Короли Салического дома: Конрад II, Генрих III, Генрих IV. — Королевская и княжеская власть. Королевская и папская власть. Григорий VII 3 страница
Падение Адальберта
Не прошло и года, как Адальберта настолько возненавидели все князья, что подобное положение могло закончиться лишь его насильственным устранением. Он сумел расстроить своевременную поездку короля в Рим. Льстя молодому королю, не предостерегая его от распутства и заблуждений молодости, он пользовался королевским именем для личных целей, к которым страстно стремился. Особое недовольство возбуждалось алчностью, с которой Адальберт захватил несколько богатых аббатств. Злейшим его врагом был герцог Бернхард Саксонский, поклявшийся, что, пока жив он или один из его сыновей, архиепископ не увидит ни одного спокойного дня в своей бременской епархии. Вокруг Анно быстро собрались сторонники, и он считал, что его час снова настал. Майнцский архиепископ Зигфрид, герцог Оттон Баварский, Бертольд Каринтийский и герцог Швабский Рудольф фон Рейнфельден, еще недавно незаметный молодой человек, пока благоволившая к нему императрица Агнесса не выбрала его в супруги своей дочери Матильды и не пожаловала ему герцогства, восстали против архиепископа, короля и их планов. Заговор привели в исполнение на рейхстаге, созванном королем в Трибуре. Насколько созрел план, видно из той дерзости, с которой заговорщики предложили молодому королю на выбор: отстранить архиепископа или самому быть низложенным. Адальберт потерпел страшное поражение: король вынужден был отказаться от него, а когда он вернулся в свою епархию, на него накинулись многочисленные враги. Его друг, ободритский князь Готшалк, был убит. Во всей вендской земле снова восторжествовало язычество. Он вынужден был помириться с Биллунгами, и неправедно накопленные в его обители богатства быстро сократились. Король попал теперь под суровую опеку князей, принявших власть в свои руки.
Король и князья
Генрих возбудил негодование распутной жизнью, которой он предавался вместе с молодыми людьми, его приближенными. Эти люди захватили власть и правили по-своему, не признавая притязаний высшей аристократии. Князья заставили его вступить в брак с дочерью маркграфини Туринской, с которой он был помолвлен еще в детстве (1066 г.). Он покорился тому, чего не мог избежать, но отдалился от супруги. В сущности, новое правительство было не лучше прежнего: оно не пользовалось обстоятельствами в Италии, где партию папы теснили ею же самой вызванные норманны, и она тщетно обращалась со слезными призывами к королю. Был предпринят только один счастливый поход (1069 г.) против лютичей, при котором король выказал несомненные боевые способности. По возвращении он умело подавил восстание в Тюрингии, но положение его вновь ухудшилось, поскольку он более всего старался отделаться от навязанной ему жены. Это привело его к столкновению не только с могущественными князьями, но и с папой. Он подчинился строгим настояниям папского легата Петра Дамиани, которого можно отнести к числу немногих прямодушных людей того времени. Супружеские отношения улучшились также вследствие того, что Берта своими женскими добродетелями и верностью долгу сумела наконец победить нерасположение мужа. При этом порядки, которые в Риме клеймили именем симонии и николаизма, продолжали существовать. На пасхе 1070 г. знатнейшие германские епископы: Майнцский, Кёльнский и Вюрцбургский, следовательно, и сам грозный Анно, получили приглашение явиться в Рим для оправдания возводимого на них обвинения в симонии. Но было ясно, что при сосредоточении власти в руках сильнейших епископов раздача духовных мест за деньги или в целях мирской политики получит широкое распространение.
