ПОНИМАНИЕ ОБЩЕГО СМЫСЛА (ПОДТЕКСТА) РЕЧЕВОГО СООБЩЕНИЯ

Нам остается в кратких чертах остановиться на последней проб­леме, о которой можно сказать лишь немногое, так как она оста­лась почти полностью неразработанной. Речь идет о мозговой организации того аспекта понимания речевого сообщения, кото­рый связан с его внутренним смыслом или подтекстом.

Мы уже говорили о том, что понимание подтекста или общего смысла резко отличается от процесса усвоения внешнего содер­жания речевого высказывания и что проблема «глубины прочте­ния текста» и перехода к подтексту остается одной из важных проблем психологии и психолингвистики.

Как было показано выше, переход от исходного замысла к развернутому речевому высказыванию представляет совершенно особый процесс, отличный от овладения кодами языка; мозговые механизмы обоих процессов также не совпадают.

Возникает существенный вопрос: какие мозговые механизмы обеспечивают понимание подтекста, т.е. ответственны за «глуби­ну прочтения текста», за процесс перехода от внешнего значения речевого сообщения к его внутреннему, скрытому, эмоциональ­ному смыслу?

В патопсихологии описаны факты нарушения процесса пони­мания внутреннего смысла речевого высказывания при различ­ных органических поражениях мозга. В качестве эксперименталь­ного приема использовался анализ того, как больной понимает

смысл пословицы, переносный смысл выражений, смысл читае­мого ему текста и т.п.

Однако эта проблема все еще недостаточно изучена нейро-психологически на больных с локальными поражениями мозга.

Есть все основания предполагать, что понимание не только внешнего, но и внутреннего смысла сообщения малодоступно для больных с поражениями лобных отделов мозга, у которых весь инвентарь лексических и логико-грамматических кодов языка остается сохранным.

Хотя мы не располагаем еще достаточно точными данными относительно нарушения понимания подтекста или внутреннего смысла сообщения у больных с поражениями лобных долей моз­га, однако имеющиеся наблюдения заставляют думать, что про­цесс активного анализа сначала общего значения, а затем и внут­реннего смысла речевого высказывания является в этих случаях явно нарушенным.

Больные с массивными поражениями лобных долей легко по­нимают значение как относительно простых конструкций, форму­лирующих «коммуникации событий», так даже и более сложных конструкций, формулирующих «коммуникации отношений». Они легко понимают фразы типа «На опушке леса охотник убил волка» или даже «Весна перед летом», «Слон больше, чем муха» и т.п.

Иначе обстоит дело с пониманием более сложно построенных грамматических сообщений, имеющих помимо внешнего значе­ния и определенный внутренний смысл.

Известно, что процесс понимания значения сколько-нибудь сложного речевого сообщения требует активного анализа, сличе­ния разных компонентов сообщения, возвращения к уже предъяв­ленным ранее компонентам и т.д. Этот активный характер про­цесса понимания текста можно проследить при анализе движе­ний глаз читающего. При этом отчетливо видны возвращения к ранее прочитанным частям текста, сличение их с последующими участками и т.д.

Именно этот активный характер работы над декодированием сообщения резко нарушается у больных с поражениями лобных отделов мозга. Эти больные легко понимают простые фрагменты предъявляемого им сообщения, когда понимание носит непо­средственный характер, но испытывают затруднения, если по­нимание общего значения требует предварительной работы над

текстом. Трудности возникают при понимании дистантно пост­роенных предложений или таких отрывков текста, подлинное понимание которых может быть обеспечено лишь сближением далеко отстоящих частей. Так, в отрывке «Птицы очень полезны: они истребляют вредных насекомых. Они охраняют наши сады» слова «птицы» и «они» отстоят далеко друг от друга, в то время как слова «насекомых» и «они» примыкают друг к другу. Нор­мальный испытуемый сразу поймет, что слово «они» относится к птицам, а не к насекомым. Больной с выраженным «лобным син­дромом», как правило, связывает непосредственно следующие друг за другом слова «насекомые» и «они» и делает вывод, что «насе­комые охраняют наши сады».

Аналогичные затруднения выступают и при понимании больны­ми с поражением лобных долей мозга смысловых инверсий. Так, фраза «Я не привык не подчиняться правилам», означающая утвер­ждение («Я привык подчиняться правилам»), обычно ложно пони­мается такими больными, так как промежуточное звено замены двойного отрицания одним положительным суждением выпадает.

У данной категории больных могут наблюдаться трудности и в понимании сложных логико-грамматических структур (типа «брат отца» и «отец брата», «круг под крестом» и «крест под кругом») с той только разницей, что в отличие от описанных выше больных с поражениями теменно-затылочных отделов коры и семанти­ческой афазией больные с поражением лобных долей мозга дела­ют соответствующие ошибки в результате пассивности восприя­тия текста, отсутствия его активного анализа.

Еще большие трудности возникают у больных с поражением лобных долей мозга и нарушением высших форм активной дея­тельности в процессах перехода от текста к подтексту и от внеш­него значения к внутреннему смыслу.

