Последствия крестовых походов и времена междуцарствия. — Смерть Конрадина 3 страница

Конрадин на соколиной охоте. Миниатюра из Большой Гейдельбергской рукописи (ок. 1300 г.). Гейдельберг. Университетская библиотека.

Этот юноша, едва вышедший из отрочества (он родился в 1252 г.), вырос в сознании предстоящей ему великой задачи и, попав в руки дурных советников, растратил остатки своих земельных владений на приобретение себе приверженцев. Даже родовой замок его семейства был уже не в его руках, когда вдруг представилась соблазнительная возможность вновь завоевать Сицилийское королевство. Он ухватился за этот замысел со всей горячностью неопытного юноши, употребил на его выполнение остатки своего состояния и осенью 1267 г. пустился в поход с войском почти в 10 тысяч человек. Вначале поход был довольно удачен: известие о его появлении по ту сторону Альп тотчас вызвало сильное восстание в Сицилии. Флот его сторонников, пизанцев, одержал в сицилийских водах победу над французским флотом (август 1268 г.); и хотя папа тотчас после появления Конрадина в Италии отлучил его от церкви, он был встречен с большим почетом в Риме, где преобладала враждебная Карлу Анжуйскому партия. При получении известия о наступлении Конрадина Карл тотчас же прекратил осаду Лючеры, главного города сарацин.

Смерть Конрадина. 1268 г.

Карл Анжуйский спешил покончить дело решительной битвой, которая действительно последовала 22 августа 1268 г. при Скурколе близ Тальякоццо. С французской стороны войсками командовал опытный воин Эрар де Валери, который 18 лет тому назад сопутствовал королю Людовику Святому в его несчастном египетском походе. Он повел дело так, что, когда гибеллинское войско уже полагало, что победа им одержана, и потому начало расходиться с поля битвы, Эрар вдруг ударил на него из засады и разом изменил исход битвы. Сам Конрадин, его друг Фридрих, сын маркграфа Баденского, и принц Энрике Кастильский несколько дней спустя были захвачены в плен и очутились в руках Карла, который, прикидываясь законным королем Сицилии, не расположен был миловать врагов. Смертный приговор был приведен в исполнение в Неаполе, на площади близ кармелитской церкви, 29 октября 1268 г.: сначала был обезглавлен Конрадин, а затем Фридрих. Это событие означает конец связи между Германской империей и Италией, и в нем не без основания видят окончательное поражение идеи преобладания императорской власти над папством. И теперь, когда не стало более императора, папа стал в христианском мире если не высшей силой, то, по крайней мере, высшим по титулу среди правителей. Ему уже никто не мог препятствовать в распоряжении престолами и царствами. Папа Урбан IV вознесся до того, что и «обоих королей Германских», Ричарда и Альфонса, пригласил в Рим для окончательного решения их тяжбы. Конечно, далеко не все были готовы подчиняться притязаниям папы. С другой стороны, нельзя не заметить, что, вообще, разрушение древней германской монархии в самом центре Европы послужило далеко не на пользу господству церкви и папства: никому еще не удавалось безнаказанно разрушить мощную власть, установившуюся между людьми.

Германия. Семь курфюрстов

В Германии в это время закончилось преобразование общего политического положения, которое способствовало успешной борьбе большинства против единичных представителей власти и отдельных земель — против объединявшего их государства, и аристократического элемента — против монархического. Владетельные князья, закончив долго длившийся период укрепления своей власти, окончательно сбросили лишь значение сановников, назначаемых государственной властью на известного рода должности: они стали истинными владельцами земли, господами своих владений. Положение этих князей и графов было в такой степени завидным, что всякий, кто чувствовал себя достаточно сильным, добивался и захватывал его, невзирая ни на какие права, и постепенно образовалось чрезвычайно много таких владетельных князей — крупных, средних и мелких, — и из них выделилась олигархия, состоявшая из семи курфюрстов, или князей-избирателей: это были архиепископы Майнцский, Кёльнский и Трирский и герцоги Чешский, Саксонский, Бранденбургский и Франконский, впоследствии игравшие такую важную роль при избрании королей, т. к. они присвоили себе исключительное право этого избрания.

