Позднее средневековье в Англии и Франции. — Объединение Франции. — Война Алой и Белой Розы. — Англия при первых Тюдорах
Англия и Франция
В этом столетии навсегда разошлись судьбы этих двух стран, и оба государства — Англия и Франция — развились каждое по своему, во многом противоположному направлению. В продолжении некоторого времени, при Плантагенетах, можно было ожидать их слияния в одну державу, но в минуту наибольшей опасности национальное чувство французов проснулось с изумительной силой, помогло им отбросить англичан на их острова, и оба великих народа пошли по пути своего окончательного самостоятельного развития.
Франция с 1380 г.
Французским королем с 1380 г. был Карл VI, вступивший на престол в 12-летнем возрасте. Он оказался впоследствии душевнобольным, что вызвало необходимость продолжительного регентства. Вследствие ошибки его предшественника, короля Иоанна, разделившего большие лены между своими сыновьями и скончавшегося на чужой земле после долгого плена, были посеяны семена смут и раздора именно между наиболее близкими к трону главами знатных домов. Этот раздор вспыхнул теперь между братом короля, герцогом Людовиком Орлеанским, и его дядей, герцогом Филиппом Бургундским, из-за права управлять государством. Эта смута поделила всю Францию на две партии: бургундскую и орлеанскую, или арманьякскую. При таких обстоятельствах замечательный правитель Англии с 1413 г., король Генрих V возобновил свои притязания на независимое владение французскими областями, принадлежавшими прежде английской короне, а т. к. сильнейшая в это время орлеанская партия не соглашалась с ним, он снова начал войну, причем мог рассчитывать на недовольные элементы в самой Франции. Высадясь с войском в 1415 г., он вступил в бой с французами около замка Азенкур, в департаменте Па-де-Кале, и нанес им страшное поражение: плебейский отряд английских стрелков из лука залил кровью французского дворянства все поле сражения. Взято в плен было лишь 1,5 тысячи человек, между тем как число раненых и убитых доходило до 10 тысяч. Ужаснее всего было то, что победа над французами, усилившая гордость англичан, радовала бургундскую партию и увеличила раздор в государстве. Но междоусобная вражда достигла крайнего предела после того, как герцог Иоанн Бургундский при свидании с дофином на мосту через Йонну, соединяющем город и крепость Монтро, был убит служителями дофина (1419 г.). При договоре в Труа (1420 г.) герцог Бургундский признал английского короля Генриха своим законным королем и повелителем после смерти Карла VI. Генрих женился на Екатерине, дочери Карла VI и баварской принцессы Изабеллы, чудовищной матери, отрекшейся от своего сына, дофина. Таким образом, англичане получили решительный перевес. После смерти несчастного Карла VI в 1421 г. Генрих V стал законным королем Франции. Он умер вскоре после этого в 1422 г., оставив свое могущественное положение в наследие своему 9-месячному сыну Генриху VI, который был перевезен в Париж. В течение 7 лет англичане господствовали в стране. Французский король Карл VII потерял все земли на север от Луары. В 1429 г. город Орлеан, ключ к южной части государства, был уже готов пасть перед англо-бургундской силой, но произошло чудо, изменившее неудержимый, видимо, роковой исход.
Англо-французская война. Орлеанская дева
Крестьянская девушка из Домреми, деревушки на границе Шампани и Лотарингии, остановила победоносное шествие англичан, вдохновила национальное чувство французов и образумила их на мгновение так, что они смогли собраться с силами для сопротивления и достижения некоторых успехов. Юность этой 20-летней девушки не представляет ничего замечательного; ее крайняя набожность иногда навлекала на нее насмешки. Политические распри проникали и в эти лотарингские местности, и даже деревни стояли за ту или другую сторону. Домреми принадлежала к орлеанистам, и деревенская молодежь вступала в драки с парнями из соседней деревни, склонявшимися на сторону Бургундии. Девушке, страдавшей за родину, проникнутой убеждением в святости прирожденной королевской власти и ненавистью к чужеземцам, слышались небесные голоса, которые предсказывали ей счастливый оборот судьбы и обрекали ее на роль избавительницы гибнувшего Орлеана и на то, чтобы она проводила короля Карла в Реймс для помазания и коронования. Чудившиеся ей голоса и лики влекли ее вперед с непреодолимой силой.
Голова статуи, предположительно изображавшей Жанну д'Арк. Орлеан. Археологический музей.
Найдена в Орлеане. Некоторые специалисты считают, что этот портрет Жанны д'Арк — часть памятника, воздвигнутого ей здесь в XV в.
Начальнику ближайшего гарнизона донесли о странном событии; он, в свою очередь, сказал об этом королю, перед которым Жанна д'Арк скоро предстала. Для обсуждения столь необыкновенного случая были приглашены богословы. Девушка оказалась верной католичкой, и ее допустили состоять при отряде, который должен был доставить продовольствие в Орлеан. Экспедиция удалась: 28 апреля 1429 г. Жанна проникла в город и заставила всех верить в ее призвание, потому что ее появление с знаменем из холста, на котором был изображен Спаситель, ободряло и подвигало на победу войска. Еще сильнее действовала ее безусловная вера, та, о которой в Евангелии сказано, что, будь она величиной лишь с горчичное зерно, и тогда ее достаточно для того, чтобы двигать горами. Действительно, дела приняли счастливый оборот, мятежники опять обращались к королю, и в нем самом укреплялось убеждение в том, что эта дева внушает ему, с непогрешимостью откровения свыше, приказание Божье — идти в Реймс, чтобы увенчаться короной. Когда же и это благополучно совершилось, был достигнут громадный нравственный успех. Города один за другим переходили на сторону законного короля. Гнет, давивший нацию и лишавший ее сил, исчез. Сама Жанна считала свою миссию оконченной и стремилась домой. «Пусть сражаются мужи, и Господь даст им победу». Сама она никогда не обнажала меча и только несла знамя. По несчастью, она позволила уговорить себя остаться при войске, и при попытке освободить Компьен, осажденный англичанами и бургундцами, попала в плен (май 1430 г.). Именем короля Генриха VI был начат процесс против Жанны, и соединенным силам богословов и юристов того времени было нетрудно возвести на нее более чем одно преступление, делавшее ее повинною смерти. К чему же и существовали инквизиция и ученые мужи Парижского университета? Бедная девушка обратилась к папе, но он был далеко, а от нее обманом выманили подпись под чем-то вроде признания; она была заключена в тюрьму, и ее мучили там, пока не доказали, что она — вновь впавшая в заблуждение еретичка, с которой и следует поступить по правилам обращения с еретиками, «de comburendo haeretico», вследствие чего она была подвергнута в Руане казни, определенной лоллардам, — сожжению на костре.
Медаль в честь Жанны д'Арк. Париж. Музей Клюни.
АВЕРС — Бог на престоле, РЕВЕРС ѕ герб, данный роду д'Арк Карлом VII.
Аррасский мир. 1435 г.
Война продолжалась еще несколько лет, истощая страну, но предположение соединить Англию и Францию в одну державу под английским скипетром оказалось уже неисполнимо. В 1435 г. бургундский герцог Филипп Добрый заключил с Карлом VII мир в Аррасе. Здесь собрался большой мирный конгресс. Переговоры между Францией и Англией ни к чему не привели, но переход герцога на французскую сторону значил много, хотя был достигнут с большими уступками и пожертвованиями. В том же году умерла, если не особенно опасная уже, но враждовавшая с сыном его мать Изабелла.
Королева Изабелла (Изабо) Баварская.
Статуя с ее гробницы в аббатстве Сен-Дени.
