздействия обусловлен, с одной стороны, — частотными характеристиками потока энергии, под воздействием которого находится человек, и с другой стороны, — спектром собственных частот, который свойственен организму.

Наиболее яркий пример такого непосредственного воздействия — инфразвук частотой 7 Гц вызывает у людей беспричинную тревогу; а при увеличении мощности излучения — ужас, который может вызывать панику в толпе; а при ещё большей мощности — способен убить человека. Другие инфразвуковые частоты не оказывают такого воздействия и не представляют собой опасности такого характера.

И хотя человек не слышит инфразвука, но этот пример применим к музыке на том общефизическом основании, что человек как колебательная система по-разному реагирует на разные частоты проходящих сквозь него излучений, включая акустические. И потому смещение музыки (мелодии и аккомпанемента) вверх или вниз по абсолютной шкале частот звуковых колебаний вследствие неточности камертона — это порождение музыки, воздействие которой в чём-то будет отличным от воздействия музыки, соответствующей эталонному камертону. Такая музыка способна оказать воздействие, отличное от того, которое она должна была оказать по замыслу композитора или не то, которое соответствовало бы его переживаниям, подвигнувшим на написание музыки.

Кроме того встречаются люди, чьё восприятие существенно более тонко, нежели восприятие большинства, даже профессионалов. Так упоминаемый В.И. Лениным в «Материализме и эмпириокритицизме» Эрнст Мах (1836 — 1916) одно время занимался акустикой[195], и его восприятие звуков настолько обострилось, что он в течение нескольких лет не мог слушать музыку в исполнении даже музыкантов-виртуозов, поскольку слышал нестроение и фальшь в их игре, которых сами музыканты-профес­сио­налы не слышали.

Но мы подразумеваем не воздействие музыки как таковой на человека, а воздействие философии как камертона на культуру общества.

И по нашему мнению фаль­шивы и философский камертон атеистической науки, и философские камертоны церквей, основанных на вероучениях идеалистического атеизма.

Их фальшь в своей основе имеет разнородный атеизм и в жизни обществ выражается во множестве проблем, унаследованных от прошлого и порождаемых в настоящем, и в совокупности — в глобальном биосферно-экологическом кризисе, вызванном научно-техни­чес­ким прогрессом нынешней цивилизации человечества.

Т.е. фальшивость камертонов господствующих школ философии — тяжелейшая системная ошибка в жизни общества.

* * *

Что касается нашего философского камертона, то в краткой тезисной форме он может быть выражен так:

1. Практика — критерий истины.

2. Нравственность обуславливает взаимоотношения разумных субъектов в диапазоне от полного отрицания до полной взаимоотдачи.

3. В соответствии с п. 1 и п. 2: Бог есть, и Он — Творец и Вседержитель.

4. Жизнь (Мироздание и Бог) во всех её аспектах познаваема адекватно ей самой в русле Вседержительности, что подтверждается п. 1.

5. Мироздание объективно существует и представляет собой (включая и физический вакуум) разнообразие материи. Вся материя во всех её устойчивых агрегатных состояниях и переходных формах (разнородные излучения материальных объектов) является носительницей объективно существующих информации и меры. Т.е. Мироздание и его фрагменты — триединство материи-инфор­ма­ции-меры:

Ø мера представляет собой численную определённость — количественную и порядковую (матрично-векторную);

Ø по отношению к материи мера представляет собой матрицу её возможных состояний и переходов из одних состояний в другие;

Ø по отношению к информации мера представляет собой систему кодирования информации.

6. В силу того, что диалектическое познание не сводится к интеллектуально-рассудочным (а тем более — исключительно к фор­ма­льно логическим) доказательствам — выше изложенное интеллектуально-рассудочно большей частью недоказуемо и алгоритмически-про­­­це­дурно невоспроизводимо.

7. Но при этом всё выше изложенное диалектически подтвержда­емо (см. гл. 5) на основе доступных читателю фактов и на основе его собственной чувственно-интеллектуальной деятельности при условии, что читатель готов воспринять сказанное как гипотетическую возможность, которую принцип «практика — критерий истины» (при искреннем следовании ему) способен подтвердить в случае, если:

Ø гипотетическая возможность объективно истинна,

Ø а читатель не порабощён ранее выработанными у него предубеждениями о том, что истинны какие-то содержательно иные мнения камертонально-философского характера (жер­т­вы иллюзий субъективизма убеждены в том, что довлеющие над их психикой иллюзии — истина, и Природа живёт под их диктовку).

Более обстоятельно о нашем философском камертоне см. Часть 1 настоящего учебного курса и работу «Диалектика и атеизм: две сути несовместны».