Методологические проблемы исследования государства и права в условиях глобализации

1. Круг методологически важных проблем, касающихся процесса познания государства и права в условиях глобализации, весьма широк и разнообразен*(438). Он охватывает собой, по меньшей мере, две группы относительно самостоятельных, но в то же время тесно связанных между собой и переплетающихся друг с другом методологически значимых вопросов. Это: а) проблемы, касающиеся понятия, природы и содержания явления, именуемого "глобализацией", без предварительного разрешения которых невозможно успешное решение всех иных ассоциирующихся с ними теоретически и практически важных проблем, и б) вопросы, относящиеся непосредственно к государству и праву, функционирующих в условиях глобализации, а также к процессу воздействия на них со стороны окружающей их "глобализирующейся" среды.

Не затрагивая других сторон обозначенной темы, обратимся к краткому рассмотрению каждой из групп названных вопросов.

2. При рассмотрении группы проблем, касающихся глобализации, теоретически и методологически важным представляется обратить внимание на следующие обстоятельства.

Во-первых, на то, что, несмотря на довольно длительный период изучения отечественными и зарубежными авторами феномена глобализации и порождаемых им или, наоборот, решаемых с его помощью проблем, вопрос о самом понятии и содержании глобализации остается до сих пор весьма спорным и неопределенным.

Констатируя данное обстоятельство, некоторые авторы вполне оправданно акцентируют внимание прежде всего на том, что "глобализм - есть юридически нейтральное понятие", которое "может быть использовано для разных целей, в том числе и антигуманных"*(439). Верно утверждается, что юридическое содержание термина "глобализация" ни в какой отрасли права, а также в международном праве не определено, хотя это слово стало модным в конце ХХ в., когда перед международным сообществом во весь рост встали сложные многоплановые проблемы общепланетарного характера, затрагивающие жизненно важные интересы всего человечества*(440).

Наряду с констатацией факта отсутствия в юридическом лексиконе термина "глобализм" и, соответственно, отражаемого им понятия в отечественных и зарубежных научных источниках указывается также на то, что "глобализм", "глобализация" и другие аналогичные им термины и понятия страдают неопределенностью не только в юридическом, но также и в социологическом, и политологическом планах. Между тем не только и даже не столько теоретически и методологически, сколько практически важно иметь четкое представление о глобализации как о современном феномене, оказывающем все более явное и активное воздействие на общественную и государственно-правовую жизнь всех без исключения стран и народов. Накопившийся опыт показывает, что в отношении одних, наиболее развитых в экономическом, информационном и технологическом плане государств и соответствующих правовых систем глобализм проявляется преимущественно в позитивном плане. Что же касается всех остальных государственных и правовых систем, то в отношении их он оборачивается зачастую своей противоположной стороной и проявляется в негативном плане.

Многочисленные исследования глобализации, проводившиеся отечественными и зарубежными авторами, породили множество различных представлений о нем и определения его понятий. Причины такой множественности, а вместе с тем и разноречивости заключаются не только в сложности и разносторонности глобализации, которые практически невозможно охватить и адекватно отразить в одном понятии, но и в различных оценках данного явления. В научной литературе верно подмечается в связи с этим, что "спектр мнений" о глобализации для современного человечества распределяется в интервале от оптимистического плюса до пессимистического минуса через массу компромиссных оттенков*(441).

Оптимистическое восприятие явления, именуемого глобализацией, порождает одни его оценки и, соответственно, определения его понятия, а пессимистическое отношение к данному явлению трансформируется в совсем иные, весьма критические его оценки*(442) и в соответствующие определения его понятия.

Не вдаваясь в рассмотрение различных мнений и суждений по поводу определения понятия глобализма, а тем более - его оценок, обратим внимание лишь на такие методологически важные в его определении моменты, как системность (относительно "упорядоченный" охват глобализацией различных сфер жизни общества и социальных слоев), динамизм (глобализация - это не статика, а динамика, процесс)*(443) и собирательность (глобализм - это не единственный, одноразовый процесс, происходящий в какой-либо отдельной сфере, а совокупность множественных процессов, происходящих в самых различных сферах жизни общества и государства).

