Тернистый путь Европы

Исторически Англия (как и США) придерживалась в геополитических отношениях талассократического подхода к построению политических, экополитических и других отношений со странами Западной и Восточной Европы, с Евразией и Юго-Восточной Азией. Талассократия, или морское могущество, как уже сказано выше, — тип цивилизации, связанный с мореплава­нием, торговлей, предопределяющими быстрое техническое раз­витие. Этот тип обусловливает, как считают идеологи талассократии, дух индивидуального предпринимательства, наживы и накопительства, (подробнее смотри гл. 2). Морская цивилиза­ция, по мнению А. Мэхена, — это торговая цивилизация, тре­бующая смелости и риска, воспитывающая энергичных людей. И надо признать, что такой тип людей был во многом характе­рен для Англии. Они сделали ее «владычицей морей», над ее колониями почти до середины XX в. не заходило солнце. До конца XIX в. Англия была «мастерской мира», а в Сити прово­дились самые крупные коммерческие сделки.

Но Первая мировая война внесла серьезнейшие коррективы в мировой расклад геополитических сил. Затем эти коррективы углубили Великая Октябрьская социалистическая революция и появление на карте мира сперва РСФСР, а затем и СССР. СССР и Североамериканские Штаты в течение полувека превратились в две сверхдержавы. В геополитическом плане с 50-х до 90-х го­дов Западная Европа, включая Великобританию, объективно играла роль буферной зоны. Из метрополии эти государства превратились в государства-сателлиты. Безусловно, такая роль не подходила сильным политикам типа бывшего Президента Франции, ее национального героя, генерала Шарля де Голля. Ему принадлежит идея выйти из-под контроля СТА, создав ось Париж — Бонн. Эту попытку можно рассматривать как зародыш современной Европы, пытающейся путем глубокой интеграции создать сильную Европу, способную противостоять заокеанско­му могучему покровителю. Внутри западноевропейского сооб­щества идут невидимые поверхностному взгляду перемены в от­ношениях США и Европы. На поверхности это выглядит как традиционное противостояние Парижа и Вашингтона. Оно каса­ется в первую очередь условий «европеизации» НАТО, повыше­ния в нем роли европейцев, а также реформы блока.

Свое место на капитанском мостике альянса, тесня других, пытается занять мощная объединенная Германия. Поэтому идеи атлантизма переживают определенную трансформацию. Расши­ряются многосторонние формы сотрудничества блока (создан Совет Североатлантического сотрудничества, запущена про­грамма «Партнерство ради мира», сформированы многонацио­нальные силы, которые вели войны в Персидском заливе, в Югославии и др.), но идет усиление двусторонних связей: между европейскими державами (ФРГ — Франция), между малыми странами Северной Европы, между странами Балтийского ре­гиона. Усиливаются интеграционные отношения (связи) в сфере политики, экономики, финансов. Конец XX в. ознаменовался созданием единой европейской валюты «евро» и отказом от та­моженного контроля.

Маастрихтский договор 1992 г. был первым крупным шагом в тесной экономической и политической интеграции большин­ства стран Западной Европы. Следующая встреча глав прави­тельств в Амстердаме в 1997 г. способствовала превращению Западной и Средней Европы в конфедеративное государство с единой валютой «евро» к 1999 г. Однако ликвидация нацио­нальных валют и переход к единой денежной единице требуют жесткой финансово-бюджетной дисциплины, в частности, сокращения бюджетного дефицита до 3% валового национального продукта. Правительства стран Евросоюза хотели достичь этого,

урезав бюджетные расходы на социальные нужды: на пенсии, пособия по безработице, здравоохранение, образование и т. п. Но сделать этого не удалось. По призыву профсоюзов по всем странам ЕС прокатилась мощная волна протестов трудящихся и студентов. В результате значительно полевели парламенты Франции, Англии, Германии. Все это осложнило процесс созда­ния конфедерации в Европе.

