Священномученик Анатолий, митрополит Одесский 4 страница

2 июля 1935 года Михаил Матвеевич написал заявление прокурору Курской области по надзору за органами НКВД. "22 мая сего года, - писал он, - мне было объявлено об окончании следствия по моему делу, и я коротко и бегло был ознакомлен следователем с обвинительным против меня материалом. В то время я уже заболел тяжелою болезнью, продолжавшеюся полтора месяца. Основательно же ознакомиться с этим материалом я мог только по выздоровлении и теперь делаю необходимое Вам заявление. Уже не раз было мне предъявлено обвинение. Его я не могу назвать иначе, как голословным, не основанным ни на каких фактических данных следствия. По существу вопроса я должен коснуться двух основных пунктов обвинения: 1) в агитации вообще и групповой в частности и 2) свидетельских против меня показаний. Прежде всего, где неопровержимые (фактические) данные, прямо документально изобличающие меня в агитации? При всем своем ухищрении и трехмесячных усилиях следователь не мог найти ни одного (в действительности не существующих, а только в болезненном воображении - подозрении обвинения). Полное отсутствие свидетельских показаний в этом отношении красноречиво говорит само за себя в мою пользу. Наоборот, не хвалясь, могу уверенно сказать в свою защиту то, что следователю во время ведения следствия не раз приходилось слышать положительные и лестные обо мне отзывы людей разного рода. Конечно, не в интересах обвинения было помещать их в мое дело, во имя правды с точки зрения справедливости и добра. По ходу следствия (допросов) это было ясно. Если действительно в руках следователя нет никаких данных, уличающих меня в агитации, то за что же я нахожусь под стражею почти пять месяцев?

Еще раз категорически, а в то же время искренне заявляю Вам, что совесть моя чиста в этом отношении; я ни в чем не виновен. А между тем во втором предъявленном мне обвинении, по которому я - подчеркиваю это - ни разу не был допрошен, не в первый раз было повторено, так сказать, отвлеченное, не имеющее под собою, по-видимому, никакой почвы обвинение: "Вел систематическую работу пропаганды..." Чего, где, когда, при каких обстоятельствах? - неизвестно. При чтении свидетельских против меня показаний сразу же и невольно бросается в глаза подложность принадлежности их означенным авторам... Ряд навязанных друг на друга обвинений - фраз чудовищных и нелепых по своему содержанию и сущности, обличает в авторе их невменяемого человека, находящегося своим безвольным индивидуумом в полном и безраздельном распоряжении кого-то другого. В мыслях его не видно ни логики, ни тени какого-нибудь творчества, ни даже собственного разума, а единственно чужая воля и определенная цель лица, стоящего за спиною автора. Получается впечатление (в котором я не сомневаюсь как в действительности), что свидетель повторяет чужие слова. Принадлежностью... к церковной ориентации, к которой я не принадлежал, только и можно объяснить их наглую ложь и нелепую клевету против меня. Ввиду этого я вправе просить у Вас очную ставку с обоими свидетелями".

После этого следователь вызвал Михаила Матвеевича на допрос, о чем он подробно затем написал в своем заявлении прокурору: "2 августа сего года я был вызван следователем на допрос для вторичного мне объявления об окончании следствия, а главное, для ознакомления меня со своим делом и не имею ли я желания прибавить какие-нибудь свои замечания к уже имеющимся. Заявлений, весьма для меня важных, было не одно, но следователь не только не дал возможности занести их в протокол, но с криками и нецензурною руганью постарался как можно скорее удалить меня от себя. Обращаясь к Вам, гражданин прокурор, с жалобою на такое незаконное действие следователя, должен заявить и подчеркнуть, что подобное, далеко не корректное ко мне отношение следователя, было в продолжение всего следствия надо мною. Велось оно с пристрастием, а главное, под угрозою. "Паразит!" - "Отщепенец!" - "Тебя надо было давно уже расстрелять!" - вот обычные эпитеты и приемы допроса меня, сопровождавшиеся руганью, криками, топаньем ногами и т. п. Будучи первый раз в жизни на следствии, я был буквально терроризирован и, естественно, давал неверные, может быть, показания. Если раньше не жаловался на такое явное беззаконие следователя, то потому, что, не зная правил судебного следствия, считал этот способ - порядком вещей. Теперь я не могу больше молчать и заявляю свой энергичный протест против такого насилия и издевательства, прося Вас дать свое заключение и вывод из моего заявления".

