Все живое познает без науки.

Наука – особый тип познания.

Все живое познает без науки.

Если использовать библейские выражения, то следует исходить из того, что контуры «древа познания» совпадают с «древом жизни». Границы познания присутствуют там, где проходит водораздел жизни. Современная этология, основы которой заложили К. Лоренц и другие ученые, убедительно доказывает тезис о том, что все единицы жизни познают. Необходимость познания продиктована коренными условиями жизни. Успешное выживание сводится к адекватному приспособлению организмов к изменяющейся природной среде. Ключевое место здесь занимает деятельность по нахождению пищи, избеганию контактов с хищниками и воспроизводство жизни. Все это предполагает целесообразную ориентацию в своей экологической нише. Она же возможна только тогда, когда особь имеет определенные знания. Представители современной эволюционной эпистемологии (Дж. Кэмпбелл, К. Поппер и др.) признали безусловное единство жизни и познания.

Но распространяется ли такое единство на науку? В одной из своих работ К. Поппер высказал мнение, что нет существенной разницы между амебой и А. Эйнштейном, так как все единицы жизни занимаются решением проблем. С общим пафосом основателя критического рационализма можно согласиться. Человек вписан в контекст общей эволюции жизни и разделяет все ее универсальные черты, включая и познание. Но этот фон единства не должен заслонять существенных отличий. Если эволюция продемонстрировала качественные ступени усложнения, они с необходимостью проявились и в познании. Конечно, здесь есть свои градации, примитивным единицам (растениям, микроорганизмам и т. п.) присущи простые органы познания, и чем сложнее вид жизни, тем выше качество их познавательной деятельности. Самыми «умными» животными ученые признают обезьян, а среди них – шимпанзе.

Низшим формам жизни свойственна связь инстинктов с приобретенным знанием. Первые представляют собой врожденные программы, содержащие информацию, ценную для выживания таксона. Это «родовое» знание продемонстрировало свою полезность на широком отрезке эволюции и в силу чего оно закрепилось генетическими механизмами. Инстинкты обслуживают самые важные условия жизнедеятельности, но сами по себе они недостаточны для выживания. Эта форма знания дополняется «прижизненным опытом», который приобретается организмом в ходе научения. Если инстинкты отражают самые общие условия и в этом смысле «абстрактны», то прижизненный опыт формируется конкретными образами. Такое сочетание позволяет организмам выживать приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам за счет жизненного опыта. И все же в совокупной информационной программе ведущее место занимают инстинкты. Только в их структуре появляется прижизненный опыт, и в ней он способен развиваться [1, c. 289-292].

Уровни эволюционной шкалы жизни многообразны: от простейших микроорганизмов до животных-приматов. Соответственно этому выстроилась и «лестница» форм познания. Очевидно, что чем выше уровень жизни, тем выше форма познания. Одна из самых совершенных форм принадлежит высшим животным, среди которых лидируют виды обезьян. Все этологи признают у них наличие относительно развитого «интеллекта». Речь идет о способности особей оперировать приобретенными знаниями и тем самым выстраивать «разумное» поведение. Хорошо известны опыты немецкого этолога В. Келера с шимпанзе в начале XX в. Обезьян ставили в особые ситуации затруднения: помещали пищу (бананы) высоко и за пределами деревьев. За определенный период времени (от 5 минут и более) шимпанзе догадывались поставить несколько ящиков друг на друга и с этой подставки добирались до бананов. Интерпретируя такое поведения, В. Келер полагал, что в его основе лежит элементарное мышление как способ решения ситуационных задач.

Наука подготовлена союзом практики и мировоззрения.Если амебе чрезвычайно далеко до А. Эйнштейна, то и шимпанзе Султан явно «не дотягивает» до ученого. Между человеком и обезьяной существуют радикальные отличия. Если животные пребывают в лоне естественной природы, то человек открыл для себя новое царство – культуру и развивается в ней. Производство общественных ценностей стало возможным благодаря ряду факторов, среди которых выделяется сознание. Под ним понимается комплексная способность, в основе которой лежит производство и использование социально-культурных знаний. Это стало возможным благодаря открытию вербального языка, позволившего отказаться от жестких инстинктивных программ и перейти на каналы социальной традиции. Если у животных прижизненный опыт не передается из поколения в поколение, то человеческая культура как раз развивается кумулятивно-исторически посредством социальных эстафет. Речь и письмо дали возможность создавать знания, не обусловленные внешними сигналами. Так возникло многообразие сверхчувственных форм знания: мифы, мораль, искусство, практические схемы, религиозные верования, философские идеи. На основе такой культуры возникла наука.

От слепой веры к динамическому союзу веры и сомнения.Интеллект животных действует в виде системы жестко ориентированных установок. Эта жесткость обусловлена доминированием инстинктивных программ, которые отличаются однозначностью и постоянством. В контексте человеческого сознания интеллект приобрел гибкость и разнообразие способов функционирования. Человек не только реагирует на обстоятельства внешней среды, он способен конструировать практическую ситуацию, он может игнорировать реальность, создавая умозрительный или виртуальный проект. Сознание способно быстро переключаться из состояния веры в состояние сомнения. Оно может действовать неосознанно и осознанно, при этом в науке развиваются высшие формы рефлексии (логический и критический анализ, теоретическое доказательство). Богатство интеллектуальных режимов и гибкость переходов радикально отличают человеческий интеллект от интеллекта животных. Это объясняет то обстоятельство, что наука состоялась только у человека.