Причины современных локальных войн

Все войны и вооруженные конфликты, как известно, возникают по нескольким традиционным основаниям: борьба за власть, влияние, территорию, источники сырья или рынки сбыта (или их перераспределение), а также — отстаивание национальных и культурных приоритетов, включая вопросы национально-культурной и религиозной государственности. По силе воздействия на консолидацию масс (наций и народов) — последние факторы имеют первостепенное значение.

Какова специфика этих процессов в современных условиях? Главная — это невозможность для некоторых стран вести военные действия традиционным способом (в частности, с сопредельными государствами и мировыми лидерами — причины достаточно очевидны и не требуют специального обоснования).

Современную эпоху межгосударственных и межнациональных отношений характеризуют две основные тенденции. Первая из них заключается в том, что в сфере вооруженного противостояния явно наблюдается сдвиг в сторону все более частого возникновения локальных конфликтов с использованием «ограниченных контингентов войск» и осознание бесперспективности массовых вооруженных столкновений (стран и народов).

Второй тенденцией является то очевидное обстоятельство, что современные войны и вооруженные противостояния приобретают все более затяжной характер, требуя значительных материальных и людских ресурсов. Если обе мировые войны XX века длились не более шести лет, то последующие (современные) вооруженные конфликты — растягиваются на десятилетия (Вьетнам, Афганистан, Ближний Восток и т.д.). При этом их исход нередко характеризуется специфическим феноменом «нимира — ни войны», а противостояние закономерно проходит по линии «европейцы — не европейцы».

Постоянная борьба на планете за выживание, связанная с распределением материальных ресурсов, это один из потенциальных источников возможного противостояния. Другой из причин является нерегулируемое увеличение численности населения. Если сегодня мы говорим о 6 миллиардах на планете, то, по прогнозам ученых, к 2050 году их может быть около 12 миллиардов человек, что дает увеличение в два раза, и значит, всех этих людей нужно обеспечивать. Далее - экологические проблемы. Человечество неслучайно поставило в 1992 году в РИО-ДЕ-ЖАНЕЙРО вопрос об устойчивом развитии, поставила на повестку дня проблему выживания человека на планете.

В последнее десятилетие в основном идут внутренние войны и вероятность межгосударственных конфликтов, она несколько снизилась, а внутренние войны в ближайшей перспективе будут продолжаться, потому что сохраняется та причина, которая их порождает - то противоречие между принципом права нации на самоопределение и принципом сохранения целостности государства. И для многонациональных, федеративных государств, которые на том или ином этапе своего развития испытывают трудности, такие конфликты с высокой вероятностью будут возникать.

Что касается межгосударственных конфликтов, широкомасштабных конфликтов, здесь можно выделить основные причины, которые в перспективе не исключают и широкомасштабные войны уже на межгосударственным уровне между коалициями государств, и здесь, видимо, проявится то противоречие, которое сейчас иногда называют противоречием между севером и югом, а иногда противоречием западной цивилизации и мусульманского мира. Глобализация приводит к резкой дифференциации государства на очень богатых и на очень бедных и слабых. И если раньше бедные страны консолидировались как-то под красным знаменем, то сейчас они ищут другое знамя, и экстремистские течения ислама могут послужить этим знаменем. Если говорить о глобализации, то бессмысленно говорить, является ли она причиной и источником новых войн, потому что это процесс, который мы не в силах остановить, сдержать, зачеркнуть и так далее. Это естественный процесс. Если говорить о том, будут ли войны в 21 веке, то они, конечно, будут. Возможно, что будут войны не такие, как Вторая Мировая война или такие войны, которые были в 19 веке, потому что ядерные средства сдерживания сделали весьма маловероятными такие глобальные войны, широкомасштабные войны, изменился их характер. А вотлокальные войны, вооруженные конфликты, это показывает и простая статистика, будут чаще и происходят чаще.

Сейчас вот есть такая концепция пяти колец - это концепция одного из американских ученых. Он говорит о том, что противника условно можно разделить на пять концентрических колец.

Первое кольцо - это политическое и военное руководство.

Второе - это экономика.

Третье - это инфраструктура.

Четвертое - это население.

