Специфика процесса доказывания в суде присяжных и при особом порядке судебного разбирательства

Суд присяжных, введённый на территории РФ а также новации в нормах УПК РФ, особого порядка судебно­го разбирательства даёт обвиняемому право выбирать форму судебного разбирательства, а также побуждает учёных несколько по-иному взглянуть на некоторые положения теории доказательств, устоявшиеся в отечественной процессуальной науке.

Обратимся к процедуре доказывания в суде при­сяжных. Но прежде, чем их анализировать, необходимо подчерк­нуть социальное значение этого института, и спорный момент его введения. Следует отметить, что, предваряя введение суда присяжных в России, состоялась Международная конференция, которая не рекомендовала введение суда присяжных, если этот институт еще не функционировал, поскольку в практике выявились пробелы которые мешали достижению истины в суде. Достаточно вспомнить отрицательную оценку суду присяжных, которую дал А.Ф. Кони. Но давайте вернемся к тому, что новация состоит в том, что лицо, обвиняемое в совершении преступления, подсудного федеральному суду, по­лучает право выбирать, кто будет решать вопрос о его виновнос­ти: суд, состоящий из профессиональных судей (судьи), или суд граждан — случайно отобранных представителей населения. Фак­тически обвиняемый выбирает между судом государства и судом общества, и не всегда избранное не несёт коррупционную составляющую.

Нельзя не обратить внимание на то, что споры вокруг введения и существования суда при­сяжных прежде всего касаются вопроса о том, кто — профессиональный судья или коллегия присяжных — успешнее достигнут истины. На этот вопрос однозначно вряд ли можно дать ответ. В каких-то случаях лучших результатов может достичь профессиональный судья, в каких-то — свободная от судейских стереотипов кол­легия присяжных. (остаётся ответить на вопрос каких стереотипов?)

Исходным началом процедуры разбирательства дела судом присяжных, является наличие не одного, а двух субъектов принятия итоговых решений: вердикта присяжных и приговора суда. Компетенция каждого из них име­ет в своей основе разграничение вопросов «факта« и вопросов «права» В суде присяжных наиболее полно реализуется состяза­тельная форма процесса, а также принцип непосредственности исследования доказательств. Разделение полномочий по приня­тию итогового решения между присяжными заседателями и пред­седательствующим судьей определяет и разграничение между ними предмета доказывания. Это означает, что юридической си­лой выводы о доказанности или недоказанности одних элемен­тов предмета доказывания обладают те, которые сделаны колле­гией присяжных заседателей, а относительно других — предсе­дательствующим, что не всегда отвечает принципам объективности.

Обратимся к УПК РФ, ч. 1 ст. 334 УПК РФ к компетенции присяжных заседа­телей относит решение вопросов, составляющих содержание главного факта: 1) доказано ли, что деяние имело место; 2) дока­зано ли, что его совершил подсудимый; 3) виновен ли подсуди­мый в совершении этого деяния. Кроме того, в случае признания подсудимого виновным присяжные заседатели решают вопрос о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения, что также име­ет юридическое значение при назначении наказания (ст. 349 УПК РФ).

Установление и утверждение всех остальных обстоятельств, входящих в пред­мет доказывания, отнесено к компетенции председательствую­щего судьи (ч. 2 ст. 334 УПК РФ), выводы которого о доказанности и значении каждого из них отражаются в приговоре суда. Разде­ление компетенции между присяжными заседателями и предсе­дательствующим, помимо прочего, создает законодательную ос­нову для теоретического понятия «главный факт», однако повышение криминального уровня преступлений, повышение уровня технической и организационной оснащенности совершаемых преступлений, не всегда способствует его правильному определению. Отнесение всех вопросов, решение которых требует юриди­ческих познаний, к компетенции председательствующего, т.е. профессионального судьи, позволило включить в круг его полно­мочий решение вопроса о надлежащей процессуальной форме доказательства, т.е. его допустимости. Данное полномочие предсе­дательствующего дает возможность, и одновременно возла­гает обязанность, исключить из круга сведений, доступных для присяжных в ходе судебного следствия, получе­нные с нарушением требований уголовно-процессуального закона.

Признание доказательства недопустимым может иметь место как на предварительном слушании, проведение которого обяза­тельно для решения вопроса о рассмотрении уголовного дела су­дом с участием присяжных заседателей (п. 5 ч. 2 ст. 229 УПК), так и в ходе судебного следствия (ч. 5 ст. 335 УПК). Но на предварительном слушании рассмотрение вопроса о допустимо­сти доказательства возможно только при наличии соответствую­щего ходатайства стороны.

