Растения ставят рекорды

Приспособиться к окружающей среде – это прежде всего означает уметь ориентироваться в ней. Мы, люди, используем для этих целей наряду с органами чувств измерительную технику. Не имея под рукой соответствующих приборов, мы не смогли бы воспринимать нашими органами чувств многие явления окружающего нас мира либо воспринимали бы их с большим трудом. Выявить наличие токсичных веществ в воздухе, который мы вдыхаем, или в воде, которую мы пьем; определить оптимальную освещенность рабочего места или правильную выдержку при фотосъемках; обнаружить следы присутствия какого‑либо вещества; измерить содержание влаги в ценных породах древесины, предназначенной для изготовления музыкальных инструментов, – вот лишь немногие из практически бесконечного перечня тех задач, которые мы не в состоянии решить, не обращаясь к помощи созданных нами высокочувствительных приборов.

Жить в полной гармонии с окружающей средой – значит постичь ее законы и поступать, сообразуясь с полученными знаниями. Ту же мысль можно выразить иначе: организм, который живет в полной гармонии с окружающей средой, правильно реагирует на происходящие в ней изменения. Именно так ведут себя растения. Они ни в чем не уступают людям, когда дело касается приспособления к условиям местообитания. Во многом они даже опережают нас. Означает ли сказанное, что растения в состоянии «познать» реальный мир лучше, чем люди, вооруженные самой современной техникой? В общем и целом положительно ответить на этот вопрос нельзя. С помощью радиотелескопов человеку удается, например, улавливать электромагнитные волны, всходящие от сверхудаленных или даже давным‑давно взорвавшихся и прекративших свое существование звезд. Человек в состоянии зарегистрировать сейсмические волны взрыва за многие тысячи километров от него, умеет точно определить то количество энергии, которое получают от Солнца Марс или любая другая планета Солнечной системы. Но что дают ему эти необычные рекорды измерительной техники? Качество его жизни они не улучшают. [34]Что касается растений, то они не в состоянии делать ничего подобного. Да им это и ни к чему. С точки зрения системы, ориентирующейся на крайний рационализм, приобретение подобных свойств представляется нецелесообразным отклонением от конкретных условий жизни. Познать окружающий мир для растения вовсе не значит получить информацию о каких‑то удаленных созвездиях. Для них достаточно, например, уметь измерять лунный цикл, то есть следить за перемещением Луны на небосводе, с тем чтобы иметь возможность выжить в изменчивых условиях приливной зоны. Как можно точней распознать источник раздражения светом ли, силой ли тяжести или прикосновением, оценивать влажность воздуха, постоянно определять химический состав почвенных растворов – все это находится в самой тесной связи с жизненными функциями растения. И растение овладело техникой измерения разнообразных природных характеристик не хуже, если не лучше, человека, который с той же целью поставил себе на службу большое число самых чувствительных прецизионных приборов.

Я уже рассказывал о том, сколь чувствительны к содержанию химических веществ растущие кончики корней растений и некоторые одноклеточные организмы. Например, половые клетки папоротника реагируют на присутствие 0,000000028 миллиграмма яблочной кислоты. Упоминал я и о способности некоторых бактерий обнаруживать ничтожнейшие следы кислорода, на которые не реагирует промышленная аппаратура. Химическую природу имеет, по‑видимому, механизм распространения раздражений внутри растения, для его функционирования достаточны уже самые ничтожные количества химически активных веществ. Так, оксикислота, получаемая из выжимки листа мимозы, если ее разбавить в пропорции 1:100 000 000, уже вызывает заметную реакцию растения. Раствор такой концентрации соответствует содержанию 25 капель оксикислоты в объеме воды, которой заполнен бассейн размером 5 метров х 20 метров и глубиной 1,5 метра. Технические анализаторы химического состава окажутся здесь просто бессильными.

Растения настолько точно измеряют время [35], что изготовители всемирно прославленных швейцарских часов могли бы с полным правом отнести их к разряду «хронометров», отличающихся, как известно, исключительной точностью хода (об этой способности растений мы расскажем несколько далее).

Для вьющихся растений чрезвычайно важно уметь определять характер поверхности опоры. Когда их усики, совершающие в поисках подходящей подпорки круговые движения, касаются какого‑либо предмета, они в состоянии тотчас распознать его природу и столь же быстро соответствующим образом отреагировать на него. Тактильная чувствительность специализированных цепляющихся органов растения во много раз превосходит остроту осязания у человека и оказывается намного выше чувствительности аптекарских весов. Микроаналитические весы позволяют взвешивать вещества с точностью до одной сотой миллиграмма. Усик же растения реагирует на раздражение, которое вызывает, например, небольшой шерстяной волосок весом всего 0,00025 миллиграмма, спустя уже несколько секунд после прикосновения и изгибается при этом столь энергично, что его движение можно наблюдать даже невооруженным глазом. В отличие от технических приборов даже очень незначительное раздражение дает возможность растению различать фактуру материала. Падающая капля воды или стеклянная палочка с абсолютно гладкой поверхностью, за которую нельзя уцепиться, не вызывают у растения никакой реакции.

Столь же удивительна способность растения реагировать на самое ничтожное количество света. Кончики побегов мышиного горошка (Vicia villosa) реагируют на свет электрической лампочки мощностью 25 ватт с расстояния 30 километров, а лампочки мощностью 100 ватт – с расстояния 70 километров. (Заметим, что в этом чисто теоретическом примере сила света составила бы всего 23•10^‑9 люкс.) С помощью технических средств совсем не трудно запеленговать 100‑свечовую лампочку, находящуюся на удалении 70 километров. Астрономические телескопы, оснащенные соответствующими светоизмерительными приборами, могут обнаружить пламя свечи даже на расстоянии 29 тысяч километров, что соответствует силе света, поступающей от звезды 23‑й величины. Но принцип, применяемый здесь, состоит в том, что вначале телескоп увеличивает изображение источника света, а тем самым и наблюдаемую силу света настолько, что ее уже можно измерить инструментально. Однако этой технике не под силу проводить подобные измерения в отношении очень слабых неточечных источников излучения. С большим трудом она лишь может подтвердить наличие такого источника, растение же, например все тот же мышиный горошек, при длительной экспозиции в состоянии реагировать на него. Надо сказать и о другой стороне этой проблемы: если на сверхчувствительный астрономический прибор упадет прямой луч света, иными словами, если освещенность мгновенно возрастет в четыре триллиона раз (4 000 000 000 000!), то он тотчас же выйдет из строя. Оптическая система измерений, присущая растениям, спокойно выдерживает столь колоссальные перепады в уровнях освещенности, которые не в силах вынести даже человеческий глаз, обладающий, в общем‑то, очень высокой адаптационной способностью.