Красота против любви 2 страница

Как бы Америка отреагировала, если бы ее любимые сыновья начали убивать себя голодом? Как бы Западная Европа пережила нашествие этой американской болезни? Скорее всего, это восприняли бы как нечто из ряда вон выходящее, как ситуацию, требующую созыва чрезвычайной комиссии по выходу из кризиса в конгрессе США, внеочередных заседаний выпускников, привлечения самых лучших специалистов, каких только можно найти за деньги, статей, вынесенных на обложки новостных журналов, обвинений и контробвинений, информационных сообщений, бюллетеней, предупреждений, описания симптомов и постоянного обновления сводок последних новостей. Развитие эпидемии широко освещалось бы в СМИ. Ведь привилегированные сыны нации - это наше будущее, и никто не стал бы мириться с тем, что оно совершает самоубийство.

Но по сути дела именно это сейчас и происходит, только с представительницами женского пола. Однако институты власти и государственные учреждения пребывают в спячке или бездействуют. Общественность также спит крепким сном. Молодые женщины умирают, а тем временем колледж выделяет женскому центру на программу обучения «самопомощи» по $400 в семестр и по $50 на оплату консультации у приглашенного врача. Каждая пятая из молодых девушек выбирает для себя медленную смерть, но мир не рушится из-за этого, потому что речь идет о представительницах женского пола.

Просто то, что, по мнению общества, девушки и так должны делать хорошо, они стали делать слишком хорошо. Почти десятая часть молодых американок и каждая пятая студентка находятся каждая в своем собственном «концлагере». Но когда они погибают, в их честь не устраивают торжественных поминальных служб. Никто не разрабатывает новых программ повышения осведомленности о возможных опасных последствиях голодания. Не делается никаких официальных заявлений от имени школ и колледжей о том, что общество предпочитает, чтобы его молодые женщины нормально питались и процветали, а не заболевали и умирали. Никто не приспускает флаги в знак признания того факта, что на каждой торжественной церемонии вручения университетских дипломов среди одетых в черные мантии студентов марширует пятая колонна смертников.

Вирджиния Вульф в эссе «Собственная комната» предсказывала, что когда-нибудь молодые женщины получат доступ в богатые закрытые библиотеки мужских колледжей, в их читальные залы, к рукописям на пергаменте. Она верила в то, что это даст молодым женщинам свободу мысли. Наверное, это казалось ей особенно заманчивым в той ситуации, в которой она об этом мечтала, - ведь ее саму в свое время выгнали из библиотеки только потому, что она - женщина. Сегодня молодые женщины уже преодолели препятствия, преграждавшие путь Вульф. Они уверенно шагают по траве прямоугольных лужаек университетских кампусов, о которых она могла только мечтать, но перед ними встал новый невидимый барьер, появления которого она никак не могла пред- видеть. Их ум теперь свободен, но тела - саморазрушаются.

В той картине будущего, которую представляла Вульф, не было только одного - цинизма. А ведь без него невозможно постичь отношение современной системы высшего образования к женщинам: их ум оказался востребован, а тела - нет. Молодые женщины поняли, что они не могут жить внутри университетских стен и одновременно оставаться такими, каковы они есть. Культ похудения вербует женщин в свои ряды в юном возрасте, и болезни, связанные с нарушениями пищевого поведения, стали неизбежным следствием этого культа. Анорексия и булимия - болезни женского пола: именно женщины составляют 90-95% больных. США, где больше всего женщин пробились в мужские сферы деятельности, являются также и лидером по заболеваемости анорексией. По данным женских журналов, в Америке насчитывается до 1 млн анорексичек, но Американская ассоциация анорексии и булимии утверждает, что эта болезнь поражает 1 млн американок ежегодно. Кроме того, 30 000 женщин в США злоупотребляют искусственным вызыванием рвоты.