Такие больные часто обнаруживают склонность к непосред­ственному пониманию метафоры (понимая выражение «железная рука» как рука, сделанная из железа, или рука, держащая клещи). Понимая как будто бы значение пословицы «Не все то золото, что блестит», они, однако, ошибаются, если им предлагается (как это делала проф. Б. В. Зейгарник) подобрать фразу, выражающую тот же смысл. Такие больные выбирают фразу, имеющую общие слова (типа «золото блестит больше, чем олово»), а не фразу, имеющую общий с пословицей смысл (например: «Человек, не имеющий никаких дипломов, может быть очень умным»).

Таким образом, легко схватывая внешнее значение сообще­ния, больной с отчетливым «лобным синдромом» часто не в со­стоянии понять выраженный в нем смысл.

Естественно поэтому, что больные с выраженным «лобным син­дромом» обычно выделяют из текста сообщения лишь явные на­глядные фрагменты, не делая никаких попыток к их синтезу, пе­редавая лишь внешние события, а не глубинный подтекст сообще­ния. В связи с этим нарушения процесса понимания текста у больных с поражением лобных отделов мозга выступают прежде всего как нарушения «глубины прочтения текста», расшифровки его внутреннего эмоционального смысла, что и составляет тот вклад, который вносят лобные доли в процесс декодирования текста.

Приведенные выше факты показывают, что нарушение пони­мания речевого сообщения у больных с поражениями лобных отделов мозга коренным образом отличается от всех тех затруд­нений понимания текста, которые наблюдаются у больных с по­ражениями различных гностических зон мозговой коры.

Мы могли убедиться в том решающе важном факте, что ло­кальные поражения мозга не вызывают общего, диффузного на­рушения речевой деятельности, а затрагивают лишь различные входящие в ее состав элементы, что и приводит к дифференциро­ванным формам речевых нарушений. Все эти факты убеждают в том, что данные нейропсихологии могут быть использованы для лучшего понимания строения нормальной речевой деятельности.

Речевая деятельность человека проходит сложный путь, со­стоящий из нескольких этапов: мотива или потребности что-то сказать; формирования общей мысли или первичной смысловой записи, подлежащей воплощению в речи; внутренней речи, пре­дикативное строение которой позволяет перейти к развернутому речевому высказыванию с использованием фонематических, лек­сических и семантических кодов языка, к порождению речевого сообщения.

Наблюдения показали, что те нарушения, которые возникают при локальных поражениях мозга, очень неоднородны.

При поражениях лобных отделов мозга или передних отделов речевой зоны нарушения проявляются в процессе порождения

речевого сообщения и сказываются главным образом на процес­се воплощения исходного замысла в развернутое высказывание. В этих случаях могут страдать либо мотивы высказывания, либо формирование общего замысла, либо перевод этого общего за­мысла (или исходной семантической записи) в схему последова­тельного речевого высказывания (что указывает на нарушение внутренней речи), либо, наконец, синтагматическое строение развернутого речевого высказывания.

Наоборот, поражение задних «гностических» отделов коры оставляет незатронутыми мотивы, исходную семантическую за­пись и предикативную структуру связной синтагматически пост­роенной речи, которая характерна для речевого высказывания человека. В этих случаях страдает процесс овладения фонемати­ческими, лексическими, семантическими или логико-граммати­ческими кодами языка, что и приводит к нарушениям речевого высказывания.

Процесс понимания речи, или декодирования, воспринимае­мого речевого сообщения идет обратным путем. Он начинается с восприятия готового развернутого речевого высказывания. Ло­кальные поражения задних отделов мозга могут приводить либо к распаду овладения фонематическим строением речи, либо к нарушению ее лексического состава, либо, наконец, к трудно­стям понимания тех сложных логико-грамматических структур, в основе которых лежит процесс превращения последовательно предъявляемой информации в симультанные схемы, требующие квазипространственной организации отношений элементов вос­принимаемого высказывания.

При поражении передних отделов мозга, которые принимают непосредственное участие в формировании мотива, замысла выс­казывания, страдает понимание предикативной, синтагматичес­ки построенной речи, но может никак не измениться процесс овладения кодами языка — его фонематическим, лексическим, семантическим и логико-грамматическим строем.

Все эти факты свидетельствуют о том, что отдельные системы коры головного мозга левого полушария, и прежде всего тех зон, которые принято называть речевыми зонами коры головного мозга, участвуют в обеспечении сложного процесса речевой дея­тельности на различных ролях.

Нейропсихологические данные позволяют расчленить тот в норме единый и неделимый процесс, которым характеризуется строение речевого высказывания, и выделить составные элемен­ты, лежащие в его основе. Эти данные имеют огромное значение как для анализа мозговой организации речевого процесса, так и для психологии. Они привели к созданию новой отрасли науки — нейролингвистики, от дальнейшего развития которой можно ожи­дать очень многого.

Несмотря на то что учение о речевых нарушениях, возникаю­щих при локальных поражениях мозга, — афазиях, возникло бо­лее ста лет назад, психолингвистический анализ этих нарушений остается еще незавершенным, и можно с уверенностью сказать, что пройдены лишь первые этапы этого сложнейшего пути.

Однако нет сомнений в том, что этот путь позволит в конеч­ном итоге понять психологическое строение и мозговые меха­низмы тех сложнейших процессов речевой коммуникации, кото­рые отличают человека от животного и которые являются клю­чом к анализу организации наиболее сложных форм сознательной деятельности.