Во время судебного заседания Михаил Матвеевич не признал себя виновным.

11 сентября 1935 года подсудимым был оглашен приговор: епископ Антоний и благочинный Митрофан Вильгельмский были приговорены к десяти годам лишения свободы; священник Александр Ерошов и псаломщик Михаил Вознесенский - к пяти годам; священник Михаил Дейнека - к трем годам лишения свободы. Все они были отправлены на Дальний Восток, и были заключены в тот же лагерь, где находились архиепископ Курский (Гагалюк) и осужденные вместе с ним священники Виктор Каракулин и Ипполит Красновский.

Священномученик Виктор родился в 1887 году в селе Волоконск Курской губернии в семье псаломщика Константина Каракулина. Был рукоположен в сан священника. Служил в Троицкой церкви в городе Курске. 23 июля 1935 года власти арестовали отца Виктора, тогда же были арестованы архиепископ Курский Онуфрий и другие священники. На следствии отец Виктор не признал себя виновным и отказался подписывать лжесвидетельства против себя и других. Следователи устроили очные ставки со лжесвидетелями, но священник отказался подтвердить их оговоры. 8 декабря 1935 года состоялось закрытое заседание Специальной Коллегии Курского областного суда, выступив на котором, отец Виктор категорично заявил, что не признает себя виновным, что отношения с архиепископом Онуфрием у него были не как с главой контрреволюционной организации, а как с правящим архиереем, и все взаимоотношения имели исключительно церковный характер, и вопросы решались только церковные. 9 декабря 1935 года Специальная Коллегия Курского областного суда приговорила священника к десяти годам заключения, и он был отправлен в Дальневосточный лагерь в Хабаровский край, где оказался вместе с архиепископом Онуфрием и епископом Антонием. Отец Виктор был слабого здоровья, и тяжелая работа в лагере оказалась для него непосильной. Он тяжело заболел и 7 мая 1937 года, в пятницу на светлой седмице, скончался.

Священномученик Ипполит родился в 1883 году в городе Москве в семье священника Николая Красновского. Окончил Московскую Духовную академию со степенью кандидата богословия. Был рукоположен в сан священника. Одно время был настоятелем в храме Воскресения на Таганке. 19 сентября 1930 года власти арестовали священника и заключили в Бутырскую тюрьму. Его обвиняли в том, что он поддерживал отношения с широким кругом духовенства, читал сам и хранил в храме рукописную церковную литературу, трактующую вопросы современной церковной жизни. Тройка ОГПУ приговорила священника к десяти годам исправительно-трудовых лагерей. Отец Ипполит был отправлен на строительство Беломорско-Балтийского канала. В 1933 году заключение в лагерь заменили ссылкой с прикреплением к определенному месту жительства. Он должен был жить в городе Курске до сентября 1940 года. Отец Ипполит приехал в Курск в 1933 году, вскоре сюда правящим архиереем был назначен архиепископ Онуфрий (Гагалюк), который знал его раньше; он сразу же предоставил ему место священника в храме, и они часто служили вместе. Отец Ипполит заходил в дом к архиепископу, совершал по просьбе владыки молебны и окормлял духовно его мать, монахиню Наталию. Архиепископ и священник были схожих взглядов. Во время отъездов архиепископа Онуфрия в Москву на заседания Священного Синода отец Ипполит вел делопроизводство епархии и старался по мере возможности разрешать вопросы, возникавшие у духовенства. 23 июля 1935 года НКВД арестовал архиепископа Онуфрия и вместе с ним отца Ипполита. Его обвинили в том, что он произносил с амвона антисоветские проповеди.

- Расскажите, какое содержание носили ваши проповеди, - спросил следователь.

- Мои проповеди сводились к объяснению сущности христианской веры, - ответил священник.

- В своих проповедях вы призывали верующих к терпению и не терять надежды на то, что скоро настанет светлое будущее. Признаете ли вы, что в вашем призыве есть контрреволюционный смысл?

- Да, я действительно в своих проповедях говорил о терпении, но это относилось только к личным скорбям верующих, к их личным потерям, борьбе с внутренним грехом... контрреволюционного смысла в моих проповедях не было.