В Амстердаме было принято принципиальное решение о приглашении в состав Евросоюза десяти стран Центральной и Восточной Европы, бывших членов СЭВ и даже некоторых республик бывшего Советского Союза: Польши, Венгрии, Чехии, Словакии, Болгарии, Румынии, Албании, Эстонии, Латвии и Литвы. Таким образом, Евросоюз будет к XXI в. значительно расширен. В перспективе это может иметь негативные последст­вия для России, так как рынок этих стран будет отгорожен от нее еще более мощным таможенным барьером, чем в конце XX в. Из года в год члены ЕС расширяют дискриминацию рос­сийских товаров путем повышения пошлин.

К концу XX в. в НАТО четко обозначились две группы: с одной стороны, США — Канада и часто примыкающая к ним Великобритания, а с другой — большие страны Западной Евро­пы. Процесс разделения носит объективный исторический ха­рактер. После Второй мировой войны разрушенной Европе США, нажившиеся на торговле оружием, боеприпасами, продовольствием и т. п., смогли продиктовать свои условия, в частно­сти, по плану Маршалла, и попытались превратить этот центр одной из древнейших мировых цивилизаций в «ничейную землю», колониальную зону. Но данный регион для этой роли оказался совершенно непригодным. Чувство национальной гордости французов, немцев было глубоко уязвлено. Первыми о же­лании выйти из-под контроля заокеанского партнера (или па­трона) объявили французы (в середине 60-х годов Президент Франции генерал де Голль решил выйти из НАТО и заявил об обороне по всем азимутам). Немцы в 60-х годах были не столь строптивы, но подобные мысли были и у них.

В 70-х годах капиталистический мир переродился в устойчи­вую систему трех сил: 1-я — США, 2-я — Западная Европа, 3-я — Япония. С начала 70-х годов история проходит под знаком относительного ослабления американского влияния и укрепле­ния экономической и геополитической мощи двух других цен­тров. От американской гегемонии в важнейших сферах жизни сохранились военная и политическая. Поэтому в борьбе с аме­риканцами и надо искать причину, корни европейской интегра­ции. Она предусматривает достижение многих целей: создание (единой европейской валюты к концу XX в., объединение сил Западной Европы — это решение финансово-экономических задач к началу нового тысячелетия, достижение политических целей в первом десятилетии нового тысячелетия и успеха в возможной вооруженной борьбе за сырье (в первую очередь энер­гоносители), рынки сбыта и приложения капиталов. Разрушение СССР сняло с повестки дня вопрос об интенсивной интеграции Европы (как уже сказано выше, даже мощная экономика ФРГ с трудом «переваривает» огромный кусок восточных земель), но в перспективе этот вопрос вновь встанет перед лидерами стран Западной Европы.

Германия и Россия

Геополитически Германия напоминает СССР, а сейчас — Рос­сию. Она находится в центре европейского континента, как ны­нешняя РФ в центре Евразии. С западной стороны их окружают сравнительно небольшие государства, а с восточной — мощные континентальные страны. Рельеф местности — равнина с не­большими возвышенностями, реки текут в основном меридио­нально, в северном направлении, северные границы проходят по морям, побережье низинное с немногочисленными крупными портами. Это подобие определяет сходство или даже тождество процессов в различных сферах общественной жизни, происходящих в обеих странах. В конце XX в. Германия и Россия мучительно ищут свои надлежащие места в Европе и Евразии, пыта­ясь сбросить сковывающие их оболочки, во многом искусствен­но навязанные им.

Объединенная Германия не вписывается в тесные рамки, от­веденные ей США, ее экономическая мощь раздвигает эти рам­ки. В 80-е — 90-е годы динамично рос ее валовой национальный продукт, превосходя по темпам показатели Франции почти в 2, Великобритании — в 2,5, а США — в 4,5 раза; На ФРГ к концу XX в. приходится около 13% мирового экспорта (Японию — 11%, США — 10%), баланс текущих платежей на рубеже веков дает ФРГ ежегодное активное сальдо в отличие от Великобрита­нии и США. Нынешняя Германия неприемлема для двух по­следних государств. Вот почему в свое время бывший премьер-министр Англии М. Тэтчер предостерегала бывшего генераль­ного секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева от опрометчивого решения вывести войска из ФРГ. Новая, переструктурированная Европа, находящаяся в тени, отбрасываемой объединенной Германией, не устраивает и ориентированные на США малые госу­дарства: Данию, Норвегию, Португалию.

