Социальные взаимодействия

Первичным элементом социологического анализа, начиная с М. Вебера, стало социальное действие, которое обладает, по его мнению, двумя сущностными свойствами – осознанностью и ориентированностью на другого (других). Эти качества, собственно, и определяют первостепенность изучения мотивов, различающихся степенью рациональности и характером ценностной ориентации. Отнесение к ценности здесь важно потому, что тип культуры определяет горизонт социальных целей для каждого члена какой-либо общности, а степень рациональности указывает на соответствие выбранных средств достигаемой цели. Однако веберовская трактовка социального действия имела достаточно общий характер, поскольку для Вебера важно было генерализировать религиозный фактор в качестве определяющего мотива экономического действия. Со временем стало более очевидным, что социальное действие определяется целой системой взаимосвязанных мотивов, имеющих не только социокультурное значение.

Именно американский социолог Т. Парсонс попытался создать такую системную модель социального действия, которая учитывала бы все аспекты системы координат «действующее лицо—ситуация». Напомним, что социальное действие, по Парсонсу, включает в себя: а) действующее лицо, б) цель, в) ситуацию, г) нормативную ориентацию и д) принятие решения. В рамках системы действия выделяются четыре первичные подсистемы: подсистема поведенческого организма (функция адаптации), личностная подсистема (функция целедостижения), социальная подсистема (функция интеграции) и культурная подсистема (функция поддержания образца). Действующее лицо рассматривается ученым как целеустремленная личность; элементы ситуации, которые она не может контролировать, - ситуационными условиями, а которые подконтрольны – средствами. В своей деятельности актор (деятель) руководствуется ценностями и нормами, которые, в свою очередь, заданы символическими системами. Мотивационная ориентация действующего лица включает, по Парсонсу, чувственное отношение к объекту (аспект удовлетворенности), когнитивное определение ситуации (аспект интереса действующего лица) и собственно оценку целей, средств, объектов с точки зрения возможных последствий (аспект отбора). Другими словами, в мотивации задействованы, и переменные индивидуально-личностного начала (эмоции, знания, оценки личности), и переменные социально-группового, прежде всего, символического порядка. По мнению ученого, актор должен сделать в социальной ситуации пять специфических выборов (согласно модельным переменным): «аффективность – аффективная нейтральность», «диффузность – специфичность», «универсализм – партикуляризм», «достижение – аскрипция», «ориентация на себя – ориентация на коллектив». Но в такой постановке отсутствовал собственно смысложизненный аспект социального существования личности, на что обратили внимание уже представители другой социологической традиции.

Действительно, феноменологическая социология, символический интеракционизм, этнометодология создали перспективу микросоциологической интерпретации социального действия. Так, пытаясь соединить эти установки, американский социолог Дж. Тернер выделил четыре смысложизненных процесса социального действия: процессы, поддерживающие «онтологическую безопасность» (или удовлетворяющие скрытую потребность в уменьшении безотчетной тревоги и в достижении чувства взаимного доверия); процессы, сосредоточенные на поддержании «центральной концепцией Я», т.е. на подтверждение человеком своего особенного типа бытия; процессы, направленные на «получение выгоды» (или увеличение своих материальных, символических, политических или психологических ресурсов в ситуациях); наконец, процессы, основанные на предположении, что мир имеет косный, объективно-фактуальный характер.

Как показал уже М. Вебер, отдельные социальные действия не изолированы друг от друга, а взаимопереплетаются, приобретая качество социального взаимодействия. Социальное взаимодействие – это система взаимообусловленных социальных действий, связанных причинной зависимостью. В рамках социального взаимодействия люди выступают как деятели, выстраивающие свои собственные ролевые действия и интерпретирующие действия других участников взаимодействия в контексте смысла каждой конкретной ситуации. Вместе с тем сами ситуации определены предметным содержанием тех сфер, в которых они осуществляются. Это:

· экономическая сфера, в которой люди выступают как агенты рыночных отношений обмена;