- По своей собственной инициативе вы говорили проповеди или по указанию архиепископа Онуфрия?

- Да, по своей собственной инициативе, так как право произносить проповеди на религиозную тему предоставлено по законам церковным каждому священнику.

- Скажите, гражданин Красновский, какое толкование вами давалось духовенству в связи с опубликованием в печати сообщений о выселении контрреволюционного элемента из Ленинграда, Москвы и других городов СССР после убийства товарища Кирова?

- Узнав о выселении людей из Ленинграда и других городов после убийства Кирова, я действительно говорил среди своего духовенства, что настало время, когда и нам нужно подготовиться к ссылке, так как такое мероприятие советской власти коснется и нас, духовенства, причем о себе я лично сказал, что я даже рад буду этому, так как это отвечает моему желанию.

- Следствию известно, что вы с прибытием Онуфрия Гагалюка в город Курск установили с ним в целях развития контрреволюционной деятельности связь, каковую поддерживали до момента ареста. Признаете ли вы в этом виновным?

- В своем общении с Гагалюком я развития контрреволюционной деятельности не преследовал и виновным себя в этом не признаю.

- Что вы еще можете показать по вопросу проповеди, произнесенной вами 27 сентября 1934 года, то есть, в частности, говорили ли вы в этой проповеди следующее: "Какие бы ни встречали вас скорби, напасти, а их в жизни очень много, - терпите и терпите: все это нам дается за грехи наши?"

- Да, я это говорил и разумел под этими словами личные скорби людей в их жизни.

- Что вы имели в виду, говоря в некоторых случаях, в частности весной 1935 года, следующие слова: "Где же наши верующие? При таком отношении, совершенно безучастном, безразличном, вполне можно ожидать закрытия всех церквей"?

- Говоря эти слова, я имел в виду слабое посещение церквей со стороны верующих граждан.

Были проведены очные ставки священника с некоторыми лжесвидетелями, но отец Ипполит не согласился подтвердить их слова. После окончания допросов священник написал заявление следователю: "Во всех проповедях я излагал, как показывал, только внутреннюю сторону христианской религии и ни власти, ни строя, ни вообще внешней жизни не касался. К власти советской относился всегда лояльно. Поэтому решительно заявляю: ни к чему антисоветскому... не призывал и не признаю себя виновным".

8-9 декабря 1935 года в Курске состоялось заседание Специальной Коллегии Курского областного суда. Оно было закрытым, но в зале суда присутствовали все обвиняемые и свидетели. Выступая на суде, отец Ипполит сказал: "В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю. Никакой группы я не знал, Гагалюка я знаю как приехавшего к нам архиепископа, я познакомился с ним в храме, а потом приходил к нему на квартиру с просьбой послать меня в одну из городских церквей, прием просителей происходил на квартире у Гагалюка, как обыкновенно у всех архиереев. По вопросу моих проповедей мне говорили, чтоб я не задерживал народ, дьякон говорил мне "теперь говорить опасно", я в своих проповедях не касался внешней жизни, я говорил о христианской любви, о страданиях... 27 сентября у нас был праздник Воздвижения, и я говорил проповедь на тему о страданиях Христа, о том, что страдания не озлобляют, а облагораживают душу.

В проповеди о любви я говорил, что любовь - это дар за нашу твердую решимость не потерять веру".

9 декабря 1935 года Специальная Коллегия Курского областного суда приговорила отца Ипполита к десяти годам заключения, и он был отправлен в исправительно-трудовые лагеря в Хабаровский край. Здесь против священника в феврале 1938 года было начато новое "дело".