Перераспределение геополитических сил, капиталов по сути только началось. Но ясно видна тенденция движения герман­ского капитала на Восток: в Россию, Австрию, Чехию, Венгрию, Украину, Польшу, Прибалтику, Балканы и т. п. Только одна Россия должна Германии более $60 млрд. Поэтому можно ут­верждать, что никто и ничто не сможет остановить процесс формирования среднеевропейского экономического пространст­ва (Mitteleuropa) под немецким контролем.

Все это заставляет американцев подчеркивать, что обстанов­ка в Европе и мире потенциально более взрывоопасна, чем на­кануне Второй мировой войны.

Франко-германское военное сотрудничество таит в себе риск от­деления американской мощи от Европы... если Германия перенесет весь свой вес на Восток, то Европейское сообщество будет сведено к роли младшего партнера. Германия... может стать нашей главной го­ловной болью в Европе!¹.

Таким образом, американцы не видят себя победителем в Центральной Европе, поэтому прилагают все силы на блокирова­ние ФРГ с востока и юго-востока. В качестве такого санитарного Кордона вокруг Германии, по мысли лидеров США, должны вы­ступать Польша, где очень сильны антинемецкие настроения, Россия, Турция, Израиль, Египет, а также нынешняя Сербия, где национальная «аллергия» на немецкое присутствие.

Конечно, объединенная Германия сможет успешно решить геополитические и внешнеэкономические проблемы только в том случае, если справится с внутренними экономическими и политическими задачами. Это прежде всего проблема восточных земель, где простаивает большая часть промышленных предпри­ятий, безработица в отдельных секторах экономики составляет до 50% самодеятельного населения, а 40% избирателей всегда готовы проголосовать за социалистов. Ставит под вопрос реше­ние обозначенных геополитических задач и сложная демографи­ческая обстановка в стране. Если в 1985 г. в ФРГ дети (возраст до 15 лет) составляли 16% населения, а трудоспособные (16— 64 года) — 69%, то прогноз на 2025 г. — 11 и 65% соответствен­но, на 2035 г. - 9,7 и 60,3%².

Другая важная проблема объединенной Германии — сырье­вая зависимость. К концу XX в. потребление первичной энергии в пересчете на каменный уголь составит 400 — 418 млрд. т. При этом доля нефти в энергетическом балансе составит около 43%. а почти 85% нефти Германия вынуждена импортировать, Им­порт газа в три раза превышает его добычу в стране.

Справиться с сырьевой проблемой Германии может помочь только Россия. Сотрудничество крупнейшей газовой компании ФРГ «Рургаз» с российской газовой промышленностью началось в 1970 г. К 1991 г. через «Рургаз» в Западную Германию постав­лено около 400 млрд. м³ газа. России эти поставки приносят ог­ромные «живые» деньги, в то время как внутри страны «живые» деньги едва превышают 3%³. Благодаря сотрудничеству с «Рургазом» Россия в ближайшие годы выйдет на рынки Испа­нии, Португалии, а в перспективе — и Великобритании, т. е. будет создана общеевропейская газовая система. До 2008 г «Рургазу» будет поставлено около 200 млрд. м³ газа. А это, исхо­дя из сегодняшних цен на энергоноситель, равно приблизитель­но 60 млрд. немецких марок⁴.

Конечно, экономические связи с Германией носят архаич­ный для России характер, которая поставляет в основном сырье и полуфабрикаты. Всего около 10% составляют поставки готовой продукции. И было бы естественно, чтобы Россия в XXI в. энергичнее стремилась к увеличению поставок именно готовой про­дукции и продовольствия. Объективные основания для этого есть.