Последствием мира, доставившего почти полную независимость Бургундии, был поворот борьбы к невыгоде англичан. В 1436 г. они лишились Парижа. Однако перемирие было заключено не ранее 1444 г.; оно было продолжено несколько раз, все же не превращаясь в формальный мир. На деле, впрочем, англичане удерживали только Кале и Нормандские острова.
Дальнейшее правление Карла VII
Эта война имела благоприятные последствия для Франции, хотя и принесла ей много зла. Несходство с англичанами, бросавшееся в глаза и ощутимое для всех, умиротворило партийную рознь среди своего народа и дало созреть французскому национальному чувству. Личность Карла VII была вполне пригодна для залечивания ран, нанесенных войной и партийной ненавистью. Со времени Аррасского мира он снова был в состоянии стоять у кормила правления: он никому не поминал прошлого, повинуясь при этом голосу своей кроткой, благодушной совести.
Карл VII Французский.
Миниатюра из рукописи XV в.
Важной мерой в том же национальном направлении, которое указывалось ему всем его положением, было принятие постановлений Базельского собора, на что изъявил свое согласие съезд французского духовенства в Бурже. В своем эдикте (июль 1438 г.), называемом «Прагматической санкцией», король Карл провозгласил эти постановления, направленные главным образом против папского обычая раздавать духовные места чужакам, неизвестным народу, а часто и весьма недостойным их. Взамен этого восстанавливалось прежнее право свободного выбора на эти места и сообщалась большая самостоятельность галликанской церкви. В то же время в управлении, юстиции и общественных средствах водворялся порядок; парламент высшая судебная инстанция — был снова восстановлен в Париже.
Упорядочение финансов позволило принять важную меру: учреждение постоянного войска. Наемные войска были величайшим злом; их невозможно было распустить или из-за того, что им не выплатили жалованье, или потому, что они сами не считали отставку выгодной. Так было в Италии и Германии. При первой возможности правительства старались сбыть в соседние государства эти шайки, освирепевшие от войны и становившиеся еще более опасными от временного бездействия. Кроме того они представляли всегда сподручное орудие для всякого честолюбивого магната, восстававшего против власти или желавшего что-нибудь с нее сорвать. Было лишь одно средство избавить население от бедствий, вносимых этими полчищами. Это средство заключалось в предоставлении правительству, государству, одному иметь право содержать войска. Это и произошло во Франции в 1439 г. Магнаты, прелаты и бароны отказались от права иметь войска без королевского разрешения и вводить военную повинность между своими подданными. С этих пор в мирное время должны были существовать лишь королевские «ордонансные роты», которым платил жалованье король; он назначал и их командиров. Вначале это была небольшая армия, всего 15 рот, каждая из сотни «копий» (lances), или отрядов, в каждом из них по 6 солдат. Всего, следовательно, было только 9 тысяч человек, но важно было начало. С введением постоянного войска, бывшего действительным благодеянием для страны был сообщен решительный перевес монархической идее во Франции. Корона располагала правильными доходами, собираемыми приставленными ею служащими. Она имела вооруженную силу, начальники которой тоже подчинялись только ей. Города и духовенство были подчинены ей и связаны с ней, потому что их интересы могли охраняться вернее всего при твердой национальной государственной власти. Решение последней, высшей судебной инстанции произносился от имени короны. Этот новый принцип всеобъемлющего монархического строя получил дальнейшее развитие при трех следующих королях: Людовике XI (1461–1483), Карле VIII (1483–1498) и Людовике ХII (1498–1515).
Французский пехотинец времен Карла VII.
Вооружен алебардой и большой павезой, используемой для приближения к городским стенам для штурма.
Людовик XI и Карл Смелый
Сила и самостоятельность высшего дворянства были весьма значительны, соответствуя достигнутому до этой эпохи развитию общественного и государственного порядка во всей Европе, и французской короне пришлось вести свою последнюю борьбу против могущественнейшего из вассалов, первого из 12 пэров Франции, герцога Бургундского. Блестящий придворный штат герцога Карла Смелого, наследовавшего своему отцу Филиппу Доброму (1467 г.), затмевал собой скудный дворцовый обиход Людовика XI, скромная фигура которого тоже терялась перед величавым обличьем герцога. Но как ни блестяща была роль Карла, она была сыграна скоро, и Людовик нашел себе союзников.
Людовик XI в воинском облачении.
На короле нарамник с королевскими лилиями, в руке — чекан.
Победы при Грансоне, Муртене, Нанси, одержанные швейцарцами над Карлом, послужили на пользу французскому королю. По договору 1474 г. он обеспечил себе на будущее за хорошие деньги помощь швейцарской пехоты. По второму Аррасскому миру (1482 г.) король вместе с рукой внучки Карла Маргариты Австрийской, помолвленной с французским дофином, доставил Франции самые подходящие для нее бургундские земли. Неаполь и Прованс тоже достались Людовику, после того как граф Шарль дю Мен, законный наследник последнего представителя Анжуйской династии (Рене), за день до своей смерти назначил французского короля своим наследником (1481 г.). Умирая в августе 1483 г. в уединении своего замка Плесси близ Тура, Людовик оставил своему несовершеннолетнему сыну Карлу государство приумноженным и укрепленным всякими средствами, часто несовместимыми с королевским и рыцарским духом, но искусно и хитро проведенными во всех мелочах, с большой последовательностью и всегда целесообразно.
Монета Людовика XI (1460–1483).
Опасности, которые из-за малолетства короля снова могли угрожать развитию монархизма, благополучно миновали. Собрание сословных представителей в Туре в 1484 г. показало себя более смелым на словах, нежели в принятых решениях. Вооруженное восстание двоих оставшихся еще в силе магнатов, герцогов Бретонского и Орлеанского, было подавлено регентшей, энергичной дочерью Людовика XI Анной с помощью швейцарских войск. В 1488 г. умер герцог Бретонский, после чего его дочь, отдавая свою руку Карлу VIII, разумеется, не добровольно, принесла с собой в дар французской короне и свое герцогство. Позже Карл совершил поход в Италию для заявления своих прав на Неаполь как на наследие Анжуйской династии. Завоевание не представляло затруднений, и в мае 1495 г. он вступил в Неаполь, но удержать город оказалось не так легко, и уже в следующем году король Арагонской династии Фердинандо II снова вернулся в Неаполь. Карл умер еще молодым (1498 г.), не успев попытаться поправить дело вторым походом. Поскольку он был бездетным, французская корона перешла к его ближайшему родственнику, герцогу Орлеанскому Людовику XII.
Людовик XII
Людовик XII Французский. С миниатюры в Национальной библиотеке в Париже.
При своем сравнительно непродолжительном царствовании Людовик XII оставил о себе славную память. Он не успел, правда, уладить итальянских неурядиц при своей жизни, но водворил во внутренних делах желанный прочный порядок и сумел приобрести доверие всех классов населения, справедливо уравновешивая их взаимные интересы. Не стремясь к еще большей власти, он не вмешивался в духовные выборы и предоставлял полный простор парламентам в делах правосудия. Лично следя за поступлениями и расходами, он успел, несмотря на войну с Италией, понизить поголовный налог, взимаемый, сообразно доходам лиц, государственными учреждениями в размерах, определяемых сословными представителями; при этом была введена и правильная отчетность. Посторонние наблюдатели, как, например, итальянские послы, благоприятно отзывались о положении французской монархии того времени по сравнению с тем, что происходило в их отечестве, постоянно раздираемом борьбой противоречивых элементов: наследственная власть была непоколебимо установлена во Франции, но при этом разумно ограничена дельными законами и парламентами. Различные сословия, высшее и низшее дворянство, ничем не стеснялись в своих сферах и часто переходили из одного сословия в другое. Положение духовенства казалось наблюдателям более обеспеченным, менее подверженным нападкам, чем в Италии.