Исходя из данных, методологически значимых исходных положений, глобализацию можно определить с точки зрения системного подхода как системную, многоаспектную и разноуровневую интеграцию различных существующих в мире государственно-правовых, экономико-финансовых и общественно-политических институтов, идей, принципов, связей, морально-политических, материальных и иных ценностей, разнообразных отношений.

По своему "генетическому происхождению", как справедливо отмечается в юридической литературе, понятие "глобализация" родственно понятиям универсализма, континуальности, типичности, абстрактности, всеобщности и т.д.*(444). На основе данного понятия, по мнению некоторых авторов, "развивались идеи космополитизма и большевизма". Антиномиями понятия глобализации (глобализма) являются понятия дифференциализма, дискретности, индивидуальности, конкретности и т.д.

Во-вторых, при рассмотрении группы методологических проблем, касающихся глобализации, следует обратить внимание на то, что данный процесс является объективным, никем не инспирированным "извне", естественным процессом.

Данный факт признается практически всеми исследователями рассматриваемого процесса с той, однако, разницей, что одни из них считают, что глобализация всегда была свойственна человеческому роду, с момента возникновения цивилизации. Характерно в этом отношении утверждение одного из авторов о том, что "глобализация - процесс, идущий с ранних стадий развития цивилизаций. Обмен людьми и продуктами культуры (навыками и техническими средствами, растениями и животными) создал человечество". Следовательно, делается вывод, что "сегодня речь идет не вообще о глобальных процессах в развитии человечества, а о специфическом нынешнем этапе - попытке создания Нового мирового порядка. По той мифологии, которая эту попытку идеологически прикрывает"*(445).

Другие авторы в вопросе о времени возникновения процесса глобализации исходят из того, что это совершенно новый, до 70-90-х годов ХХ в. неизвестный феномен, и что он порожден, с одной стороны, весьма интенсивными экономическими, политическими и иными отношениями, развивающимися между различными государствами, государственными и межгосударственными организациями, а, с другой стороны - появившимися в мире и обострившимися к этому времени глобальными, экономическими, экологическими и многими другими проблемами, требующими для своего решения современных усилий государств и негосударственных организаций, таких, как транснациональные корпорации, и др.*(446).

Наконец, третья группа авторов, касаясь вопроса о времени возникновения глобализации как явления придерживается "промежуточного" мнения, согласно которому глобализация - это одновременно и история, и современность. Глобализация, пишет в связи с этим В. Кувалдин, уходит корнями глубоко в историю, и все же это феномен ХХ в. С данной точки зрения, считает автор, ХХ век "можно определить и как век глобализации. Поэтому уроки ХХ века особенно значимы и важны для понимания ее перспектив"*(447).

Аналогичного мнения придерживаются и некоторые другие авторы, исходящие из того, в частности, применительно к политической сфере жизни общества, что "глобализация является закономерным и естественным моментом, формой проявления эволюционного усложнения политики"*(448).

Однако какого бы мнения ни придерживались те или иные авторы в теоретическом и методологическом отношении, важно, что все они, занимаясь проблемами глобализации, признают ее объектный и естественный характер. Это тем более значимо, что данные черты и особенности процесса глобализации признаются не только теоретиками, но и практиками, государственными и общественными деятелями. Подтверждением этому может служить суждение Президента Казахстана Н. Назарбаева о том, что "глобализация - веление времени, которое невозможно затормозить или отменить", и что она "базируется на тенденциях развития мировой экономики, совершенствования компьютерных технологий, создания единого информационного пространства". Мир, замечает автор, "становится теснее", замыкаться от него бессмысленно. "Другое дело, что процессы глобализации для многих государств могут иметь негативные последствия". Ибо, если "для богатых государств глобализация заключается помимо прочего в открытии для них рынков других стран", куда они продвигают свою продукцию, то "остальные государства мира, по сути, кормят их рабочих и инженеров, подавляя тем самым свои собственные производства"*(449).