Не существует надежных и проверенных статистических данных по уровню смертности от анорексии, но болезнь, которой поражены от 5 до 10% американок и которая имеет самый высокий показатель смертности среди психических расстройств, явно заслуживает серьезного внимания со стороны СМИ - не меньшего, чем уделяется серьезным, потенциально смертоносным эпидемиям. Однако эта эпидемия никогда не упоминалась на обложке журнала Time. Если на эту тему и пишут статьи, то они публикуются в разделе «Стиль». Национальные институты здравоохранения пока не предлагают никаких образовательных или профилактических программ по этим болезням. Похоже, этот вопрос - почему западные женщины должны голодать - слишком опасно задавать, даже несмотря на столь высокий уровень смертности. Джоан Брумберг в книге «Голодающие девушки: Нервная анорексия как болезнь современности» пишет, что от 5 до 10% американских девушек и женщин являются анорексичками. Она считает, что в некоторых университетах этим опасным расстройством страдает каждая пятая студентка. За последние 20 лет количество анорексичек существенно выросло во всех западных странах. Доктор Чарльз Мурковски, специалист по заболеваниям, связанным с нарушениями пищевого поведения, из нью-йоркской больницы Грейси-сквер, утверждает, что 20% американских студенток регулярно объедаются и потом очищают желудок. Ким Чернин в книге «Голодное “Я”» высказывает предположение, что по меньшей мере половина студенток американских университетов в тот или иной период своего обучения страдают от булимии или анорексии. А Роберта Сайд в книге «Всегда недостаточно худая» подтверждает данные о 5-10% анорексичек среди молодых американок, добавляя при этом, что в шесть раз больше американских студенток страдают от булимии. Если взять самые высокие показатели, то выходит, что из десяти молодых американок, обучающихся в колледже, две анорексички, шесть больны булимией и только две здоровы. Получается, что страдать от той или иной формы нарушения пищевого поведения для молодой американки из среднего класса в наше время - обычное дело.

Эта болезнь смертельна. Брумберг приводит данные о том, что от 5 до 15% анорексичек, которые попадают в больницу, умирают в процессе лечения, что делает это заболевание одним из самых смертоносных среди психических расстройств. Другие исследователи оценивает показатель смертности в 19%, при этом 40-50% анорексичек так никогда и не выздоравливают полностью. Эти показатели еще хуже, чем в случае с жертвами голода, которых лечили в Голландии во время Второй мировой войны в 1944-1945 гг. Анорексия приводит к гипотермии, отекам, понижению кровяного давления, сердечной аритмии, бесплодию и, наконец, к смерти. Среди последствий булимии - обезвоживание, нарушение электролитного баланса, эпилептические припадки, нарушение сердечного ритма и смерть. В комбинации анорексия и булимия могут привести к разрушению зубов, хиатальной грыже, изнашиванию тканей пищевода, отказу почек, остеопорозу и смерти. В медицинской литературе начали появляться сообщения о том, что грудные младенцы и маленькие дети, которых недокармливают их матери, озабоченные собственным весом, страдают от замедленного развития, отличаются поздним половым созреванием и не могут развиваться полноценно.

Этот недуг распространяется во многих развитых индустриальных странах: сегодня в Великобритании насчитывается 3,5 млн больных анорексией и булимией (95% из них составляют женщины) и ежегодно фиксируется 6000 новых случаев заболевания. Исследование, проведенное среди британских девочек-подростков, показало, что 1% из них больны анорексией. По данным женской прессы, по меньшей мере 50% женщин в Великобритании страдают от нарушений пищевого поведения. Хильда Брух сообщает, что на протяжении жизни последнего поколения отмечался рост числа пациентов в России, Австралии, Швеции, Италии, а также в Великобритании и США. В Швеции больны булимией 1-2% девушек-подростков. В Голландии этим заболеванием также страдают 1-2% девушек и молодых женщин. В Италии 1% подростков больны анорексией или булимией (95% из них - девушки), что означает рост на 400% за последние 10 лет. Для стран Западной Европы и Японии это только начало, поскольку эти цифры напоминают ситуацию в США 10 лет назад, и они растут в геометрической прогрессии, как в свое время в Америке.