Англия с 1422 г.
В Англии после смерти Генриха V (1422 г.) наступило неспокойное время. Полный сил король умер, не осуществив на деле своего титула — «король Франции и Англии» и оставя престол ребенку Генриху VI (1422–1461). Дяди малютки, герцог Глостер и герцог Бедфорд, правили делами, и Бедфорд, как старший, вел войну во Франции, сосредоточившую на себе внимание нации.
Печать Генриха VI Английского (1422–1471).
Париж. Национальный архив.
В 1429 г. регент умер в Руане, совершив все возможное для удержания завоеванного, даже в то время, когда примирение короля с герцогом Бургундским лишило Англию незаменимого союзника и привело ее дела в безнадежное состояние. Опасность грозила и со стороны Шотландии: шотландские войска служили французскому королю. В 1450 г. борьба закончилась тем, что Карл VII возвратил под свою власть все французские земли и даже давние английские владения: Гиень и Нормандию.
Диспут между двумя рыцарями в присутствии римского папы и императора
Король Франции Франциск I с супругой Элеонорой Испанской за молитвой.
Витраж церкви Сент-Гюдюль в Брюсселе.
Англия при Генрихе VI. 1422–1461 гг.
Эти события были счастьем для Англии и Франции: обе страны обособились, но непосредственным следствием неудачи великого предприятия было ослабление в Англии королевской власти и поводом к захвату ее честолюбивыми магнатами. В 1447 г. жертвой этих происков стал герцог Глостерский. Он с трудом удерживался против враждебных влияний, действовавших на слабого, бесхарактерного короля, и был нелюбим. Он был арестован по обвинению в государственной измене, но еще до начала процесса был найден мертвым в своей постели. Это было лишь вступлением в ряд кровавых дел. Герцог Суффолк, пользовавшийся милостями короля и властвовавшей над ним супруги Маргариты Анжуйской, занял место Глостера, но пал жертвой народной мести после того, как успел спастись от ярости нижней палаты (1451 г.). Выступила партия, оспоривавшая право короля, требуя передачи короны герцогу Ричарду Йоркскому. Именно в это время (1453 г.) у короля родился сын, а король настолько ослабел физически и умственно, что был очевидно неспособен царствовать. Партия Йорка настояла на передаче правления герцогу как протектору (1454 г.). Пока власть быстро переходила с одной стороны на другую, разделение на партию Йорка и партию Ланкастера, «Белую и Алую Розы», охватывало все большие слои населения. Наступило примирение, отсрочившее на время междоусобие, но вскоре война разгорелась вновь. Права герцога Йоркского могли быть основательны: Генрих V из дома Ланкастеров достиг престола лишь вследствие переворота. Однако эта династия держалась уже 60 лет, что и давало ей свои права. Но вопроса о правах и не было. Летом 1460 г. партия Йорка одержала верх: королева с принцем бежала, король был в руках победителей и должен был созвать парламент, который пожизненно оставил корону за Генрихом VI, а после его смерти корона должна была перейти к герцогу и его потомкам. Но сила ланкастерцев еще не была сломлена; в том же году вождь Йоркской партии, герцог, был взят в плен неприятельскими войсками при неудачном сражении и обезглавлен. Королева выиграла еще одну битву и выручила своего супруга, простую пешку в этой упорной борьбе. Но сын герцога, Эдуард, граф Марч, снова одержал верх над противниками с помощью войск графа Уорвика, главы партии, и в феврале 1461 г. вступил в Лондон, где и был провозглашен королем под именем Эдуарда IV.
Собор в Йорке. Построен в 1338 г.
Война Алой и Белой Розы
Он царствовал с 1461 по 1483 г. Борьба между «Белой и Алой Розой» продолжалась среди переменной удачи, предательств и всяких ужасов. В 1463 г. Эдуард настолько одолел своих врагов, что королева Маргарита должна была вместе с принцем искать убежища за морем, во Фландрии. В 1464 г. несчастный король Генрих VI был захвачен Эдуардом и заключен в Тауэр. В течение некоторого времени Эдуард мог наслаждаться утехами своего сана; дела он предоставил Невиллам и Вудвиллам, семье графа Уорвика и родственникам своей жены. Их взаимные пререкания привели к новым смутам и мятежам, и случилось неожиданное: граф Уорвик, который возвел Эдуарда на престол, помирился со своим заклятым врагом, королевой Маргаритой, которую встретил в Амбуазе при дворе Людовика XI (1470 г.).
Монета Эдуарда IV Английского (1461–1483).
Дела приняли новый оборот: Уорвик появился в Англии во главе ланкастерского войска. Король Эдуард, не успев вооружиться, бежал в Голландию. Уорвик и герцог Кларенс, брат Эдуарда, прибыв в Лондон, освободили Генриха VI из Тауэра и снова провозгласили его королем. Но Эдуард, собрав на бургундские деньги военные силы на материке, высадился в Англии, где к нему на помощь поспешили его сторонники. Его брат Кларенс, совершая новое предательство, велел приколоть себе белые розы. У Барнета, к северу от Лондона, произошла битва между Эдуардом и войсками Генриха, которыми командовал Уорвик. Победа осталась за Йорком, сам граф Уорвик погиб в сражении, Эдуард снова стал королем, а Генрих VI был вторично заключен в Тауэр. В день битвы прибыла в Плимут и королева Маргарита. Ланкастерская партия еще раз попытала счастья с оружием в руках, при Тьюксбери, но с таким же неуспехом: сама королева и ее сын Эдуард были взяты в плен, причем принц был тотчас убит. Несколько недель спустя, в тот самый день, когда победитель вступил в Лондон, король Генрих умер в Тауэре: после убийства наследного принца решили устранить и его. В течение некоторого времени казалось вероятным, что Эдуард IV возобновит национальную войну с Францией. При недостаточности сумм, ассигнованных на это дело парламентом, он прибегнул даже к новой финансовой операции — к добровольным пожертвованиям, «беневоленциям» со стороны богатых лиц, которые приглашались личными просьбами короля и не осмеливались, разумеется, его ослушаться. Однако герцог Бургундский, на которого он рассчитывал, истощил свои средства. Эдуард не был особенно воинственным, и Людовик XI при одном свидании с ним успел склонить его на мир (1475 г.). В 1478 г. герцог Кларенс, снова рассорившийся с королем, умер в Тауэре, без сомнения, насильственной смертью. В 1483 г. скончался и сам король Эдуард IV, которому не было в то время и 42 лет. Поток крови и грязи, которым представляется история Англии, лучше сказать, английской короны, в эту эпоху распространялся далее. Эдуарду IV наследовал его 12-летний сын Эдуард V; старший член королевского дома Ричард, герцог Глостерский, сумел стать во главе правления под именем протектора. Обладая дьявольской изворотливостью, способный на грубейшее насилие и на самую тонкую хитрость, он казнил самых надежных друзей вдовы и детей Эдуарда IV, после чего перевез и другого принца, младшего брата Эдуарда V, в Тауэр, бывший и дворцом, и государственной тюрьмой. Затем он заявил притворное сомнение относительно законнорожденности обоих детей, оправдывая такое дерзкое предположение известным развратным образом жизни короля, и вступил на престол в 1483 г., облегчив себе этот захват подложным выражением народной воли в его пользу. Остальное происходило само собой: нетрудно было найти злодея, который убил обоих принцев в Тауэре в угоду новому королю. После неудачной попытки к восстанию, поднятому во имя убитых принцев, Ричард III созвал парламент, который признал права его и его сына Эдуарда. Этот юноша умер, прежде чем тиран успел женить его на дочери Эдуарда IV Елизавете. Ричард не усомнился тогда предложить свою руку этой принцессе, хотя его законная жена была еще жива. Она вскоре умерла, но брак тем не менее не состоялся. Ланкастерская партия выставила против кровожадного злодея своего претендента, графа Генриха Ричмондского, который несправедливо считался отпрыском Ланкастеров: он был сыном вдовы Генриха V Екатерины Французской от ее второго брака с Оуэном Тюдором, сыном сводного брата Генриха VI. Граф, найдя поддержку во Франции, высадился в одной из гаваней юго-западного берега в августе 1485 г. Армии встретились при Босуорте, в графстве Лестер.