УПК РФ в частности, п. 1 ч. 2 ст. 229 УПК качественно сужа­ет содержательную сторону такого ходатайства, указывая, что предварительное слушание проводится «при наличии ходатайства стороны об исключении доказательства», но не определяет, какие процессуальные последствия влечет ходатайство стороны о признании допустимым доказа­тельства, которое ранее на предыдущих стадиях процесса было исклю­чено на основании ст. 75 УПК. Заявление подобного хо­датайства вполне реально, это подтверждаётся, во-первых, тем, что реше­ние о признании доказательства недопустимым может быть на досудебных стадиях процесса приято следователем (дознавате­лем), а также прокурором. Во-вторых, закон не предусматривает изъятия из материалов дела протокола следственного действия, результаты которого признаны недопустимым доказательством, в силу чего сохраняется возможность оспаривания такой оценки относящихся к делу сведений.

Исходя из вышесказанного, юридически вернее было бы говорить о ходатайстве, связанном с решением вопроса о допустимости до­казательства. Но это не имеет значения, если предварительное слушание проводится с целью решения вопроса о рассмотрении уголовного дела судом с участием присяжных заседателей, поскольку, как отмечалось, его проведение будет исполнено и при отсутствии каких-либо ходатайств.

В стадии судебного разбирательства УПК РФ полномочия председа­тельствующего признать доказательство недопустимым более серьезно расширяет. Закон позволяет ему не только по ходатайству сторон, но и по собственной инициативе исключить из уголовного дела доказа­тельства, недопустимость которых выявилась в ходе судебного разбирательства (ч. 5 ст. 335 УПК РФ).

Следует отметить важный аспект, что само рассмотрение вопроса о признании доказательства недопустимым происходит в отсутствие присяж­ных, но обязательно с участием сторон (ч. 6 ст. 335 УПК РФ).

Доказательство может быть признано не­допустимым не только из-за дефектов его процессуальной фор­мы, но и качественного фактора, характера содержащихся в нем сведений. Исходя из того, что ст. 334 УПК РФ разграничивает предмет доказывания, между председательствующим и другой стороной, что отражается в круге вопро­сов, отнесенных к компетенции каждого из них , то ряд категорий сведений исключается из рассмотрения присяж­ными. Недопустимыми являются доказательства, содержа­ние которых имеет значение только для решения вопроса о нака­зании. Согласно ч. 8 ст. 335 УПК РФ данные о личности подсудимого исследуются с участием присяжных заседателей лишь в той мере, в какой они необходимы для установления отдельных признаков состава преступления, в совершении которого он обвиняется. Зап­рещается исследовать факты прежней судимости, признания под­судимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иные данные, способные вызвать предубеждение присяжных в отношении подсудимого. Что само по себе вызывает недоумение и расхождение с требованиями УК РФ об общих началах назначения наказания и уголовный и уголовно-процессуальный закон, право определять вид и меру наказания отдаёт только суду.

В данном случае судья и коллегия присяжных лишены возможности принять оптимальное решение, изучая и учитывая все обстоятельства дела, характеристику личности обвиняемого и другое. В своей работе М.Т. Тащилин «Назначение наказаний в уголовном праве Российской Федерации« определяет грани назначения наказания так: «для определения вида и меры наказания следует исходить из объективных и субъективных факторов, их определяющих, с учётом санкции уголовного закона, пределов предъявленного и доказанного обвинения.

К объективным факторам, определяющим вид и размер на­казания, следует отнести характер и степень общественной опас­ности совершенного преступления. К субъективным факторам, определяющим вид и размер наказания, следует отнести личность виновного«[14].

Оценка личности виновного выпадает из поля зрения присяжных.

Возвращаясь к вышесказанному, вернемся к исследованию разделения полномочий .

Абсолютное токование данной нормы свидетельствует о том, что закон лишь частично формализует круг сведений, которые не подлежат ис­следованию присяжными заседателями. Поэтому решение воп­роса о допустимости конкретного доказательства в ряде случаев зависит от усмотрения председательствующего, поскольку фак­тически любое представленное обвинением доказательство мо­жет быть расценено как вызывающее предубеждение против под­судимого, что так же вызывает некоторое недоумение и ставит обвиняемого в привилегированное положение.

Следует отметить, что наличие у присяжных права решать вопрос о том, заслуживает ли признанный виновным подсуди­мый снисхождения, безусловно, побуждает их оценивать личность подсудимого и меру его ответственности, вне предписывающих рамок закона.