Начиная с XVII в. Германия во многом решала свои геостра­тегические проблемы с помощью России. Петр I помог Австрии в ее борьбе с турками, а Германии — с беспределом шведов на

немецкой земле. Все войны конца XVIII в. велись Россией в союзе с Германией и Австрией. Единственным исключением была Семилетняя война (1756—1763 гг.), когда русские войска взяли Кенигсберг и стояли у стен Берлина. Только неожиданная смерть Елизаветы Петровны спасла Фридриха Великого от позора безоговорочной капитуляции.

Тесные связи между Россией и Германией, а также Пруссией были и в начале XIX в. Карл Клаузевиц (известный военный теоретик) в чине полковника русской армии участвовал в Отече­ственной войне 1812 г. Духовные контакты с Россией поддерживали немецкие мыслители Франц Баядер, Ф.В. Шеллинг, Рихард Вагнер, Фридрих Ницше, писатели Рильке, Гессе. Они работали над синтезом русской и немецкой (арийских) культур. ⁵

Объединение Германии при Бисмарке проходило при прочной военно-политической поддержке России. Канцлер О. Бисмарк сказал: «На востоке врага нет». В 1904 — 1905 гг. Германия под­держала Россию, когда та вела войну с Японией и помогающи­ми ей США, Англией и Францией. Франция вела активную работу по развалу русско-германского союза. В 1906 г, Ротшильд главным условием займа России поставил разрыв Бьеркского русско-германского соглашения. Таким образом, XX в. начался с обострения отношений между Россией и Германией, которое привело к двум кровопролитнейшим войнам и огромным геопо­литическим потрясениям. (Но нельзя не вспомнить, что восста­новление мощи Германии после Первой мировой войны в конце 20 — начале 30-х годов проводилось при активной помощи СССР). Обе мировые войны начались именно в те моменты, когда значительно опережали англосаксонцев и французов в своем развитии. Поощряемый Англией, США и Францией Гит­лер заявил:

Мы кладем конец вечному стремлению германцев на юг и запад Европы и обращаем свой взор на земли на Востоке... Кажется, сама судьба указывает нам путь в этом направлении⁶.

И в конце XX в. любая война Запада против России без уча­стия Германии невозможна. Но каждая война между нашими сре­динными государствами приносила огромнейшие потери обеим странам. Поэтому значительно выгоднее для них союз континен­тальных государств против океанских, против атлантистов.

Безусловно, осуществить это не просто. В первую очередь не просто переформировать сложившееся сознание у русского и немецкого народов: преодолеть чувство взаимной вражды — слишком много жертв было принесено на алтарь Марса в пер­вой половине XX в. Около 30 млн. человеческих жизней только в одном СССР отдано за новую геополитическую структуру в Европе. В результате Второй мировой войны русский этнос во­шел в фазу надлома. «Пассионарии» (термин Л. Н. Гумилева), или цвет нации, сложили свои головы за освобождение Европы от фашистской чумы. Современный кризис российской государственности и общества во многом — результат гибели лучшего генофонда СССР. Немецкий этнос тоже находится в фазе над­лома. Об этом громче всего говорит демографический застой и даже регресс. Безусловно, дальше невозможно углублять этот надлом. Для восстановления генофонда двух стран потребуются сотни лет. Главное условие этого восстановления — отказ от войн.

Для Германии этот путь гораздо труднее, чем для России. В Германии нередко звучат идеи, что русский народ — не что иное, как предназначенный для него исторический «навоз».⁷ Завышенность самооценок пока не покидает немецкое самосоз­нание. Например, высказывают мысль, что они могут бороться со всем миром и победить, что в интеллектуальном плане они превосходят другие народы. Эти идеи были не чужды и крупным немецким философам, геополитикам — Гегелю, Марксу, Эн­гельсу. А на уровне обыденного сознания, в быту они и сейчас часто звучат.

Другой фактор, мешающий установить равноправный союз между Россией и Германией, — слабость России и сопредельных с ФРГ государств. Польша, Украина, Чехия, Словакия, страны Прибалтики, Югославия, Венгрия, Румыния, Болгария и т. д. — огромный регион, где Германия может установить экономиче­ский, политический и военный контроль. Стоит ли говорить, что такие попытки встретят отпор не только населения этих стран, но прежде всего России. Однако третье столкновение ме­жду Россией и Германией может навсегда вычеркнуть оба госу­дарства, как и сопредельные, из мировой политики, ввергнуть в фазу вымирания.