Сегодня пациентка, больная анорексией, худее, чем в предыдущих поколениях. Анорексия повторяет уже знакомую схему развития мифа о красоте: она появилась в США как болезнь среднего класса, а потом стала распространяться на восток, а также вниз по социальной лестнице. Некоторые женские журналы пишут, что 60% американок испытывают серьезные проблемы в связи с нарушениями пищевого поведения. Похоже, большинство представительниц среднего класса страдают от той или иной формы анорексии или булимии. А если анорексия определяется как маниакальный страх перед едой или навязчивые идеи по поводу еды, то вполне возможно, что сегодня подавляющее большинство западных женщин можно назвать анорексичками на ментальном уровне.

Что произошло? Почему именно сейчас? Первое очевидное объяснение заключается в том, что на протяжении целого века женской эмансипации и в ответ на нее происходило постоянное уменьшение объемов тела «женского идеала». Еще 75 лет назад в мужской художественной традиции Запада воспевалась естественная пышность женских форм. Образы обнаженного женского тела радовали женственной полнотой. В зависимости от моды в разные времена особое внимание уделялось определенным частям пышного женского тела: объемным животикам - с XV по XVII в., круглым личикам и роскошным плечам - в начале XIX в., бедрам и ягодицам с ямочками - вплоть до XX в. Но никогда, ни в какие времена до тех пор, пока женская эмансипация не была узаконена, не наблюдалось такого полного отрицания женской стати.

Историк моды Энн Холландер в своей книге «Взгляд сквозь одежду» охарактеризовала его, с точки зрения любого века, кроме нашего, как «больной вид, вид бедности и нервного истощения». Диеты и худоба завладели женскими умами, когда западные женщины получили право голоса, то есть примерно в 1920 г. В период между 1918 и 1925 гг. «новые уплощенные формы стали заменять прежние, более округлые, с ошеломляющей скоростью». В 1950-е гг. можно было недолго понаслаждаться естественной пышностью женских форм, потому что женщины оказались вновь надежно заперты «на замок». Но как только они начали в массовом порядке вливаться в мужские сферы деятельности, у общества снова возникла потребность заточить женские тела в тюрьмы, которыми перестали быть их дома.

В прошлом поколении средний вес модели был на 8% ниже веса средней американки, в то время как сейчас уже на 23%. Модель Твигги появилась на страницах журнала Vogue в 1965 г. одновременно с рекламой противозачаточных таблеток, чтобы свести на нет самые радикальные последствия их появления. Как и большинство символов мифа о красоте, эта новая икона стиля была опасна вдвойне. С одной стороны, она предлагала женщинам не ограничивать жизнь только лишь репродуктивной функцией, как это было в предыдущих поколениях (ведь женская полнота в нашем подсознании связана именно со способностью к деторождению). С другой стороны, она успокаивала мужчин, предлагая им образ слабой, асексуальной и голодной женщины. В те времена худоба Твигги, которая сегодня является вполне обычным явлением, была поистине шокирующей. Даже журнал Vogue, представляя эту модель впервые, испытывал некоторое беспокойство: «Твигги зовут «тростинкой», потому что она выглядит так, словно сильный порыв ветра может сломать ее пополам и повалить на землю... Твигги настолько хрупкого телосложения, что другие модели смотрят на нее с ужасом. У нее такие худые ноги, будто, когда она была грудным ребенком, ей не хватало материнского молока, а выражение ее лица невольно заставляет думать, что, наверное, именно так выглядели жители оккупированных территорий во время Второй мировой войны». Выражения, которые использует журналист раздела моды, очень показательны: недокормленная, готовая сломаться от порыва ветра, с выражением лица как у жителя осажденного города. Какие еще сравнения могли бы сильнее обнадежить истеблишмент, оказавшийся лицом к лицу с женщинами, которые вскоре десятками тысяч пройдут маршем протеста по Пятой авеню?

На протяжении 20 лет после начала второй волны женского движения вес Мисс Америки стремительно снижался, а средний вес моделей на центральном развороте журнала Playboy был на 11% ниже веса среднестатистической американки в 1970 г. и на 17% - восемь лет спустя. Модель Эйми Лиу в своей автобиографии рассказывает, что многие ее коллеги больны анорексией. Она сама продолжала работать моделью, уже будучи анорексичкой. Среди танцовщиц 38% ведут себя как больные анорексией. Среднестатистическая модель, танцовщица или актриса худее, чем 95% всех остальных женщин. «Железная дева» заменила прежние пышные формы женского тела чем-то скелетообразным, но с мускулатурой, развитой как у мужчины.