Коронование германского императора железной короной Ломбардии в Монце в присутствии шести курфюрстов.

Надписи (на латыни). Над основной группой: «Соизволением Всевышнего бога и святого апостольского престола благоговейно и по установленным правилам венчаю тебя как законно избранного и помазанного короля плодородной Италии во храме святого Иоанна Крестителя в городе Монце, признанного столицей Ломбардии и резиденцией ее монархов». Над отдельными фигурами: «архипастырь этой церкви»; «император»; «архиепископ Кёльнский»; «герцог Саксонский»; «архиепископ Трирский»; «ландграф» (пфальцграф Рейнский); «архиепископ Майнцский».

Но в описываемое время этот новый порядок еще не установился окончательно. Этому здесь препятствовали остатки старого правового порядка: во многих других местах новый общественный строй нарушался от материального преобладания светской аристократии. Ни в какое иное время церкви и монастыри в такой степени не нуждались в защите баронов-покровителей, и никакое иное время не было более благоприятным для этих магнатов в смысле эксплуатации их положения.

Союзы общественного благоустройства

Из всего вышеизложенного видно, что «не было судьи в Израиле» — не было никакой высшей общественной власти, которая была бы способна всюду настойчиво поддерживать государственный строй и порядок и всюду заставить себя уважать. А между тем этот государственный порядок был безусловной необходимостью, и эта необходимость еще до междуцарствия побудила некоторых владетельных князей к формальным союзам ради общественного устройства. Более же всего эта потребность ощущалась в городах как центрах промышленной деятельности нации, где были накоплены наибольшие запасы материальных богатств и в то же время ощущалось вполне понятное сознание силы. Это привело к созданию мощной политической организации в виде союзов городов, представляющих собой последний и характернейший результат этого периода. Такие союзы восходят к последним годам правления императора Фридриха II, проявившись в виде союза для обоюдной защиты торговли, установленного между некоторыми вестфальскими городами — Мюнстером, Оснабрюком, Минденом, еще ранее между Берном и Фрейбургом. К началу века относится союз Гамбурга и Любека, который был возобновлен во времена нашествия монголов и быстро распространился на множество нижнесаксонских городов, послужив зародышем знаменитой Ганзы, а из союза двух рейнских городов, Майнца и Бориса, в 1247 г. произошел почти в то же время Рейнский союз городов. В самое короткое время к этому союзу примкнули города Кёльн, Бинген, Оппенхайм, Шпейер, Страсбург и Базель.

Печать коммуны Страсбурга (XIII в.).

Святая дева и младенец Иисус, сидящие под портиком. За ними — церковь, далее видна городская стена.

В течение года в состав союза вошли 70 городов, и среди них находились даже такие, что лежали в стороне от рейнского водного пути. На частых собраниях горожан было выработано внутреннее устройство союза. Душой этого союза, необычайно своевременного, был один из старейших горожан Майнца, Арнольд Вальдпот, и ближайшая цель союза была достаточно ясна для общего понимания: сохранение общего мира, обеспечение торговых отношений, оборона личной и имущественной безопасности против общераспространенного грабительства разбойничьих шаек, предводимых рыцарями и всюду свирепствовавших по дорогам. Эту охрану городские союзы распространили на всех слабых, на всех нуждающихся в помощи, на всех поселян и даже на евреев и добились того, что король Вильгельм Голландский подтвердил и закрепил своим разрешением права, присвоенные себе союзом в 1254 г. После его смерти в этот союз был внесен новый политический элемент: союзники решили признавать только одного, единогласно избранного короля. Однако это им не удалось привести в исполнение. При следующем двойном избрании союзники распались на две партии, и дальнейшему, более обширному и глубокому развитию союза городов послужило препятствием то обстоятельство, что владетельные князья сами поспешили примкнуть к союзу, сами способствовали уничтожению несправедливо взимаемых пошлин, усмирению нарушителей мира и полюбовному улаживанию раздоров между членами союза при посредстве выборных руководителей. Все трое архиепископов, многие епископы, пфальцграф Людвиг Рейнский, герцог Верхне-Баварский и даже Тевтонский рыцарский орден вступили в состав союза. Их примеру последовали еще многие графы и бароны: это участие в союзе владетельных князей в значительной степени благоприятствовало достижению ближайшей его цели, и во всяком случае горожане не имели возможности это участие отвергнуть. События, последовавшие после кончины Вильгельма, потрясли союз городов: единогласный выбор короля, на который возлагались такие упования, не состоялся, а известные уже кёльнские усобицы нанесли значительный ущерб дальнейшему развитию союза. Наступили времена частных раздоров и частных союзов между городами, и только много времени спустя вновь установилось общее согласие.