В феврале 1938 года оперуполномоченный 3-го отдела Дальневосточных лагерей допросил тех заключенных, кто готов был подписать лжесвидетельства против архиереев и других обвиняемых. Допрошенный комендант зоны показал: "Отбывая меру уголовного наказания при Средне-Бельском лагпункте Дальлага НКВД и выполняя обязанность коменданта зоны осужденных по статье 58, 59 УК РСФСР с момента создания последней, то есть с июня месяца 1937 года, мне приходится наблюдать за лагерным населением и видеть, что происходит в среде заключенных. Исходя из этого, я пришел к такому выводу, что все заключенные указанной выше зоны, смыкаясь между собой на почве единства воззрений, сплотились в определенные контрреволюционные группировки разных направлений... персонально в контрреволюционную группу входят следующие лица: Гагалюк А. М., Панкеев А. А. - бывшие архиереи, Богоявленский Г. А., Георгиевский А. П., Вильгельмский М. Г., Красновский И. П. и т.д. Руководящую направляющую роль в этой контрреволюционной группировке играют Гагалюк А. и Панкеев А.... Контрреволюционная деятельность указанной группировки выражается в том, что они, будучи почти все отнесены к группе инвалидов... дезорганизуют производство. Кроме этого... открыто собираются группами в палатке и совершают религиозные обряды, поют молитвы... Такие заключенные из бывших представителей православной церкви, как Гагалюк А. и Панкеев А., имеют большую переписку с внешним миром и очень часто получают из разных городов Советского Союза крупные посылки, которыми делятся с остальными священнослужителями... Попы по воскресеньям надевают подрясники и производят чтение молитв..."

В феврале 1938 года против архиепископа Онуфрия, епископа Антония, священников Ипполита Красновского, Николая Садовского, Митрофана Вильгельмского, Василия Иванова, Николая Кулакова, Максима Богданова, Михаила Дейнеки, Александра Ерошова, Александра Саульского, Павла Попова, Павла Брянцева и псаломщиков Григория Богоявленского и Михаила Вознесенского было начато новое "дело".

Священномученик Николай родился в 1894 году в селе Водопьяново Воронежской губернии в семье священника Александра Садовского. Окончил Воронежскую Духовную семинарию и был рукоположен в сан священника. В 1935 году он был арестован и приговорен к восьми годам заключения.

Священномученик Василий (Василий Андреевич Иванов) родился в 1876 году в городе Старый Оскол Курской губернии в семье портного. Окончил духовное училище и был рукоположен в сан священника. В 1930 году он был арестован и приговорен к десяти годам заключения.

Священномученик Николай (Николай Константинович Кулаков) родился в 1876 году в городе Вольске Вологодской губернии в крестьянской семье. Окончил Духовную семинарию и был рукоположен в сан священника.

В 1933 году был арестован и приговорен к пяти годам заключения.

Священномученик Максим (Максим Петрович Богданов) родился в 1883 году в селе Борки Тюменского округа Тобольской губернии в семье рабочего. Окончил три класса сельской школы. До 1924 года Максим Петрович был рабочим. В 1924 году поступил в храм псаломщиком. В 1928 году он был рукоположен в сан священника. После пяти лет служения отец Максим был арестован и приговорен к десяти годам заключения.

Священномученик Александр родился в 1876 году в селе Очесо-Рудня под Гомелем в семье священника Ерофея Саульского. Окончил Духовную семинарию и был рукоположен в сан священника. В 1934 году он был арестован и приговорен к пяти годам заключения.

Священномученик Павел (Павел Ильич Попов) родился в 1890 году в Московской губернии в крестьянской семье. После революции был рукоположен в сан священника и служил в городе Мичуринске Воронежской области. В 1935 году он был арестован и приговорен к пяти годам заключения.

Священномученик Павел (Павел Алексеевич Брянцев) родился в 1889 году в селе Поляново Волховского уезда Санкт-Петербургской губернии. Отец его был псаломщиком. Павел Алексеевич окончил Духовную семинарию и был в 1921 году рукоположен в сан священника. Служил в селе Малино Санкт-Петербургской епархии. В 1933 году он был арестован и приговорен к пяти годам заключения. В 1938 году в лагере против него было начато новое "дело". Отец Павел так же, как и другие, был приговори к расстрелу, но расстрелян не был. Он умер за две недели до исполнения приговора, 13 мая 1938 года.

Мученик Григорий родился в 1883 году в селе Нижне-Матренки Хворостянского уезда Воронежской губернии в семье священника Александра Богоявленского. До революции во время Первой мировой войны служил полковым писарем, после революции - псаломщиком в храме. В 1935 году он был арестован и приговорен к пяти годам заключения.