Безусловно, пока РФ располагает значительным ракетно-ядерным потенциалом, большими Вооруженными силами, ФРГ не осмелится на прямые военные действия. Ее военная система существует в основном как сила поддержки войск США в Евро­пе. Поэтому большие экономические возможности Германии блокируются слабостью ее военной силы. Понимая это, немцы ищут тесного союза с Францией и довольно активно подыгры­вают США в ближневосточной и балканской политике. Геопо­литические интересы ФРГ имеют в этих субрегионах и свою давнюю историю. Так, например, серьезный немецкий полито­лог Карл Штремм полагает, что первопричиной нынешних кон­фликтных отношений между сербами, мусульманами и хорвата­ми являются события 1941 г., когда вермахт вторгся на Балканы и в Хорватии было создано правительство экстремистов-националистов и в результате «в треугольнике»: католики, мусульмане и право­славные сербы — дело дошло до кровавых разборок. Штремм ци­тирует американского политолога С. Хантингтона, автора книги «Столкновение цивилизаций» и соглашается с ним, что с «незагримированной Боснией нам еще долго придется иметь дело»⁸.

Автор книги «Германия пробуждается», вышедшей с боль­шим шумом в 1994 г., Ханс Рюдигер Миноу утверждает, что Первая и Вторая мировая войны порождены немецкой полити­кой государственной поддержки всяческих разновидностей се­паратизма в Европе, разделения континента на «удобоваримые» для Германии микрогосударства. Эта практика, утверждает ав­тор, является прочной и в конечном итоге, как убеждает исто­рический опыт, самоубийственной для самой Германии⁹. Однако немецкие государственные деятели, в частности, бывший глава МИД ФРГ Ханс Дитрих Геншер, настойчиво добивались раско­ла Югославии. Германия сознательно шла на гражданскую вой­ну на Балканах во имя достижения своих геополитических це­лей. Особенно агрессивную позицию ФРГ заняла по отношению к православной Сербии. Чрезвычайно активно действуют нем­цы, вбивая клин между Сербией и Черногорией, поддерживают сепаратизм в Воеводине, активно помогают албанцам в Косово.

В течение всего XX в. Германия внимательно отслеживает сепаратистские конфликты и почти всегда явно или тайно сыпет соль на этнические раны Франции, Великобритании, Румынии, Словакии, Бельгии, Италии, Греции, Сербии, Черногории, Ис­пании, Польши и, конечно, России. Немецкие законы о работе с соотечественниками, являющимися гражданами других стран, — единственные в мировом сообществе. Они определяют на­циональность исключительно по крови. По этому признаку они относят к немцам и ту большую группу людей, что поселилась на Волге в XVIII в. и совершенно обрусела. ФРГ официально поддерживает подобные группы немцев не только в России, но и на Украине, в Венгрии, Румынии, Польше. Разработана спе­циальная программа по возвращению немцев в Судеты, в Кали­нинградскую область, которую в немецких СМИ все чаще назы­вают Кенигсбергской. Германия способствует переселению нем­цев в эту область не только из Поволжья, Сибири, но и из Ка­захстана. Это имеет двойную геополитическую цель. С одной стороны, сокращается удельный вес русских и русскоязычных в Казахстане, а с другой, — переселяя немцев из Казахстана в «Кенигсберг», ФРГ помогает исламистам в Казахстане усиливать их влияние. Открывая немецкие школы в Калининградской об­ласти, Германия преследует дальние геополитические цели: «Кенигсберг» должен стать в будущем крепостью, защищающей не только немецкие интересы, но и интересы «других бесправ­ных европейских народов». И таких народов, по мнению поли­тиков ФРГ (на 1997 г.), немало: на схеме, приведенной в книге «От войны до войны» даны 34 страны, которые становились объектами геополитических вожделений Германии.

Итак, русско-германские отношения, по мнению профессора Геттингенского университета Манфреда Хильдернайера — автора ряда книг о России, в конце XX в. остаются «некалькулируемые»¹⁰.