Избрание Рудольфа Габсбургского

В апреле 1272 г. скончался король Ричард, и т. к. Альфонс Кастильский не пользовался никаким значением, этим была вызвана необходимость положить конец невыносимому порядку. Сам папа Григорий X пришел к убеждению, что прежде всего следует восстановить в Германии такую светскую власть, которая была бы всеми одинаково признана. К тому же французское влияние в Южной Италии грозило папству гораздо большими опасностями, нежели мощь штауфенского дома. Потому Григорий X сам принял на себя почин в деле избрания нового германского короля, приказав курфюрстам приступить к этому избранию, о котором особенно усердно хлопотал архиепископ Вернер Майнцский для общей пользы. Это избрание, наконец, состоялось во Франкфурте-на-Майне 29 сентября 1273 г. Выбор пал на одного из южнонемецких владетельных князей, графа Рудольфа, из рода, носившего титул графов Габсбургских., от названия их родового замка в Ааргау, построенного в начале XI в.

Печать папы Александра IV (1254–1261).

Верх портала Кельнского собора.

Крестообразная вершина готической башни.

Книга IV

От Рудольфа Габсбурга до начала реформации (1273–1517)

Собор Парижской Богоматери.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Рудольф Габсбург и его наследники до смерти Генриха VII. — Начало «Вавилонского пленения» церкви (1273–1313)

Избрание Рудольфа Габсбурга

Граф Рудольф избранием не был застигнут врасплох. Выборам предшествовали довольно продолжительные переговоры. Предполагают, что на корону имело некоторые виды совсем другое лицо: Пржемысл II Отакар — чешский король, третий из королей Чехии, человек, обладавший несомненными личными достоинствами. Татарское нашествие нанесло его королевству довольно чувствительный ущерб, который он старался загладить поощрением переселения немцев-бюргеров и немцев-поселян и всеми силами пытался отстоять этот элемент от нападок местной аристократии. Отчасти брачным союзом, отчасти умением пользоваться обстоятельствами в такое время, когда право не пользовалось особым почетом, отчасти оружием он сумел расширить пределы своего государства. Таким образом, он около 1273 г. владел почти всеми немецкими землями, входящими в состав нынешней Австрии. Разбив венгерского короля Белу (или Владислава) IV в битве в долине Моравы, где и сам впоследствии потерпел поражение, он женился на его внучке. Предварительно он развелся со своей первой супругой Маргаритой Австрийской, не отказавшись, однако, от ее приданого. Его дальновидное честолюбие побуждало его стремиться к получению германской короны, и некоторое время он даже мог рассчитывать, что добьется своей цели: Энгельберт, архиепископ Кёльнский, вел с ним переговоры, но Пржемысл не принял предложенных условий, а избирателям, конечно, не был особенно желателен правитель, равный ему по могуществу и силе характера. В противоположность Пржемыслу граф Рудольф в глазах великих курфюрстов обладал тем несомненным преимуществом, что, будучи богат и пользуясь немалым влиянием, не имел больших земельных владений. До избрания он сумел воспользоваться всеми благоприятными обстоятельствами к своему обогащению и к возвышению своего значения и показал себя весьма деятельным и в войне, и в мире. Нельзя отрицать, что, и приняв королевский венец, он продолжал быть весьма деятельным и подвижным: в длинном ряду государей дома, которому он дал свое имя, он бесспорно был наиболее замечательным, и уже то обстоятельство, что он решился принять предложенную ему весьма трудную и неблагодарную роль германского короля, указывает на избыток честолюбия и смелой самоуверенности человека, которому многое удавалось в мелочах, и поэтому он думает, что и в большем будет пользоваться такой же удачей, оценивая это большее скорее по количеству, чем по его существенным качествам. Притом он был отцом большого семейства (шесть дочерей и три сына), и расчеты на возможность получше устроить свою семью в значительной степени влияли на принятие им королевского титула. В политическом и церковно-религиозном смысле он не представлял собой ничего определенного: он приобрел значение как приверженец штауфенской партии и не раз подвергался отлучению от церкви. Грамота об избрании его в короли была ему привезена бургграфом Нюрнбергским Фридрихом Гогенцоллерном в то время, когда он осаждал город Базель, т. к. был впутан в распрю с епископом Базельским: в силу нового достоинства он прежде всего даровал внутренний мир городу Базелю. Несколько недель спустя последовало его коронование в Аахене, и в то же время были отпразднованы свадьбы двух его старших дочерей, вышедших замуж за двоих курфюрстов (герцога Людвига Баварского и герцога Альбрехта II Саксонского), которые таким образом до некоторой степени заручились как для себя, так и для других курфюрстов готовностью короля не выходить из повиновения их воле. Он даже обязался при каждом важном решении испрашивать на то их «письменного» согласия. Что касается папы Григория X, то он дал согласие на избрание Рудольфа на довольно льготных условиях, взяв с него слово, что он отправится через четыре года в крестовый поход, а также вынудив его окончательно отказаться от притязаний на Среднюю Италию и Сицилию. Папа лично увиделся с королем Рудольфом в Лозанне в ноябре 1275 г., где они и условились обо всем.

