Организация управления библейским глобально-политическим проектом

Под воздействием целенаправленного проведения библейского проекта в жизнь в глобальной цивилизации складывается своеобразная система внтурисоциальных взаимоотношений, проникающая во все её государства и национальные общества, признающие Библию священной или хотя бы безразлично-терпимо к ней относящиеся:

1. Высший уровень иерархии— заправилы проекта, предпочитающие избегать публичности в своей деятельности.

2. Второй уровень иерархии — законопослушные иудеи, на которых возложена миссия непосредственного управления в регионах, где есть диаспоры евреев.

3. Низший уровень — исповедующие традиционное христианство в одной из его модификаций на основе канона Нового завета и традиции истолкования Библии для неиудеев[146], а также атеисты и представители прочих вероисповеданий, не имеющие за душой альтернативных глобально-политических проектов[147].

4. Плюс к этому— «соединительная и нервная ткань» системы, связывающая её компоненты воедино и обеспечивающая их взаимодействие в процессе самоуправления системы и управления ею — масонство[148], действующее на основе принципов:

Ø каждый в меру посвящения работает на то, что понимает, а в меру непонимания — на тех, кто посвящён в высшие, чем он степени, и на тех, кто понимает больше вне зависимости от наличия посвящения или его отсутствия;

Ø неукоснительное подчинение и ответственность носителей низших степеней перед высшими.

В своих внешних проявлениях масонство идеологически всеядно в буквальном смысле слова: оно подчиняет себе, выжирая их изнутри, все концептуально безвластные общественные движения, и, действуя под прикрытием их идеологий, осуществляет всё тот же библейский проект порабощения всех. Такого рода идеологическая всеядность подаётся им обществу от своего имени и анонимно как веротерпимость, терпимость к чужим убеждениям, «толе­рантность».

Устремлённость же людей и обществ к получению конкретных ответов на вопрос «Что есть истина?», особенно в вопросах социологии, влечёт за собой нетерпимость к заблуждениям и лжи, и поскольку это подрывает системообразующий принцип идеологического разнообразия и «толерантности» в их масонской трактовке, то деятельная несанкционированная устремлённость к несанкционированной истине порицается масонством и его заправилами как одно из самых тяжёлых преступлений в сфере духовной жизни общества. Однако «состав преступления» избирается какой-то иной — далёкий от существа действительных претензий масонства к человеку (или обществу) и от сути несанкционированно затронутого искателями истины вопроса[149].

При этом масонство действует на основе разнородного многослойного эзотеризма: степени с 1 по 33 могут получить все вне зависимости «от роду-племени», с 34 по 66 — только иудеи, с 67 и выше — только раввины. Принадлежность к высшим степеням в каждом разряде требует в большинстве случаев (хотя могут быть и исключения) наследственной принадлежности претендента к системе.

Такая расово-клановая фильтрация и требование наследственной принадлежности к системе для получения высших степеней являются достаточно надёжным заслоном от продвижения внедрённой в масонство антимасонской агентуры на высшие руководящие посты на протяжении жизни одного поколения, о чём концептуально безвластные борцы с «жидомасонским заговором» (в котором и «жиды», и масоны — всего лишь «фигуры», устроенные несколько сложнее, чем шахматные[150]) не задумываются (а у концептуально властных людей, не приемлющих библейский проект, в такого рода проникновении в его структуры с целью возглавить и изменить направление и характер деятельности — нет потребности).[151]

Существование описанной выше системы расово-клано­вой фильтрации при продвижении по ступеням иерархии властных полномочий доказывается не ссылками на те или иные библиографические источники и спорами о достоверности высказанных в них утверждений о принципах организации масонства, а фактом продвижения библейского проекта в жизнь на протяжении многих веков. Это было бы невозможно без организации расово-клановой фильтрации при продвижении претендентов на высшие властные уровни в проекте: она защищает систему управления библейским проектом от действия против него принципа «для того, чтобы погубить неугодное дело, — его надо возглавить». И эта же система расово-клановой фильтрации позволяет реализовывать этот принцип в большинстве случаев против противников и жертв библейского проекта.