Поневоле друзья

Мощная в экономическом отношении Германия является в во­енном и политическом аспектах третьеразрядным государством. Хорошо понимая это, немцы постоянно ищут политическую и военную поддержку. Военную поддержку они видят в союзе с Францией, которая ведет достаточно независимую военную по­литику. У нее есть ракетно-ядерное оружие, в том числе стра­тегические баллистические ракеты, стратегическая авиация, космические системы, подводные атомные ракетоносцы, авиа­носные и крейсерские силы флота. Объединение вооруженных сил обеих стран дает хорошо сбалансированную систему; эти силы способны вести самостоятельные военные действия. Но все не так просто. Германия не имеет такой армии, как Фран­ция, не потому, что не может, а потому что ей запрещено это делать по Потсдамскому соглашению. Во Франции все еше сильны опасения по усилению военной мощи восточного сосе­да. Отсюда и ее параллельные ориентации на США.

Фактически франко-германские силы по обобщенным пока­зателям значительно уступают американо-английской военной группировке и реально они могут вести боевые действия лишь в западном Средиземноморье и в южной части Великобритании. Территория США почти недостижима для основной массы стра­тегических средств Франции. Удар ракетно-ядерных французских сил по Великобритании не заботит американцев — это проблемы англичан. Так что более или менее сопоставимый во­енный стратегический континент, соизмеримый с американ­ским, Франция и ФРГ могут найти только в России. Но Россия сейчас экономически очень слаба. ФРГ вложила в «немощную Россию» более $60 млрд., а отдачи не видно. Системный круп­номасштабный кризис поразил все сферы российского общест­ва, а военно-промышленный комплекс поражен им даже боль­ше, чем другие экономические отрасли.

В этих условиях, считает министр обороны Франции Ален Ришар, как русские, так и французы должны задуматься о своей военной политике и военной доктрине. По его мнению, наши страны хотели бы иметь новые отношения в области политики, обороны и безопасности. В Москве и Париже «утвержден на 1998—1999гг. новый план сотрудничества в области обороны, основанный на интенсификации политико-военных консульта­ций между основными ответственными лицами центральной ад­министрации генеральных штабов и штабов армий двух стран»¹¹.

Во время встреч представителей генеральных штабов рас­сматривались такие вопросы, как управление кризисами, безо­пасность в Европе, реформы системы обороны, выработка военных доктрин и их ядерных составляющих и др. Усилилось со­трудничество между вооруженными силами двух стран. В этой области основная задача отведена совместным оперативным тренировочным действиям и обучению с помощью стажировок (офицеров. Налажено технологическое и промышленное сотруд­ничество на новейших научных и технических разработках, прежде всего в области космоса и аэронавтики.

Однако как Германия, так и Франция упорно отстаивают идею продвижения НАТО, уверяя, что совместный постоянный Совет Россия — НАТО «составляет основу сотрудничества между НАТО и Россией»¹³.

Попытка создать «большую европейскую тройку» в конце марта 1998 г. в подмосковной резиденции «Бор» носила скорее пропагандистский характер. Большинство западных политологов встречу президентов России и Франции, канцлера Германии рассматривают как своеобразный отвлекающий маневр. Заявле­ния Б. Ельцина о том, что будто встреча «тройки» была призвана продемонстрировать ее отдаленность от США, стремление проводить независимую от Вашингтона политику — это попытка выдать желаемое за действительное. Париж и Бонн никогда не пойдут на то, чтобы в угоду Москве дистанцироваться от Вашингтона: слишком разные «весовые категории» у США и Рос­сии. Г. Колю поездка в Москву прежде всего была нужна из внутриполитических предвыборных соображений. Ж. Ширак, оценивая результаты встречи в Москве, акцентрировал, что на ней обсуждались «прежде всего проблемы, касающиеся трудя­щихся, граждан наших стран». Ширак и Коль рассчитывают за счет расширения экспорта в Россию увеличить занятость в соб­ственных странах и сократить довольно высокую безработицу (около 12%). Сделать это можно путем строительства трансна­ционального транспортного коридора Лондон — Париж — Бер­лин — Варшава — Москва. Вели речь президенты и канцлер о создании команды спасателей на случай природных или техно-генных катастроф. Попытка представить дело таким образом, что после встречи трех лидеров Россия вошла в «большую Евро­пу», что «большая Европа является гегемоном», что Европа с Россией «является самым большим организмом во всем мире» говорит о непонимании геополитической обстановки.