Что же касается времени возникновения глобализации как объективно существующего, естественного явления, то при решении данного вопроса в теоретическом и методологическом плане принципиально важным представляется иметь в виду следующие два момента. Первое - что наряду с глобализмом существуют еще такие соотносимые с ним, но все же самостоятельные явления, как регионализм*(450), провинциализм, локализм и др. Из этого следует, что далеко не всякий "обмен людьми и продуктами культуры" носит глобальный, а не локальный (местный) или, скажем, региональный характер. Глобальный характер он приобретает лишь на определенном этапе развития общества, на уровне охвата всех или большинства существующих в мире государств и правовых систем, а также наций, этносов и народов.

Суть второго момента заключается в том, что при определении времени возникновения глобализма следует различать, с одной стороны, разнообразные условия и предпосылки его становления, которые складываются на разных этапах развития человеческого сообщества, а, с другой - его различные формы и проявления. В частности, как справедливо отмечается в научной литературе, необходимо проводить четкую грань между глобализацией как тенденцией, "определяемой мощью цивилизации, ее способностью эффективно проецировать себя в планетарном масштабе, и глобализмом как определенным цивилизационным стандартом, мировоззрением, имеющим свои теневые стороны и порождающим собственную антитезу - идеологию и движение антиглобализма"*(451).

Можно со значительной долей вероятности предположить, что глобализм как тенденция, как естественный процесс, наконец, как предтеча глобализма - "определенного цивилизационного стандарта" и определенного мировоззрения существовал в человеческом обществе и оказывал активное воздействие на государство и право практически всегда, на всех этапах развития человеческой цивилизации*(452). Что же касается глобализма - определенного, сформировавшегося явления в виде "цивилизационного стандарта" и "планетарного" мировоззрения, то он появляется и соответствующим образом воздействует на национальные государственные и правовые институты лишь на самых поздних стадиях развития мировой цивилизации.

В-третьих, в процессе рассмотрения группы теоретически и методологически значимых проблем, касающихся глобализации, следует обратить внимание также на ее широко охватывающий и неравномерно развивающийся характер.

Исследователи проблем глобализации в подавляющем своем большинстве отмечают, что данный процесс в решающей степени охватывает в настоящее время финансы и экономику, в меньшей степени, хотя и весьма активно - политику, еще в меньшей степени - духовную жизнь общества, традиции и национальную культуру*(453).

Высказываются отдельные упреждающие суждения по поводу того, что глобализация должна иметь и в будущем широкоохватывающий, но, отнюдь, не всеохватывающий характер. В частности, по мнению некоторых немецких экспертов, она не должна распространяться на культуру, "на сферу художественную", ибо "культура - это форма самовыражения человека, региона, страны", и если ее оторвать от "исторических, национальных, этнических корней, то мы лишимся, пожалуй, главной основы сосуществования народов - диалога культур"*(454).

Замечания экспертов по поводу исключительно национального характера культуры - вернее, стремление уберечь ее от все более нарастающего глобализма и все более подминающего под себя и нивелирующего национальные традиции и культуру космополитизма - вполне понятные и объяснимые. В связи с этим нельзя не разделить обеспокоенность известного отечественного писателя А.И. Солженицына по поводу того, что в настоящее время "каток нивелировки все жестче прокатывается по особенностям, характеристикам, своеобразию национальных культур и национальных сознаний и, сколь удается, выглаживает все эти индивидуальные особенности под всемирный (американский, англосаксонский) стандарт. Действие этого катка грозит погасить все краски многообразия человечества, всю духовную сложность и яркость его. Это процесс всеобщей стандартизации по смыслу своему - энтропийный. Выравнивая потенциальные различия, он ослабляет способности человечества к развитию духовному, а вслед и к иным видам развития"*(455).

Однако, соглашаясь с экспертами и разделяя обеспокоенность А.И. Солженицына, нельзя упускать из поля зрения тот факт, что процесс глобализации - это объективный, естественный процесс и что для направления его в нужное русло потребуются огромные, а главное - теоретически осмысленные и практически оправданные совместные усилия государств. Объединить, между тем, эти усилия государств для решения данного, равно как и многих других вопросов, далеко не просто по ряду причин. Одна из них - разные взгляды на проблему и зачастую противоположные оценки сложившейся или складывающейся ситуации, а также несовместимые друг с другом интересы.