И пятое - это Вооруженные силы, которые находятся на внешнем кольце. Каждое из этих колец имеет свой центр тяжести, и эти кольца взаимодействуют между собой для того, чтобы вся эта структура была управляема. Нанесение удара по центрам тяжести в каждом кольце ослабляет общую систему, а нанесение удара по центральному кольцу - по политическому и военному руководству - выводит всю эту систему из строя. Так вот, нанесение этих ударов может осуществляться, и к этому мы идем. Это будет осуществляться неконтактными действиями. Не через ослабление территории, а именно дистанционными неконтактными действиями, где высокоточному оружию уделяется сейчас значительная роль.

2-й учебный вопрос:«Особенности боевого применения противоборствующих войск в локальных войнах и вооружённых конфликтах второй половины XX в.».

Возрастание интереса к «малым» войнам обусловлено рядом объективных факторов и в первую очередь повышением эффективности средств вооруженной борьбы. Поэтому в развитии военного искусства значительную роль стали играть не только крупные, но и мелкие военные конфликты. Многие из них являлись полигоном для испытания новых образцов оружия, дали определенный импульс к совершенствованию тактики. Так возник новый боевой порядок: в наступлении — стрелковая цепь, в обороне — позиции траншейного типа; появились новые виды полевых укреплений с брустверными и проволочными заграждениями, самоокапывание и маскировка пехоты.

В начале XX века интенсивность развития оружия и военной техники явилась одной из причин резкого подъема промышленного производства. Это обстоятельство, а также расширение сети железных дорог, появление автомобилей, изобретение телеграфа и телефона способствовали дальнейшему усложнению вооруженной борьбы, увеличению ее пространственного размаха, что особенно ярко проявилось в ходе русско-японской войны (1904-05 годы), которая относится к типу локальных войн. В тот период зародились и получили развитие позиционные формы борьбы - сплошная глубокоэшелонированная оборона (ширина фронта до 200 км). Этообусловило необходимость осуществления прорыва укрепленных позиций. Основным средством обеспечения успеха в бою стала борьба за достижение огневого превосходства. Немало новых видов оружия испытывалось в Балканской войне (1912-13 годы): самолеты, бронеавтомобили, подводные лодки. И хотя в период с 1896 по 1917 год в мире произошло 52 крупных военных конфликта, военным теоретикам так и не удалось в полной мере осмыслить их опыт и сделать практические выводы для подготовки армий. Не стала авангардом в этом отношении и советская военная наука, зародившаяся после Октября 1917 года.

Она не уделяла должного внимания локальным войнам. Официальные руководства Красной Армии 20-30-х годов не предусматривали рекомендации относительно способов ведения боевых действий. Расплата за просчеты не заставила себя ждать.

1939-1940 годы. Советско-финляндская война. Ожидалось, что это будет небольшая военная кампания, которая займет не более двух-трех недель и продемонстрирует всему миру мощь Красной Армии. На деле же война длилась три с половиной месяца и унесла свыше 300 тыс. жизней [2]. Войска оказались совершенно не готовыми к ведению боевых действий при 40-45-градусном морозе и глубоком снежном покрове. Сказалось также полное незнание тактики противника, его возможностей, организации войск и их оснащения. Лобовые удары, наносимые стрелковыми соединениями, вопреки ожиданиям приводили лишь к затяжным боям. Не смогли проявить себя должным образом и танки — они вязли в сугробах, нередко создавая пробки на дорогах. Обузой для войск оказалась и другая тяжелая военная техника — орудия, тракторы, которые не были приспособлены к продвижению в лесисто-болотистой местности. Словом, просчет при подготовке к этой войне со стороны советского командования был очевидным. Бывший в то время наркомом обороны СССР К.Е. Ворошилов вынужден был признать: «... ни нарком обороны, ни Генштаб, ни командование Ленинградского военного округа вначале совершенно не представляли себе всех особенностей и трудностей, связанных с этой войной».

Велик был и моральный ущерб. «Во всем мире, — писал немецкий военный историк К. Типпельскирх, — сложилось неблагоприятное мнение относительно боеспособности Красной Армии. Несомненно, это оказало значительное влияние на решения Гитлера».