· профессиональная сфера, в которой люди участвуют в качестве специалистов какого-либо вида деятельности, получая за это основной источник существования;

· семейно-родственная сфера, в которой люди выступают в качестве субъектов взаимной поддержки, направленной, прежде всего, в отношении детей и лиц преклонного возраста;

· демографическая сфера, в которой фиксируются отношения между людьми как представителями рас, национальностей, полов и возрастов;

· политическая сфера, в которой люди выступают субъектами и объектами властных отношений;

· религиозная сфера, в которой люди взаимодействуют по поводу вопросов веры;

· территориально-поселенческая сфера, в которой взаимодействия людей определяется отношениями инфраструктурного обеспечения жизнедеятельности данной территориальной общности.

Универсальными механизмами социального взаимодействия являются процессы обмена, коммуникации, ситуационной интерпретации отношений приязни-неприязни, а также собственно «драматической» постановки ролевого взаимодействия. Дело в том, что в социальном взаимодействии происходит своеобразная встреча трех планов социальной жизни: макро-, мезо- и микроуровней в их ситуационном сочетании. Тем самым каждый деятель выстраивает собственную линию поведения, исходя из ролевой самоидентификации, личностных притязаний и общей оценки ситуации. Каждый человек стремится максимализировать свои вознаграждения и минимизировать затраты, выдвигая те или иные ресурсы в качестве обменных ценностей. При этом ключевое значение для социального взаимодействия имеют экономические блага, поскольку они связаны с жизнеобеспечением. Вместе с тем мир социокльтурных ценностей гораздо шире собственно целей материального плана, поэтому характер каждого конкретного социального взаимодействия индексируется множеством смысловых оттенков и поведенческих схем.

В коммуникационном плане чрезвычайно важно понимание сообщений партнера, с тем чтобы правильно интерпретировать его намерения и действия. Происходит процесс создания «фактичности», разделяемой каждым участником взаимодействия на основе этнометодов и своеобразных переговоров относительно ее очертаний. Ведь когда утверждается общий для участников взаимодействия ракурс очевидного, снижается тревога и обретается ощущение собственной адекватности. Здесь также важен эмоциональный аспект удовлетворения, поскольку в разговоре передается не только материальные ценности, властная воля, но и утверждается вера в себя как особого рода личности.

В самом процессе взаимодействия люди используют приобретенные «фонды знания» (в терминологии А. Щюца), что задействуются в зависимости от характера ситуации и творческих устремлений конкретных деятелей. Поэтому, по мнению Э. Гоффмана, взаимодействие всегда включает в себя «сценическую постановку» поступков, их речевую и жестовую оркестровку. Эта «сцена» выстраивается со стороны «актеров» в зависимости от трактовки пространственно-временных координат каждого акта взаимодействия. Очевидно, что один вид действий предназначен для «авансцены», а другой – для «закулисья». Один вид активности имеет стержневой характер для «центрального Я», а другой – второстепенный. В последнем случае принцип перфектности (желание выглядеть в «лучшем свете») уже не столь важен.

Во взаимодействии важен еще один момент — выдвижение «притязания на значимость». Данный аспект, по мнению Дж. Тернера, есть процесс «посредством которого каждая сторона «заверяет» в своей искренности, эффективности и подчинении правилам». Таким образом, во взаимодействии мы обнаруживаем набор смысловых осей: одновременное сигнализирование и истолковывание намерений и ролевых представлений контрагентов, питаемое приобретенными фондами знаний. В результате в ходе «переговоров» и «сценических постановок» рождаются соглашения относительно взаимной типизации людей, их пространственных диспозиций, норм и ритуалов деятельности. Это структурирование, конечно, относится к микросоциальным процессам, для которых макросоциологические явления будут ограничивающими переменными. И хотя макропроцессы следует рассматривать в своей собственной логике, очевидно, что в определенном отношении они производны от явлений на микроуровне.