Приступая к рассмотрению обстоятельств, составляющих предмет доказывания по кон­кретному делу, следует подчеркнуть, что они ложатся в основу вопросов, которые председа­тельствующий ставит перед присяжными заседателями и кото­рые предопределяют переход юридического содержания обвинения в плос­кость установления или неустановления определенных фактов. Следует поддержать мнение А.В. Смирнова и К.Б. Калиновского, которые утверждают, что «искусство пред­седательствующего судьи при постановке вопросов присяжным заключается в том, чтобы по возможности лишить правовое со­держание вопросов юридической формы. Иначе говоря, вопро­сы должны ставиться простым, понятным для непрофессионалов языком, в общеупотребительных выражениях, раскрывающих со­держание юридических дефиниций, однако, соответствуя при этом по объему всем признакам состава преступления, заключенным в инкриминируемом деянии«[15].

Однако, не заставляет ли это нас «подделываться под народ« отказываться от четкого юридически грамотного, справедливого толкования и применения закона.

Само разграничение полномочий между председательствующим су­дьей и присяжными заседателями предусматривает двухэтапное построение судебного разбирательства: до и после вынесения вер­дикта присяжными. После провозглашения вердикта судейские полномочия присяжных заседателей прекращаются (ч. 2 ст. 346 УПК). Часть 3 ст. 346 УПК предусматривает, что последствия вердикта обсуждаются без участия присяжных заседателей. Но закон не запрещает при­сяжным заседателям остаться до окончания рассмотрения уголовного дела в зале судебного заседания на отведенных для публики местах.

Следующий этап судебного разбирательства, сопровождающий вынесение вердикта, определен в законе как обсуждение его последствий (ст. 347 УПК). Абсолютное понимание текста закона однознач­но не определяет порядок процедуры установления обстоятельств, на основе которых профессиональный судья решает отнесенные к его компетенции вопросы. В ст. 347 УПК термин «доказывание« отсутствует, часть вторая этой статьи, говорит об ис­следовании и обсуждении вопросов, связанных с разрешением гражданского иска, распределением судебных издержек, веще­ственными доказательствами.

Обсуждение обвинительного вердикта, как определяет ч. 3 ст. 347 УПК, заключается в том, что производится исследование обстоятельств, связанных с квалификацией содеянного подсудимым (хотя практическая квалификация происходит во время слушания дела), назначени­ем ему наказания и другими вопросами, разрешаемыми судом при постановлении обвинительного приговора. На наш взгляд судье остаётся только практически техническая сторона, что, наверное, достаточно некорректно.

В уголовно-процессуальной литературе термин «исследова­ние« рассматривается как тождественный доказыванию. В этой связи следует отметить, что в Кодексе УПК РСФСР этот вопрос рассматривался более чётко и конкретно (см. часть первую ст. 458 УПК РСФСР). Описываемая нами норма, при обсуждении последствий вердикта позволяла председательствующему предоставить участникам процесса возможность изучить доказа­тельства, не подлежащие исследованию с участием присяжных заседателей, и выступить по вопросам, связанным с юридическими последствиями вынесенного коллегией присяжных заседателей вердикта, включая вопросы квалификации содеянного подсуди­мым, назначения ему наказания и разрешения гражданского иска.

В этой связи прав И.Л. Петрухин, который определяет существование при обсуждении последствий вердикта следу­ющие этапы: 1) подготовительная часть; 2) судебное следствие; 3) прения сторон; 4) последнее слово подсудимого; 5) вынесение приговора. Раскрывая содержание судебного следствия уже в ус­ловиях действия УПК РФ, указанный автор пишет: «В судебном следствии, построенном на принципе состязательности, судья предоставля­ет возможность сторонам представить и исследовать доказатель­ства в последовательности, указанной в ст. 274 УПК РФ».

Признание возможности исследовать доказательства в про­цессе обсуждения последствий вердикта присяжных содержится и в работах других авторов. Об­суждение последствий вердикта заседателей является вторым эта­пом судебного разбирательства, в ходе которого «исследованию подлежат лишь те доказательства, которые не могли быть иссле­дованы в присутствии присяжных заседателей (кроме исключен­ных из разбирательства дела как недопустимых), по любым воп­росам права, подлежащим разрешению при постановлении су­дом приговора; характеризующие личность подсудимого, в том числе и документы, свидетельствующие о прежней его судимости; относящиеся к разрешению гражданского иска» (С.А. Насонов).