Дом Тюдоров. Генрих VII и Тюдоры
Ричард III в этой битве был убит и так закончил свою позорную жизнь. Его победитель прибыл в Лондон, где был признан за соединяющего в себе притязания обоих домов, Йорка и Ланкастера; он принял имя Генриха VII. После признания парламентом предполагаемых его прав он женился на Елизавете, дочери Эдуарда IV. Престол его не раз осаждали самозванцы, замыслы которых облегчались таинственностью, с которой исчезли со света сыновья Эдуарда IV, Но, в общем, его царствование (1485–1509) протекло спокойно и благотворно. Ему удалось с помощью парламента основать род особого судебного учреждения или отдельного ведомства, так называемую «Звездную палату», снабженную особыми полномочиями и имевшую целью препятствовать заговорам и приготовлениям к мятежу и к ниспровержению существующего правления. Эта палата имела право налагать кары, не придерживались установленных законоположений. Генрих сумел избежать недостатка в деньгах, употребляя на это сомнительные средства, так что в последние 13 лет своего царствования он не нуждался в созывании парламента. Это было легко, поскольку он воздерживался от обширных заграничных предприятий. Он не возобновлял притязаний Англии на французскую корону. Французский королевский дом оказывал ему поддержку против вдовы Карла Смелого, Маргариты, принцессы из дома Йорков, выставившей последнего и самого опасного претендента, Перкинса Уорбека под именем Ричарда Йорка, младшего сына Эдуарда IV. Генрих VII, как тонкий политик, укрепил свое положение двумя брачными союзами: он женил своего наследника, Артура, на Екатерине, младшей дочери Фердинанда Католика, короля Арагонского, а свою дочь Маргариту выдал за шотландского короля Якова IV. Смерть 16-летнего принца расторгла первый из этих браков вскоре после его заключения, но оба короля, Генрих и Фердинанд, были так довольны своим союзом, направленным против Франции, что молодая вдова тотчас же была обручена с новым принцем Уэльским, вторым сыном короля, Генрихом. Для этого требовалось только разрешение папы, которое Юлий II и выдал без затруднения. Сам Генрих VII после смерти своей жены (1503 г.), думал о вступлении в новый брак по политическому расчету, но умер, не свершив эти планы, в 53-летнем возрасте (1509 г.). Он оставил своему сыну Генриху уже вполне окрепший престол. Междоусобие было прекращено окончательно.
Англия в 1500 г.
История великой английской нации XV в. не заключалась только в этой кровавой и губительной бурной борьбе за верховную власть. Все распри лишь косвенно касались большинства населения: они решались родовитыми семьями с их вассалами и наемниками. Битвы не были особенно кровавыми, и если население Англии мало увеличилось в XV в. и у первого из Тюдоров было не более трех миллионов подданных, то война обеих Роз тут почти ни причем. Страна в целом преуспевала, хотя важнейшие из этих успехов завоевывались ею так постепенно и медленно, что определить их время очень трудно. Так, например, крепостное право было уже фактически отменено; сословия сблизились. Кровь обращалась в общественном организме быстрее: лица среднего сословия приобретали земельную собственность и переходили в дворянство; знать и дворяне вынуждены были приняться за мещанские промыслы. В Англии выработалось удобное для страны правило, потому что оно создало в ней аристократию, которая осталась во главе народа, не обращаясь, однако, в касту, и сохранила тесную связь с народом: аристократический титул передавался в семье первенцу, между тем как прочие дети носили лишь фамильное имя, не имея никакого превосходства по званию над средним сословием. Простонародье возвышалось: еще при Генрихе VII (1500 г.) был издан закон, обязывавший всякого простого человека, имевшего более 40 фунтов стерлингов дохода, переходить в рыцарское сословие. Победы над французами были одержаны преимущественно благодаря искусству стрелков из лука, грозным отрядам английских йоменов. Итальянские наблюдатели замечают и здесь большую перемену в военном деле: исчезновение наемников и их замену постоянным войском; междоусобия оказались губительными для старой аристократии, поредевшие ряды которой должны были пополняться повышением новых фамилий. Государственный строй развился так удачно, что ни один из трех элементов — монархического, аристократического, демократического — не мог иметь решительного перевеса. Корона не потеряла ни одного из своих существенных прав, ни одной своей прерогативы; но власть короля, по выражению одного высокопоставленного слуги Генриха VI, заимствовавшего слово у Аристотеля, была «политической». Это было верховенство, ограниченное «политическими законами». Аристократия сохранила свое положение, но в чисто политических вопросах она имела решающий голос в парламенте, и тайный королевский совет не мог переступать своей весьма ограниченной сферы действий. Наконец, представители общин униженно выражались при своих представлениях, жалобах, согласиях или отказах, но во всех денежных вопросах они имели первый голос. Точно и до мельчайших подробностей определили они первому из Тюдоров его придворный штат. Члены палаты общин не подлежали задержанию во время сессий, за исключением лишь уголовных случаев, и пользовались свободой речи, после того как спикер при открытии парламента испросит на то позволение, припадая к стопам короля. Английский подданный более всего хвастался жителям стран, управлявшихся по римскому кодексу, своей судебной частью: согласно общему праву приговор над обвиняемым произносили присяжные, 12 нравственно безупречных людей, принадлежащих к его национальности и сословию.
Расцвет культуры и рост благосостояния
Направление, принятое прогрессом в этом веке, касалось в Англии, как и в других странах, внешней жизни. Весьма характерен для подобных эпох тот факт, что руководящие классы, допускающие в своей среде вольность и крайнюю степень распущенности, восстают против всякого самостоятельного мышления, всякого противоречия господствующим церковным взглядам и их опоре — невежеству масс. Ересь Уиклифа была подавлена, достойный епископ Реджинальд Пикок, осмелившийся снова проявить реформаторские идеи, вынужден был торжественно отречься от них (1457 г.) и исчезнуть в каком-то монастыре. Другие научные исследования, например, отыскание «философского камня», искусство превращать простые вещества в золото, успешно развивались. Развивались также классические познания, издавна занесенные на остров из Италии, а теперь, после злополучного события 1453 г., распространяемые бежавшими в Европу греками. Регент, герцог Глостер, короли Эдуард IV и Генрих VII оказывали покровительство таким ученым. Школы открывались с большим усердием, основанным на надежде искоренить с их помощью следы уиклифизма. Так, были основаны в Оксфорде Олл-соулс-колледж (1438 г.), Модлин-колледж (1457 г.); в Кембридже Кингс-колледж; в Итоне, близ Виндзора, знаменитая Итонская школа. Даже кровожадный тиран, Ричард III, почтил оба университета своим посещением и не отказал в покровительстве ученикам Итонской школы.
Нью-Колледж в Оксфорде. Рисунок XVII в. из сборника «Oxonia illustrata».
Основан в 1386 г. Уильямом Уикхемом, архиепископом Винчестерским. Вид в XVII в.