Оттон Нордхаймский
С годами яснее сознавая свое королевское достоинство, Генрих стал сильно тяготиться путами, наложенными на него княжеской аристократией, главари которой руководствовались лишь личными побуждениями. От одного из этих противников, виновных во всех интригах и поворотах политики того времени, герцога Лотарингского Готфрида, его избавила смерть. Сын его Готфрид, по прозванию Горбатый, был женат на Матильде, дочери королевской мачехи Беатрисы от ее первого брака с Бонифацием, маркграфом Тосканским, и оставался верным сторонником короля. Против другого, еще более беспокойного врага, герцога Баварского Оттона Нордхаймского, Генрих возбудил обвинение в государственной измене. Дело было темное, и Генрих прибег к самым недостойным мерам: поскольку Оттон отказался от предложенного судебного поединка, король добился от саксонского княжеского суда обвинительного приговора, по которому Оттон признавался недостойным своего герцогства. Молодой Вельф, сын маркграфа Альберто Адзо д'Эсте, не постеснялся принять эту герцогскую корону, хотя был женат на одной из дочерей изгнанного Оттона. Оттон, необыкновенный силач и прирожденный боевой вождь, решил воевать, но не смог устоять против короля, все более обнаруживавшего свои воинские способности. Он покорился и в 1071 г. получил обратно свои аллодиальные владения. Король остался победителем. Анно, сообщником которого в государственном перевороте некогда был тот же Оттон, удалился в монастырь.
Правление короля
В падении Оттона был замешан один из Биллунгов, герцог Саксонский Магнус, внук Бернхарда, и Генрих, желая упрочить свою победу, особенно хотел обуздать Саксонию. Еще его отец имел это намерение, стараясь достичь цели благоразумными политическими мерами, но двадцатилетний король, следуя внушениям своей пылкой, своенравной натуры и советам тех лиц, которые составляли его кабинет, стал действовать тиранически. Он распоряжался в стране по-военному: заложил укрепленные города, снабдил их гарнизонами; в особенно сильную крепость он превратил Харцбург, лежавший в одной миле от Гослара. Имперские князья были отстранены в пользу фаворитов или сами злобно держались в стороне. Ненавистный всем и снова начавший наводить страх архиепископ Бременский становился могущественным не менее прежнего. Он завязал отношения с датским королем Свеном Эстридсеном. Эти переговоры были направлены против Биллунгов или истолковывались в таком смысле. На востоке, в Венгрии, молодой король действительно сумел утвердить значение немецкого монархического начала. Но оппозиция усиливалась, и когда в марте 1072 г. умер Адальберт, настолько занятый своими честолюбивыми планами, что не успел вовремя выполнить над собой требуемого церковью смертного обряда, Генрих был вынужден, или, быть может, разумно счел за лучшее снова вызвать из монастыря престарелого Анно и поручить ему руководство делами. Он помирился со свояком, герцогом Швабским Рудольфом, хотя вряд ли всерьез, потому что неуклонно продолжал выполнять свои планы. Оттон Нордхаймский был освобожден из заключения, но с Магнусом Биллунгом поступили иначе: одновременно с Адальбертом умер отец Магнуса, герцог Ордульф, и король предложил сыну купить освобождение ценой отречения от герцогства. После этого Анно вновь удалился, а король продолжал действовать по своему усмотрению. В противоположность прежним государям, управлявшим страной при переездах из замка в замок, он намеревался устроить постоянную резиденцию в Госларе, обезопасив область как от славян, так и от самой независимой части немецкой аристократии — саксонской знати. С этой целью он окружил себя войском из надежных, большей частью аламаннских солдат, найдя нескольких неразборчивых исполнителей из южногерманского дворянства, среди которых особенно выделялся граф Эберхард фон Нелленбург. Король задумал поход против поляков, король которых Болеслав II нападал на Венгрию и Чехию, но в саксонских землях распространилось убеждение, что собираемое королем войско предназначено для порабощения Саксонии, что естественно вызвало обострение недовольства и в июне 1073 г. тлевший повсюду огонь вспыхнул открытым ожесточенным восстанием.
Восстание в Саксонии. 1073 г.