И представительницы женской элиты, чьи тела воплощают образ «железной девы», часто сами заболевают ради того, чтобы только не выбыть из ее рядов. Опрос, проведенный в 1985 г., показал: 90% его участниц считали, что имеют лишний вес. Кроме того, 25% женщин постоянно сидят на диете, а 50% находятся в процессе выхода из нее, нарушают ее или садятся на нее. Эта форма ненависти к себе возникла и стала стремительно развиваться одновременно с активизацией женского движения. Как показали данные двух опросов, проведенных в период между 1966 и 1969 гг., число школьниц, которые считали себя слишком толстыми, выросло с 50 до 80%. Их дочери, хотя и получили в наследство завоевания женского движения, с точки зрения недовольства собой находятся в положении ничуть не лучшем. Согласно результатам исследования, проведенного среди старшеклассниц, 53% из них недовольны своим телом уже в возрасте 13 лет. А к 18 годам подобное недовольство испытывают 78%.Культ голодания одержал сокрушительную победу над женской борьбой за равенство. Опрос журнала Glamour, проведенный в 1984 г. среди 33 000 женщин, продемонстрировал, что 75% девушек и женщин в возрасте от 18 до 35 лет считали себя толстыми, в то время как по медицинским показателям только 25% из них действительно имели избыточный вес. Мало того, 45% женщин с недостаточным весом думали, что они слишком толстые.

Но с точки зрения перспектив женского движения хуже всего то, что участницы опроса Glamour назвали в качестве своей наиболее желанной цели похудение на 5-7 кг, а не успех в работе или в любви. Именно эти 5-7 кг, ставшие для большинства западных женщин основой их восприятия себя, я называю «решение в один стоун». Стоун - британская мера веса, равная 6,34 кг, и, грубо говоря, это именно то, что стоит между 50% женщин, которые, не имея избыточного веса, все равно считают себя слишком толстыми, и их идеальным образом самих себя. Если женщина теряет этот стоун, это делает ее вес намного ниже естественного и лишает ее природной красоты - естественно, если смотреть на нее глазами, не замутненными стереотипом «железной девы». Но тело быстро восстанавливается, и начинается новый цикл потери и набора веса с сопутствующими этому мучениями и риском заболеть анорексией или булимией. «Решение в один стоун» неизбежно приводит к неудачам, которые вызывают у женщин невроз и постоянно усиливают его. Этот «сдвиг» в весе навязывает женщинам низкую самооценку, утрату контроля над собой и сексуальный стыд - и все это как раз тогда, когда они обрели свободу, чтобы начать забывать о них.

Это поистине элегантное решение, позволяющее исполнить мечту нашего общества: в результате простого уменьшения «официального» веса женщины на один стоун и определения естественных форм женского тела как «жирных» на женщин накатила волна ненависти к себе, что отбросило их назад на пути к внутреннему освобождению и привело к возникновению новой могучей индустрии.Это решение мягко свело на нет исторический успех женского движения за счет того, что женщин убедили в неизбежности неудачи - неудачи, которая изначально заложена в самой их женской природе. «Решение в один стоун» - политическая ложь, и доказательством того выступает чувство, которое испытывают женщины, когда едят «слишком много», - это чувство вины. Почему они должны постоянно его испытывать? Почему женская полнота стала моральной проблемой и оценивается в категориях «хорошо» или «плохо»? Если бы пристальное внимание к женской полноте или худобе имело отношение к сексу, то это было бы сугубо интимным вопросом, который женщина решает вместе со своим любимым мужчиной. Если бы дело было в здоровье, то эта проблема решалась бы самой женщиной. Но тогда обществу стоило бы сосредоточиться, скорее, на проблеме веса у мужчин, поскольку среди них лишний вес имеют 40%, а среди женщин - только 32%, и ожирение значительно опаснее для мужского здоровья, чем для женского.

