Все более полное приближение к абсолютной истине, преодоление заблуждений

Наука не является сводом неизменных истин. На каж­дом данном этапе исторического развития науки в ней со­держатся наряду с правильными, подтвержденными опы­том, практикой, теориями, немало и неточных, которые рано или поздно уточняются, развиваются. Теории, ра­нее казавшиеся универсальными, ограничиваются опре­деленным кругом явлений, относительные истины углуб­ляются, все более приближаясь к абсолютным истинам, а ошибочные положения, заблуждения, не выдержав испы­тания практикой, экспериментом, отметаются, заменяются новыми представлениями.

Великие ученые всегда были твердо убеждены в том, что «конечно, в науке также бывают ошибки, и может потребоваться много времени, чтобы обнаружить их и ис­править. Но мы можем быть совершенно уверены, что в конце концов будет твердо установлено, что правильно и что можно... в науке мы в конце концов всегда можем выяснить, что имеем дело либо с истинным, либо с лож­ным»¹.

Гейзенберг В. Шаги за горизонт. С. 32.

Истина и заблуждение, достижения и ошибки в науке зачастую не бывают отделены резкой, ясно видимой гра­нью. И все-таки в научном знании, этом динамическом, изменяющемся целом, в каждую эпоху имеются поня­тия, концепции, относительно устойчивые, принимае­мые в качестве принципов, оснований именно научных знаний, а претензии на научную истину, если они несо­стоятельны, рано или поздно опровергаются, вытесня­ются из науки («теплород», «флогистон», «электрическая жидкость» и т. п.).

Исторический подход к науке позволяет уточнить та­кие ее важнейшие понятия как «истина» и «заблуждение». Это необходимо, в частности, потому что существует еще твердое убеждение в том, что наука будто бы имеет дело только с истинами, и что ученый якобы «не имеет права» на заблуждения и ошибки. Отвергая такие представле­ния, выдающийся французский физик Луи де Бройль писал: «Люди, которые сами не занимаются наукой, до­вольно часто полагают, что науки всегда дают абсолютно достоверные положения; эти люди считают, что научные работники делают свои выводы на основе неоспоримых фактов и безупречных положений и, следовательно, уве­ренно шагают вперед, причем исключена возможность ошибки или возврата назад. Однако состояние современ­ной науки, также как и история наук в прошлом, дока­зывают, что дело обстоит совершенно не так»¹.

Оказалось, что в науке, наряду с истинами «полным-полно» ошибок, заблуждений, попятных движений т. п. И это не «грех» науки, а ее естественное реальное состо­яние. И ученый — даже самый выдающийся, — как и «любой смертный» не застрахован от всего этого. Наш выдающийся физик, Нобелевский лауреат П. Л. Капица подчеркивал, что ученый имеет право на ошибку, но ошибки — это еще не лженаука, а моменты, стороны в

1 Бройль Луи де. По тропам науки. С. 292—293.

развитии самой науки как целостного формообразования. Лженаука — это непризнание ошибок.

Заблуждение — знание, не соответствующее своему предмету, не совпадающее с ним. Заблуждение, будучи неадекватной формой знания, главным своим источни­ком имеет ограниченность, неразвитость или ущербность общественно-исторической практики и самого познания. Заблуждение по своей сути есть искаженное отражение действительности, возникающее как абсолютизация ре­зультатов познания отдельных ее сторон. Например, заб­луждением в целом является «теоретическая астрология», хотя отдельные моменты истины в ней имеются. Так же, как в научной астрономии, содержатся заблуждения, но в целом эта система истинного знания, подтвержденная наблюдениями.

Заблуждения, конечно, затрудняют постижение исти­ны, но они неизбежны, есть необходимый момент дви­жения познания к ней, одна из возможных форм этого процесса. Например, в форме такого «грандиозного заб­луждения» как алхимия происходило формирование хи­мии как науки о веществе.

Заблуждения следует отличать от лжи — преднамерен­ного искажения истины в чьих-то корыстных интересах — и связанной с этим передачи заведомо ложного зна­ния, дезинформации. Если заблуждение — характерис­тика знания, то ошибка — результат неправильных дей­ствий индивида в любой сфере его деятельности: ошибки в вычислениях, в политике, в житейских делах и т. д. Выделяют ошибки логические — нарушение принципов и правил логики — и фактические, обусловленные не­знанием предмета, реального положения дел и т. п.

Развитие практики и самого познания показывают, что те или иные заблуждения рано или поздно преодолева­ются: либо сходят со сцены (как, например, учение о «вечном двигателе»), либо превращаются в истинные зна-. ния (превращение алхимии в химию). Важнейшие пред-

посылки преодоления заблуждений — изменение и со­вершенствование породивших их социальных условий, зрелость общественно-исторической практики, совершен­ствование наблюдений и экспериментов, развитие и уг­лубление знания.

Истина — знание, соответствующее своему предмету, совпадающее с ним. Иначе говоря, это верное, правиль­ное отражение действительности — в живом созерцании или в мышлении. Поэтому первый и исходный признак (свойство) истины — объективность: конечная обуслов­ленность реальной действительностью, опытом, практи­кой и независимость содержания истинного знания от от­дельных людей (как, например, утверждение о том, что Земля вращается вокруг Солнца). Будучи объективна по своему внешнему, материальному содержанию, истина субъективна по своим внутренним идеальным содержа­нию и форме: истину познают люди, выражающие ее в определенных субъективных формах (понятиях, законах, теориях и т. п.). Например, всемирное тяготение изна­чально присуще материальному миру, но в качестве ис­тины, закона науки оно было открыто Ньютоном.

Истина есть процесс, а не некий одноразовый акт по­стижения объекта сразу, целиком и в полном объеме. Для характеристики объективной истины как процесса применяются категории абсолютного (выражающей ус­тойчивое, неизменное в явлениях) и относительного (от­ражающей изменчивое, преходящее). Абсолютная и от­носительная истины — это два необходимых момента од­ной и той же объективной истины, любого истинного знания. Они выражают разные ступени, стороны позна­ния человеком объективного мира и различаются лишь по степени точности и полноте его отражения. Между ними нет китайской стены. Это не отдельные знания, а одно, хотя каждая из данных сторон, моментов имеет свою специфику.

Абсолютная истина (точнее, абсолютное в объектив­ной истине) понимается, во-первых, как полное, исчер­пывающее знание о действительности в целом — гносео­логический идеал, который никогда не будет достигнут, хотя познание все более приближается к нему. Во-вто­рых, как тот элемент знаний, который не может быть никогда опровергнут в будущем: «птицы имеют клюв», «люди смертны» и т. д. Это так называемые вечные ис­тины, окончательные знания об отдельных сторонах пред­метов.

Относительная истина (точнее, относительное в объек­тивной истине) выражает изменчивость каждого истин­ного знания, его углубление, уточнение его содержания по мере развития практики и познания. При этом ста­рые истины либо заменяются новыми (например, клас­сическая механика сменилась квантовой), либо опровер­гаются и становятся заблуждениями (например, «исти­на» о существовании вечного двигателя). Относительность истины заключается в ее неполноте, условности, при­близительности, незавершенности. Абсолютная истина в виде целостного фрагмента знания складывается из сум­мы относительных, но не путем механического соедине­ния готовых истин, а в процессе исторического развития познания и синтеза его результатов.

В свое время Гегель справедливо подчеркивал, что «аб­страктной истины нет, истина всегда конкретна». Это зна­чит, что любое истинное знание всегда определяется в сво­ем содержании и применении условиями места, времени и многими другими специфическими обстоятельствами, которые познание должно стремиться учесть как можно точнее и полнее. Игнорирование определенности ситуа­ции, распространение истинного знания за пределы его действительной применимости неминуемо превращает истину в свой антипод — в заблуждение. Даже такая про­стая истина как положение о том, что «сумма внутренних

углов треугольника равна 2d» истинно лишь для Эвклидо­вой геометрии и становится заблуждением за ее предела­ми, например, в геометрии Лобачевского—Римана.

Таким образом, объективная, абсолютная, относитель­ная и конкретная истина — это не разные «сорта» истин, а одно и то же истинное знание с этими своими харак­терными признаками (свойствами), взаимосвязанными сторонами своего бытия.

Глава IV