Для выступления в польский поход, вызвавший вооружение всей Южной Германии, король созвал в Гослар саксонских князей. Но когда они прибыли, он тайно уехал в укрепленный им Харцбург. Быть может, он имел на то основание, потому что сразу после этого восстала вся Саксония от дворян до крестьян с целью отвоевать старинную свободу и старинные права саксонцев. Во главе восстания стоял Оттон Нордхаймский. Когда король, рассчитывавший на подкрепление войсками с юга, вступил в переговоры, Оттон от имени Саксонии выдвинул непременное условие — срыть заложенные крепости. С этим связывалась полная перемена правительственной системы, удаление советников короля, привлечение имперских князей к участию в управлении и освобождение герцога Магнуса. Силы восставших возрастали, а король не получал помощи. Он решил спастись бегством от грозившей ему гибели, скрылся в густой лес и благополучно достиг дружественной земли. Отдохнув в Герсфельде, он начал стягивать войска, между тем как Харцбург все еще находился в осаде, и саксонское восстание распространилось на тюрингские области. Генрих пошел на уступки: он послал в Харцбург повеление освободить Магнуса и постарался поставить восставших в ложное положение. Действительно, при переговорах, происходивших в Корвее, а потом в Вюрцбурге в присутствии самого короля, саксонцы выставили себя в самом невыгодном свете непомерностью притязаний. Но немецкие князья того времени не могли обойтись без вероломства. При дальнейшем ходе переговоров, которые велись в Герстунгене между королевскими комиссарами и саксонскими князьями, прибывшими туда с войском, было заключено тайное соглашение, направленное к низложению короля и назначению ему преемника. Уполномоченные короля вернулись к нему с подложным соглашением, которое Генрих не поколебался одобрить. В то же время своим чередом продолжалась позорная борьба посредством интриг и доносов. Нашелся даже какой-то негодяй, заявлявший, что король предлагал ему огромные деньги за убийство непокорных князей Рудольфа Швабского и Бертольда Каринтийского.
Генрих на Рейне
Чувствуя под собой ненадежную почву, Генрих вернулся на Рейн, в старую отчину своего дома, и нашел опору в городах, издавна недовольных епископским управлением и видевших в сильной королевской власти единственный оплот порядка, в котором нуждались развивавшиеся торговля и промышленность. Это движение, открывшее дорогу многому, было особенно сильно в Вормсе: жители прогнали своего епископа и восторженно встретили короля, ловко воспользовавшегося обстоятельствами. Он сумел, выказывая сожаление, если не безусловно склонить на свою сторону северных князей, то хотя бы заставить их колебаться. Характерная для своего времени главная уступка, сделанная князьями королю при переговорах в Оппенхайме, состояла в том, что королю предоставлялось право опровергнуть вышеупомянутое обвинение в покушении на убийство посредством судебного поединка между кем-нибудь из его приверженцев и обвинителем. Поединок не состоялся, но Генрих снова прибег к военным действиям, потому что саксонские князья не слагали оружия, хотя уже и не ратовали за правое дело. Наконец они решились объявить свои условия, и король согласился на них, несмотря на их тягость, поскольку чувствовал себя окруженным ненадежными людьми.
Воин XI в. Реконструкция XIX в. из Музея артиллерии в Париже.
Шлем на воине каркасного типа с наносником; доспех относится к т. н. типу «мойплен», состоит из металлических бляшек круглой, шестигранной или другой формы, нашитых на кожу или холст.
Воин начала XII в. Реконструкция XIX в. из Музея артиллерии в Париже.
На воине полузакрытый шлем переходного типа; длинная кольчуга с разрезом спереди и сзади; в руках большой щит, расписанный геральдическими фигурами, и рог.
Мир 1074 г.
Он на время избежал крайнего унижения: быть низложенным по приговору суда князей или рейхстага. Без сомнения, опасность устранилась лишь частично; тем не менее его уступчивость была благоразумной. Положение противников было чревато тайными бедами, которые вскоре и обнаружились и, прежде всего, при срытии крепостей. Когда приступили к разрушению ненавистного Харцбурга, саксонские крестьяне кинулись на него с языческой яростью, нарушая заключенный договор. Не оставив камня на камне, снеся даже церковь, они не пощадили гробниц, реликвий и мощей. Оказалось, князья сняли узду со стихии, которая при известных обстоятельствах могла стать для них опасной и, во всяком случае, достаточно усложняла дело. Пример Вормса нашел подражание и в Кёльне. Служители архиепископа Анно грубо потребовали баржу для перевоза духовного сановника, гостившего у архиепископа, на другую сторону Рейна. Сын владельца судна воспротивился этому, и за спором последовал взрыв уже издавна подготовленного негодования. По крайней мере, многие утверждали, что при штурме толпой архиепископского дворца перед «неразумным народом» бежал отец всякого зла — сам дьявол в шлеме и панцире, размахивавший сверкавшим мечом и бившийся впереди всех. Архиепископ скрылся в соборе и бежал из города, пока толпа грабила его дворец и опустошала его погреба. Но вскоре он вернулся, созвав войска, и с жестокостью оскорбленной прелатской гордыни расправился с ними. Однако положение было шатким и требовало королевского вмешательства. Генрих лично прибыл в Кёльн, и его дела улучшились. Он смог предпринять еще один поход в Венгрию в том же году, но это еще не привело его к цели. В октябре 1074 г. он возвратился в Вормс.