Всё это в совокупности образует систему «игр с ненулевой суммой» на уровне первого — третьего приоритетов обобщённых средств управления / оружия.

И для того, чтобы в обществе не формировались представления о системной целостности и определённой целесообразности библейской культуры, учебники истории ничего внятного о масонстве не сообщают, либо пытаются представить дело так, будто масонство — организация чудаков, идеалистов-ро­ма­н­тиков, не имеющих отношения к деланию реальной политики и работающих на некий «утопический» по его сути проект, как о том написано в «Большой советской энциклопедии». Тем самым учебники истории и научно-популярная литература извращают представления большинства об управляемом течении всемирной истории и глобальной политики.

* * *

Как видно из приведённых выше (раздел 8.4) выдержек из Ветхого завета, главным зримым орудием библейской агрессии на протяжении веков является ростовщичество — «игра с ненулевой суммой» на четвёртом приоритете обобщённых средств управления / оружия. Но в ХХ веке заправилы библейского проекта, исчерпав возможности агрессии средствами не выше четвёртого приоритета, решили подняться на третий приоритет в своей публичной политике.

В жизни общества есть два взаимно обуславливающих друг друга вопроса, ответы на которые либо открывают возможности личностного и, как следствие, общественного развития, либо закрывают их:

· обеспечение доступности достижений культуры (произведений искусств, науки, проектно-конструкторской мысли и т.п.) всем и каждому, что необходимо для личностного развития людей в процессе освоения ими достижений культуры прошлого и её преемственного развития, а так же и для дальнейшего творчества;

· обеспечение обществом жизни тех, кто отдаёт свои силы художественному, научному, техническому и другим видами поисково-творческой деятельности.

Вследствие того, что поисково-творческие виды деятельности далеко не всегда могут сочетаться с высокодоходным участием в общественном объединении труда, а подчас и вообще не могут носить коммерческого характера, то вся история нынешней глобальной цивилизации полна биографиями тех, кого современники считали чудаками и дармоедами, кого они если не затравили, то позволили умереть в нищете; а их потомки — заслуженно — считали тех же самых людей выдающимися творцами, которые на десятилетия, а то и на века были впереди миропонимания, господствовавшего в обществе в период их жизни.

То что наряду с не признаваемыми толпо-«элитарным» обществом творцами в то же самое время в нём всегда существуют заслуженно отвергаемые графоманы, которым по существу нечего сказать ни современникам, ни потомкам, но которые пытаются представить себя истинными творцами, — не является оправданием для того, чтобы общество и государственная власть уходили от ответа делами жизни на эти два взаимосвязанных вопроса.

Подчеркнём ещё раз: это — два разных, хотя и взаимосвязанных вопроса, их недопустимо смешивать, а тем более — недопустимо, якобы давая ответ на вопрос об обеспечении жизни занятых поисково-творческой деятельностью, узурпировать и делать недоступными людям их достижения в области искусств, науки проектно-конструкторской деятельности.

Но именно это и происходит под концептуальной властью заправил библейского проекта при господстве в обществе Я-цен­т­ри­ч­ного миропонимания.

В мире создаётся глобальная система управления распределением информации — т.е. ещё одна система мафиозной власти над обществом — на основе злоумышленного конструирования законодательства об «авторских и смежных правах».

Монопольно высокая платёжеспособность одних и нищета других, обеспечиваемая организованным корпоративным ростовщичеством и биржевыми спекуляциями, позволяет:

· сначала узаконить институт «авторских и смежных прав» под предлогом якобы защиты интересов авторов и финансового обеспечения возможности получения ими доходов от эксплуатации своих произведений;

· потом это законодательство и практика его применения позволяет скупать авторские права на художественные произведения, изобретения, научно-техническую и иную информацию;

· и на третьем этапе складывается система, которая позволяет управлять доступом к корпоративно-мафиозно присвоенным та­ким путём достижениям культуры и соответственно — упра­в­лять направленностью развития культуры, на основе распространения одной информации и преследования распространителей другой под предлогом якобы нарушения ими “авторских” и смежных прав.