Никто из них не признал себя виновным и все они отказались подписать лжесвидетельства. В начале марта 1938 года все обвиняемые были перевезены из лагеря в Благовещенскую тюрьму. 17 марта Тройка НКВД приговорила их к расстрелу. 1 июня 1938 года архиепископ Онуфрий (Гагалюк), епископ Антоний (Панкеев), священники Ипполит Красновский, Николай Садовский, Митрофан Вильгельмский, Василий Иванов, Николай Кулаков, Максим Богданов, Михаил Дейнека, Александр Ерошов, Александр Саульский, Павел Попов и псаломщики Григорий Богоявленский и Михаил Вознесенский были расстреляны.

-----

1 Иеромонах Феодосий родился в 1892 году. После окончания Духовной академии и рукоположения в сан иеромонаха написал прошение с просьбой направить его в действующую армию. Сам участвовал в боях, вынося с поля сражения раненых. Мечтал послужить миссионером в родной Галиции. Заболел скоротечной чахоткой и скончался 16 марта 1916 года.

Мученик Аполлон (Бабичев) (память 10 ноября по старому стилю)

Мученик Аполлон (Аполлон Ксенофонтович Бабичев) родился 30 марта 1874 года в городе Калуге. Окончил городское училище и служил в Георгиевском храме псаломщиком. 16 октября 1937 года власти арестовали его. На следствии он сразу занял твердую позицию, настаивал на точной записи ответов и ставил после каждого ответа подпись.

- Вы арестованы и обвиняетесь в контрреволюционной деятельности, дайте правдивые показания по существу, - потребовал следователь.

- Контрреволюционной деятельностью я не занимался.

- Напрасны ваши запирательства, следствие располагает достаточными данными, уличающими вас в контрреволюционной деятельности, которую вы проводили совместно с церковными лицами, предлагаю говорить правду. - Вновь заявляю, что контрреволюционной деятельностью я не занимался и виновным в этом себя не признаю.

- Следствию известно, что вы, будучи враждебно настроенным к советскому строю и будучи тесно связанным с активным контрреволюционным элементом из церковников, занимались среди граждан антисоветскими разговорами. Следствие требует от вас правдивых показаний.

- Я враждебно настроенным к советской власти себя не считаю, и никакой антисоветской работой я не занимался.

- Назовите лиц, враждебно настроенных к советской власти.

- Таких лиц я не знаю.

- На первом допросе вы дали следствию ложные показания, не признав себя виновным в антисоветской деятельности, которую вы проводили совместно с другими церковниками. Предлагаем говорить правду.

- Антисоветской деятельностью я не занимался и виновным в этом себя не признаю. С церковниками я был связан только по церковной службе.

- Следствию также известно, что вы в числе группы лиц, приближенных к архиепископу Августину, проводили обработку верующих граждан в антисоветском духе, ведя среди них всевозможные антисоветские разговоры.

Отбросьте запирательство и дайте следствию правдивые показания.

- Антисоветских разговоров я не вел.

- Назовите лиц, враждебно настроенных к советскому строю.

- Таких лиц я не знаю.

- Еще раз следствие предлагает вам дать правдивые показания о своей контрреволюционной деятельности, которую вы проводили совместно с другими лицами...

- Вновь отвечаю, что виновным себя в проведении контрреволюционной деятельности не признаю.

- Вам зачитываются выдержки из показаний обвиняемых, которые, признав себя участниками контрреволюционной монархическо-церковной организации, показали следствию, что и вы являетесь участником данной организации и вместе с ними проводили контрреволюционную деятельность... Теперь вы себя признаете виновным?

- Нет, не признаю.

19 ноября 1937 года Тройка НКВД приговорила архиепископа Августина (Беляева), архимандрита Иоанникия (Дмитриева), протоиерея Иоанна Сперанского, псаломщиков Алексея Горбачева, Аполлона Бабичева и члена церковного совета Михаила Арефьева к расстрелу, они были расстреляны 23 ноября 1937 года и погребены в общей безвестной могиле.

Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.

Священномученик Арефа Валаамский (память 7 августа по старому стилю)

Священномученик Арефа Валаамский (в миру Митренин Александр Фёдорович) родился 21 ноября 1879 года, в городе Кронштадт. Поступил в Валаамский монастырь 26 мая 1902 года. Зачислен в послушники 20 марта 1906 года. Пострижен в монашество с именем Арефа 22 мая 1910 года. Рукоположен в сан иеродиакона 30 июля 1915 года. Посвящён в сан иеромонаха - 28 апреля 1921 года. С февраля 1917 года проходил клиросное послушание на Московском подворье, правил череду священнослужения. В 1925 году он выехал в Финляндию, в Валаамский монастырь, откуда 22 октября был выслан за верность Русской Церкви и Юлианскому календарю.