Если, например, представители США самонадеянно заявляют, что сейчас в мире, "в разгар" глобализации у США попросту нет соперников по всем параметрам власти - военному, экономическому, финансовому, культурному (разрядка моя. - М.М.) - таковых не видно даже на горизонте"*(456), из этого письма делают далеко идущие выводы о том, что в процессе глобализации, ведущей к созданию нового миропорядка, в качестве неких образцов должны выступать именно американская модель и американские культурные и иные ценности, то эксперты из других стран в отношении уровня развития духовной жизни и культуры в этой стране, а вместе с тем и "американских образцов" придерживаются иного мнения*(457).

Разумеется, речь при этом не идет о тех российских "экспертах", которые воспринимают США только в восклицательных знаках ("Америка - чудо света", "Америка - свободная страна", Америка - чистая страна" и пр.) и которые широко повествуют об "удивительном американском гуманизме", распространяющемся "не только на людей, но и на мышей". Последних, рассказывают эти исследователи, в Америке "ловят в специальные мышеловки, которые мышь не убивают"; "отвозят в общество охраны животных", где их "видимо, кормят, поят и отпускают на свободу"*(458). Не поясняется, правда, - "на свободу" - в какой свободолюбивый штат или в какую цивилизованную страну.

Имеются в виду серьезные, трезво мыслящие, способные объективно, на основе анализа реальных, а не виртуальных, придуманных "фактов" оценивать действительность и видеть, в частности, то, что в США, наряду с несомненными успехами в военно-промышленной сфере и некоторых других областях, традиционно существуют "черные дыры" в духовной сфере, в сфере культуры, в "рыночной", весьма далекой от "мировых стандартов" морали и др.*(459). В связи с этим совершенно справедливым представляется замечание А.И. Неклессы о том, что в настоящее время "лидерство США в мире все чаще связывается с экономическим и военным превосходством и все реже с превосходством культурным и моральным"*(460).

Трудно спорить по поводу высказанного в научной литературе мнения о том, что "США как государство поражены коррупцией больше, чем какая-либо другая страна мира"*(461), но неопровержимым фактом является то, что это далеко не идеальная держава, способная выступать в процессе глобализации в виде некоего образца и увлечь за собой как некая показательная государственно-правовая и социальная модель весь остальной мир.

На фоне множества довольно искренних и явно инспирированных, "верноподданнических" статей и книг об этой благословенной стране нельзя не выделить и не прислушаться к таким, риторическим на первый взгляд, но по существу весьма симптоматичным и значимым вопросам, исходящим от некоторых западных экспертов, как вопрос о том, "означает ли окончание холодной войны триумф одной из супердержав над другой или же - это все-таки коллапс их обеих". Или такой далеко небезосновательный и нетривиальный вопрос, как вопрос о наличии "серьезных причин рассматривать США как все более охватываемое внутренним кризисом континентальное национальное государство"*(462).

Наряду с широкоохватывающим характером глобализации, по всему фронту оказывающей воздействие на общество, государство и право, особо следует выделить также ее неравномерный характер развития.

В методологическом плане при этом весьма важным представляется констатировать опережающий характер развития глобализационных процессов в сфере экономики по сравнению с другими областями жизни общества, государства и права.

Несмотря на то, что экономисты все еще продолжают затянувшийся спор о предельных масштабах, основных тенденциях и границах возможного развития процессов глобализации в экономической сфере*(463), с полной уверенностью можно сказать, опираясь на многочисленные факты и мнения экспертов, что в современном "глобальном мире уже сформировался центральный вектор мирового развития - геоэкономический"*(464). Последний, как это не может не показаться несколько странным в современном политизированном мире, где издавна сложился некий фетиш политики, оттеснил на вторые роли и геостратегию (военная компонента), которая открыто проявляет себя лишь в "исключительных" случаях (например, в Югославии - "гуманитарные" бомбежки НАТО или в Афганистане - "антитеррористическая" операция США), и геополитику*(465).