В сущности, данных, подтверждающих заявления о том, что женская полнота приводит к проблемам со здоровьем, крайне мало. Больше того, «результаты недавних исследований показывают, что женщины могут жить дольше и быть в целом более здоровыми, если их вес на 10-15% больше, чем необходимо для поддержания их жизни, а также если они воздерживаются от диет», утверждает журнал Radiance. Если проблемы со здоровьем связаны у женщин с полнотой, это, как правило, является следствием длительного сидения на диете и эмоционального стресса, вызванного ненавистью к себе. Исследования Национального института здоровья, которые соотносят ожирение с увеличением риска сердечных заболеваний и инсультов, проводились на мужчинах. Согласно результатам подобного исследования на женщинах, впервые опубликованным в 1990 г., вероятность развития этих заболеваний у женщин мало связана с их весом, в отличие от мужчин. Фильм «Голод внутри» приводит данные исследования, проведенного в 16 странах мира, результаты которого не подтверждают наличия непосредственной связи между женской полнотой и проблемами со здоровьем.

Так что лишний вес у женщин сам по себе не является чем-то нездоровым. Но, несмотря на это, он вызывает живой общественный интерес и давно уже стал предметом бурных дискуссий. Женщины испытывают чувство вины по поводу своей полноты, потому что мы подсознательно понимаем, что в соответствии с мифом о красоте наши тела нам не принадлежат, они являются общественным достоянием и худоба - это не вопрос индивидуального эстетического восприятия, а голодание - это наша дань требованиям общества. Зацикленность современной культуры на женской худобе - это навязчивая идея, связанная не с красотой, а с идеей покорности. Диеты для женщин стали, по словам психолога Джудит Родин из Йельского университета, «устоявшейся нормой и навязчивой идеей», непрекращающейся азартной игрой.

При этом СМИ во всем мире активно освещают риски для здоровья, связанные с избыточным весом, и в этой игре используются такие эмоциональные эпитеты, которые не фигурируют даже в дискуссиях на тему злоупотребления алкоголем и табаком. В самых разных странах эта тема активно муссируется, потому что и мужчины, и женщины понимают: в данном случае речь идет не о холестерине или сердечном ритме и не о прекращении производства одежды, а о том, сколько социальной свободы женщины могут получить безнаказанно или какой частью своей свободы они готовы пожертвовать. Беспорядочный и бессистемный анализ, который мы находим в СМИ в связи с бесконечной сагой о женском жире и борьбе с ним, по сути дела, представляет собой сводки с фронта в сексуальной войне полов: так мы узнаем, что женщины в ней выигрывают, что они теряют и с какой скоростью развиваются события. «Великий сдвиг» в весе нужно понимать как одно из наиболее значимых событий нашего столетия, как эффективное решение проблемы, связанной с той опасностью, которую представляет собой женское движение, а также экономическая и репродуктивная свобода женщин. Сидение на диете стало самым мощным политическим седативным средством во всей женской истории - «тихими сумасшедшими» легче управлять.

Ученые подтверждают то, что женщины и так прекрасно знают: их озабоченность своим весом приводит к полному уничтожению чувства собственного достоинства и ощущения своей значимости. Исследователи Дж. Поливи и С. Херман обнаружили, что «продолжительное и регулярное лишение организма калорий» приводит к формированию определенного типа личности, характерными чертами которой являются «пассивность, чувство беспокойства и повышенная эмоциональность». Формирования именно этих черт характера, а не худобы как таковой, хотят добиться от женщин, чтобы не дать им стать свободными. В свое время успехи женского движения способствовали началу формирования у женщин прямо противоположных качеств, а именно высокой самооценки, чувства своей значимости, активной жизненной позиции, смелости и ясности мышления. «Продолжительное и регулярное лишение организма калорий» представляет собой способ свести на нет достижения женской революции.