Рудольф и курфюсты

Рудольфа укоряют в том, что он воспользовался королевской властью только для того, чтобы увеличить свое состояние и удовлетворить другие, личные интересы. Но к такому своекорыстию в значительной степени его вынуждало общее положение дел в государстве, ибо как только он задумал потребовать возвращения короне законно принадлежащих ей земель, отнятых в течение последних десятилетий, так тотчас должен был убедиться, что невозможно добиться выполнения этого требования законным и мирным путем. Он увидел, что главный недостаток врученной ему власти заключается в отсутствии материальных средств; и случилось так, что первая и весьма важная политическая задача, представившаяся ему для разрешения, поставила его в такое положение, что он должен был или все выиграть, или все проиграть.

Рудольф I Габсбург.

Конная статуя 1291 г. на фасаде Страсбургского собора.

Подчинение Пржемысла

Эта задача заключалась в разбирательстве с Пржемыслом Чешским, который ни в выборах короля, ни в его короновании не принимал участия и на все призывы нового короля отвечал полнейшим невниманием. Он даже явно отказывался признать Рудольфа королем, т. к. не явился ходатайствовать перед ним о передаче ему, Пржемыслу, в лен тех коронных земель, которыми он владел. Мало того, Пржемысл не потрудился даже скрыть своего презрения к «бедному графу». Но оказалось, что он плохо знал людей и что расчет его противника был основательнее. Часть рыцарства в немецких землях Пржемысла уже была недовольна его правлением и, не затрудняясь присягой, по обычаю времени, даже состояла в тайных отношениях с Рудольфом.

Серебряная монета Рудольфа I Габсбурга.

АВЕРС. В поле — бородатый король на троне, в короне, с мечом в правой руке и державой в левой.

Надпись по кругу: +RVDOLPH ROM REX. РЕВЕРС. В поле — арка, над ней три башни, под ней — корона. Надпись по кругу: VRBS AQUENSIS VINCE (чеканено в Аахене).

Герцог Генрих Нижне-Баварский первым присоединился к Рудольфу со своими 1000 всадниками и открыл ему, таким образом, путь в Австрию. К коалиции, образовавшейся против Пржемысла, присоединился и граф Мейнхард Тирольский, польстившийся на возможность получить часть богатой добычи и руку одной из дочерей Рудольфа.

Печать Пржемысла Отакара II (1253–1278), короля Чехии.