Это означает, что при анализе системы глобализационных факторов, оказывающих повседневное воздействие на современное государство и правовые системы различных стран, следует исходить из того, что наиболее важными из них все более отчетливо выступают экономические и финансовые факторы. Именно они прежде всего и во все большей степени сказываются не только на процессе функционирования современных государств и правовых систем, но и на их внутреннем и внешнем облике, а также на тенденциях их развития.

В связи с этим трудно не согласиться с мнением о том, что "не учитывать факта глобальной экономики сегодня - непростительная ошибка. Еще хуже не видеть качественных от нее изменений"*(466).

В плане нового, глобального уровня соотношения экономики и политики, включая государственный механизм и правовую систему, по сравнению с традиционным национальным уровнем, методологически и практически важным представляется иметь в виду не только и даже не столько радикальные изменения, происходящие в силу процесса глобализации в самой экономике, сколько в характере ее воздействия на окружающую социальную, политическую, духовную и иную среду.

Можно спорить по поводу высказанного в научной литературе тезиса, фактически фетишизирующего роль экономики вообще и глобальной в частности, о том, что глобальная экономика - это "совершившаяся мировая революция нашего века" и что она "становится повсеместно правящей системой"*(467). Однако свершившимся и неоспоримым фактом является то, что глобальная экономика вкупе со сложившейся мировой финансовой системой "начинает проявлять себя не только как способ хозяйствования, но и как доминирующая система управления обществом, как политика и даже идеология наступающей эпохи, становясь, по сути, новой властной системой координат"*(468).

Разумеется, в настоящее время речь не идет о полной замене политической (государственной) власти - власти государственной бюрократии и международного политического "эстаблишмента" финансово-экономической властью, олицетворяемой национальными и транснациональными финансово-экономическими кругами, ибо трудно себе представить хорошо организованный национальный и транснациональный рынок без правовых императивов (правил игры), а также без силовых и ряда других государственных структур. Имеется в виду лишь давно наметившаяся на национальном и мировом уровне, а в конце ХХ-начале XXI в. резко усилившаяся, в связи с глобализацией экономики и других сфер, тенденция к укреплению фактической власти финансово-экономической "элиты" и к переливу власти из политических (государственно-правовых) мехов в финансово-экономические. Это легко можно увидеть на примере современной России, правящие круги которой в значительной степени зависят от конъюнктуры международного рынка и национальных, именующих себя "олигархами", финансово-экономических групп, а также на примере многих других цивилизованных и нецивилизованных стран, охваченных национальным и транснациональным рынком*(469).

В-четвертых, при рассмотрении группы теоретически и методологически значимых проблем, касающихся глобализации в связи с ее воздействием на государство и право, следует указать на такую ее особенность, как опережающее развитие функциональной стороны (аспекта) по сравнению с институциональной.

Данное обстоятельство вполне объяснимо, поскольку речь идет прежде всего о глобализации как о процессе, интеграционной тенденции, а не о глобализации как некоем статичном явлении, выступающем в виде "определенного цивилизационного стандарта". Однако, тем не менее, институциональная сторона не должна игнорироваться, поскольку глобализация воздействует на государство и право не только своей функциональной стороной (через систему факторов интеграционного характера), но и институциональной (через систему институтов, порождаемых и подпитываемых глобализацией).

В связи с отставанием в развитии институциональной стороны глобализации от функциональной некоторыми исследователями высказывается беспокойство по поводу того, что продолжение данного процесса может привести в конечном счете к распаду всякой устойчивой социальности и вселенскому "хаосу" и что существующие на этот институциональный счет "карты XXI века" пока "весьма расплывчаты. Неточны, а порой более чем двусмысленны"*(470).

Экономические, а вместе с ними и политические процессы, отмечается в связи с этим в отечественной литературе, уже давно приобрели всемирный характер. Несколько сложнее обстоит дело с возникновением "глобальных институтов или политических систем". Хотя уже само существование ООН и ее специализированных учреждений "можно рассматривать как свидетельство в пользу институциональной глобализации политики"*(471). И далее: "Самоочевидность политических процессов и институтов мирового масштаба настолько бесспорна, а примеры настолько наглядны и даже назойливы, что это не оставляет, казалось бы, места для их проблематизации. Проблема, однако, налицо"*(472).