Генрих не захотел слушать извинений саксонских князей по поводу ужасов, происходивших в Харцбурге, и ловко повернул дело, испрашивая у папы помощи против осквернителей святыни. Его власть на юге Германии была восстановлена. Положение в Венгрии оправдывало новые вооружения. В Саксонии между князьями господствовало несогласие, и глубокое недоверие разъединяло плебейские элементы восстания с аристократическими — крестьян с дворянством. Король уверенно выступил в поход весной 1075 г., между тем как в Саксонии распространялось уныние. При Хомбурге-на-Унструте, в июне, королевские войска, при которых, кроме самого короля, находился и его свояк Рудольф, врасплох напали на саксонцев. Предводительство и храбрость Оттона Нордхаймского на этот раз не помогли. Победа осталась за королем, и преследуемая неприятельская армия распалась. Королевские войска опустошили всю Тюрингию, которую подвергнул отлучению от церкви архиепископ Майнцский Зигфрид, находившийся теперь на стороне короля. Коалиция была уничтожена, и мятежные властители один за другим заключили мир с королем. Однажды главари восстания попытались возобновить войну, но крестьяне теперь настойчиво требовали мира. В октябре 1075 г. близ Зондерсхаузена последовало изъявление безусловной покорности. Между выстроившимися шеренгами королевских войск потянулась цепочка побежденных, саксонских и тюрингских властителей, по направлению к возвышенности при Спирахе (Шпире), где их ожидал король. Победа была полная. Спустя 6 недель умер и Анно Кёльнский.
Подчинение князей.
Так Генрих добыл или упрочил трудной войной свое королевское положение в немецких землях. Теперь на его стороне были и немецкие епископы, возмущавшиеся против безмерных притязаний курии и введения безбрачия в духовенстве. Генрих избрал своей резиденцией Гослар, где многочисленные князья признали наследственные права его сына Конрада (рождество 1075 г.). Казалось, что ему нетрудно получить императорский титул, равно как и утвердить за ним церковные права, которыми пользовался его отец, поскольку сам папа прислал Генриху поздравления по случаю победы над саксонцами.
Императорский дворец в Госларе.
Построен Генрихом III (заложен, возможно, Генрихом II). Место рождения и любимая резиденция Генриха IV. Здесь неоднократно проводились рейхстаги.
Италия. Избрание Григория VII.
В 1073 г. умер папа Александр II. Немецкое влияние в Италии в последние годы ослабло, между тем как римский престол был средоточием всяких политических осложнений и борьбы и умел всюду распространить свое влияние. При последних папах руководителем их политики был Гильдебранд, занимавший самое выгодное положение, какое может выпасть на долю энергичного государственного деятеля: внешне он был второстепенным лицом, а в действительности — первым. Ему шел 50-й год. С виду Гильдебранд был невзрачен, мал ростом. Он происходил из народа, его отец владел небольшой крестьянской усадьбой около одного тосканского городка. Своим дядей с материнской стороны он был помещен в один из римских монастырей, где господствовали клюнийские воззрения, и остался истым монахом даже после того, как узнал весь ход мирских дел в его различных проявлениях, изучил всякие личности и их отношения. Начав заниматься делами, он быстро возвысился. Уже Григорий VI питал к нему безграничное доверие. Деловитость Гильдебранда не уступала его ловкости. При высоких идеальных воззрениях он обнаруживал большую практическую сметливость, способность вникать в подробности, в прозаическую часть дела, например, финансовую, и благодаря такому редкому в людях соединению внешне противоположных качеств, в сущности, составляющих тайну человеческого величия, он подчинял себе самые различные характеры. Он демонстрировал пышность высокого духовного сана, где находил это нужным. Суровый аскет Петр Дамиани неодобрительно смотрел на этот блеск, однако и он не решался прямо высказывать свое осуждение, как и другие, подчиняясь обаянию его превосходящего ума. И он был прав: честолюбие Григория VII было направлено не на внешние цели. Это было справедливое, естественное