Основывались и библиотеки; в 70-х годах была положена основа и новому искусству книгопечатания: Уильям Кэкстон первый завел печатню близ Вестминстерского аббатства. Литература служила роскоши, пошлому времяпрепровождению, заботилась о забаве знати и богачей, разделяя их расположение наравне с придворными шутами, устроителями маскарадов, пантомим и аллегорий, и была далеко опережена музыкой, преобладание которой характерно для эпохи и народного быта, потому что она допускает дилетантизм, пробуждает подобие умственного интереса, но не требует глубокого и серьезного развития мысли. Народное благосостояние возрастало; торговля распространялась, несмотря на препятствия, порождаемые войнами; но настоящая морская сила, военный флот, была в упадке. Страна богатела в производстве сырья, потому что оставалась пощаженной от тех опустошений, которые вносят чужеземные неприятельские нашествия. Генрих VII, знавший цену деньгам, покровительствовал морской торговле, а именно теперь совершались на торговом поприще события, которые во всем блеске показали несравненное положение Англии. Лавры, которые стяжали себе португальские и испанские короли, равно как золотые жатвы, созревавшие, по-видимому, для них в неизведанных до этого странах, заманили и короля Генриха в сферу новых открытий и торговых экспедиций.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Государства Пиренейского полуострова в позднее средневековье. — Начало эпохи Великих географических открытий. — Кругосветное путешествие Магеллана. — Государства Италии. — Папство. — Мартин Лютер и начало Реформации
Португалия. Испания
Торговые отношения древних простирались не далее Китая и пределов южного мира, Цейлона и Явы. Арабы поддержали и усилили эти отношения, причем Александрия осталась главным рынком общей торговли, в которой вскоре приняли участие и итальянские приморские города. Нашествие монголов в XIII в. ничего не изменило. Напротив, именно в это время некоторые миссионеры и путешественники, как например знаменитые венецианцы Маффео, Никколо Поло и его сын Марко Поло, в 1270 г. открыли путь в Китай или Восточную Азию.
Марко Поло. С картины в галерее Бадиа в Риме.
Под картиной подпись: MARCUS POLUS VENETUS TOTIUS ORBIS ЕТ INDIE PEREGRATOR PRIMUS.
В китайских гаванях встречаются арабы, в Пекине — францисканские монахи: еще в 1342 г. до низвержения отличавшихся веротерпимостью монгольских царей здесь раздавался звон христианских колоколов. Действительные очертания Африки были еще неизвестны, и потому торговля стремилась на побережье Средиземного моря, а с берегов Средиземного моря распространялась в глубь европейского материка. Первый решительный удар торговле был нанесен османами. Поражение коснулось, прежде всего, Дона и Черного моря, затем Сирии, Александрии, Красного и Средиземного морей, дав этим повод к открытию новых путей. Разные предания, легенды, морские сказки упоминали о каких-то «Благословенных островах», лежавших в Атлантике, но они скрывались за «Морем Мрака», как называли мавры Атлантический океан. Изображения Геракла или Александра, статуи Искандера, должны были стоять на европейском и африканском берегах по сторонам пролива для предостережения путников от дальнейшего странствия в неизведанное море.
Век открытий
Но в начале XIV в. итальянские моряки, венецианцы и генуэзцы, прошли за эти ворота и завязали непосредственные отношения с Фландрией. Такой морской успех не мог не подейстовать на прибрежную к Атлантике Португалию. Лиссабон, столица этого королевства, стоящий при устье Тахо (Тежу), приобрел огромное значение в качестве попутной станции. К этому или несколько позднейшему времени относится открытие Канарских островов: в середине столетия мореходы уже имели частые отношения с гуанчами, туземцами, среди которых замечались следы некогда высокого развития, которое постепенно заглохло при полном отчуждении островов от остального мира. Сами гуанчи трогательно заявляли о том, что «Бог поместил их здесь, здесь оставил, а потом и забыл о них». Торговые отношения завязались; на всем архипелаге было введено христианство, а в начале XV в. добавились знания об африканском материке, странах, лежащих далеко за пределами мира, который был известен древним. Это описание содержится в дневнике одного монаха, которого в 1404 г. завлекла в глубь Африки своеобразная фата-моргана, господствовшая позднее в средние века: это были рассказы о каком-то пресвитере Иоанне, христианском духовном властителе, проживавшем в отдаленной, малоизвестной, а потому и ревностно отыскиваемой стране.
XV в. Генрих Мореплаватель
Настоящим духовным вождем дальнейших открытий был третий сын короля Жоана I, царствовавшего с 1383 по 1433 г. в Португалии, принц Генрих Мореплаватель.
Принц Генрих (Энрики) Мореплаватель.
Миниатюра из созданной в 1448–1453 гг. рукописи «Chronica do descobrimento e conquista de Guine etc.» («Хроника открытия и завоевания Гвинеи и т. д.»). Париж. Национальная библиотека.
Два португальских дворянина, случайно занесенные бурей в открытое море, нашли группу островов Мадейра. Сюда привезли виноградную лозу с Кипра, сахарный тростник из Сицилии. В 1430 г. был открыт один из Азорских островов, в 1434 г. обогнут мыс Бохадор, страшный своими бурунами, и по другую сторону его был водружен крест — символ христианского владычества, мало соответствовавший усиливавшейся охоте за людьми и торгу ими, хотя именно этот торг и побуждал к морским экспедициям. Ложное мнение о том, что под низшими широтами вертикальные лучи солнца истребляют всякую растительность (предрассудок этот был вызван Сахарой), начинало исчезать: охота на людей, выгода от которой, по наивному выражению одного летописца, «ниспосылалась Господом в награду за понесенные на Его пользу труды», завлекала смельчаков все дальше на юг. В 1445 г. Диниш Диаш, сам того не заметив, проплыл за устье Сенегала к Кабу-Bepдu, и старинное предположение о необитаемости жаркого пояса исчезло при виде пальм, венчавших высоты этого «Зеленого мыса». В 1446 г. Нунью Триштан умер от отравленной стрелы туземца по ту сторону Рио-Гранде. В течение 1448–1481 гг. португальскими каравелами были постепенно открыты все 9 Азорских островов, образующие цепь длиной в 85 миль. При короле Альфонсе V (1438–1481) это рвение несколько ослабло. В 1460 г. умер инфант Генрих; совершенные по его почину и при его поддержке открытия доходили до 9 градусов северной широты. Дон Жоан, Жоан II (1481–1495), снова оживил дело. В одной из снаряженных им экспедиций с целью открытий (1484 г.) находился и немецкий космограф, Мартин Бехайм из Нюрнберга.
Мартин Бехайм.
Особенно знаменателен 1486 г. Пока португальские посланцы разыскивали фантастического пресвитера Иоанна в Абиссинии и Индии, два корабля под командой Бартоломеу Диаша отправились уже известным путем на юг, вдоль западного берега Африки. Около 20 градусов южной широты буря загнала корабли далеко на юго-запад, они повернули на восток, ища твердой земли, взяли курс к северу и снова ничего не нашли: оказалось, что они достигли южной оконечности. Африки и обогнули ее. Диаш неохотно вернулся назад; мыс Бурь, «Кабу-Торментозу», как прозвали мореходы эту южную африканскую оконечность, был переименован королем в «Кабу-да-Боа-Эшперанза», мыс Доброй Надежды. Еще раз его посетили лишь через 10 лет, когда уже был проложен путь к новым замечательным открытиям.