«Великий сдвиг» в весе и «решение в один стоун» появились сразу же после возрождения феминизма, чтобы сделать женщин, которые только начали добиваться власти, слабыми, а впоследствии и психически больными, заставить их сосредоточиться исключительно на проблемах веса. Для того чтобы понять, почему на пути женщин к равенству с мужчинами возникло это препятствие - проблема веса, мы должны осознать, что в действительности на карту поставлена не мода, не красота и не секс, а борьба за политическое господство. И для многих женщин, зачастую и не подозревающих об истинных причинах своего бедственного положения, она стала вопросом жизни и смерти. Есть множество теорий, объясняющих причины возникновения анорексии, булимии и других женских проблем, связанных с похудением. Энн Холландер высказывает предположение, что переход от портретных образов к движущемуся видеоряду способствовал тому, что худоба начала ассоциироваться с движением и скоростью. Сьюзен Орбах в своей книге «Жир - это феминистская проблема» истолковывает женскую полноту как обращенное к матери послание ребенка об отчуждении и зависимости от нее. Орбах видит в матери «очень противоречивое чувство, связанное с кормлением дочери и заботой о ней». Ким Чернин в книге «Навязчивая идея» предлагает психоаналитическое объяснение страха перед полнотой. В его основе лежит гнев младенца на всемогущую мать, а еда воспринимается как первобытная грудь, как «потерянный мир» женского изобилия, который мы должны обрести вновь, «если хотим понять истоки нашей зацикленности на женском теле... Мы можем понять, почему, - пишет да- лее Чернин, - в состоянии страха и ужаса [у мужчины] может возникнуть желание долго и нудно рассказывать об образах моделей, и это прямо намекает женщине на то, что она неприемлема... если она толстая». В другой своей книге «Голодное «Я» Чернин интерпретирует булимию как обряд посвящения. Джоан Брумберг рассматривает еду как язык символов, анорексию - как крик отчаяния в мире, предлагающем слишком много возможностей выбора, а аппетит - как «голос»: «молодые женщины, которые искали слова, чтобы выразить свои чувства, сфокусировались на еде и на способах ее употребления». Рудольф Белл в книге «Священная анорексия» прослеживает связь между этим заболеванием и религиозными стремлениями средневековых монашек, которые воспринимали голодание как очищение.

Подобные теории проливают свет на эту проблему применительно к жизни отдельного человека, но все они недостаточно глубоки. Женщины отказываются от еды и голодают не только в контексте своих частных взаимоотношений с другими людьми - они делают это, живя в обществе, которое материально заинтересовано в том, чтобы они имели «сложные отношения» с едой. Мужчины вовсе не «рассказывают долго и нудно» об образах моделей - наоборот, результаты исследований постоянно доказывают, что мужчинам нравятся реальные формы реальных живых женщин. Но этим занимаются межнациональные корпорации.

Многие из существующих теорий о причинах нарушения пищевого поведения у женщин подчеркивают значение личностной психологии без учета общественных установок. Они всегда рассматривали женское тело и его формы скорее с точки зрения того, как они отражают конфликт женщины с обществом, вместо того чтобы рассматривать, каким образом общество при помощи женских форм использует им же созданный конфликт. Многие другие теории фокусировали свое внимание на женской реакции на идеал худобы, но ни одна из них никогда не говорила о том, что этот идеал является профилактической мерой, своего рода превентивным ударом. В связи с этим нам нужно вновь переосмыслить все термины, но уже в свете социальной роли голодания.

Прежде всего, что такое еда? Разумеется, в контексте конкретной семьи еда - это проявление любви, это воспоминания о совместном общении, в контексте общества еда — это вопрос статуса. Во все

времена она была основным показателем социальной значимости члена общества. Кого оно высоко ценит, того хорошо кормит. Когда тебе накладывают полную тарелку самой лучшей еды, это означает: мы считаем тебя достойным съесть эту долю припасов нашего племени. На Самоа женщины, которые находятся там в большом почете, во время праздничных пиршеств едят подчеркнуто много. Распределение еды в обществе отражает баланс силы и власти, а разделение трапезы с соплеменниками укрепляет социальное равенство. Когда мужчины вместе преломляют хлеб, или произносят тост за свою королеву, или закалывают для друга самого упитанного тельца, они становятся ровней, а потом и союзниками. Слово компаньон происходит от латинского выражения «с хлебом» и означает тех, кто вместе преломил хлеб.

