Особенности современной эпистемологии

Философия познания: диалог подходов. Значение эпистемологии для научного познания

Особенности современной эпистемологии

Классическая общая теория познания сформировалась в истории фило­софии как некоторое абстрактно-понятийное учение, предписывающее видеть и интерпретировать деятельность людей в субъектно-объектном ракурсе, опира­ясь на метафоры ума и зеркала (гл.1, §3), исходя из идей отражения и репре­зентации. В течении веков в европейской культуре явно или неявно господ­ствует субъектно-объектная гносеология, создателями которой считают Р.Декарта, Дж.Локка, И.Канта. Она оказывала определяющее влияние не только на различные философские, научные, вообще теоретические построения, но и на многообразные методики обучения и образования, на педагогику в целом, а также на искусство. Именно оппозиция субъекта и объекта в ее разнообразных вариантах олицетворяла рациональность, являлась базовой для систематической гносеологии, основанием ее «научности». Все, что выходило за пределы этой оппозиции или относилось к сфере до субъектно-объектного различения, рас­сматривалось как иррациональное, выпадающее из предметного поля теории познания, вообще из рациональной философии.

Неполнота, наивный реализм теории познания как предельно абстракт­ной по отношению к действительным событиям и процессам в познавательной деятельности человека, неприложимость ее непосредственно к живому позна­нию и его истории замечены давно, что породило множество различных попы­ток объяснить саму природу гносеологии, усовершенствовать ее, либо просто отбросить и предложить новые способы понимания и видения познания, т.е. разработать иные по природе учения о познании. В первом случае к представ­лениям, понятиям и принципам, пришедшим из естественных наук, стремились добавить методологические принципы и категории наук о духе (культуре). Это пытались сделать немецкий философ В.Дильтей, представители экзистенциаль­но-герменевтической традиции в целом. Во втором случае, как правило, разра­батывалась новая онтология познания и знания, на основе чего предлагались новые принципы и категории понимания и объяснения познания. Наиболее ра-

дикальными для нашего времени были Л.Витгенштейн, М.Хайдеггер, Дж.Дьюи, которые просто отбросили, как отмечал американский философ Р.Рорти, тради­ционную теорию познания, не считая разумным подвергать ее критике, по­скольку она представляет собой «смешение социальных практик и постулиро­ванных психологических процессов», где «доминировали визуальные метафоры греков», а понятие истины понимают как точную репрезентацию реальности.

Теория познания возникла не как общее учение о познании в целом, но скорее как учение о специализированном - научном познании. Прежде нáчало формироваться знание о принципах, методах, способах научного познания, ко­торое затем было распространено на познание в целом.

На протяжении многих веков была построена первая общегносеологическая концепция сенсуалистического типа. При этом за пределами общей теории познания осталась огромная область внерационального и вненаучного, т.е. всего того, что должно быть предметом внимания гносеологии, но выпадало из ее поля зрения, поскольку не соответствовало критериям объективности естественнонаучного знания, на которых ба­зировалась теория познания. В России судьбами теории познания были озабочены в на­чале XX века такие известные отечественные философы, как В.С.Соловьев, Н.О.Лосский, Н.А.Бердяев, а также С.Л.Франк и Г.Г.Шпет.

Две проблемы обсуждались весь предыдущий век: является ли эта теоре­тическая конструкция общей теорией познания и какова предметная область этой теории, применима ли к реальной познавательной деятельности и знанию. Теория познания, по крайней мере в отечественной философии, - не самая по­пулярная сегодня область философии. Это объясняется прежде всего ее консер­вативностью, господством натурализма, а главное - своего рода бесплодностью и беспомощностью перед проблемами XXI века. Все попытки ее обновления часто выглядят как потеря ее рациональности, «научности» и иных опор ее ам­биций. Отрицание гносеологии позитивизмом, невыясненность ее отношений с антропологией, герменевтикой, феноменологией, а также гуманитарным, обы­денным и вненаучным знанием, господство идеалов естественнонаучного по­знания - все это вызывает сегодня сомнения в объясняющих возможностях тра­диционной теории познания, в ее соответствии реальному познавательному процессу.