Это вовсе не вымысел и не клевета на действительность. С действием этой системы столкнулся ещё Г. Форд I, когда доказывал в суде своё право выпускать автомобили вопреки патенту, выданному на имя некоего Г. Зельдена. Об этом сам Г. Форд пишет следующее:

«На нашем пути всё же встречались тернии. Ведение дела затормозилось грандиозным судебным процессом, поднятым против нашего Общества[152] с целью принудить его присоединиться к синдикату автомобильных фабрикантов. Последние исходили из ложного предположения, что рынок автомобилей ограничен, и что поэтому необходимо монополизировать дело. Это был знаменитый процесс Зельдена. Расходы на судебные издержки достигали иногда для нас весьма крупных сумм. Сам, недавно скончавшийся Зельден, имел мало общего с упомянутым процессом, который был за­те­ян трестом, желавшим при помощи патента добиться монополии. Положение сводилось к следующему:

Георг Зельден заявил ещё в 1879 году патент на изобретение, охарактеризованное следующими словами: «постройка простого, прочного и дешёвого уличного локомотива, имеющего небольшой вес, легко управляемого и достаточно мощного, чтобы преодолевать средние подъёмы».

Эта заявка была законно зарегистрирована в департаменте привилегий под входящим номером, пока в 1895 году по ней не был выдан патент.

В 1879 году при первоначальной заявке никто ещё не имел понятия об автомобиле, в момент же выдачи патента самодвижущиеся экипажи давно уже были в ходу.

Многие техники, в том числе и я, занимавшиеся много лет проектированием автомобилей, с изумлением узнали в один прекрасный день, что разработка самодвижущегося экипажа защищена патентом много лет тому назад, хотя заявитель патента указал только идею и ничего не сделал в смысле её практического осуществления» (Г. Форд, «Моя жизнь, мои достижения», гл. 3. «Начинается настоящее дело»).

Г. Форд выиграл процесс, и потому в истории есть автомобильная фирма «Форд мотор компани». С той поры дело «защиты» «авторских и смежных прав» продвинулось гораздо дальше. Обратимся к интервью, которое дал сайту Правда.ру 27.06.2002 контент-редактор журнала «Мир Интернет» и один из учредителей общественной инициативы iFREE[153] Александр Сергеев:

«А. Сергеев: Под предлогом защиты интересов автора распространение информации во всех её проявлениях искусственно ограничивается почти непреодолимыми финансовыми или правовыми барьерами, — говорится в Манифесте iFREE. — В результате само творчество вне корпоративных рамок, дающих юридическую и финансовую поддержку, обречено быть либо незаконным, либо маргинальным.

(…)

Теперь об угрозе культуре. Авторское право закрепляет принципиальное разделение всех людей на авторов и потребителей культуры. Но такое разделение противоречит современным тенденциям развития искусства и науки[154]. Конечно, традиционные формы сугубо авторского творчества сохранятся, но на их фоне все большее значение приобретает совершенно иная, неавторская культура. Это фанклубы, хэппенинги, совместное музицирование, публичные дискуссии, телеконференции, сетевые проекты с неопределённым и переменным составом участников[155].

Неавторская культура существовала всегда, например, в форме фольклора. Её главное отличие от авторской культуры — отсутствие строгого деления на потребителя и автора. Здесь скорее есть участники и лидеры. С появлением книгопечатания, звукозаписи, радио, телевидения неавторская культура была отодвинута на задний план, поскольку только профессиональные авторы и редакторы могли надлежащим образом организовать дорогостоящую печатную площадь и не менее дорогое эфирное время.

Интернет открывает совершенно новые возможности для развития неавторской культуры. Но за 500 лет, прошедшие после Гуттенберга и особенно в XX веке, мы почти забыли о её существовании. Современное копирайтное законодательство даёт авторской культуре огромное преимущество перед неавторской. Оно даёт эффективный метод присваивания культурных ценностей[156] и ограничивает доступ к ним широкой общественности.