С 1927 года проживал в часовне Валаамского монастыря в Ленинграде, на Васильевском острове. Арестован 18 февраля 1932 года. Из протокола допроса: "...Против Сов. власти никогда активно не выступал, но советским человеком быть не могу, так как нас, монахов, лишили всего: монастыри и церкви закрывают, священнослужителей высылают; вообще сов. властью везде гонение на религию".

Приговор последовал такой: "Выслать в Казахстан сроком на 3 года с 17/02.1932 г."

Скончался в ссылке в ноябре 1932 г., погребён в городе Ташкенте, 53-х лет.

Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания (память 25 января).

Священномученик Аркадий, епископ Лубенский, викарий Полтавский (память 16 декабря по старому стилю)

Священномученик Аркадий, епископ Лубенский, викарий Полтавский (в миру Остальский Аркадий Иосифович) родился в апреле 1888 года в селе Яковицы Житомирской губернии в семье священника Иосифа Остальского. Впоследствии родители будущего Святителя переехали в Житомир, куда перевели служить отца Иосифа. Кроме Аркадия в семье были ещё двое детей: сын и дочь, которая умерла в возрасте трёх лет. После окончания Волынской Духовной Семинарии, с сентября 1911 года отец Аркадий служил священником соборного храма в городе Старо-Константинов, затем настоятелем Никольской единоверческой церкви в городе Полтава. Во время войны он - полковой священник. Являясь с 1917 по 1922 годы настоятелем храма в Житомире, отец Аркадий при храме же организовал Православное Братство. Его пламенные проповеди привлекали множество народа, а Братство в тяжкие годы гражданской войны осуществляло практическую помощь бедным и больным, тут обучали детей, хоронили умерших, занимались благотворительностью. Отец Аркадий поимённо помнил всех больных, которых опекало Братство, и, бывало, не раз спрашивал, кто дежурит сегодня у такой-то, кто понесёт такой-то обед.

Не только других побуждал он к нищелюбию и жертвенности, но и сам показывал пример этой жертвенности и крайнего нестяжания. Близкие, зная, что он нуждается и не имеет средств, сшили ему шубу. Эту шубу он надел всего раза два, затем она внезапно исчезла. Оказалось, он отдал её бедной вдове, у которой было двое больных туберкулёзом детей. Однажды он вышел из Житомира в сапогах, а в Киев пришёл уже в лаптях. Оказалось, ему на дороге встретился какой-то бедняк, и они поменялись обувью. В другой раз отец Аркадий отдал какому-то неимущему брюки и остался в нижнем белье, а чтобы этого не было видно, зашил спереди подрясник, чтобы полы не распахивались.

Отец Аркадий часто служил и всегда исповедывал. На исповеди он никого не торопил, предлагая без стеснения назвать то, что мучает душу человека. Иногда исповедь затягивалась до двух часов ночи.

Весною 1922 года отца Аркадия арестовали по обвинению в сопротивлении изъятию церковных ценностей прямо на выходе из храма, после совершения Божественной Литургии. Толпа молящихся последовала вместе со своим пастырем к зданию Ч. К., но солдаты взяли винтовки наизготовку, приказывая всем разойтись. Однако люди отказались подчиниться, требуя отпустить священника. Всех их силой увели в подвал здания Ч. К. Весть об аресте любимого пастыря облетела город, в тюрьму стали приносить передачи в таком количестве, что их хватало и заключённым, и надзирателям.

Батюшку приговорили к расстрелу. Рассказывают, что во время чтения обвинительного заключения и приговора отец Аркадий заснул, и конвоиры вынуждены были разбудить его, чтобы сообщить, что он приговорён к смерти. "Ну что ж, - сказал священник, - благодарю Бога за всё. Для меня смерть - приобретение" После суда верные христиане стали хлопотать о смягчении приговора, и он был заменён пятью годами заключения.