Чувство неудовлетворенности возникает уже от употребления самого термина «теория познания». Все чаще его заменяют термином «эпистемология», особенно после критики К.Поппера и отождествления им традиционной теории

познания Локка, Беркли, Юма, Канта с «философией веры», которой противо­поставлена современная эпистемология. За прошедшие века само сочетание слов в термине «теория познания» приобрело идиоматический оттенок; как пра­вило, никто уже не задумывается над тем, правомерно ли говорить в этом слу­чае о теории и, если да, то в каком смысле. Теория - это развитая форма орга­низации научного знания, в идеальном случае предполагающая дедуктивный метод выведения знания - логических следствий, получаемых с необходимо­стью из системы аксиом или достоверных посылок. Строгая дедуктивная структура теории отвечает требованиям непротиворечивости и полноты при выполнении главных функций - объяснения и предсказания. Однако такого ро­да теории - в точном и полном смысле этого термина - имеют место в естест­венных, математических науках, тогда как гуманитарное знание оперирует по­нятием теории в широком смысле, как некоторой совокупностью взглядов мыс­лителя, системой высказываний, не связанных жесткой дедуктивной последова­тельностью идей, направленных на объяснение, интерпретацию знания и позна­вательной деятельности.

Хайдеггер в «Науке и осмыслении», чтобы добраться до подлинного, глубин­ного смысла слова «теория», осуществляет этимологически-герменевтические разыска­ния, стремясь оживить «умолкнувшие смыслы» или по крайней мере напомнить о них. Выясняется, что современная теория и современная наука «есть до жути решительная обработка действительности». Эти идеи Хайдеггера представляются весьма значимы­ми не только для понимания природы научной теории, но и для «восстановления» ис­ходного смысла теории познания. Учение о познании было наделено статусом теории в точном соответствии с господствующими идеалами классического естествознания. Она как научная теория должна проявлять, по Хайдеггеру, «оберегающее внимание к исти­не» и, что особенно существенно, должна осуществлять ту самую обработку действи­тельности, в результате которой все познание предстает как объяснение мира. Теория познания в своих изначальных предпосылках и принципах строи­лась в полной мере по образу и подобию естественнонаучной теории, при этом совершенно не учитывалась особенность человеческой составляющей позна­ния, «подпочвенный слой» которого, по выражению В.Дильтея, составляет «душевная связь». Сам термин «теория», несмотря на то что он нагружен есте­ственнонаучными представлениями, не подвергается сомнению прежде всего потому, что обеспечивает правомерность и престиж рациональности в позна­нии. Дильтей скорее стремится придать понятию «теория познания» более ши-

рокое значение, учитывающее опыт «наук о духе», а также природу историзма и методологию исторического знания. Специально необходимо отметить, что как для него, так и для многих других гуманитариев «теория познания» - не просто термин, но скорее символ научности, точный маркер «мира теоретизма», где субъект, объект, истина - предельно абстрактные понятия. Они служат для обо­значения предметной представленности действительного мира в науках о духе (культуре) и предполагают признание роли причинно-следственных связей в этой сфере по аналогии с естествознанием. Если теория заявляет о претензии на объективную истинность, рациональность, то в соответствии с критериями классической науки о природе опыт наук о духе, а также феноменологии, гер­меневтики, экзистенциализма, философии жизни, как не отвечающий этим па­раметрам, остается за пределами содержания традиционной теории познания.

Существует опыт и других философов, обращавшихся к проблеме теории познания как теории. Непосредственно, «в лоб» считал необходимым рассмотреть эту проблему М.К.Мамардашвили, что стало предпосылкой оставленного им наброска естественно-исторической гносеологии. Он интерпретирует положения Э.Гуссерля, соглашаясь или не соглашаясь с ним, развивая дальше его идеи о том, что теория познания, имеющая дело с определенной теоретической работой, вместе с тем не является и не должна быть теорией в том смысле, как она понимается в естественной или социологической науке, поскольку не имеет в виду какой-либо реальный процесс, единичные и случайные события, происходящие в пространстве и во времени и объясняемые путем подведения под общий закон. Традиционная (или, по Мамардашвили, «унаследованная») теория познания не имеет своим объектом реальный естественно-исторический процесс познавательной деятельности человека; ее классификации, понятия, основные разбиения, сам ее способ мышления не годятся для воспроизведения реального развития и истории человеческого познания.