Колумб
Еще ранее, до 1484 г., один генуэзец, Христофор Колумб, предлагал свои услуги королю Жоану в удивительном проекте — открыть новый путь в Китай, как называли тогда богатые области Восточной Азии. Путь этот должен был пролегать с востока на запад по Атлантическому океану. Родившись, как считается, в 1446 г. в семье ткача шерстяных изделий, Колумб с ранних лет посвятил себя мореходству; побывал в Леванте, а затем доплыл и до Исландии; однако нет сведений о том, чтобы он слышал там полуискаженные предания о совершенных некогда морских походах викингов в страны, лежавшие далеко на Западе. Но ему, как опытному мореходу, казалось вполне возможным достижение восточных стран, если направиться на запад. Его ученый соотечественник, флорентинец Тосканелли, высказывал подобную мысль в 1474 г.
Строительство корабля.
Гравюра XV в.
Колумб узнал в Лиссабоне, что и другие делали такое предположение, но война с Кастилией помешала выполнить этот проект. Королевская комиссия, которой было поручено его рассмотреть, нашла его необдуманным: он противоречил данным науки того времени. Колумб со своим сыном Диего в 1484 г. покинул Португалию и отправился в Испанию.
Испания с 1454 г.
В судьбах испанских государств в XV в. наступил решительный переворот вследствие одного брака: донья Изабелла Кастильская, сестра Энрике IV (1454–1474), при котором государство было страшно потрясено продолжительной междуусобицей, вступила в брак с арагонским принцем Фердинандом в 1469 г. С 1474 г. Изабелла вступила на кастильский престол; 4 года спустя Фердинанд стал королем Арагона, и хотя оба королевства остались отдельными, личный союз правителей положил основу единству и прежде всего удвоил коронную власть. Как в одном, так и в другом государстве правительству удалось обуздать своевластие дворянства, ослабленного постоянными раздорами между знатными фамилиями. Фердинанд хитростью и терпением успел укрепить за собой гроссмейстерство в трех могущественных рыцарских орденах государства, в то время как Изабелла, женщина редкого ума и добродетели, женским умением привлекла кастильских грандов к занятию должностей при ее дворе. Укрепленные замки разбойничавших дворян были беспощадно разрушены, причем городские братства, «эрмандады», оказали большие услуги. Король и королева направили тогда соединенные силы своих владений против общего старинного врага — мавров, которые отстали от времени и были раздираемы усобицами. Война продолжалась 10 лет; она уже не отличалась геройскими подвигами времен Сида, а велась с помощью осад, новоизобретенных орудий и неторопливых тактических приемов против не особенно крепкой защиты. Так падали город за городом, одно за другим горные укрепления, пока не была взята главная твердыня мавров, Гранада (1492 г.). Так и окончилась борьба. Это было минутой блестящего возвеличения обоих королевств, и лишь одна тень ложится на картину: не было проявлено никакой пощады к религии побежденных, не могло быть и речи о малейшей веротерпимости. Насильственное обращение не перерождало евреев и мавров; поэтому совесть испанского населения терзалась мыслью о том, что священные обряды христианской церкви терпят лишь поругание, исполняясь людьми, душевно сохраняющими веру отцов, вследствие чего страна могла даже подвергнуться Божьему гневу! По этой причине инквизиция, установленная для преследования кощунства и ересей, пользовалась сочувствием народа.
Фердинанд и Изабелла
План генуэзца Колумба, простой и смелый, излагаемый им с пылом религиозного вдохновения, содержал в себе нечто пленительное для возвышенного ума королевы Изабеллы. В январе 1486 г. Колумб был принят на службу кастильской короны.
Монета Фердинанда и Изабеллы. Париж. Нумизматический кабинет.
Аверс — профили Католических королей, реверс — герб Испании.
Но война с маврами замедляла всестороннее обсуждение нового замысла. Колумб решился предложить свои услуги французскому правительству. Его брат Бартоломео находился на службе у английского короля Генриха VII, но настояния грандов, покровителей моряка, заставили королеву поспешно призвать его обратно. Она отдала его проект на окончательное рассмотрение и решение. Переговоры едва не были прерваны безмерными требованиями генуэзца. Он выговаривал себе дворянское достоинство, звание вице-короля и десятую часть с королевских доходов во вновь открытых землях. Колумб снова направился в путь, в Англию или во Францию, когда прозорливые люди успели внушить королеве, что даже отрицательный результат, т. е. доказательство невозможности пробраться этим путем в Индию, будет стоить затрат. Посланец, везший решение королевы, нагнал Колумба недалеко от того места, где он предполагал сесть на корабль: в старом францисканском монастыре, оказавшем ему гостеприимство. Договор был заключен, и 3 августа 1492 г. из порта Палос вышли три судна с экипажем, состоявшим из 90 человек, под начальством адмирала Кристобаля Колона, как звучало имя Колумба на испанский лад.
Испанская каравелла времен открытия Америки.
При благоприятном восточном пассате, обольщаясь обманчивыми приметами, например, птицами, порхавшими вокруг судов, мореходы бодро шли вперед. Экипаж держался покорно, но когда уже было пройдено около тысячи миль, в октябре смущение сменилось угрозами, люди считали необходимым немедленно вернуться назад, если вообще возвращение еще было возможно… Однако цель была уже недалеко. Земля приближалась, и 11 октября на «Пинте», шедшей впереди, вытащили из воды свежесорванные береговые растения, кол и посох с вырезанным узором. В 10 часов вечера в пятницу, 12 октября 1492 г., на палубе «Пинты» пронесся крик: «Terra! Terra!» Раздались пушечные выстрелы. Это был остров Гуанахани, один из Антильских островов, берег которого выдавался вперед, озаренный лунным светом.
Открытие Нового Света. 1492 г.
Жители этого острова ходили совершенно нагие; они развились лишь до племенного управления под главенством своих касиков и жили в бедных деревушках. Поклонялись они идолам, имели свои игры и песни, своих жрецов. Это было мирное племя, которому угрожало другое, сильнейшее и более развитое, наступавшее от устьев Ориноко. Этому племени, карибам, не пришлось продолжать своих завоеваний на запад с появлением здесь белых вооруженных людей, вышедших из моря с огнестрельным оружием и обученными собаками. Остальные Антильские острова были открыты случайно, один за другим, как и Куба, причем испанцы всюду встречали роскошную растительность, а также золото, которое туземцы отдавали почти даром. Эта легкость добычи не удовлетворяла, а только разжигала корысть, от которой не был свободен и сам великий Колумб. Флотилия вернулась, построив небольшое укрепление и оставив в нем маленький гарнизон. 31 марта 1493 г. Колумб торжественно вступил в Севилью, откуда отправился ко двору, где был принят с величайшим почетом.
Дальнейшие открытия
Все оставались в убеждении, что открытые острова лежали у восточного берега Азии. Новая эскадра готовилась в путь. Между Испанией и Португалией завязался спор: последняя считала открытые земли принадлежащими сфере ее владычества. Решение было предоставлено папе Александру VI, который, смело разделив земное полушарие по одному из меридианов, отдал спорящим государствам правую и левую половину. В сентябре 1493 г. выступила в море вторая эскадра, на которой было немало дворян. Идя в более южном направлении, нежели первая, она в начале ноября пристала к Гваделупе и прошла среди групп островов, пока не поравнялась с крепостью Навидад на Сан-Сальвадоре, как назвал Колумб открытый им остров. Корабли ждали лодок, которые приветственно вышли бы им навстречу, но их не было: европейцы не показывались, а туземцы робели.
Высадка Колумба. Гравюра на дереве. С титула книги, напечатанной в Италии в 1493 г.
Лондон. Британский музей.