Но поскольку на этом этапе судебного разбирательства процессуальным законом сторонам запрещено в своих выступлениях ставить под сомнение правильность вердик­та, возможно расхождение между отстаиваемой ранее по­зицией участника процесса и его выступлением в прениях по воп­росам, подлежащим разрешению в приговоре суда.

Для председательствующего предписания закона обязательны, оправдательный вердикт для него обязателен и во всех случаях влечет за собой постановление им оправдательного приговора. Таким образом, в случае вынесения присяжными заседателями оправдательного вердикта внутреннее убеждение судьи, основанное на доказатель­ствах, исследованных в судебном разбирательстве и изучении всех материалов дела, не обретает никакого юридического значения. Поста­новление оправдательного приговора независимо от внутреннего убеждения судьи (и в этом мы видим определенные разнотолкования закона), во-первых, подтверждает, что в иерархии целей судопроизводства приоритетным является ограждение невинов­ного от уголовной ответственности, а во-вторых, позволяет гово­рить о презумпции истинности вердикта присяжных, которая для судьи, постановляющего приговор, является неопровержимой, что само по себе спорно.

И только в случае вынесения присяжными обвинительного вердикта у судьи имеется возможность принять решение в соответствии с собственной оценкой обстоятельств дела, что на наш взгляд ставит в неравноправное положение субъектов процесса. Если председательству­ющий признает, что деяние подсудимого не содержит признаков преступления, то обвинительный вердикт коллегии присяжных не препятствует постановлению оправдательного приговора (ч. 4 ст. 348 УПК РФ). В случае, когда председательствующий приходит к выводу, что обвинительный вердикт вынесен в отношении лица, виновность которого не доказана, он выносит постановление о роспуске коллегии присяжных заседателей и направлении дела на новое рассмотрение иным составом суда со стадии предвари­тельного слушания. Это постановление не подлежит обжалова­нию в кассационном порядке (ч. 5 ст. 348 УПК РФ). Установленный законом порядок свидетельствует о том, что непосредственно пре­одолеть юридическую силу оправдательного вердикта присяж­ных приговор судьи не может. Вместе с тем применительно к обвинительному вердикту он служит одной из гарантий против необоснованного осуждения, привлеченного к уголовной ответ­ственности лица.

Таким образом, сомнения председательствующего в обосно­ванности обвинительного вердикта, в отличие от его сомнений в вердикте оправдательном, имеют процессуальное значение и вли­яют на дальнейший ход судопроизводства.

Закон требует также, чтобы право присяжных заседателей признать действия подсудимого заслу­живающими снисхождения также обязательно должно быть реа­лизовано в приговоре суда (ч. 1 ст. 349 УПК). Если действия подсудимого признаны заслуживающими снисхождения, то председательствую­щий назначает ему наказание с применением положений ст. 64 и ч. 1 ст. 65 УК РФ, что в определённой степени сужает сферу его дискреции в пользу подсудимого.

Фактическую основу вывода коллегии присяжных заседате­лей о признании или непризнании подсудимого заслуживающим снисхождения составляют не только сведения, полученные в про­цессе доказывания, но и впечатления, эмоции и т.д, что не всегда соответствует определениям закона о целях наказания, подтверждению истинности принятого решения. Само по себе со­отношение рациональных и эмоциональных компонентов в вер­дикте присяжных установить вряд ли возможно, и их влияние не подвергается мотивировке поскольку, как известно, он не мотивируется и в силу этого доводы присяжных не объективируются и не могут быть предметом логического ана­лиза. Это обстоятельство учитывается законодателем путем ог­раничения оснований отмены или изменения вердикта в кассаци­онном порядке. Таким основанием не может служить несоответ­ствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим об­стоятельствам уголовного дела (ст. 379 УПК).