Среди намеченных им возможных путей такого воспроизведения - эволюционно-исторический, именно близкий к этому подход реализуется сегодня эволюционной теорией познания, или эволюционной эпистемологией, открывшей многие новые сферы и особенности предметно-деятельностных механизмов в познании. Обширные исследования в первую очередь зарубежных эволюционных эпистемологов К.Лоренца, Д.Кэмпбелла, Г.Фоллмера и других, а также отечественных ученых в этой области показывают, что человек принадлежит природному миру и должен рассматриваться наряду с другими его составляющими. Само приспособление к этому миру и вся жизнь человека предстают как процесс познания

одновременно и природный, и культурный. Из этого следует, что модели эволюции и самоорганизации сложных систем необходимо применять и к познавательной деятельности человека, рассматриваемой в рамках коэволюции. Эти существенные факторы учитываются также во втором направлении эволюционной эпистемологии, представленном прежде всего именами К.Поппера, С.Тулмина, Э.Эзера, где эволюционные модели используются для исследования роста научного знания с учетом влияния социума и фактора культуры. В этом случае мир объективного знания, по Попперу «третий мир», -это виртуальный мир, «населенный» такими феноменами, как идеи, теории, гипотезы, научные программы и парадигмы. Это по существу теория познания, где сама эволюция представлена как познавательный процесс, под познанием понимается любой процесс решения проблем методом проб и ошибок, а адаптация человека к природе интерпретируется как приращение знания. Тем самым познавательный процесс перестает быть чем-то только специально организуемым и рассматривается как реализующийся во всех видах человеческой деятельности.

Существуют и другие подходы. Так, отечественный философ науки И.Т.Касавин рассматривает знание как атрибут человеческого бытия, культурно-исторический феномен, определяемый факторами времени и пространства, различными формами практик и теоретической деятельности. Сюда включаются все формы вне- и донаучного знания (в частности, магия рассматривается как предельный опыт, где также осуществляется решение практически-познавательных задач), выявляются социокультурные контексты познания, - таким образом, исследуется «совокупный познавательный процесс». Тем самым предметное поле неклассической теории познания предельно расширяется, она становится социально-исторически и гуманитарно ориентированным синтетическим знанием, преодолевающим «голый теоретизм», ограниченную автономность познания с ее внутренними законами, не имеющими отношения к реальной познавательной деятельности. Идет поиск реального предметного поля познания и объекта философского учения о познании. С другой стороны, формируются понятийный аппарат, пути и принципы синтезирования различных познавательных подходов для создания современной концепции реального познания, укорененной во всех видах деятельности человека, где присутствует приращение знания.

Традиционная теория познания с ее идеями и метафорой отражения, а также субъектно-объектными отношениями была общепринята в европейской философии и культуре. В подавляющем большинстве случаев европейский человек на теоретическом, а особенно на обыденном уровне мышления представлял познание в виде отражения и субъектно-объектной оппозиции, со значительными элементами наивного реализма. Традиционная субъект-объектная гносеология лежала в основаниях современной европейской культуры, и идея постмодернизма о «смерти субъекта» в большинстве случаев не была принята научным и обыденным сознанием. Субъектно-объектное и «картинное» видение мира широко распространено не только потому, что укоренено в представлениях естествознания, но и в силу того, что стало в культуре социальным стереотипом проецирования на реальность собственно человеческих значений.

Сегодня пришла пора осознать, что введение традиционной теорией познания субъектно-объектного мира в философию и научное познание явилось в свое время высоко продуктивным приемом абстрагирования, рационалистического идеального представления познавательной деятельности и самого знания. Вместе с тем очевидна неполнота субъектно-объектных отношений и также ясно, что создание этих предельных абстракций несет на себе отпечаток идеалов, критериев, представлений классического естествознания. Необходимо принимать во внимание и не менее фундаментальное субъектно-субъектное отношение в познании, деятельности вообще, в котором воплощается идея целостности человека, происходит преодоление того частичного гносеологического субъекта, который представлен в субъектно-объектном отношении.