Последнее бесспорно. Но суть этой проблемы, а, точнее, проблем, имеющих скорее больше практический, нежели теоретический и методологический характер, заключается вовсе не в отставании институционального развития глобализации от функционального и в связи с этим в нарастающей угрозе возможного наступления "вселенского хаоса", а совсем в другом*(473). А именно - в искусственной драматизации данного факта и последующих за этим попытках навязывания миру наднациональных институтов, обслуживающих интересы лишь отдельных олигархических групп или стран. Совершенно справедливым представляется суждение о том, что сегодня политическая карта мира характеризуется формированием наднациональных систем регулирования, которые навязывают целым странам политику во вред их собственным интересам*(474). Новые политические и экономические "интеграции создают новые политические объединения, имеющие свою собственную валюту, модели экономического регулирования, правовые институты, структуры управления системы безопасности"*(475).

Речь, разумеется, идет не об ООН и ее "специализированных учреждениях", переживающих в настоящее время глубокий кризис, к которому, по мнению экспертов, "привел вовсе не возраст, а неведомый вирус под названием "глобализация"*(476), точнее, результаты глобализации, которыми пытаются воспользоваться в ущерб другим странам США и некоторые иные, называющие себя цивилизованными, страны. Имеются в виду такие, порожденные глобализмом институты и объединения, как Международный Валютный фонд (МВФ), транснациональные корпорации (ТНК) и др.

Рассмотрение их роли и значения в процессе глобализации, также, как и анализ деятельности других наднациональных институтов, - это тема особого исследования. Нас же она интересует, равно как и весь процесс глобализации, лишь постольку, поскольку непосредственно связана с эволюцией современного национального государства и права, функционирующих в условиях глобализации и подвергающихся активному воздействию со стороны глобализации.

3. Следует заметить, что при ближайшем рассмотрении соприкосновение с данной темой, так же, как и при рассмотрении процесса глобализации в целом под углом зрения его взаимосвязи и взаимодействия с государством и правом, возникает целый ряд относительно самостоятельных, теоретически и практически важных вопросов, непосредственно касающихся самых различных сторон государства и права. Среди них, например, вопросы степени изменения сущности государства и права в новых условиях, порожденных глобализацией; эволюции их форм и содержания; вопросы характера взаимосвязи и взаимодействия национального государства и права с "мировыми", транснациональными институтами; и др.

В процессе глубокого и всестороннего рассмотрения этих и других аналогичных им вопросов методологически важным представляется иметь в виду прежде всего то обстоятельство, которое некоторые авторы деликатно стараются не замечать, а именно, что современное государство и право функционируют не только в условиях глобализации, но и под воздействием противоположных процессов, порожденных антиглобализмом*(477).

Последний не следует воспринимать так весьма одномерно и упрощенно, в виде некоего искусственно порожденного и к тому же "реакционного" явления, как это представляется иногда в литературе. Довольно непривычно и в некоторой степени экзотично на общем фоне спокойного восприятия антиглобализма как естественной, обратной стороны глобализма звучат набатные слова бывшего советского, а ныне израильского автора Л. Явича о том, что процессам глобализации, "интеграции, особенно в государственно-политической сфере, имеющей прогрессивный характер, противостоят интересы реакции и регресса, этнократии и теократии, опирающиеся на тоталитарные и авторитарные режимы, на сепаратистско-шовинистические настроения отсталых слоев населения". И далее в этом же духе: "Эти ретрогативные и агрессивные силы во имя упрочения и сохранения своего господства провоцируют межгосударственные войны, межнациональные и межрелигиозные вооруженные столкновения, осуществляют геноцид и этнические чистки, грубо нарушают международное право и не признают или фактически попирают права человека, что чревато гуманитарной катастрофой, поддерживают международный терроризм, любой политический и национально-религиозный экстремизм"*(478).