Исходя из краткого анализа, можно определить следующие особенности про­цесса доказывания при разбирательстве дела в суде присяжных:

- основным признаком разделения полномочий между присяж­ными заседателями и председательствующим судьей является юридический итог разрешения уголовного дела, который нахо­дит свое выражение в двух процессуальных документах — вер­дикте и приговоре. Только нормативное закрепле­ние элементов предмета доказывания, составляющих главный факт (виновность подсудимого в совершении преступления), закон относит к компетенции присяжных;

- различен объем доказательственной информации, доступной присяжным заседателям, с одной стороны, и председательствую­щему — с другой;

- из компетенции присяжных исключена оценка допустимости доказательств. Председательствующий же обладает пра­вом отводить как не относящиеся к предъявленному обвинению вопросы, задаваемые присяжными допрашиваемым участникам процесса (ч. 4 ст. 335 УПК);

- возможно расхождение выводов присяжных заседателей и председательствующего относительно фактических обстоятельств дела. Установленная законом процедура разрешения такого про­тиворечия исходит как из приоритета защиты подсудимого от недоказанного обвинения, так и особой юридической силы вер­дикта присяжных;

На наш взгляд, противоречива с точки зрения полного и всестороннего исследования доказательств ст. 88 УПК РФ на вердикт присяжных не распространяются требования ч. 4 ст. 7 УПК РФ, которая, предусматривая, что определения суда, постановления судьи, прокурора, следователя, дознавателя должны быть не только законными, обоснованными, но и мотивирован­ными, не включает в этот перечень вердикт присяжных, в силу чего к нему не в полной мере применимы общие критерии оцен­ки процессуальных решений, т.е. требование мотивированности исключается.

Рассмотрение дела судом присяжных, с точки зрения спосо­бов установления фактов, входящих в предмет доказывания, практически прямо противоположна особому порядка судебного разби­рательства. Попробуем обосновать свою точку зрения.

Раздел X УПК «Особый порядок судебного разбиратель­ства« содержит всего одну главу (40), которая уже сама говорит об «особом порядке принятия судебного решения при согласии об­виняемого с предъявленным ему обвинением» Согласно естественных законов логики следует, процедура принятия судебного решения является составной частью судебного разбирательства, но ч. 1 ст. 314 УПК говорит о праве обвиняемого ходатай­ствовать «о постановлении приговора без судебного разбиратель­ства», хотя, исходя из принципов толкования имеется в виду судебное следствие. Исходя из этого мы видим определенную неточность, поскольку ч. 1 ст. 316 УПК хоть и повторяет ее, но указывает, что судебное заседание по ходатайству подсудимого о постановлении приговора без проведения судебного разбира­тельства в связи с согласием с предъявленным ему обвинением проводится в порядке, установленном главами 35, 36, 38 и 39 УПК, с учётом содержащихся в данной статье требований.

Поскольку в законе отсутствует упоминание о гл. 37 УПК, мы делаем вывод, что это и означает, особый порядок судебного разбирательства не предполагает исследова­ния доказательств.

Содержательной сторона законодательной регламентации особого порядка судебного разбирательства, отмечается недостаточной расчлененностью проце­дур принятия решения о применении такого порядка и постанов­ления приговора.

В части 1 ст. 314 УПК формулируются условия, при ко­торых обвиняемый имеет право ходатайствовать о рассмотрении его дела в порядке, установленном гл. 40 УПК. Норма закона позволяет обвиняемому, при наличии согласия госу­дарственного или частного обвинителя и потерпевшего, заявить о согласии с предъявленным ему обвинением и ходатайствовать о постановлении приговора без проведения судебного разбира­тельства по уголовным делам о преступлениях, наказание за ко­торые не превышает 10 лет лишения свободы.

Закон трактует, что право обвиняемого заявить указанное хода­тайство об особом порядке судебного разбирательства зависит не только от характера санкции за инкриминируемое ему деяние, но и от согласия на удовлетворение такого ходатайства судом и стороны обвинения.

Само же заявление, согласно части 2 ст. 315 УПК может быть представлено как в момент ознакомления с мате­риалами уголовного дела, так и на предварительном слушании, если оно имеет место в соответствии со ст. 229 УПК.

В таком случае факт заявления такого ходатайства фиксиру­ется в протоколе ознакомления с материалами уголовного дела. Мы полагаем, что закон должен предусмотреть более точную регламентацию рассмотрения согласия стороны обвинения на особый порядок принятия судебного решения как одно из условий его удовлетворения, а не как обязательный ком­понент самого права обвиняемого на заявление такого ходатай­ства, поскольку в бланках процессуальных действий отсутствует примечание на согласие. Во втором случае, т.е. при проведении предварительного слушания, у стороны обвинения есть возможность непосредственно довести свою по­зицию до сведения суда

Однако в перечне вопросов, подлежащих решению в постановлении судьи о назначении судебного заседания как в порядке ст. 231 УПК, так и по результатам предварительного слушания нет упоминания об избрании особого порядка судеб­ного разбирательства.