Высадясь, прибывшие вместо крепости нашли лишь пожарище и трупы белых. Из рассказов туземцев можно было понять, что оставленный гарнизон оскорблял жителей самым гнусным образом, затем европейцы перессорились до резни между собой, и тогда туземцы уже без труда одолели их. Испании было нелегко удержать за собой вновь открытые земли. Вначале, естественно, они стоили дорого и потому не пользовались сочувствием в Испании. Адмиралу не прощали то, что он оберегает свои «золотые» привилегии с чисто итальянским барышничеством, но особенно то, что он генуэзец, «лигуриец». Он продолжал, однако, свои открытия на Кубе и Гаити, познакомился со страшными бурями, бывающими в этих местностях, заставлял некоторых царьков присягать на верность заморской короне. Кое-где туземцы просили крещения, как забавной игры, пока не стали пугаться той мысли, что им из-за этого обряда придется после смерти находиться в одном месте с испанскими притеснителями. Когда Колумб вернулся в Изабеллу на Гаити, во временное средоточие вновь открытых земель, где соединился со своим братом Бартоломео, прибывшим в 1494 г., он нашел среди поселенцев недовольство, распущенность и крайнее злоупотребление властью над туземцами, которые, привыкнув к привольной жизни, гибли под бременем непосильных работ. Лица, возвратившиеся в Испанию, изображали положение колоний в самых мрачных красках, обвиняя во всем Колумба, клевеща на него, так что когда на острова прибыл присланный двором надменный комиссар, Колумб счел необходимым поехать в Испанию, чтобы вернуть себе блекнувшую королевскую милость.
Судьба Колумба
Прежде чем Колумб отправился в третье путешествие, два венецианца, Джон и Себастьян Каботы, состоявшие на службе Генриха VII, английского короля, открыли американский материк, хотя и не признанный еще материком. 24 июня 1497 г. они подошли к берегам Лабрадора, под 56 градусов северной широты. Англичане и французы тоже снаряжали морские экспедиции на Запад и скоро случайно столкнулись там с испанцами.
Предполагаемый портрет Христофора Колумба.
Мадрид. Морской музей.
Колумб успел добиться подтверждения своих привилегий испанской короной, но ему пришлось выдержать борьбу с непопулярностью своего предприятия. В результате он смог пуститься в свою третье путешествие с шестью судами лишь в 1498 г. В этот раз он увидел южноамериканский материк, но тоже не принял его за континент, а проследовал заливом Пария между островом Тринидад и дельтой Ориноко, потом через пролив Бокас-дель-Драгон вышел на запад, снова в открытое море, и быстро достиг Малой Испании — Эспаньолы (Гаити). Он нашел здесь половину поселенцев погибшими от лихорадок, остальные, с главным судьей Рольданом во главе, взбунтовались против Колумба. Они вынудили его подписать унизительный договор. Более всего при этом пострадали туземцы, притесняемые обеими сторонами. Разные мелкие искатели новых земель часто переплывали за море; между ними был и флорентиец Америго Веспуччи, имя которого, по прихоти судьбы, осталось за новооткрытым материком.
Отрывок из книги «Cosmographiae Introduction» Хилакомила, изданной в 1507 г., где впервые появляется слово «Америка».
Сам Колумб, «открывший кладбище для испанских идальго», был в немилости. Он не был способен управлять открытой им страной. Королева Изабелла, сознавая свои обязанности как христианской повелительницы новых подданных, скорбела о беспощадной торговле людьми, последовавшей за великим открытием. На место была послана следственная комиссия под председательством Франсиско де Бобадильи. Приближаясь в августе 1500 г. к новому поселку или городу Санто-Доминго, он увидел на берегу виселицу с казненными по приговору Колумба мятежниками. Сам Колумб отсутствовал. Бобадилья тотчас принял меры: без дознания, превышая свои полномочия, но опираясь на непопулярность адмирала, он арестовал его, как только тот вернулся, и в оковах отослал в Испанию. При известии о его пребывании в таком положении двор тотчас отдал приказ снять с него цепи, но Колумб оставил их на себе и явился в них перед королевской четой в декабре 1500 г. в Гранаде. Фердинанд и Изабелла почувствовали оскорбление, нанесенное великому, славному имени. Они оказали Колумбу величайшие почести, возобновили привилегии, но не отправили его более за море в качестве правителя, что вернуло его к истинному призванию: открытию новых земель. В мае 1502 г. он предпринял свою четвертую поездку с целью исследования среднеамериканского перешейка. Колумб открыл здесь еще несколько островов, приставал к полуострову Юкатан, но терпел много от бурь и от сопротивления своих и туземцев. Против этих последних он ловко воспользовался лунным затмением 29 февраля 1504 г. Увидя, что его угроза начинает сбываться и что блестящий диск луны меркнет, дикари стали молить о пощаде и поспешили исполнить все его требования. В ноябре того же года Колумб вернулся в Испанию. Его процесс, возникший из-за невозможности осуществления первоначальных притязаний, длился, даже когда смерть уже настигла этого великого человека в Вальядолиде в 1506 г. Гордая надпись, позднее начертанная на его гробнице, гласит: «A Castilla у a Leon Nuevo mundo dio Colon» («Государствам Кастилии и Леон даровал новый мир Колон») и свидетельствует о всемирно-исторической заслуге Колумба, не осознанной им самим. Он сошел в могилу с той мыслью, что открыл путь морем в Индию, восточную окраину Азии, благодаря своему странствию с Востока на Запад.
Дом в Вальядолиде, где в 1506 г. умер Колумб.
Дальнейшие открытия. Бальбоа. 1513 г.
Сознание того, что был найден действительно новый материк, поистине «Новый Свет», еще предстояло. Это суждено было сделать одному кастильцу, хорошего, но не знатного происхождения, — Васко Нуньесу Бальбоа, который участвовал в морском отряде, отправленном для новых открытий, но устроил заговор, отделился во главе шайки искателей приключений по прибытии в Дарьенский залив и низложил там наместника Никуэсу, следовательно, совершил государственное преступление. Туземцы этой части Панамского перешейка, прилегающей к Южной Америке, стояли на более высокой ступени нравственного развития, нежели жители Антильских и Карибских островов. При одном из многочисленных похождений Бальбоа один из туземных властителей сказал ему: «С той горы можно увидеть и другое море», указывая при этом на одну из вершин горного хребта Центральной Америки, служившего продолжением Кордильер. Бальбоа с отрядом из 190 испанцев и 600 туземцев пустился в экспедицию 1 сентября 1513 г. и 25 числа, достигнув одной из безлесных высот, увидел извилистый залив другого великого моря — Тихого океана. Подавленный величием картины, он упал на колени, благодаря Бога, сподобившего его, ничтожного человека неблагородного происхождения, совершить столь многозначительное открытие. Отряд спустился к берегу, где смог наблюдать морской прилив и отлив. Бальбоа прошел вброд, по колено в воде, держа знамя с изображением святой Девы с младенцем Иисусом на руках, и признал именем испанской короны, как выражается одна летопись, «господство Испании над этими южными морями, землями, берегами, гаванями и островами, со всеми принадлежностями и округами». За все это Бальбоа по прибытии в Испанию было прощено его государственное преступление. Тем не менее, Бальбоа умер насильственной смертью, благодаря коварству одного наместника, Педрариаса: он был казнен в июне 1517 г.
Васко да Гама. 1498 г.
Великие открытия испанцев пробудили соревнование португальцев, которые обратились прежде всего к дальнейшему исследованию западных берегов Африки. Высланные королем Мануэлем (1495–1521) три судна под начальством Васко да Гамы вышли в море 8 июня 1497 г.
Васко да Гама. Миниатюра из рукописи Педру Барретту ди Рисенда.
Лондон. Британский музей.