Пржемысл со страхом заметил оборот, который принимает общее положение дел: с одной стороны, ему грозили венгры, с другой — он видел вокруг себя измену и в самой Чехии. Враги между тем осадили Вену, и когда этот город после долгой и упорной обороны сдался, Пржемысл запросил мира, и мир был обусловлен признанием Рудольфа в королевском достоинстве, уступкой Австрии, Штирии, Каринтии и Крайны, причем было решено связать династию Пржемысла и Рудольфа двойным брачным союзом: Вацлав, наследник престола Пржемысла, должен был сочетаться браком с четвертой дочерью короля Рудольфа, а Хартман, сын Рудольфа — с чешской княжной Кунигундой. Разумеется, при этом Пржемысл не был избавлен и от тех унизительных обрядов, которыми обставлялось принесение присяги ленными владыками своему сюзерену, и немецкие хронисты особенно подробно и охотно распространяются о том контрасте, который всем бросался в глаза во время принесения ленной присяги, т. к. король Рудольф был в простом воинском доспехе, а гордый Пржемысл в богатом королевском одеянии.

Рыцарь, приносящий оммаж королю.

Миниатюра конца XIII в. из Кассельской лицевой рукописи Вильгельма Оранского.

Вышеуказанным бракам не суждено было состояться. Удача Рудольфа была слишком внушительна и потому не могла привести к прочному миру. При общераспространенном между князьями и баронами вероломстве недавние союзники короля после заключения мира обратились в его противников, и благодаря этому Пржемысл мог еще раз получить некоторую надежду на успех. Денежная нужда, от которой Рудольф не мог избавиться, побуждала его к обременению новоприобретенных стран тяжкими налогами. Вскоре он со всех сторон был окружен изменой, и когда Пржемысл, подстрекаемый к тому своей высокомерной женой, боснийской княжной Кунигундой, возобновил войну, то Рудольф ни в ком из важнейших владетельных князей не нашел опоры. Венские граждане даже дошли до такого простодушия, что просили у Рудольфа разрешения на избрание иного владыки, т. к. он их не может защитить от Пржемысла.

Подчинение Чехии

Рудольф в данном случае выказал большую смелость: все поставив на карту, он с небольшим рыцарским войском и подоспевшим вовремя вспомогательным отрядом венгерских войск выступил против Пржемысла и в августе 1278 г. решился принять битву в долине Моравы, близ Сухих Крут. Эта битва походила скорее на большой рыцарский турнир, чем на действительное сражение, и победа была решена усилиями горсти мужественных рыцарей. И Рудольф, и Пржемысл лично принимали в ней участие и выказали много мужества. Последний продолжал битву даже после того, как большая часть его войск обратилась в бегство; он пал в битве среди общей свалки. Эта победа послужила основой могущества Габсбургов, и Рудольф сумел воспользоваться ею весьма разумно, даже с некоторым великодушием, которое не принадлежало к числу его добродетелей.

Гробница Пржемысла Отакара II. Пражский собор.

Так, само государство Чешское он предоставил 11-летнему сыну Пржемысла Вацлаву, на которого, пользуясь его беззащитностью, отовсюду поднялись хищные соседи. Этого отрока он предназначил себе в зятья, а третьего своего сына Рудольфа предполагал женить на сестре юного короля. Моравию он оставил себе в качестве вознаграждения за военные издержки. Каринтию предоставил Мейнхарду Тирольскому в награду за его услуги. Австрийские земли он поделил между своими двумя сыновьями, Альбрехтом и Рудольфом. Первый из них должен был остаться единым и полным их обладателем, как только второму удастся добыть себе собственное княжеское владение.

Приобретения Рудольфа. Время его правления после 1281 г.