Cпецифика рассматриваемой формы судебного разбирательства изложена в части 2 ст. 314 УПК РФ содержит перечень обстоятельств, уста­новление которых отражает форму судебного разбирательства. Согласно этой норме закона суд дол­жен удостовериться, что: 1) обвиняемый осознает характер и по­следствия заявленного им ходатайства; 2) ходатайство было за­явлено добровольно и после проведения консультаций с защит­ником.

Все это необходимо для вы­вода юридической доброкачественности согласия подсудимого с выдвинутым против него обвинением. Отсутствие судебного исследования доказательств как бы компенсируется добровольным и осознанным стремлением подсудимого восполь­зоваться своим правом на разрешение уголовно-правового конф­ликта в упрощенной форме, что не исключает возможности самооговора.

Если анализировать процесс, то при любом порядке судебного разбирательства, признавая показания подсудимого допустимым доказательством, суд должен быть убеждён в том, что оно дано добровольно и осознанно. Но при особом порядке судебного разбирательства, появляется иной качественный показатель, согласие подсудимого с предъявленным обвинением является не только обязательным условием использования этой формы судо­производства, но и тем самым лишает подсудимого права обжаловать при­говор на том основании, что выводы суда не соответствуют фак­тическим обстоятельствам дела (ст. 317 УПК РФ).

Качественным показателем добровольности и осознанности хо­датайства подсудимого об особом порядке судебного разбира­тельства служит его опрос судьей. Конечно же, при этом заявление такого рода ходатайства делается в присутствии защитника. Если за­щитник не приглашается подсудимым, законным пред­ставителем либо по их поручению другими лицами, то участие защитника обязан обеспечить суд.

При особом порядке судебного разбирательства ст. 73 УПК РФ, продолжает своё действие, определяя единый предмет доказыва­ния по всем уголовным делам. Основанием постановления обвинительного приговора закон частью 7 ст. 316 УПК РФ называет вы­вод судьи о том, что обвинение, с которым согласился подсуди­мый, обоснованно и подтверждается доказательствами, собран­ными по уголовному делу. Эта же статья в ч.5 определяет, что судья не проводит в общем порядке исследование и оцен­ку этих доказательств, но он обязан исследовать обстоятельства, характеризующие личность подсудимого, и обстоятельства, смяг­чающие и отягчающие наказание.

Процессуальные полномочия судьи при решении вопроса о виде и мере нака­зания при особом порядке судебного разбирательства ограниче­ны указанием закона на то, что оно не может превышать две трети максимального срока или размера наказания, предусмот­ренного за совершенное преступление (ч. 7 ст. 316 УПК РФ). Очень важно отметить, что, регламентируя порядок судебного заседания (ст. 316 УПК РФ), законодатель употребляет термин «исследование», а не «доказывание», а это уже совсем иное трактование права суда осуществлять различные следственные действия. Л.А. Воскобитова рассматривая это толкование, полагает, что, поскольку «при постанов­лении приговора должны быть соблюдены общие правила назна­чения справедливого наказания, в суде могут быть исследованы по инициативе, как сторон, так и суда обстоятельства, характери­зующие личность подсудимого, смягчающие и отягчающие его ответственность. С этой целью могут быть допрошены свидете­ли, исследованы документы и т.п.». На наш взгляд законодатель строго не ограничивает право судьи особым порядком судебного заседания, а оставляет ему право самому принять решение в форме исследования

Другие авторы, рассматривая эту же проблему, считают, что «при исследовании этих обстоятельств производство каких-либо следственных действий (в частности, допросов и экспертиз) не­допустимо, так как по смыслу ч. 1 ст. 316 существует общий запрет на применение здесь норм гл. 37 УПК, регулирующих судебное следствие. Однако, по мнению этих авторов, «возмож­но приобщение к материалам дела дополнительно представлен­ных документов (справок, характеристик, медицинских заключе­ний и т.п.), относящихся к данным обстоятельствам«[16].

Специфика способа установления обстоятельств, имеющих значение для разрешения дела при особом порядке судебного разбирательства, как указывается в ч. 4 ст. 316 УПК, «судья опрашивает подсудимого, понятно ли ему обвинение, со­гласен ли он с обвинением и поддерживает ли своё ходатайство о постановлении приговора без судебного разбирательства, заяв­лено ли это ходатайство добровольно и после консультации с защитником, осознает ли он последствия постановления приго­вора без судебного разбирательства». То есть происходит не процессуальное действие, а дознание.

