РОССИЯ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX в.

Три модели (эшелона) мирового капиталистического развития. Капиталистическая эволюция России в конце XIX - начале XX в. (проблемы и противоречия)

Конец XIX - начало XX в. стали переломным периодом в отечественной истории. Страна вступила в полосу широкомасштабных политических потрясений, причины которых были во многом обусловлены отчетливо наметившимся на рубеже двух столетий своеобразием ее социально-экономического развития. После отмены крепостного права в России ускоренными темпами утверждается капитализм, причем уже с конца XIX в. наметились симптомы его перехода в монополистическую стадию. Однако процесс капиталистического развития России по многим существенным параметрам заметно отличался от классического, западноевропейского варианта становления буржуазных структур. Мысль о том, что история России демонстрирует иной, непохожий на западную модель тип капиталистической эволюции, высказывалась рядом советских исследователей еще в 60-е годы. Представители так называемого нового направления в отечественной историографии (П.В.Болобуев, И.Ф.Гиндин, К.Н.Тарновский и др.) в своих работах, посвященных российской экономике на рубеже XIX-XX вв., подняли вопрос о типе капиталистической эволюции России, рассматривая его в неразрывной связи со сформулированной ими же проблемой многоукладности (взаимодействия российского монополистического капитализма с до- и раннекапиталистическнми общественными структурами). Результаты соответствующих изысканий оказались весьма плодотворными и, в частности, способствовали более глубокому осмыслению предпосылок и природы трех российских революций. Однако в начале 70-х годов "новое направление" было объявлено антимарксистским и подверглось настоящему административному разгрому. Осуществлявшееся в рамках этого направления всестороннее исследование социально-экономической истории России конца XIX - начала XX вв. фактически прекратилось. Ситуация начала меняться лишь с середины 80-х годов. Сейчас идеи, сформулированные в свое время сторонниками "нового направления", оставаясь, правда, до сих пор объектом острых дискуссий, все прочнее утверждаются в науке. Обогащенные новыми положениями общетеоретического и конкретно-исторического плана, они открывают широкие перспективы для дальнейшего исследования ключевых проблем развития России на рубеже двух веков.

Механизм становления и эволюции буржуазных структур в различных странах, действительно, не являлся универсальным. В этой связи в современной научной литературе принято говорить о трех моделях (эшелонах) развития капитализма. К странам первой модели могут быть отнесены государства Западной Европы вместе с их дочерними заокеанскими ответвлениями (США, Канада, Австралия). Для обществ этого региона характерно раннее, самопроизвольное зарождение капиталистических отношений, их длительное органическое развитие, известная синхронность созревания экономических, социальных, правовых, политических и культурных предпосылок перехода к капитализму.

Иная ситуация складывалась в странах второй модели (Россия, Япония, Турция, балканские государства и т.п.), демонстрировавших особый тип капитализма. Становление буржуазных структур в этих государствах началось позднее, чем в странах первой модели, но осуществлялось более интенсивно (под влиянием импульса, шедшего не столько изнутри, сколько извне, т.е. необходимости преодоления отставания от обществ Запада, выступавших в данном случае и в качестве образца, и в качестве внешней угрозы). Процесс капиталистической эволюции в странах второго эшелона протекал в условиях сохранения в этих обществах многочисленных остатков старых, добуржуазных структур и под сильнейшим влиянием государства, являвшегося двигателем и гарантом развития. "Классическая" последовательность этапов складывания капиталистического производства (мелкотоварное производство - мануфактура - фабрика - паровой железнодорожный и водный транспорт) оказывалась нарушенной. "Сразу" возникало то, к чему Запад шел столетиями (железные дороги, тяжелая промышленность). В этих условиях капиталистическая эволюция в странах второй модели протекала более конфликтно, чем в странах первой модели. В частности, потребность в форсированном преодолении экономической отсталости вела к ужесточению налоговой эксплуатации и росту социальной напряженности. Перенесение передовых форм хозяйственной жизни на национальную почву, недостаточно подготовленную для их самостоятельного воспроизводства, порождало острейшую проблему адаптации широких слоев населения к новым требованиям, синтеза традиционных ценностей и ценностей буржуазного, индустриального общества, которые в странах второй модели, в отличие от стран Запада, естественным порядком не сложились. Разумеется, трудности, возникавшие в процессе капиталистической модернизации обществ второй модели, не являлись принципиально неодолимыми, о чем свидетельствует прежде всего пример Японии. Заимствование передового опыта стран "раннего капитализма" не только порождало проблемы, но было и своеобразным "преимуществом отсталости". Успех сложнейшего и болезненного процесса буржуазной трансформации обществ второй модели во многом зависел от субъективных факторов (способности правящей элиты проводить сбалансированную экономическую и социальную политику) и - в большей степени - от готовности местной культурной традиции к восприятию новых ценностей.

Наконец, еще одну модель становления буржуазных структур демонстрируют государства Азии, Африки, частично Латинской Америки, оказавшиеся к началу XX в. на положении колоний и полуколоний великих держав.