Только в 1281 г. Рудольф смог вновь приняться за устройство остальных своих дел по управлению государством. С особым усердием он хлопотал о поддержании повсеместного мира и в один год издал постановления о нем в Баварии, Франконии, Швабии и Рейнской области. Эти постановления были не более чем повторением известного Майнцского указа 1235 г., и все преследовали одну цель: обуздание и усмирение хищнических и разбойных подвигов своевольного низшего дворянства. Но среди забот об исполнении королевской обязанности Рудольф не упускал из виду своей главной личной цели — обогащения и упрочения своего дома. Так, например, когда после смерти последнего из Штауфенов герцогство Швабское — прямая собственность короны — попало под власть нескольких князей, Рудольф заявил на него свои права и стал добиваться этого герцогства для своего сына Рудольфа. По этому поводу ему пришлось вести долгую и упорную борьбу с одним из самых могущественных и буйных своих вассалов, графом Эберхардом Вюртембергским, и даже осадить и взять приступом столицу его княжества, Штутгарт (1286 г.).

Положение Рудольфа в Северной Германии

В Северной Германии Рудольф пользовался весьма малым влиянием. Его зять, герцог Альбрехт Саксонский, поддерживал по мере сил и возможностей его авторитет, стараясь соблюдать его постановления о всеобщем внутреннем умиротворении страны. Все же власть короля здесь была почти неощутимой, и даже те союзы городов и владетельных князей, которые заключались как будто для соблюдения мира и тишины в стране, во многих местах были направлены против самого короля. Рудольф не пытался даже вступаться в борьбу, которая была вызвана Лимбургским спором о наследстве, и в кёльнские усобицы, закончившиеся битвой при Воррингене, которые волновали всю Северо-Западную Германию. Только однажды, в 1289 г., Рудольфу удалось успешно применить королевскую власть в Тюрингии, где он положил конец полной анархии и, разрушив несколько разбойничьих рыцарских замков, казнил 20 главных нарушителей общественного спокойствия.

Замыслы Рудольфа

До конца жизни Рудольф носился с планами и замыслами, которые исключительно клонились к обогащению его дома и усилению его значения. То он задумывал восстановление Арелатского королевства, которое прочил своему младшему сыну вместе с рукой одной из английских принцесс, то вмешивался в дела Венгрии и после убийства короля Владислава (1290 г.) даже серьезно пытался присоединить ее к Германскому королевству. Эти корыстные стремления Рудольфа понемногу оттолкнули от него всех, и недоверие к нему стало всеобщим. Этим недоверием и недовольством, возбужденным в прирейнских городах тяжкими податями Рудольфа, воспользовался один обманщик, выдавший себя за императора Фридриха II, нашел себе сторонников и временно наделал тревоги Рудольфу, который перехитрил его, захватил врасплох и сжег как еретика в 1285 г. Рудольфа совершенно напрасно укоряли в том, что он не побывал в Италии и не добыл императорского титула: в желании добиться этого титула у Рудольфа не было недостатка, как и в угодливости перед папой; но главное препятствие заключалось в недостатке материальных средств. Пытался он добиться того, чтобы его сын Альбрехт еще при жизни Рудольфа был избран королем, — но и это ему не удалось, т. к. он всюду встречал только недовольство и возражения. Надо отдать ему справедливость: он до конца оставался подвижным и деятельным, несмотря на свои 72 года (уже далеко перевалив за шестой десяток, Рудольф еще раз женился на 14-летней принцессе Бургундской, почти ребенке), с большой энергией торил свой трудный путь, постоянно борясь то с городами и рыцарством, то с князьями и духовенством, но до самого конца жизни остался тем же, кем был при вступлении на престол — личностью второразрядной по уму и способностям.

Кончина Рудольфа

Кончина застигла Рудольфа на пути в Шпейер — место успокоения королей и императоров Франконского дома. Силы покинули его прежде, чем он достиг города, и в июле 1291 г. он умер в местечке Гермерсхайм.

Рудольф I Габсбург. Статуя с гробницы в Шпейерском соборе.

Надпись на латыни: «Рудольф Габсбург, римский император, умер на 18 году своего правления в году 1291 от р. X., в июле месяце, в день разделения Апостолов». Руки, скипетр и корона отреставрированы в XIX в. при реставрации всего памятника по указу императора Франца-Иосифа.

Адольф I. 1292–1298 гг.