Излишне возбудившись "прогрессивным характером" глобализма и "ретроградными и агрессивными силами" антиглобализма, исследователь допустил три серьезных упущения: а) упустил из виду тот общеизвестный факт, что антиглобализм представляет собой такое же объективное, порожденное самой жизнью, а потому имеющее полное право на существование, как и глобализм, явление. Иное дело - некоторые формы выражения антиглобалистических настроений, которые зачастую не согласуются с общественным порядком. Они, несомненно, заслуживают осуждения; б) чрезмерно упростил ситуацию и увлекся весьма прямолинейными, "революционными" оценками типа глобализм и его последователи - это хорошо, прогрессивно, а антиглобализм и миллионы его сторонников во всех странах, включая США*(479), - это очень плохо, реакционно. В реальной жизни такого не бывает, чтобы социально-политическое или иное явление было одномерным - только "хорошим" или только "плохим". Каждое явление, как известно, имеет и свою светлую, и теневую стороны; и в) допустил смешение и подмену друг другом двух таких неразрывно связанных между собой, но тем не менее неидентичных понятий и соответствующих явлений, как глобализм - с одной стороны, и его последствия, которыми пытаются воспользоваться в своих интересах в новом мироустройстве США и их союзники, с другой.

Антиглобализм как мировое общественно-политическое движение направлен не против глобализма как процесса, тенденции*(480), а против эгоистичной и автократичной модели нового мироустройства, реализации которой добиваются, используя глобализм, высокоразвитые в промышленном отношении страны в ущерб менее развитым.

Весьма показательны в этом отношении претензии некоторых американских экспертов на то, чтобы США как "главный получатель выгод" от "драматических перемен", произошедших в мире в результате окончания "холодной войны" и процессов, связанных с глобализацией, продолжали и впредь использовать исключительно в своих интересах сложившуюся в мире ситуацию. Вызов для США в настоящее время, постулируется ими, состоит в том, чтобы использовать нынешний период "максимального взлета своей мощи так, чтобы канализировать перемены в русло формирования такого международного порядка, который сохранил бы в неприкосновенности ведущее место и процветание США". И далее: "Это потребует пересмотра системы ООН - особенно Совета Безопасности; новых или реформированных институтов для управления экономикой; новых методов решения транснациональных проблем - преступности, экологических бедствий, эпидемий; и новой системы поддержания стратегической стабильности"*(481).

В противоположность этому антиглобалистское движение выступает за иную, "более демократическую, социальную и экологически ориентированную модель интеграции". И это, подчеркивается в научной литературе, путь не регресса, а настоящего прогресса. Путь развития экономики и общества, ориентированного на интересы граждан, а не на цели роста финансовых спекуляций, милитаризма, власти "глобальной номенклатуры"*(482).

Исходя из сказанного следует подчеркнуть еще раз, что антиглобализм - это объективно обусловленная, естественная реакция значительной части общества на глобализм. Это одна из глобальных тенденций развития современного мира, с которой нельзя не считаться при рассмотрении государства и права в условиях глобализма. Это, наконец, реакция, условно говоря, сродни той, которая существовала в средние века на волне противодействия процессу колонизации со стороны высокоразвитых в техническом отношении стран и которая, что вполне естественно, имела своих весьма изощренных апологетов.

"Пусть учит международное право, - писал один из них - известный немецкий юрист Рудольф Иеринг, - что каждый народ имеет для одного себя то, чем он владеет и производит"*(483), но если "какой-нибудь народ высказывает себя не способным воспользоваться землей, вверенной ему природой, то он должен уступить ее другому".

И далее, почти в современном глобалистско-авторитарном духе: "Торговля, или общее, обмен материальных и духовных богатств не есть только дело интереса и свободной воли народов, но есть право и обязанность; сопротивление исполнению этой обязанности есть возмущение против порядка природы, против заповеди истории; и народ, который запирается от других, совершает не только грех против самого себя, лишая себя средства воспитания, но в то же время несправедливость против других народов"*(484). В заключение зловещий вывод, согласно которому народ, который "отвращается" от общения, "потому что не выносит соприкосновения с чужой культурой, т.е. воспитания путем истории, такой народ именно поэтому теряет свое право на дальнейшее существование, его погибель приносит пользу миру"*(485).