В наше время, когда то, что едят женщины, стало предметом публичного обсуждения, предписанные нам порции свидетельствуют о нашем низком по сравнению с мужчинами положении в обществе и усиливают в нас чувство социальной неполноценности. Если женщины не могут есть ту же еду, что и мужчины, то, значит, речь не идет и о равном с ними статусе в обществе. До тех пор, пока от женщин, сидящих за одним столом с мужчинами, будут ожидать поведения, основанного на самоограничении, этот общий стол никогда не станет круглым столом, за которым мужчины и женщины будут сидеть вместе как равные. Он будет скорее традиционным иерархическим помостом, где восседают мужчины, со складным столиком у его подножия, предназначенным для женщин.

В нынешней эпидемии добровольного голодания, когда богатые западные женщины не могут сделать выбор в пользу еды, мы видим логическое продолжение более старой традиции отношения к еде бедных женщин. Голодание современных западных женщин имеет глубокие исторические корни. Женщины всегда были вынуждены есть не так, как мужчины, то есть меньше и хуже. Как пишет историк Сара Померой, в Древнем Риме рацион для мальчиков составлял 16 мер еды, а для девочек - всего 12. В средневековой Франции, по утверждению историка Джона Босуэлла, женщины получали на одну треть зерна меньше, чем мужчины. На протяжении всей истории человечества всегда, когда пищи не хватало, женщины получали меньше еды, чем мужчины, или не получали вообще ничего. Как объясняют антропологи, убийство новорожденных девочек обычно происходит вследствие недостатка пищи. По данным ООН, когда речь идет о голоде, его жертвами в первую очередь становятся женщины: в Бангладеш и Ботсване девочки умирают чаще мальчиков, и они же чаще недоедают, потому что им достаются меньшие порции. В Турции, Индии, Пакистане, Северной Африке и на Ближнем Востоке мужчины получают львиную долю имеющейся еды вне зависимости от потребностей женщин в калориях. «В Северной Африке потребление и распределение пищи не связано с затратами калорий» во время работы, выполняемой мужчинами и женщинами, «они также не связаны с физиологическими потребностями. .. Они скорее обеспечивают приоритетные права «важных» членов общества, то есть взрослых мужчин». В Марокко, если женщина приходит в гости, «она будет клясться, что уже поела» или что она не голодна. «Маленькие девочки быстро учатся предлагать свою порцию гостям, отказываться от мяса и отрицать, что хотят есть». Антрополог Ванесса Малер описывает североафриканскую женщину, которая убеждала людей, сидевших вместе с ней за обеденным столом, в том, что «она предпочитает кости мясу».

Как утверждает Малер, считается, что мужчины «не должны страдать от недостатка еды, он отражается лишь на женщинах и детях». По данным отчета ООН, «в странах третьего мира наблюдаются случаи недоедания у девочек, когда мальчики питаются полноценно, потому что именно им отдается имеющаяся в семье еда». Две трети женщин в Азии, половина женщин в Африке и одна шестая латиноамериканок страдают анемией, вызванной недоеданием. В Непале на 50% больше женщин, чем мужчин, теряют зрение вследствие недоедания. Во всех культурах мира мужчины получают горячую еду, едят больше белковой пищи и обслуживаются в первую очередь, в то время как женщины доедают остывшие остатки и нередко вынуждены прибегать к обману и хитрости, чтобы получить достаточно пищи. «Более того, пища, которую они получают, как правило, менее питательна». И это характерно не только для стран третьего мира: большинство женщин, живущих сегодня в западных странах, могут припомнить схожие модели поведения, которые они наблюдали у своих матерей и бабушек, когда жены шахтеров ели хлеб, смоченный в жире, который оставался от обеда их мужей, а итальянские и еврейские жены брали себе те части птицы, которые остальные есть отказывались.

Схожие стереотипы поведения и сегодня характерны для богатых стран Запада, где женщины добровольно ограничивают калорийность потребляемой ими пищи. При этом поколение назад правомерности подобного распределения пищи нашлось новое логическое обоснование. В результате женщины по-прежнему обходятся без пищи, доедают ее остатки, прячут еду, используют обман, чтобы добыть ее, но при этом теперь они еще и испытывают вину за свое поведение. Наши матери выходили из-за стола, когда вся семья ела торт серебряными приборами на фарфоровых тарелочках, а потом мы заставали их на кухне, где они тайком поглощали его остатки. Традиционная модель поведения осталась прежней, но ее облачили в одежды стыда.