Пока отец Аркадий находился в заключении, его супруга вышла замуж за офицера Красной армии, потребовав после освобождения батюшки из тюрьмы, чтобы он дал ей развод. Детей у них не было. Так Господь разрешил отца Аркадия от семейных уз.

После досрочного освобождения в 1925 году батюшка поехал помолиться в Дивевский женский монастырь. В Дивееве его встретила блаженная Мария Ивановна, которая внимательно поглядела на приехавшего помолиться священника и сказала ему: "Будешь епископом, но из тюрьмы не выйдешь". В Саровской Успенской пустыни он был пострижен в мантию с оставлением того же имени.

Вернувшись в Житомир, иеромонах Аркадий всё время стал отдавать молитве и аскетическим подвигам. Перед ним, как никогда ясно, предначертали смысл и цель христианской жизни - в стяжании Духа Святого. На одной из открыток, подаренной духовной дочери, он написал пожелание, которое в такой же степени относил и к себе: "Не тот блажен, кто хорошо начинает, но кто хорошо кончает подвиг свой. Посему подвиг покаяния и борьбы со страстями должен быть пожизненным".

В начале 1926 года иеромонах Аркадий был возведён в сан архимандрита, а 2 сентября 1926 года архимандрит Аркадий был хиротонисан во епископа Лубенского, викария Полтавской епархии, однако епархией управлять не мог, поскольку в октябре был арестован и выслан в Харьков, а в феврале 1927 года в Туапсе.

Въезд в епархию, в город Лубны, ему был запрещён, однако Владыка всё же решил выехать, чтобы отслужить хотя бы Пасхальное Богослужение. В Лубны он выехал тайно и перед самым началом Пасхальной полунощницы, около половины двенадцатого, вошёл в алтарь. Он был в пальто, в тёмных очках и в таком виде мало походил на епископа. Диакон собора стал прогонять незнакомца, говоря, что они ждут приезда назначенного к ним архиерея, и ему совсем не место сейчас в алтаре. Незнакомец попросил вызвать настоятеля, диакон уступил, и когда пришёл настоятель, епископ Аркадий открылся ему и сказал, что он и есть назначенный к ним архиерей.

После объяснений Владыка облачился, и началось Пасхальное Богослужение. Но ещё не закончилась служба, как в соборе стали появляться представители власти. Дальнейшее пребывание владыки Аркадия в соборе грозило арестом, и он был вынужден скрыться. Это было единственным богослужением в назначенной ему епархии. Епископ ухал в Ново-Афонский монастырь на Кавказ, жил в горах, встречался с подвижниками, населявшими в то время пропасти и ущелья Кавказских хребтов. Однако и здесь положение было неспокойным. Власти с помощью охотников выслеживали подвижников, арестовывали и расстреливали их.

Вновь Владыка был арестован в апреле 1927 года и сослан в Казань. Из этой ссылки он бежал в марте 1928 года и нелегально поселился в Ленинграде при подворье Киево-Печерской Лавры. Служил он тайно.

В мае 1928 года последовал новый арест Святителя, уже в Москве. Его заключили в Бутырскую тюрьму. В июле того же года Владыка был приговорён к пяти годам заключения в лагере, а в дальнейшем срок продлили ещё на пять лет.

Владыка находился в единомыслии с клириками и прихожанами "Мечёвского" центра умеренной оппозиции при храме Святителя Николая, что на Маросейке в Москве, настоятелем которого после кончины почитаемого в народе отца Алексия Мечёва (память 9 июня) стал его сын отец Сергий. Официально не отделяясь от митрополита Сергия, они резко критиковали его, подавали прошения об увольнении на покой, воздерживались от возношения его имени за богослужениями.

Как-то, будучи тайно в Москве между бесконечными ссылками, Владыка попытался обратиться к митрополиту Сергию (Страгородскому) за разъяснениями о современной церковной жизни, однако тот не стал с ним разговаривать, предложив ему прежде явиться в НКВД.

С 1928 по 1937 годы с небольшим перерывом Владыка находился в заключении на Соловках. Там он был определён на самую тяжёлую работу. Лагерное начальство, видя, какое благотворное влияние Владыка оказывает на окружающих, и, опасаясь этого влияния, часто переводило его с одного места на другое. Владыка раздавал всё, что получал от духовных детей и старался, чтобы ссыльное духовенство помогало друг другу.