Однако уроки советско-финляндской, как и последующих локальных войн, не пошли впрок советской военной теории. Она не проявила должной гибкости в исследовании «малых» войн и вплоть до последнего времени ориентировалась только на глобальную, крупномасштабную войну, подспудно руководствуясь принципом: если армия готова к «большой» войне, то к «малым» войнам она готова тем более. Опыт последних рассматривался как нечто случайное, несвойственное современной вооруженной борьбе и недостойное внимания «серьезного» военного искусства. Локальные войны 50-90-х годов доказали ошибочность данного принципа, в чем советскому командованию снова пришлось убедиться — на этот раз в ходе военных действий в Афганистане.

По установившейся практике пополнение действовавшей там 40-й армии должно было осуществляться за счет личного состава, уже обученного в военных округах, однако его пришлось переучивать, поскольку он не был подготовлен к службе в боевых частях. В афганской войне все происходило не так, как предписывалось учебниками по тактике и боевыми уставами — это была война без четко выраженных фронта и тыла, война сплошных «сюрпризов». Соединениям и частям обычно назначалась обширная зона ответственности: для дивизии она нередко составляла до 200 000 км, для полков — до 70 000-100 000 км. Уже одно это свидетельствовало о том, что требуется изыскивать иные формы и методы организации и ведения боевых действий.

Но главным фактором, предопределившим необходимость выработки нестереотипной тактики, явились действия противника, рассчитанные на изнурение войск другой стороны. Он предпочитал обстрелы из различных видов оружия аэродромов, воинских гарнизонов, населенных пунктов, узлов дорог, устройство засад на дорогах, внезапные налеты на отдельные объекты, захват и удержание ключевых районов, диверсионно-террористические акты. Выяснилось также, что существовавшая оргштатная структура общевойсковых соединений не соответствует условиям театра военных действий — мотострелковые дивизии оказались слишком громоздкими, перегруженными тяжелой боевой техникой. Практически они не применялись для решения боевых задач в полном составе, редко действовали компактно и мотострелковые полки.

Итак, опыт многих локальных войн и вооруженных конфликтов, а их по подсчетам историков только с 1945 по 1975 год произошло более 450, показывает: боевые действия в них имеют много особенностей, поэтому необходимо выработать нестереотипную тактику, которая отвечала бы специфике ведения малых войн. Предвижу возражения: правомерно ли подразделять тактику на какие-то разновидности — считать одну стереотипной, другую нестереотипной, одну классической, другую нетиповой, специфической. Если строго следовать канонам военного искусства, то подобная классификация не должна иметь места — тактика как искусство ведения боя призвана быть универсальной, всеобъемлющей, обеспечивать подготовку и действия войск в любых обстоятельствах, против разных противников в «большой» и «малой» войнах. Таковы требования теории.

Но жизнь, как известно, диктует свои правила. Локальные войны и вооруженные конфликты сами по себе есть исключения из правил. Действия войск в них не вписываются в общепринятые нормативы. Поэтому советским войскам и пришлось переучиваться в Афганистане.

Если этот пример недостаточно убедителен, приведем другой, более характерный. Десять лет американские войска вели боевые действия во Вьетнаме. В течение всего этого времени шли непрерывные поиски соответствующих тактических приемов, которые отвечали бы местным условиям. Театр войны представлял собой так называемое лоскутное одеяло: очаги боев спонтанно возникали то в одном, то в другом месте. Вьетнамцы проявляли упорство и немалое искусство в выборе активных способов ведения боя, широко применяя при этом военную хитрость. Стандартные формы вооруженной борьбы против них не давали эффекта. Американцам пришлось изыскивать специфическую тактику. Так возникли аэромобильные операции, в которых превалировали воздушно-наземные действия при решающей роли боевых вертолетов и массированной поддержке авиации. В ходе войны применялось много новых видов оружия. Вопреки логике и здравому смыслу опыт ни вьетнамской, ни афганской, ни других локальных войн не был востребован советским военным искусством. В боевых уставах российских Вооруженных Сил должны быть отражены положения, относящиеся не только к крупномасштабной войне, но и к вооруженным конфликтам. Это напрямую вытекает из требований военной доктрины Российской Федерации, где отмечается, что опасность возникновения последних увеличивается. Следовательно, войска должны быть подготовлены к их ведению.