Поскольку признаки судебного следствия, отсутствуют, то приговор, признающий подсудимого виновным, основывается на материалах предварительного рас­следования. В этом случае, теряется различие между следствен­ными и судебными доказательствами. Равенство юридической силы следственных и судебных доказательств, в этом случае, имеет своей осно­вой придание процессуального значения позиции обвиняемого, что не свойственно ни общему порядку судебного разбиратель­ства, ни суду присяжных. При определении особого порядка судебного разбира­тельства законодатель полагал, что он будет являться одним из наиболее значимых проявлений начала диспозитивности в уголовном процессе. Законодатель, при рассматриваемой конструкции судебного разбирательства сохра­няет действие публичного начала, и оставляет за судом право не толь­ко по ходатайству сторон, но и по собственной инициативе выне­сти постановление о прекращении судебного разбирательства и назначении рассмотрения уголовного дела в общем порядке (ч. 6 ст. 316 УПК).

По общему смыслу конструирования особого порядка судебного раз­бирательства, даже при соблюдении всех предусмотренных зако­ном условий, при сомнении суда, как в обоснованности обвине­ния, так и в добровольности либо осознанности согласия обвиня­емого с выдвинутыми против него обвинениями приговор выно­сится постановление о рассмотрении дела в общем порядке.

В некоторых литературных источниках высказывалась точка зрения, согласно которой в случае, если суд признает, что доказательства, собранные в ходе предварительного расследования, не подтверждают с несомнен­ностью выдвинутого обвинения, должен быть вынесен оправда­тельный приговор, несмотря на добровольность и осознанность согласия подсудимого с позицией обвинения.

Во первых, если предварительное расследование не подтверждает обвинения, то вряд ли оно будет утверждено прокурором, второе, ни в теоретическом, ни в практичес­ком плане постановление оправдательного приговора при осо­бом порядке судебного разбирательства вряд ли возможно. В случае возникновения сомнений о до­говоренности, у суда, он мо­жет выйти из неё, приняв решение о рассмотрении дела в общем порядке. Мы полагаем, при абсолютном толковании закона в случае воз­можности постановления оправдательного приговора, была бы предусмотрена процедура выяснения мнения сторон по этому вопросу, а также дополнение к ч. 6 ст. 316 указанием на условия принятия решения об оправдании подсудимого, а ч. 8 этой же статьи - указанием о структуре оправдательного приговора, но в законе это не предусмотрено

Мы полагаем, что в утверждениях М.В. Боровского, «поскольку судебное разбира­тельство по этим делам не проводится, судья должен убедиться в доказанности обвинения предварительно, до начала судебного разбирательства», имеется спорный характер.

Нигде нет утверждения на то, чтобы судья до судебного заседания обязан быть убеждённым в виновности обвиняемого, а тем более подозреваемого.

Поскольку мы считаем, что убеждённость судьи в виновности подсудимого до начала су­дебного заседания вряд ли будет способствовать его объективно­сти и беспристрастности при установлении добровольности и осознанности согласия обвиняемого на особый порядок судебно­го разбирательства. Обязательно следует учитывать, что если предварительное слушание не проводилось, то судья впервые видит подсудимого только в судебном заседании, в той или иной степени воспринимает его как личность, что может при­вести к любой оценке материалов уголовного дела. Нельзя исключать, требования ч. 7 ст. 316 УПК о формировании выводов судьи о доказаннос­ти обвинения только к порядку проведения судебного заседания и по­становлению приговора.

Закон позволяет судье в любой момент судебного заседания вынести постановление о прекращении особого поряд­ка судебного разбирательства и назначении рассмотрения дела в общем порядке, что на наш взгляд, свидетельствует, о возможности со­мнения в доказанности обвинения, которые могут возникнуть у судьи в любой момент судебного заседания. Сказанное даёт основание говорить о сочетании в данной форме рассмотрения дела пуб­личного и диспозитивного начал[17].

Ранее мы уже делали вывод, что особый порядок судебного разбира­тельства применительно к способу установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания, является противоположностью суда при­сяжных.

Главным образом, отличие в суде присяжных состоит в том, что принцип непосредственности действует в полной мере (присяжным незнакомы материалы предваритель­ного расследования), а при особом порядке судебного разбира­тельства - не действует вообще, о чём утверждает ч. 1 ст. 240 УПК. Так же при особом порядке судебного разбирательства наиболее чётко проявляется сущность уголовного судопроизводства, как спора обвинения и защиты, требующего объективного и бес­пристрастного разрешения судом, поскольку все особенности этой формы рассмотрения дела связаны с отсутствием такого спора. Согласие, достигнутое относительно фактических об­стоятельств дела полностью изменяет задачи судебного доказывания, перенося их на установление подлинности волеизъявле­ния подсудимого и решение вопроса о наказании виновного.