Россия — Италия

Отношения между Россией и Италией в конце XX в. характери­зуются как дружеские. Между двумя странами нет серьезных политических, экономических и тем более территориальных проблем. В геополитическом плане Италия играет все более ак­тивную роль, особенно на Востоке. И Рим хотел бы

сделать контакты с российской стороной более частыми и более регу­лярными, как мы, например, уже сделали в отношении Германии и Франции. Мы хотели бы развивать прямой диалог именно потому, что сегодня наше присутствие в России сопоставимо с присутствием в других крупных странах, и нам хотелось бы его расширять'¹³.

Позиции России и Италии в сфере политической во многом сов­падают, а в сфере торгово-экономической, технико-технологической-как показал исторический опыт, наши страны могут дополнять друг друга: строительство ВАЗа, нефтепродукто-газопроводов и др. Имен­но это и является отправным пунктом для установления еще более тесных отношений между двумя странами в XXI в. В их число вошел новый проект, соединяющий экономику и культуру — обучение в Италии российских менеджеров. В прошлом, как утверждают рим­ские политики,

мы делали особый акцент на экономических аспектах нашего сотруд­ничества, полагая, что пришло время и для систематического куль­турного обмена¹⁴.

Безусловно, проблемы инвестиций в российскую экономику, подготовка менеджеров имеют немаловажное значение, но ре­шающим моментом в отношениях Москвы и Рима, по-нашему мнению, является важное в геополитическом плане местополо­жение Италии как центра самого крупного и сложного региона — Средиземноморья, Балкан. Это, как считает большинство ученых, родина цивилизации — Древний Египет, Вавилон, Гре­ция, Римская империя, Арабский Халифат. Современная Италия .выполняет здесь сейчас и экономические, и политические функции, являясь сильным геополитическим полем. Объективно она заинтересована в том, чтобы Россия нового тысячелетия во­зобновила постоянные контакты со странами Средиземноморья. Ей надо восстановить дорогу на юг, что прочно связывала бывший Советский Союз с Балканами и Ближним Востоком. Этой дорогой пользовалась и Италия. Для нее это «один из основных экономических путей, который был прерван долгие годы». Рим объективно заинтересован в том, чтобы Средиземноморье стало центром новой экономической активности и зоной мира.

Отсюда вытекает необходимость решения двух основопола­гающих политических, геополитических проблем: достижение прочного мира на Ближнем Востоке и установление конструк­тивных отношений между христианским и исламским миром¹⁴. Поэтому Россия призвана стать главным действующим лицом в решении этих вопросов. Таким образом, пути решения многих важнейших геополитических проблем, связывающих Москву и Рим, ведут на Восток, и огромные возможности для двух стран открываются тоже на Востоке.

Италия выступает за повышение роли России не только в Средиземноморье, но и в Европе, за предоставление ей эконо­мических, таможенных, инвестиционных льгот. В целом поддерживая расширение НАТО на Восток, она призывает к учету интересов Москвы, так как иначе расширение НАТО «вызовет напряженность в России, мы получим результат, противополож­ный желаемому». Итальянский политик Р. Проди считает, что полная интеграция России в Европейские структуры — более важный фактор, чем простой договор об обороне.

Когда вы связали страны сначала таможенной, затем одинаковой платежной политикой, когда появились общие институты, возникают связи значительно более крепкие, чем военный альянс ⁴.

Итак, мы видим, что в геополитическом, экономическом, культурном и другом планах Италия представляет для России в долгосрочной перспективе потенциального союзника в Европе, заинтересованного в создании многополюсного мира, где бы каждый зависел от каждого и тем поддерживался геополитиче­ский расклад сил.