В мае 1498 г. с помощью арабского лоцмана и благоприятного юго-западного муссона Васко достиг Кали-кута на Малабарском берегу, но арабы, с влиянием которых ему приходилось бороться в продолжение всего пути, имели большой вес при дворе раджи и крайне повредили португальцам, хотя Васко обнаружил большую твердость. Во всяком случае, путь был открыт, и скоро «ференги» смогли одолеть своих арабских соперников. Следует отметить, что один из португальских капитанов, Педру Алвариш Кабрал, следуя новым морским путем в Ост-Индию и держа путь из Европы на Запад, видел землю — восточный берег южноамериканского материка, именно то место, где теперь находится Санта-Крус в Бразилии (1500 г.). Вооруженные купеческие суда привозили из вновь открытых земель прибыльные грузы пряностей. Это время было героическим в жизни Португалии, эпохой великих воинов и мореплавателей: Дуарти Пачеку, Франсишку д'Алмейда, Афонсу д'Албукерки (1510 г.). При Албукерки португальцы утвердились в Гоа и захватили также Ормуз, служивший ключом к Персидскому заливу. Их флотилии поднимались вверх по Красному морю и завладели таким образом торговлей с Эфиопией и Индией. Александрия, как и все области Средиземного моря, ощутила последствия от продолжения нового торгового пути. Во время одной из своих экспедиций 1521 г. португальцы узнали от яванского морского торговца, что на Молуккских островах, составляющих португальские владения, появились другие европейцы, прибывшие «с востока».
Магеллан. 1551 г.
Так и было: туда действительно прибыли суда Фернана Магеллана, который, хотя и был португальцем, представил на вид испанскому двору, что Молуккские острова лежали по ту сторону испанско-португальской раздельной линии, проведенной папой, следовательно, в испанской сфере влияния.
Фернан Магеллан.
По гравюре на меди Ф. Сельмы.
Он вышел в море в сентябре 1519 г., продолжал путь, борясь с сопротивлением своих подчиненных, но все больше спускался к югу, вдоль восточного берега Южной Америки, и достиг, наконец, того пролива, который носит с тех пор его имя и делится к западу на множество проходов среди скал. Продвигаться вперед можно было лишь ощупью, люди на судах унывали, потому что одно из них село на мель. Но Магеллан не терял бодрости и 27 ноября нашел выход в Тихий океан. Суда пошли далее, почти по окраине Австралийского архипелага, но не замечая его. В апреле 1522 г. они достигли Молуккских островов. Магеллан заставил здесь одного туземного царька признать своим владыкой испанского короля Карла 1, бывшего и римским императором, и принять христианство, но сам был сражен копьем в битве с туземцами. Однако же он совершил свое дело: 6 сентября 1522 г. 13 европейцев, участников его экспедиции, с тремя азиатами прибыли в гавань Сан-Лукар-де-Борромеда. Босые и в одних рубахах совершили они паломничество в Севильский собор для принесения Господу благодарения за то, что он допустил их к совершению великого подвига: первого кругосветного путешествия. Громадное значение этих событий для дальнейшей истории человечества слишком очевидно, и поэтому часто год, когда Колумб осуществил свое намерение отыскать восточный берег Азии плаванием через Атлантический океан с запада на восток и тем открыл еще одну часть света, или, как принято говорить «Новый Свет», этот 1492 г. принимается за исходную точку новой истории. Но в сознании того времени эти события, несмотря на всю свою важность, не могли иметь такого значения. Даже 20 лет спустя высокообразованные немцы говорят еще об открытом «Новом Свете» весьма неопределенно, как о «новом острове», и общее возрождение в XVI в. не зависит от этих событий. Оба государства, Испания и Португалия, совершившие эти открытия, не внесли своей лепты в подготовлявшийся умственный переворот, несмотря на всю многозначительность совпадения этих открытий с пробуждением нового духа. Чтобы понять это, необходимо бросить взгляд на Италию, страну, которая, несмотря на громадный прогресс всех государств, в течение последнего человеческого поколения оставалась центром умственного движения среди европейских народов.
Италия
Политическое представление о Римском государстве, бывшем в течение всех средних веков выражением нравственной общности и солидарности европейских культурных народов, было тесно связано с Италией. Императорский титул, все еще бывший реальностью, желанным и достойным домогательства благом, мог быть получен только в этой стране, в древней столице империи Риме. И, состоя то в союзе, то в борьбе с императорской властью, но нерасторжимо связанное с нею и более сильное, нежели она, как бы сросшееся с Италией, несмотря на свои всемирные притязания, укоренилось здесь папство. Как ни были ослаблены, расшатаны, искажены обе эти власти, все же они были столпами, на которых покоилось общественное здание этой эпохи. Сами эти великие силы или имена были причиной того, что Италия была далека от политического единства, которого достигли Франция, Англия, Испания, Венгрия, Скандинавия, в некотором смысле даже Германия к концу средних веков. Италия в это время была даже далее от такой цели, нежели в V или VI в. Как бы созданная самой природой для образования одного национального государства, эта страна, состоящая из узкого полуострова, отрезанного от общей массы материка высокими горами, с одним горным хребтом вдоль всего ее протяжения, одаренная однообразием почвы и климата, была, по меткому выражению, только географическим, а не политическим понятием.
Верхняя Италия. Венеция
При невозможности подробно изложить любопытные частности политической истории Италии, необходимо ограничиться несколькими краткими указаниями Принятое деление страны на Верхнюю, Среднюю и Нижнюю Италию основательно и удачно. Из них Верхняя умела приобрести наибольшую индивидуальность. Ее история в последний период средних веков преимущественно городская: она содержит в себе развитие, войны, борьбу за полновластие знаменитых муниципий: Милана, Венеции, Генуи, Пизы и других. Венеция, господствовавшая на Адриатическом море, и Генуя, главный город на Тирренском море, сохранили республиканский образ правления, украсив его монархическим фронтоном — учреждением дожей. Обе эти республики враждовали из-за торговли в восточных водах и вели между собой ожесточенные войны. Венеция приобрела решительный перевес с 1381 г., но владычество османов и открытие новых путей сообщения повредили ей из-за ее положения более, нежели Генуе, что восстановило равновесие сил между ними. Строй Венеции установился в строго аристократическом духе, с тех пор как круг патрицианских фамилий, из которых выбирались члены совета, «il maggior consiglio», стал замкнутым. Эта аристократия, подвергая себя и народ изощренному полицейскому управлению, создала в то же время устойчивый и ненарушимый порядок во внутренних делах и положила этим основу продолжительному материальному благосостоянию республики.
Крылатый лев святого Марка. Бронза. Украшение колонны на площади святого Марка в Венеции.
Генуя
Иначе шли дела в Генуе, внутренняя история которой представляет бурную смену войн, анархии, вассального подчинения другим державам или полного порабощения им, изумляя при этом постоянно растущим благосостоянием среди всех этих волнений. Большое финансовое учреждение, «Банк святого Георгия», основанный в 1407 г., оставался незыблемым достоянием города, не затрагивался ни одной партией при всевозможных переворотах. В Милане и Флоренции дела шли другим путем: из военных и гражданских смут здесь выработался монархический строй государства.
Милан
В Милане самой могущественной была фамилия Висконти после того, как ей удалось одержать верх над соперничавшим с ней домом делла Торре. Поскольку Милан был имперским леном, патриции сохраняли отношения с главой государства, и король Вацлав возвел Джан Галеаццо Висконти в сан герцога Миланского, т. е. Ломбардского. Галеаццо питал самые честолюбивые замыслы, но его преемники, Джованни-Мария и Филиппо-Мария, с тру
Дата добавления: 2016-02-16; просмотров: 1101;