Но будущее именно за неавторской культурой. И не надо думать, что неавторская культура обязательно будет маргинальной. Профессиональное авторство сформировалось лишь в ответ на вызов книгоиздателей. Доминирующая форма взаимодействия с культурой меняется. После эпохи вещания она вновь возвращается к общению. И это обязательно должно отразиться на юридических нормах, регламентирующих деятельность в сфере культуры. В первую очередь на авторском праве — главном препятствии, стоящем на пути неавторской культуры.

Вопрос: На постсоветских просторах копирайту ещё не было случая разгуляться. Но вот в России готов, кажется, аналог Digital Millennium Copyright Act 1998 (DMCA) — поправки к Закону РФ «Об авторском праве и смежных правах». В законопроекте о поправках — и ответственность за обход технических средств защиты авторских и смежных прав, и запрет на изготовление и распространение устройств, используемых для обхода или облегчения обхода средств защиты… Да и ещё много чего. А если поправки примут[157]?

А. Сергеев: Если поправки примут, то законодательство у нас будет ещё хуже, чем в Америке, где по части свободы распространения информации уже приближается к уровню, характерному для тоталитарных государств (выделено нами при цитировании). Кстати, в США уже обсуждается следующий законопроект — о запрете производства и продажи аппаратуры и программного обеспечения, не оснащённых встроенными средствами контроля авторско-правовой информации[158].

Многообразие видов информационной деятельности и информационных отношений безгранично. Любой из них может оказаться кому-то невыгодным. Если у соответствующего лобби достаточно сил, эту деятельность запрещают. А вот лобби свободы часто оказывается слабее. Свобода теряется понемногу, почти незаметными порциями. Каждая из них в отдельности выглядит несущественной. Но ведь капля камень точит.

Вот недавно пришло сообщение — некоторые компании пытаются через суд запретить ставить ссылки не на первые страницы своих сайтов, поскольку это может создавать у посетителя несколько иное впечатление от ресурса, чем планировал автор, создавая веб-сайт. Даже в советское время[159] никому не приходило в голову запретить ссылаться на определенные страницы книг. Но вот кому-то эта практика не выгодна.

Вообще чем больше запретов, тем больше на них можно сделать денег. Схема очень простая и известна со времен инквизиции — вводим новый публичный запрет — моральный, юридический, политический, — а потом начинаем продавать индульгенции…»

И хотя проблема общественностью выявлена, однако А. Сер­ге­ев ведёт речь только о продаже «индуль­генций» с целью наживы. Главное же осталось вне понимания и ясного выражения, т.е. в умолчаниях, наличие которых необходимо заправилам библейского проекта порабощения всех:

Формируется и набирает силу один из видов мафиозной власти над обществом, осуществляемой не грубым диктатом, а опосредованно — на основе управления распространением угодной заправилам библейского проекта информации и преследования тех, кто распространяет неугодную информацию, под предлогом якобы нарушения ими авторских прав. В промежуточном итоге — под узаконенной властью международной мафии ростовщиков, — ставших скуп­щиками © copy­right’ов, — в значительной степени оказывается направленность развития культуры в целом и науки и техники, в частности.

Так подменяя вопросом о защите якобы интересов творцов нового от паразитизма на их творчестве вопрос о доступности людям всех достижений культуры, библейская «ми­ро­вая закулиса» пытается осуществить свои рабовладельческие притязания новыми средствами.

Русские представления об авторских правах сводятся к тому, что авторское право это — право человека, одарённого Богом, в свою очередь, одарить остальных людей плодами своего творчества в русле искреннего понимания им Божиего Промысла. Они несовместимы с мерзостью западной концепции «авторских и смежных прав» и выражающим их законодательством.

Только в кошмарном сне-наваждении Иисус может предстать в качестве сутяги, отстаивающего в суде свой © copyright на Евангелие. Но само появление института © copyright’а на Западе представляет собой выражение того, что Запад живёт под властью Нового завета, мафиозно приватизированного и извращённого также, как ранее был мафиозно приватизирован и извращён Завет, данный Свыше через Моисея.