4. При изучении государства и права в современных условиях методологически важным представляется учитывать не только то, что на них воздействуют противоположные друг другу - глобалистская и антиглобалистская - тенденции, но и то, что, благодаря "глобальным" средствам массовой информации, которые монополизированы в основном высокоразвитыми странами, создается их очередной, отвечающий интересам этих стран исторический образ, а точнее - теоретико-пропагандистский миф.

Разумеется, речь при этом идет не только об историческом "образе" государства и права*(486) как таковых ("государство - это я", "государство - это орган или орудие" в руках господствующего класса, "государство - это мы" и т.д.) или его оценочных категориях (государство - это благо для общества, или, наоборот, - зло). Имеются в виду национальные, т.е. возникшие и развивающиеся на базе конкретного общества государственно-правовые системы, которые воспринимаются не иначе, как институты, находящиеся в глубоко кризисном, апокалипсическом состоянии, не способные в одиночку, как это было раньше, справиться с нарастающим валом мировых - экономических, финансовых, экологических и иных проблем.

В связи с этим в зарубежной, а отчасти и в современной отечественной литературе появляется немало работ, где государство рассматривается не как институт, организация общества, наделенная суверенитетом и обладающая публично-властными полномочиями, а как простая совокупность обладающих властью лиц и учреждений, осуществляющих управление обществом. Образ государства - суверена и носителя публичной власти все чаще "корректируется" в сторону "государства - менеджера", государства - обычного аппарата управления, государства - заурядного арбитра между работодателем и наемным работником ("трипартизм"). Традиционный образ национального государства с его публично-властными полномочиями и соответствующими функциями все в нарастающей мере, судя по возросшему за последнюю декаду количеству публикаций "глобалистского" характера, вытесняется создаваемым положительным имиджем призванных заменить его, транснациональных, а точнее - наднациональных институтов*(487).

В методологическом плане во избежание упрощенного восприятия наметившейся тенденции изменения образа национального государства, а вместе с ним и права в условиях глобализма необходимо обратить внимание на то, что попытки подобной "корректировки" предпринимаются не сами по себе в отрыве от процессов, происходящих в обществе, и иной окружающей государственно-правовые институты среде, а в целом их комплексе - в тесной связи и взаимодействии с ними.

Так, в связи с возрастающей за последние десятилетия в силу ряда объективных и субъективных причин разобщенности в традиционном "национальном" обществе, являющемся основой национального государства, выдвигаются идеи отказа от прежней концепции народа как особой социальной общности. Его предлагается рассматривать лишь в плане совокупности "автономных" самодостаточных индивидов. Тем самым в значительной степени размываются социальные основы национального государства и создаются предпосылки для формирования социальной базы некоего подобия транснационального государства.

Кроме того, в связи с предпринимаемыми попытками изменения положительного имиджа национальных государственно-правовых институтов в пользу глобальных, транснациональных институтов в зарубежной литературе довольно давно и систематически*(488), а в современной отечественной - пока эпизодически апробируются идеи постиндустриального, глобального по своим масштабам государства и общества*(489), а также развиваются идеи о создании под влиянием процесса глобализации так называемого мегаобщества, "в рамках которого существующие национально-государственные образования выступают в качестве более или менее самостоятельных структурных единиц (курсив мой. - М.М.)"*(490).

В научном плане все эти идеи и теоретические конструкции, несомненно, имеют право на существование уже хотя бы потому, что они в определенной мере отражают происходящие в экономической и социально-политической сферах жизни общества процессы. Не учитывать их при изучении современного государства и права теоретически и методологически было бы опрометчивым, поскольку они фактически составляют часть отнюдь не пассивной идеологии правящих кругов высокоразвитых стран и международной, весьма влиятельной "элиты" и бюрократии.

В практическом же плане подавляющее большинство глобалистских теорий остается, в основном, не более чем теориями, имеющими под собой весьма зыбкую эмпирическую базу. И это все при том, что, как справедливо отмечалось в некоторых научных изданиях, в целом "мировая глобалистика в настоящее время располагает значительными эмпирическими достижениями"*(491). Проблема, очевидно, заключается в самих теориях, далеко не всегда адекватно отражающих "эмпирическую" действительность.