Условия ведения боя в локальных войнах и вооруженных конфликтах, как показывает практика, чрезвычайно разнообразны. Противоборствующие стороны имеют обычно различный уровень военной организации, обученности и технической оснащенности. Наряду с новейшими видами оружия нередко в массовом количестве применяется устаревшая военная техника, но это вовсе не значит, что при обучении войск надо ориентироваться на упрощенную тактику. Так же, как и в прошлом, локальные войны 50-90-х годов способствовали обогащению тактики и оперативного искусства. К примеру, во время войны в Корее впервые стала применяться тактика «тоннельной борьбы», отрабатывались способы боевого применения зажигательного оружия, ночных штурмовых групп. Война во Вьетнаме знаменовала появление тактики аэромобильных действий. В войнах на Ближнем Востоке апробировалась тактика дальнего, «дистанционного» боя. Особое место в военном искусстве занимает война в зоне Персидского залива, по праву расцениваемая многими военными экспертами как прообраз будущих войн, поскольку в ней в массовом количестве применялись суперсовременные боевые системы — «оружие XXI века».

Анализируя опыт локальных войн современности, важно отметить, что маневренные формы борьбы в них явно превалировали над позиционными. Длительное позиционное противостояние сторон отмечалось только во время войны в Корее. Во всех других войнах подобное явление если и имело место, то только кратковременно, эпизодически. Вряд ли явятся исключением из этой закономерности вооруженные конфликты будущего. Тенденция развития военного дела такова, что по мере возрастания мощи и быстродействия оружия, маневроспособности войск все больше вытесняются из арсенала тактики такие спутники позиционного противоборства, как прорыв, сплошная, траншейная, глубокоэшелонированная оборона. Вместе с тем уходит в прошлое стереотип в действиях войск, коренным образом меняется «геометрия» поля боя, оно становится нелинейным, многомерным, объемным.

Есть основания полагать, что в современных локальных вооруженных конфликтах новые черты перспективной тактики проявятся особенно отчетливо. Типичными, видимо, станут действия войск в условиях «расширенного поля боя», т.е. в отдельных очагах борьбы, при отсутствии четко выраженной линии фронта, непосредственного соприкосновения частей с соседями, друг с другом, а также с противником. Причина этого кроется в том, что в вооруженные конфликты вовлекаются обычно довольно ограниченные силы и средства. Их действия характеризуются динамичностью, рассредоточенностью во времени и пространстве. Противоборствующая сторона, возможно, не всегда будет стремиться принять «открытый» бой, предпочитая уклониться от прямого столкновения с превосходящими по численности войсками, ускользать из-под их удара, как это имело место во Вьетнаме и Афганистане. Основными действиями противника, надо полагать, явятся внезапные нападения «пчелиным роем» на отдельные объекты, особенно, на незащищенные пункты управления, тыловые базы, автоколонны, сторожевые посты и заставы, контрольно-пропускные пункты, отдельные гарнизоны. Враг может широко применять засады, устраивать ловушки, осуществлять минирование дорог, террористические акты. Не исключено и ведение крупных сражений (воздушных, воздушно-наземных, электронно-огневых и др.), которые в определенных условиях могут перерасти в широкомасштабные операции. Однако наиболее характерным для локальных вооруженных конфликтов явятся все же частные, эпизодические бои, «импульсные» боевые действия.

Совершенно очевидно, что в подобных условиях командирам и штабам потребуются методы работы, связанной с организацией и ведением боевых действий, отличающиеся от тех, которые применяются в условиях позиционного противоборства, скажем, при прорыве подготовленной обороны противника. Нормативные показатели, выработанные боевой и учебной практикой для действий частей, подразделений в обороне и наступлении и зафиксированные в действующих уставных документах, либо нуждаются в существенной корректировке, либо вовсе неприемлемы. Это обусловлено в первую очередь тем, что войскам в вооруженных конфликтах, как показано выше, противостоит «нетиповой» противник. Чаще всего его группировка окажется неоднородной — возможно, это будет сложный конгломерат, состоящий из разнотипных по боевым качествам войсковых формирований (боевые действия в Бирме, Камбодже, Эфиопии, