Зачем нужна философия? 24 страница

В отличие от социологического подхода к идеальному философский подход не означает какой-либо недооценки человека в его индивиду-' ально-экзистенциальном измерении. Поскольку идеальное связано с творчеством, а творчество немыслимо без субъективности индивида, его эмоционально-чувственной стороны, постольку идеальное не исключает, но предполагает соучастие чувств, эмоций, интуиции, «мимолетности» и «случайности», т.е. всего богатства и уникальности проявлений живой жизни. Само идеальное, на каком бы уровне оно ни реализовалось, всегда порождается индивидуальным сознанием. С точки зрения этого фил ософско-конструктивистского подхода напрасны опасения, что «мои чувственные образы», «гениальные поэтические или теоретические озарения» и т.п. не смогут определяться посредством категории идеального. Но эта позиция по отношению к только что отмеченным двум есть позиция синтетическая. Оба подхода «снимаются» в синтетической фил ософско-конструктивистской концепции идеального. На этой основе возможно, как мы полагаем, их гармоничное объединение.

Источником недоразумений и расхождений в проблеме идеального является не только вопрос о сущности, содержании и функциях идеального, но и вопрос о типах (подтипах) и видах идеального.

Идеальные образования отнюдь не единообразны и не равноценны по своему характеру и назначению.

Идеальные феномены в зависимости от уровня сознания могут быть разделены на два типа: индивидуализированное идеальное и общественное идеальное.

Идеальное может быть когнитивным (или гносеологическим) и аксиологическим. Пример тому — идеалы теории, гипотезы и, с другой стороны, идеалы добра, справедливости, прекрасного.

В историко-философской литературе нередко встречается градация идеальных явлений на теоретические и практические.

В зависимости от того, какие возможности отражены в идеальном — конкретные или абстрактные, реальные или формальные, — сами идеальные образования получают соответствующие определения (с этой точки зрения, по-видимому, можно говорить об идеях-утопиях, абстрактных идеях и т.п.).

Спрашивается, а как квалифицировать фантазии, нереальные мечты и т.п.? Являются ли они в полном смысле идеальным или же обладают только формальным с ним сходством? Нам кажется, что в предыдущем изложении имеется основа для формулирования ответа на этот вопрос. Приведем дополнительно одно высказывание Гегеля. Он писал, что следует «отвергнуть ту оценку идеи, согласно которой ее принимают за нечто лишь недействительное, и об истинных мыслях говорят, что они 'только идеи. Если мысли суть нечто чисто субъективное и случайное, то они, разумеется, не имеют никакой иной ценности, но в этом отношении они стоят не ниже преходящих и случайных действитель-ностей (Wirklichkeiten), которые равным образом не имеют никакой другой ценности, кроме ценности случайностей и явлений» (Гегель. «Наука логики». Т. 3. М., 1972. С. 210).

Еще один аспект проблемы идеального: соотношение «материального» и «идеального» в терминах «первичное» и «вторичное». Основной вопрос философии, на что обращаем внимание еще раз, связан с отношением «человек и мир», т.е. с «материальным», поднятым на уровень понятия «природа», и «сознанием», понимаемым не как индивидуальное сознание, а как «сознание человечества» (дух вообще). Материализм связан с утверждением примата природы над духом. Что касается идеального, то оно двуполюсно: опирается на материальное (в этом отношении оно вторично) и устремлено на новое материальное (в этом плане оно первично). Будучи вторичными, психические образы материальных объектов заключают в себе также возможности для перекомбинаций, для конструирования на базе реальных возможностей новых гносеологических образов, способных осуществляться в деятельности субъекта, в том числе в его предметно-практической деятельности. Отношение материального и идеального не сводимо к схеме М —> С (материя —> сознание) или Ml —> ОМ1 (материальный объект —> гносеологический образ этого же предмета). Двуполюсность означает неравенство самих полюсов и, помимо того, неравенство двух посредствующих звеньев: Ml —> ОМ1 —> ОМ2 —> М2. В этой схеме Ml — исходный материальный объект, или какое-то множество материальных объектов: ОМ1 — гносеологический образ (чувственный или понятийный) этого же объекта; ОМ2 — гносеологический образ нового объекта (ситуации, поведения и т.п.), т.е. такого, которого ранее не было, но который может быть создан в предметной деятельности; М2 — материальный предмет, создаваемый на основе этого нового образа (образа-конструкции). В схеме наглядно представлена первичность идеального по отношению к материальному (М2). В самих по себе образах уже имеющихся природных объектов нет никакого идеального, как нет и проблемы вторичности идеального, вопрос об этом встает лишь с включением творческого процесса в структуру гносеологических образов, т.е. процесса преобразования ОМ1 в ОМ2. Идеальное лишь в известном отношении вторично по отношению к материальным предметам (как в своей предпосылке), но оно первично в плане своего отношения к опредмеченному (или объективированному духовному) результату.

Необходимо теперь, в качестве общего итога рассмотренной проблемы, попытаться дать определение понятию «идеальное». Одно из определений, которое можно взять для продумывания, следующее: идеальное — это гносеологические образы (образы будущих предметов или ситуаций, программы, модели) и высшие ценности бытия человека (добро, правда, справедливость, красота и т.п.), которые подлежат реализации в деятельности человека.

Глава XVI. Познавательные способности человека

В недалеком прошлом считалось, что познание имеет две ступени: чувственное отражение действительности и рациональное отражение. Затем, когда все больше прояснялось, что у человека чувственное в ряде моментов пронизывается рациональным, стали приходить к мнению, что ступенями (или уровнями, этапами) познания являются эмпирическое и теоретическое, а чувственное и рациональное — это способности, на базе которых формируются эмпирическое и теоретическое. С нашей точки зрения, такое представление более адекватно реальной структуре познавательной деятельности, однако оно нуждается в дальнейшей конкретизации и терминологическом уточнении. При таком подходе не замечается еще один, притом исходный уровень познания — «живое созерцание»; этот этап познания оказывается не выделенным из эмпирического. Между тем живое созерцание имеет место при обыденном и художественном познании, в то время как эмпирический уровень характерен только для особого вида познавательной деятельности — научного познания. Да и научное познание невозможно без опоры на живое созерцание. Онтологическим коррелятом живого созерцания выступает сфера явлений (как проявлений сущности), а коррелятом эмпирического и теоретического соответственно фрагменты сущности и целостная сущность познаваемых предметов.

Живое созерцание — это скорее не познавательная способность, а результат реализации этих способностей или сам процесс познания указанной стороны объектов.

Познавательные способности человека связаны прежде всего с органами чувств. Человеческий организм имеет экстерорецептивную систему, направленную на внешнюю среду (зрение, слух, вкус, обоняние, кожная чувствительность; кожа обладет способностью чувствовать холод, тепло, боль, давление), и интерорецептивную систему, связанную с сигналами о внутреннем физиологическом состоянии организма.

Основания объединять все эти способности в одну группу и называть все это способностью к чувственному отражению действительности, или «чувственным», имеются: эти способности заключены в органах чувств человека.

Однако термин «чувственный» многозначен: он ассоциируется не только с ощущениями как формой отражения действительности. Мы говорим о «чувственном» как о «сентиментальном», «чувствительном», «сладострастном», «интуитивном» и т.п. Но дело не столько в многозначности, сколько в том, что под одним термином «чувство» нередко объединяются эмоции и сенситивная способность человека. По-видимому, более правильным будет подразделять чувственное на чувственно-эмоциональное и чувственно-сенситивное.

В переводе с латинского «sensitiv» — «воспринимаемый чувствами». Да и в истории философии мы встречаемся с особым направлением в теории познания — сенсуализмом, представители которого стремились вывести все содержание познания из данных органов чувств. Будем называть способность человека получать информацию об объектах при помощи органов чувств чувственно-сенситивной способностью, или чувственным (конкретно-чувственным) познанием.

§ 1. Чувственное познание

Развитие органов чувств человека является результатом, с одной стороны, эволюции органического мира, с другой — социального развития.

Если иметь в виду сугубо физиологические механизмы отражения внешнего мира, то вряд ли можно считать органы чувств человека самыми развитыми. Термиты, например, непосредственно ощущают магнитное поле, гремучая змея воспринимает инфракрасные лучи в широком диапазоне, и т.п. Многие животные обладают способностями, которым бы мог позавидовать человек. И слабым утешением является факт акселерации человека, вроде бы свидетельствующий о его продолжающейся биологической эволюции: сколько-нибудь заметного изменения в отражательной способности человека при этом не установлено.

Вместе с тем имеются факты, показывающие большие возможности Человеческого организма к чувственно-сенситивному отражению. Изучающиеся в последние десятилетия феномены кожно-оптической чувствительности и биомагнитных полей говорят о способностях, которые могут быть развиты у многих людей. Но сколько бы ни был важен этот путь усиления познавательной способности человека, он все же ограничен; в данном отношении надо признать неконкурентоспособность человека с рядом других существ.

Деятельностный подход к трактовке познавательных способностей обнаруживает важную роль практики в их развитии. Практика обусловливает расширение сферы чувственного отражения действительности. Пример — сталевары, обретающие в практике (в процессе варки стали) способность различать десятки оттенков красного цвета. Аналогично у мастеров, изготавливающих изделия из драгоценных металлов и камней, у специалистов, оценивающих качества какого-либо продукта, например, чая, по вкусу, запаху и т.п. Все это позволяет сделать вывод о том, что чувственных впечатлений человек получает и сознательно удерживает тем больше, чем выше развита его производительная сила и чем больше, следовательно, сторон, свойств и отношений предметов природы человек затрагивает в процессе производства.

Данное положение верно в принципе, поскольку улавливает тенденцию применительно к человеку как человеческой цивилизации. Но и здесь следует быть реалистами. Известно, например, что такая «практика», как чтение литературы, умственный труд или, допустим, проверка зрением поверхностей шарикоподшипников на шарикоподшипниковых заводах, ведет не к улучшению зрения, а, наоборот, к его ухудшению; статистика говорит о резком росте близорукости у людей, занимающихся таким трудом. Сформулированное общее положение не принимает во внимание индивидный уровень, конкретных носителей чувственного отражения, а они в подавляющем своем числе оказываются развитыми односторонне. В отношении индивидов бесспорно, что чувственных впечатлений личность получает тем больше (в пределах своей узкой специальности), чем больше у нее профессионааьного опыта. В общем, практика выступает одним из факторов, способных позитивно или негативно влиять на развитие способности к чувственному отражению действительности. Задача состоит, в частности, в том, чтобы содействовать позитивной тенденции.

Но давайте подумаем, а так ли уж необходимо стремиться к превосходству над животными или насекомыми в сфере чувственной организации? Что это в конечном итоге даст человеку?

В литературе на этот счет высказано такое мнение. Представим себе человека, который видел бы мельчайшие детали предметов, воспринимал бы молекулы и даже атомы. Глаз в этом случае служил бы человеку плохую службу. Наш субъект со сверхсильными органами чувств не смог бы правильно видеть макропредметы, так как у него не было бы возможности различать их границы, ибо последние оказались бы размазанными, не отделяющими одну мелкую деталь от другой. Хорошо замечено: глаз, который бы видел все, не видел бы ничего. Можно представить себе человеческое ухо такой же чувствительности, как у летучих мышей; в этом случае мы слышали бы шум, вызванный движением крови в капиллярах, т. е. практически были бы глухими. Эти примеры говорят о том, что ограниченность органов чувств человека — факт не только отрицательный, но и в целом ряде случаев положительный. Диапазон отражательных способностей органов чувств человека вполне достаточен, чтобы человек мог свободно ориентироваться и действовать в окружающем его, соразмерном ему макромире.

Данный вывод является теоретико-познавательным. Что касается жизневоззренческой стороны вопроса, то бесспорно, что чем дифференцированней, многообразней и тоньше будут чувственные ощущения и восприятия у каждого человека, тем больше будет возможностей для его полнокровной духовной жизни.

Чувственная односторонность или даже поверхностность в информативном и эмоциональном отношениях граничат с бездуховностью, ведущей к потере человечности в человеке. Органы чувств развиваются больше, вернее, должны развиваться больше в плане своего очеловечивания, гуманизирования. Информация, от них поступающая, неразрывно связана с теми или иными переживаниями. Происходит оценка ощущений, восприятий, представлений, определение их значимости или незначимости для человеческой практической деятельности, для жизни человека. Интересы человека, практики определенным образом окрашивают воспринимаемые предметы, одухотворяют мир.

Ощущения, восприятия и представления рождаются не при одностороннем воздействии среды на органы чувств, а в процессе практики, в процессе очеловечивания природы, общества и в воздействии этих очеловеченных структур на саму личность человека. В этом отношении гуманизируются и сами органы чувств. К.Маркс писал: «...чувства общественного человека суть иные чувства, чем чувства необщественного человека. Лишь благодаря предметно развернутому богатству человеческого существа развивается, а частью и впервые порождается, богатство субъективной человеческой чувственности: музыкальное ухо, чувствующий красоту формы глаз, — короче говоря, такие чувства, которые способны к человеческим наслаждениям и которые утверждают себя как человеческие сущностные силы. Ибо не только пять внешних чувств, но и так называемые духовные чувства, практические чувства (воля, любовь и т.д.), — одним словом, человеческое чувство, человечность чувств, — возникают лишь благодаря наличию соответствующего предмета, благодаря очеловеченной природе. Образование пяти внешних чувств — это работа всей предшествующей всемирной истории. Чувство, находящееся в плену у грубой практической потребности, обладает лишь ограниченным смыслом... Удрученный заботами, нуждающийся человек, нечувствителен даже по отношению к самому прекрасному зрелищу; торговец минералами видит только меркантильную стоимость, а не красоту и не своеобразную природу минерала; у него нет минералогического чувства. Таким образом, необходимо опредмечивание человеческой сущности — как в теоретическом, так и в практическом отношении, — чтобы, с одной стороны, очеловечить чувства человека, а с другой стороны, создать человеческое чувство, соответствующее всему богатству человеческой и природной сущности» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 42. С. 122).

В этих мыслях — ответ на вопрос: а зачем человеку нужно развивать органы чувств? Здесь — аксиологический, мировоззренческий, широкомасштабный взгляд на их место в жизни и деятельности человека.

Итак, природа органов чувств человека биосоциальна; общебиологический к ним подход важен, но ограничен; необходим гносеологический, деятельностный, мировоззренческий подход, подход с точки зрения общественно -исторического развития.

Продолжим, однако, гносеологическое рассмотрение чувственного отражения действительности.

Л. Фейербах в свое время говорил, что «у нас нет никакого основания воображать, что если бы человек имел больше чувств или органов, он познавал бы также больше свойств или вещей природы. Их не больше во внешнем мире, как в неорганической, так и в органической природе. У человека как раз столько чувств, сколько именно необходимо, чтобы воспринимать мир в его целостности, в его совокупности» (Фейербах Л. «Избранные философские произведения». М., 1955. Т. 11. С. 632 — 633).

Сторонники агностицизма нередко апеллируют к факту ограниченности органов чувств, утверждая невозможность выхода за их рамки. Но этот довод неубедителен, и вот почему.

Органы чувств человека сформировались в процессе естественного отбора как результат приспособления органических систем к условиям внешней среды. Все сколько-нибудь значимые для этих систем внешние воздействия, вернее, их виды должны были находить со стороны организмов соответствующие ответные реакции, развитие соответствующих органов, иначе такие организмы просто выбывали бы из числа функционирующих. Развившиеся таким путем биологические задатки оказались достаточными, чтобы обеспечить элементарную деятельность человека. Этот уровень ориентации человека и фиксируют агностики.

Но у человека имеются возможности для значительного расширения диапазона чувствительности. Во-первых, это изготовление и применение приборов, позволяющих воспринимать ультрафиолетовое излучение, космическую радиацию, рентгеновские лучи, магнитные поля и многое другое, т.е. то, что в повседневной практике не требуется воспринимать и что не характеризует его уже только как биологическое существо. Практика, создающая искусственные орудия познания, позволяет человеку осуществлять прорывы в случае необходимости в такие глубины бытия, которые недоступны никаким другим представителям живого мира. Во-вторых, это мышление, мыслительная деятельность человека, обладающая, по сути дела, неограниченными возможностями для познания объективной действительности. Мысль стала направлять органы чувств на отражение таких сторон, которые в других ситуациях не могли стать объектом отражения.

Итак, физиологическая ограниченность органов чувств человека не является сколько-нибудь серьезной преградой на пути к познанию внешнего мира. В то же время эта ограниченность выступает даже положительным фактором в жизнедеятельности человека.

Существует три формы чувственного отражения: ощущения, восприятия, представления. Ощущения соответствуют отдельным свойствам предметов, восприятия — системе свойств предмета (ощущение вкуса яблока и, с другой стороны, восприятие вкуса, формы, запаха, цвета яблока в их единстве). Ощущения могут существовать вне восприятия, например ощущения холода, темноты, но восприятия невозможны вне ощущений. Будучи генетической предпосылкой восприятий и обладая способностью к самостоятельному проявлению, ощущения все же существуют преимущественно как части целостных восприятий. Поэтому если восприятие есть образ внешнего предмета, то и ощущениям должна быть свойственна та или иная степень образности. Более полный образ, что, очевидно, имеется в восприятии.