и необходимое честолюбие человека выдающегося, чувствующего потребность отдать свои силы служению глубокому убеждению, на пользу дела, которое, как это всегда бывает у всеобъемлющих натур, невольно отождествлялось в нем с собственной личностью. Делом этим было главенство церкви, и он как сын своего времени, как итальянец, не мог согласиться на осуществление этой идеи в виде медленного прогресса в течение веков, но представлял ее себе в готовой форме, создание которой было его правом, превозмогающим все прочие, правом безусловным, неоспоримым, божественным и возложенным на него. Вероятно, он не стремился к папскому престолу, предпочитая свое выгодное положение — быть первым слугой всякого папы, властвуя над ним. Однако, прежде чем кардиналы успели собраться, чтобы избрать нового папу, шумная народная толпа провозгласила Гильдебранда. Последовавшее затем избрание его кардинальской коллегией состоялось лишь для вида. В уважение к памяти своего благодетеля, Григория VI, — хотя такое чувство, делая честь Гильдебранду, сомнительно ввиду его строгого антисимонизма, — он принял имя Григория VII (1073 г.).
Григорий и Генрих
Избрание Гильдебранда произвело большое впечатление. Было ясно, чего можно ожидать от нового папы, и потому одни впали в уныние, другие возликовали. Он не торопился с определением своих отношений к германскому королю. Необходимые заявления по этому поводу должно было сделать посольство, вскоре направленное к немецкому двору, а положение дел вынуждало короля Генриха состоять в дружбе с представителем церковной идеи, поскольку эта идея служила ему оружием против саксонских мятежников. Между тем, Григорий утвердил свою власть в Риме и Италии и принял строгие меры против симонии и брака священнослужителей. На соборе в Риме в феврале 1075 г. прежние указы были ужесточены, причем папа впервые посягнул на интересы короля и сферу его власти, объявив подлежащими отлучению пятерых советников короля в случае их неявки в Рим в течение назначенного краткого срока для ответа перед церковью в грехе симонии. Величию Григория способствовала беззаветная смелость, которой он отличался, когда чувствовал себя правым; тогда он расточал угрозы, отлучения, кары и низложения во все стороны. Самым важным результатом римского собора было принятие основного правила, которое в корне поражало симонию: духовным лицам возбранялось получать какие-либо места от мирских властей. Так же мирянину, который решился бы определить духовное лицо на такое место, воспрещался вход в церковь до отмены беззаконного распоряжения.
Спор об инвеститурах. Латеранские указы
Это касалось так называемых инвеститур, при которых прежде соблюдался такой обряд: король передавал назначенному им или иначе избранному аббату или епископу перстень и посох. Этим он вводил его во владение леном, приписанным к епархии или аббатству, принимая тем самым от этого ленника вассальную присягу. Без такой инвеституры вступление в духовную должность было немыслимо, зато возможно было занять ее помимо всякого избирательного акта, который, впрочем, легко было составить по королевскому соизволению.
Инвеститура епископа королем.
С миниатюры из рукописи X в. Сент-Омерская библиотека.
Мера, принимаемая теперь Григорием, представляла собой огромный переворот и была нереальной. Светские властители не могли отказаться от права связать передачу лена с условиями, от которых зависело их собственное положение. С другой стороны, церковь не в состоянии была отказаться от пользования ленами, дававшими доход епархиям и аббатствам. Но об этом отказе не было и речи; папа заботился лишь о проведении принципа безусловной независимости духовенства от любой мирской власти. Если бы этот принцип был признан, Григорий, без всякого сомнения, при своем умении приноравливаться ко всем ситуациям, сумел бы и тут в каждом отдельном случае не входить в противоречие с реальными требованиями жизни. Он и теперь не настаивал на непосредственном применении этого указа, давая понять, что хочет еще о нем переговорить с Генрихом.
Разрыв с королем Генрихом. 1075 г.