Как всякое новое, введение в структуру отечественного уголовного судопроиз­водства института особого порядка судебного разбирательства не могло не вызвать дискуссии учёных процессуалистов. Многие авторы подвергают различной оценке обязанность суда во всех случаях устанавливать фактические обстоятельства дела — по крайней мере, в тех пре­делах, в которых предъявлено обвинение. Поиск объективной истины как цели доказывания был общепринятым, стал аксио­мой, поскольку функции суда и органов уголовного преследова­ния были слиты воедино, а розыск каждого, кто совершил пре­ступление, рассматривался в качестве социального направления всей системы уголовной юстиции.

Будем исходить из того, что состязательное построение процесса пред­полагает в равной мере как право обвинителя формулировать и предъявлять обвинение, так и право защиты либо оспаривать, либо соглашаться с ним.

Если признавать юридическую значимость согласия подсу­димого с предъявленным ему обвинением, то необходимо принять законодательные акты которые корректируют и роль суда как «искателя истины», да и само понятие «поиска истины судом« требует чёткой регламентации.

А.С. Александров, на наш взгляд, справедливо делает вывод о том, «что основная идея института сделки о признании (а осо­бый порядок судебного разбирательства, несомненно, является её разновидностью), входит в противоречие с господ­ствовавшей на протяжении веков в русском уголовном процессе интенцией «сыскать допряма», «провести всестороннее, полное и объективное расследование», «добывание истины по делу»[18].

Принятые процессуальные законодательные новации, отход, от традиционных представлений о роли и задачах суда в процессе доказывания в нормативной модели судопроизвод­ства выражается не только в конструировании особого порядка судебного разбирательства, но и отказе от института возвраще­ния уголовного дела на доследование, расширении сферы дей­ствия такого основания прекращения уголовного преследования, как примирение сторон и т.п. Эти новации также вызыва­ют споры, а в ряде случаев и предложения об их устранении из УПК. И это вполне закономерно, иногда, даже оправданно, с точки зрения поиска истины, поскольку трансформация уголовного преследования в судопроизводстве — процесс длительный и сложный, связанный с изменением не только закона, но и правосознания, как практиков, так и теоретиков.

Исходя из вышесказанного, попробуем сформулировать краткие выводы:

- процессуальный порядок судебного разбирательства, получивший юридическое обоснование, «особый порядок« представляет со­бой (хотя и не в чистом виде, в силу сочетания начал диспозитивности с достаточно широкими полномочиями суда В.Ф.) законодательное воплощение изменения концепции уголовного иска, где со­гласие сторон лишает суд необходимости исследовать фактичес­кие обстоятельства дела с соблюдением принципов непосред­ственности и устности;

- позиция подсудимого относительно предъявленного обвине­ния приобретает юридическое значение. Согласие сторон свиде­тельствует об отсутствии публичной состязательности, требующей разрешения беспри­страстным судом;

- приговоры, постановленные в результате различных проце­дур судебного разбирательства, обладают равной юридической силой, однако порядок, в котором рассматривалось дело, изменяют характер установленных законом оснований их отме­ны и изменения;

- принятое в течение нескольких десятилетий в отечественной процессу­альной литературе абсолютное противопоставление материаль­ной (объективной) истины как цели доказывания истине формаль­ной (юридической) лишилось нормативного обоснования, что не всегда обезопасит нас от судебных ошибок;

- закон связывает решение суда о виде и размере наказания не только с так называемым классическими требованиями закона, о принципах назначения наказания, но и с избранием подсудимым по его ходатайству особым порядком судебного разбирательства[19].

Контрольные вопросы:

1. Место доказательств добытых в ходе ОРМ и оценке их судом.

2. Особый порядок рассмотрения дел в суде.

3. Порядок оценки доказательств присяжными в ходе судебного расследования.

Литература:

1. Михайловская И.Б. Цели, функции и принципы российского уголовно­го судопроизводства;

2. Социальное назначение уголовной юстиции и цель уголовного процесса // Государство и право. 2005, № 5. С. 111—118.

3. Комментарий к уголовно-процессуальному кодексу Российской Федера­ции / Под ред. И.Л. Петрухина. С.429.

4. Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс. С. 551.

5. Назначение наказаний в уголовном праве Российской Федерации - Тащилин М.Т. М 2007