Поскольку королевская власть, несмотря на все анархические и олигархические стремления, преобладавшие в германском обществе, всеми признавалась необходимым элементом общего мира и спокойствия, то выборы короля не замедлили. Главным претендентом на престол стал сын Рудольфа, Альбрехт, герцог Австрийский, которого отец еще при жизни назначил наследником. Человек он был очень спокойный и смыслил в правлении, но никому не был приятен и как раз в это время вынужден был все свое внимание обратить на восстание штирийского дворянства. Вследствие этого выбор пал на графа Адольфа Нассауского (1292 г.), человека вполне достойного и «доблестного рыцаря», по признанию даже тех хронистов, которые держали сторону Габсбургского дома.

Печать императора Адольфа Нассауского (1291–1298).

Притом он был в самом расцвете лет (37 лет) и обладал редким по тому времени образованием: владел немецким, французским и латинским языками. Его земельные владения ограничивались графством Нассау, которое тогда едва ли равнялось 3/4 нынешней территории Нассауского герцогства. Курфюрстам это было на руку: они, в том числе родственник его, архиепископ Майнцский, воспользовались его избранием в короли, чтобы добиться от него еще разных новых льгот. Однако начало его правления было довольно счастливо. На первом весьма многочисленном съезде в Кельне он вынудил князей, баронов и выборных от городов принести присягу в том, что они обязуются в течение десяти лет сохранять в неприкосновенности постановления о мире и тишине, и даже показал себя весьма энергичным в борьбе против тех, кто нарушал эти постановления. Даже сам Альбрехт Австрийский, его прямой соперник, не решился восстать против него, беспрекословно выдал ему царственные клейноды и принес обычную ленную присягу. Странным противоречием в правлении этого нового короля представлялось то, что король, прежде чем применить свою власть на деле, должен был испрашивать разрешение. Положение Адольфа несколько улучшилось, и сама зависимость его от избирателей была несколько ослаблена, когда он вступил в союз с Эдуардом I, английским королем (1294 г.), против Филиппа Красивого, французского короля. Этот союз отчасти был вызван тем, что Филипп угрожал захватами на юго-западной границе Германского королевства, отчасти нуждой в деньгах, которую до некоторой степени удовлетворяла английская субсидия. Некоторое время Адольф оставался верен этому союзу, но затем угрозы папы, который тогда еще дружил с французским королем, и льстивые обещания Филиппа заставили его нарушить этот союз. Его стремления, как и следовало ожидать, были направлены главным образом на приобретение возможно большего личного веса и значения. Ради подобной цели он вошел в тесные отношения с городами и дал им такие права, которые были весьма выгодны и важны для усиления городов, но шли вразрез с имущественными правами князей и баронов.^[33]

Мятеж Альбрехта

Возрастающим недовольством аристократии воспользовался сын Рудольфа, австрийский герцог Альбрехт, который не отказался от выполнения своих честолюбивых замыслов, а отсрочил его до удобного момента. Отношения обоих соперников оставались натянутыми: каждый старался вредить другому, как мог. К концу 1297 г. габсбургский заговор стал принимать весьма грозный характер. Курфюрсты королевства были озабочены оборотом, который приняла политика короля, а прочие князья с большим недоверием смотрели на сближение короля с низшим дворянством. Обе стороны собирали войска. Князья, участвовавшие в заговоре против короля, а также Майнц, Саксония, Бранденбург, отчасти Кельн и Чехия открыто обвинили короля в ряде неблаговидных поступков, низложили его и на его место избрали Альбрехта. Этот шаг был совершенно противозаконным, но далеко не беспримерным в истории Германии. Народ и большинство князей равнодушно и не трогаясь с места ожидали дальнейших последствий столкновения и собирались при нем присутствовать как при турнире двух знаменитых бойцов. Развязка борьбы последовала очень скоро: Альбрехт появился во главе сильного войска, а король Адольф был слишком доблестным рыцарем и слишком плохим полководцем, чтобы уклониться от сражения. Оно произошло при Гёльхайме (в Пфальце), у горы Доннерсберг в июле 1298 г., и, в сущности, свелось к рыцарской схватке, хотя рыцарские обычаи при этом и не были соблюдены.