Прочих его распоряжений было достаточно, чтобы возмутить всех противников церковных реформ в Ломбардии и Германии. В Милане при начавшихся беспорядках был убит вождь партии папистов, и большинство ломбардских епископов собралось под хоругви святого Амвросия, явно восстав против Рима. В самом Риме вспыхнул мятеж. В ночь на Рождество 1075 г. вожак тускуланской партии Ченчи напал на Григория во время богослужения и с помощью своей шайки, ворвавшейся в церковь, потащил его в свою башню около Пантеона. Вскоре собравшийся народ, привлеченный слухом о том, что убили папу, который действительно был ранен во время свалки, освободил Григория силой. Ченчи бежал. В это время произошел разрыв папы с Генрихом, обратившим так же мало внимания на отлучение от церкви членов его совета, как и на отмену мирской инвеституры. Несмотря на свой ум, он преувеличивал свое могущество и придавал слишком малое значение могуществу папы. Однако не произошло ничего, что могло бы отнять всякую надежду на соглашение, и переписка между папой и королем не утратила дружественного характера.
Королевская печать Генриха IV.
Надпись по кругу: «+HEINR1CVS D(e)I GRA(tia) REX».
Но в декабре 1075 г., отправляя к королевскому двору посла со сравнительно любезным письмом, Григорий поручил ему поставить королю на вид его антицерковный образ действий, снова потребовать отставки отлученных от церкви советников и назначить ему срок, по истечении которого, в случае неудовлетворения королем требований церкви, он сам мог быть исключен из числа верующих. Король по своей молодости, по горячности натуры и в упоении еще недавно одержанной победы над опасным союзом князей, пришел в ярость. До этого он не был врагом идеи реформ, но теперь тотчас же перешел на противную сторону. Папские послы были высланы из придворной резиденции в Госларе, и тотчас же по всем направлениям были отправлены королевские гонцы с целью созвать всех епископов и аббатов на национальный собор в Вормсе, который состоялся в январе 1076 г. в кафедральной церкви этого города. Не было недостатка в нелепых обвинениях и клеветах; все это было пущено в ход с обеих сторон. Основательнее прочего было обвинение Григория в том, что его избрание совершилось неправильно и было незаконно. Вследствие этого он больше не признавался папой; лишь некоторые присутствовавшие усомнились, большинство же подписало такое решение. Королевское послание, включавшее это постановление собора, начиналось так: «Генрих, король Божьей волей, а не захватом, Гильдебранду, более не папе, а лживому монаху…» И в конце: «Я, Генрих, король Божьей милостью, купно со всеми нашими епископами говорю тебе: сойди с престола, сойди!»
Отлучение короля
Григорий, действительно, поступил слишком смело из-за преобладающей численности немецкого духовенства. Ломбардские епископы на соборе в Пьяченце примкнули к решению вормсского собора. Но шаг, сделанный Григорием, был из тех, которые не допускают отступления, и папа твердо решил идти до конца. Обычный великопостный собор происходил в Латеране в феврале 1076 г. Королевские послы прибыли с грамотой Генриха, и бывший во главе их имел дерзость начать читать ее при всем собрании епископов из Южной и Северной Италии, Франции и Бургундии. Поднялся страшный шум, и смельчак был бы убит, если бы его не защитил сам папа. На следующий день королю был нанесен ответный удар. В форме молитвы, обращенной к святому Петру, Григорий VII изгонял Генриха из церковной паствы, лишал его монарших прав над Германией и Италией и в силу дарованного Богом святому Петру полномочия «вязать и решать» снимал со всех христиан присягу на верность Генриху. Папа закончил словами Писания (Матф. 16, 18): «Ты Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее». Эти слова, простой первоначальный смысл которых был недоступен народу, приобретали страшное значение в устах смелого человека, произносящего их при таком торжественном случае. Они указывали на крайнюю степень развития самовластия, когда любая расправа на земле, единственное истинное верховенство и безусловность приговоров принадлежит одному человеку, в котором по увлечению или в силу неправильно истолкованного права свет видит представителя Христа или даже Божьего наместника. Отлучение, которым папы и прежде грозили светским властителям, пало теперь на первого из них, о чем во все государства сообщили папскими посланиями. Это был удар, от которого содрогнулся мир. Началась борьба между двумя самыми могущественными силами, — и как ни зыбко было понятие о справедливости в ту эпоху, возникший конфликт глубоко потряс многие умы. Как же могли существовать правовые отношения, если разрешалось нарушить вассальную присягу?