Восприятие является результатом активного, деятельного отношения человека к внешней среде. В деятельности отдельные ощущения обретают реальную значимость. Осознание соотнесенности цвета каких-либо предметов с самими предметами в онтогенетическом развитии индивида вырабатывается, например, при практическом взаимодействии ребенка с этими предметами, при движении его рук по контуру предмета, при ощущении плотности фигуры предмета. Здесь «исправлению» подвергается ощущение цвета, которое ранее казалось расположенным непосредственно на поверхности глаз, но которое теперь стало восприниматься как связанное с предметом, находящимся на расстоянии от субъекта. В единстве с данным ощущением представлены уже и другие ощущения, дающие информацию о структуре объекта. По своему характеру восприятия оказываются изоморфными объекту.

Итак, мы рассмотрели ощущения и восприятия как формы чувственного отражения внешнего мира; рассмотрели их познавательные возможности. Все отмеченные их стороны, моменты относятся и к третьей форме чувственного отражения — представлению, поскольку оно базируется на них. Это освобождает нас от необходимости сколько-нибудь значительного освещения представлений.

Отметим главное в специфике представления: отсутствие непосредственной связи с отражаемым предметом это, по сути, то же восприятие, тот же целостный образ предмета, но при отсутствии предмета; оторванность от наличной ситуации; некоторая обобщенность, усреднен-ность образа — по сравнению с восприятием несколько элиминируется специфическое, уникальное, единичное; часть подробностей не сохраняется; в представлении больше общих черт и сторон — происходит «накладка» на конкретный образ ранее воспринимавшихся аналогичных образов; включение в «работу» такой способности человека, как память (способность воспроизводить образы предметов, в данный момент не действующих на человека; воспроизведение по оставшимся в мозгу «следам»).

Отсутствие непосредственной связи с наличной ситуацией и память позволяют, помимо прочего, комбинировать образы, их элементы; происходит подключение воображения. Здесь — и возможность неудачных комбинаций, фантастических образов, и возможность удачных с познавательной точки зрения комбинаций образов, таких, на основе которых становится реальным предвидение будущего. «Представления, будучи не связанными с непосредственным взаимодействием субъекта с объектом, позволяют выходить за пределы данного явления, формировать не только образы настоящего, но и — с помощью воображения — прошлого и будущего» (Коршунов А. М. «Место чувственного отражения в научном познании» // Марксистско-ленинская диалектика процесса познания. М., 1985. С. 58). Возникают такие образы-представления как образы-модели, образы-цели, образы-планы, символические образы.

Без такой формы чувственного отражения действительности, как представление, человек был бы привязан к непосредственной ситуации (в плане жизненного опыта); благодаря способности представлять предметы субъект расширяет объем чувственного материала, которым он располагает, вовлекая в сферу своего ощущения и восприятия мира также и общественный чувственный опыт. В сфере представлений большую роль играет практика, деятельность человека и связанные с практикой ценности, цели и интересы людей.

Теперь краткое определение: представление — это чувственно-наглядный образ предметов и явлений действительности, сохраняемый и воспроизводимый в сознании без непосредственного воздействия самих предметов на органы чувств (см.: Михайлова И. «Представление» // «Философская энциклопедия». М., 1967. Т. 4. С. 359). Имеется несколько иное определение: представление — это образ ранее воспринятого предмета или явления (представление памяти, воспоминание), а также образ, созданный продуктивным воображением; форма чувственного отражения в виде наглядно-образного знания (см.: «Философский энциклопедический словарь». М., 1989. С. 506).

Встает вопрос о познавательных, гносеологических возможностях органов чувств. Поскольку «первичной» формой оказываются ощущения, то этот вопрос и фокусируется на ощущениях. Если они способны адекватно отражать окружающие предметы, то очевидным становится наличие такого же свойства у восприятий и представлений. Ну, а если они не способны давать такую информацию, то возникают большие сомнения подобного рода в отношении других форм чувственного познания.

Обыденный опыт каждого человека убеждает вроде бы в том, что мы отражаем предметный мир таким, каков он и есть без человека. Но немного поразмыслив, мы приходим к неожиданным выводам. Действительно, человек ощущает красный, зеленый или голубой цвет, считает их существующими независимо от его органа зрения, но до его глаз доходят ведь только электромагнитные волны определенной длины, которые сами по себе бесцветны. Что же тогда отражается? Может быть, цветность есть только в субъекте, лишь инициируется электромагнитными волнами? Аналогично обстоит дело и со звуками, с качествами, связанными с вкусовыми ощущениями, с обонянием. Так что же получается: предметный мир сам по себе бесцветен и беззвучен? Какова же тогда ценность получаемой органами чувств информации?