В социально-экономнческом развитии России на рубеже двух столетий отчетливо проявлялись закономерности, присущие странам второго эшелона. Самодержавие во имя сохранения своих международных позиций, создания мощного военного потенциала проводило политику, направленную на форсированную индустриализацию страны. Российский капитализм рос как естественным путем "снизу", так и усиленно насаждался "сверху". Его развитие носило крайне неравномерный, очаговый характер, как в отраслевом, так и в территориальном плане. Различные фазы капиталистической эволюции предельно уплотнялись. Российский капитализм, начавший с конца XIX в. переходить в монополистическую стадию, не знал ярко выраженного периода свободной конкуренции. Отдельные этапы развития буржуазного строя как бы "наложились" друг на друга.

Докапиталистические структуры продолжали играть значительную роль в российской экономике. Последняя поэтому представляла собой многообразный и противоречивый комплекс хозяйственных укладов, порожденных определенным уровнем развития производительных сил, т.е. воспроизводившихся на своей собственной основе и отличавшихся друг от друга целями производства, способами использования прибавочной стоимости, отношениями собственности и т.п. Господствующее положение, разумеется, занимал уже капиталистический уклад, выступавший в различных формах (необходимо отметить, в частности, что для российской экономики было характерно наличие развитого государственно-капиталистического сектора – казенные железные дороги, промышленные предприятия) и увязывавший все прочие в некую более или менее единую систему. Наряду с ним, однако, продолжали существовать и такие уклады, как полукрепостнический, представленный помещичьим отработочным хозяйством в деревне, старой горнозаводской промышленностью Урала, мелкотоварный (крестьянское хозяйство, связанное с рынком), патриархальный (натуральный), который сохранялся на окраинах империи и частично - в "медвежьих углах" ряда центральных районов. Страна жила одновременно как бы в разных эпохах. Противоречия одной фазы общественного развития сочетались с противоречиями, порожденными последующими фазами. До- и раннекапиталистические формы эксплуатации переплетались с формами, присущими зрелому капитализму. Сам капиталистический уклад, взаимодействуя с докапиталистическими элементами экономической структуры, не столько разрушал их, сколько консервировал, широко используя архаичные формы извлечения прибыли (торгово-ростовщическая эксплуатация населения). Все это деформировало процесс капиталистической эволюции России и делало его весьма болезненным для широких народных масс, что способствовало обострению социальных антагонизмов.

Ситуация усугублялась и становившимся к концу XIX в. все более ощутимым несоответствием унаследованной от крепостнической эпохи формы организации политической власти (в лице самодержавия) изменившимся общественно-экономическим отношениям. Кроме того, сама культурная традиция России оказывалась малосовместимой сценностями капиталистического, индустриального общества. В традиционный уклад русской жизни, формировавшийся под влиянием Православия, никак не вписывались, например, погоня за прибылью, индивидуализм. "Деловые люди" как таковые не являлись в общественном сознании героями, примерами для подражания. Подобные настроения были присущи, в частности, вполне европеизированным слоям, культура которых ничуть не напоминала традиционную. Один из видных представителей делового мира Москвы начала XX в. П.А.Бурышкин писал в своих воспоминаниях, что "и в дворянстве, и в чиновничестве, и в кругах интеллигенции, как правой, так и левой, - отношение к "толстосумам" было, в общем, малодружелюбным, насмешливым и немного "свысока"", и в России "не было того "культа" богатых людей, который наблюдается в западных странах". Ценности же буржуазного общества, по наблюдениям современных исследователей, попадая на неподготовленную культурную почву, "вызывали скорее разрушительный эффект, приводили к дезориентации массового сознания".

При этом разрыв между высшими слоями и основной массой населения России был чрезвычайно велик, что также отразилось на процессе капиталистической эволюции страны. Со времени петровских реформ Россия, действительно, как бы раскололась на две "цивилизации" - "цивилизацию" европеизированных верхов и в общем чуждую западным влияниям "цивилизацию" низов, т.е. главным образом крестьянства, которое сами же верхи вплоть до столыпинской аграрной реформы стремились удержать в рамках архаических, патриархальных отношений. "Мир господствующих привилегированных классов, - писал выдающийся русский философ Н.А.Бердяев, - ...их культура, их нравы, их внешний облик, даже их язык, был совершенно чужд народу - крестьянству, воспринимался как мир другой расы, иностранцев". Взаимное отчуждение и противостояние двух "цивилизаций", имевших немного общего и долго (в эпоху господства феодально-крепостнического строя с его жесткой сословной иерархией) развивавшихся мало соприкасаясь друг с другом, должны были обернуться их столкновением в период стремительного рывка страны вперед, в ходе модернизации России, когда рушилась старая сословная структура и возрастала социальная активность широких слоев населения.

Все это, разумеется, не означало, что успешная буржуазная модернизация России была в принципе невозможна. Тем не менее на ее пути существовали серьезные препятствия, причем не только внутриполитического плана. Степень вовлеченности России в хитросплетения мировой политики, обусловленная не одними амбициями самодержавия, но и объективными факторами - размерами страны, ее геополитическим положением, заставляла власть насаждать капитализм ускоренными темпами и вместе с тем не давала возможности мобилизовать необходимые ресурсы для решения внутренних проблем, в частности – порожденных форсированным насаждением капитализма. Первая мировая война - естественный результат соперничества великих держав - стала тяжелейшим испытанием для страны и, предельно обострив все накопившиеся противоречия ее развития, вызвала социальный взрыв, который в итоге прервал процесс капиталистической эволюции России.