Свержение папы
Король узнал о решении собора, находясь в Утрехте. Он считал победу одержанной после вормсских постановлений и намеревался собрать дань с усмиренных саксонских мятежников. Гневу его не было предела, и тотчас нашелся епископ — Вильгельм Утрехтский, который произнес анафему над Гильдебрандом. Но обосновать ее формально можно было только на соборе, который в скором времени должен был собраться в Вормсе. Вскоре стало известно, что ломбардские епископы в Павии произнесли анафему против Гильдебранда. Но Григорий знал свет и свое могущество лучше, чем король свое. Он учел необходимость усиления своего политического значения до наступления военных действий. В сочувствии римского народа он теперь был уверен и потешил чернь, круто обойдясь с королевскими послами. Он счел нужным войти в соглашение с Робертом Гискаром и его норманнами, с которыми постоянно возникали споры. Он нашел близкую и надежную союзницу в лице Матильды, маркграфини Тосканской, считавшей величайшей честью быть верной служанкой святого Петра. Но, как ему было известно, у него были союзники и в Германии.
Маркграфиня Матильда Тосканская.
Рукопись XI в. Лондон. Национальная библиотека.
Клюнийское учение распространилось и здесь; многие из немецких епископов склонились на его сторону: одни из искреннего сочувствия к взглядам папы, другие из расчета или потому, что их противники стояли за короля. Были и такие, которые не высказывались, а выжидали или позволяли себя уговорить. Особенно на стороне папы было монастырское духовенство, поскольку он ратовал за их идею. Такое настроение господствовало и среди князей; хотя папа не мог еще открыто рассчитывать на них, но был в них уверен. Это положение скоро определилось: собор в Вормсе оказался столь малолюдным, что для принятия решительных мер необходимо было созвать новый, в Майнце. Мецский епископ Герман открыто перешел на сторону папы и выпустил на свободу саксонских дворян, отданных ему под стражу при последних смутах. В Саксонии тотчас же разгорелся новый мятеж, и хотя на Майнцском соборе, привлекшей большее число, Григорий был отлучен, однако Генрих сам счел за лучшее освободить дворян, заточенных им после последнего возмущения. Взятая с них клятва не давала ничего, поскольку нарушение присяги королю было теперь выражением покорности церкви, следовательно, — делом достойным.
Заговор князей. Сейм в Трибуре. 1076 г.
В том же 1076 г. счастье совсем изменило королю. Во время неудачного похода в Саксонию его северогерманские враги соединились и вступили в союз с папой, изображавшим теперь большую умеренность и пользовавшимся выгодами своего положения. Оттон Нордхаймский, долгое время бывший в доверии у короля, опять перешел на противную сторону. Герцоги Швабский, Баварский и Каринтийский вместе со многими другими князьями и епископами собрались в Ульме и назначили на октябрь того же года общий княжеский съезд в Трибуре с целью восстановить спокойствие в государстве и церкви. Это собрание было достаточно многолюдным; на нем преобладали противники короля, старательно демонстрировавшие свою приверженность папству. Как было уже давно известно, они добивались низложения короля. Это нелегко было выполнить: король с войском находился на другом, левом берегу Рейна. Но он пал духом и готов был пойти на все, что принесло бы спокойствие в будущем. Однако резкое решение собрания было недостаточным, потому что помимо акта о низложении надо было выбрать другого короля, а на этот счет у собравшихся не было единого мнения. Притом, хотя очень немногие колебались перед полуизменой, на ее полное совершение у них не хватало духа. Колебался и сам папа. Как ни предан он был идее всемогущества церкви, однако не был глух и к понятию о праве, и ему представлялся еще нерешенным вопрос, возможно ли осуществить какие-либо великие идеи с помощью этих князей и епископов, руководимых одной личной выгодой, да еще при короле, избранном ими, следовательно, бессильном.
Дата добавления: 2016-02-16; просмотров: 662;