В философии уже давно замечено, что не все качества объективных предметов одинаковы в познавательном отношении. Все они могут быть подразделены на «первичные» и «вторичные». Приведенные только что факты связаны со «вторичными» качествами, с проблемой «вторичных» качеств.

В истории философии эта проблема наиболее основательно была продумана, пожалуй, Дж. Локком в его книге «Опыт о человеческом разуме» (1690). Он полагал, что вещам присущи такие качества, как форма, протяженность, плотность, число, движение, объем; они присущи вещам независимо от того, воспринимаем ли мы их или нет. Это первоначальные, или первичные, качества. Вторичные качества (цвета, звуки, вкусы и т.п.) не находятся в самих вещах, но представляют собой силы, вызывающие в нас различные ощущения своими первичными качествами. Пламя считают горячим и ярким, снег белым и холодным по ощущениям, которые эти предметы в нас вызывают. Но уберите эти ощущения. Пусть глаза не видят света или цветов, пусть уши не слышат звуков, нос не обоняет, и все цвета, вкусы, запахи и звуки как особые идеи (восприятия) исчезнут и сведутся к своим причинам, т. е. к объему, форме и движению частиц. Одна и та же вода в одно и то же время может через одну руку вызывать ощущение холода, а через другую — ощущение тепла. Если бы эти ощущения (восприятия) действительно находились в воде, то было бы невозможно, чтоб одна и та же вода в одно и то же время была и горячей и холодной. Дж. Локк приходит к выводу, что идеи (т.е. восприятия) «первичных качеств тел сходны с ними, и их прообразы действительно существуют в самих телах, но что идеи, вызываемые в нас вторичными качествами, вовсе не имеют сходства с ними. В самих телах нет ничего сходного с этими нашими идеями. В телах, называемых нами по этим идеям, есть только способность вызывать в нас эти ощущения» (Локк Дж. «Избранные философские произведения». М., I960. Т. 1. С. 157).

Подчеркивание философами прошлого идентичности ощущений и качеств часто вело к их отождествлению и к субъективному идеализму, агностицизму; но столь же неизбежен был агностицизм при квалификации ощущений и восприятий как знаков, лишь обозначающих некие воздействия на человека извне, но не содержащих в себе объективной информации о «вещах в себе». Позиция Дж. Локка не была ни той, ни другой, хотя и заметны были его колебания по вопросу о познавательных возможностях органов чувств в сторону преувеличения их знаковости. В общем же его трактовка оказалась близкой к той, которая получила широкое признание среди ученых нашего времени. Суть этой концепции в подчеркивании объективности всех свойств вещей (и «первичных», и «вторичных») и в утверждении недопустимости либо только знаковой трактовки чувственного отражения действительности, либо, наоборот, принятия полной совпадаемости ощущений и свойств внешних предметов.

Между ощущением и самим предметом — несколько посредствующих звеньев, преломляющих воздействие, идущее от внешнего объекта, его трасформирующее. Внешние воздействия в рецепторах превращаются из одного вида сигналов в другой, кодируются, и посредством нервных сигналов-импульсов передаются в соответствующие мозговые центры, где перекодируются на «язык» нейродинамических отношений, подвергаются дальнейшей переработке, взаимодействуя с прошлыми следами. Благодаря этим преобразованиям продукты деятельности органов чувств — ощущения — отличаются по качеству от отображенных свойств (см.: Тюхтин ВС. «Отражение, системы, кибернетика». М., 1972. С. 146).

Следует обратить внимание на то, что ощущения появляются не в рецепторах и не в проводящих путях (при ощущении цвета — не в сетчатке глаза и не в зрительном нерве), а коре головного мозга. Как показали опыты, и при атрофии нервных путей возможно возникновение ощущений цвета, причем — посредством фармакологических, электрических и иных воздействий на участок коры — поле 17. Раздражая у больных эту область коры электрическим током, ученые обнаружили возникновение ощущений различных цветов.

Еще, правда, не выяснен механизм превращения в коре головного мозга материального процесса, служащего основой психического феномена, в сам этот феномен, в данном случае — в зрительное ощущение. Но ясно, что ощущение производно от соответствующих физиологических, биохимических процессов, и изменения в ощущениях обусловлены изменениями в их субстратной основе.

Опосредованная связь предметов и ощущений делает ощущения цвета (звука, запаха) не тождественными объектам и имеющими характер естественных знаков, хотя, конечно, они заключают в себе, в своем содержании некоторую объективную информацию об объектах.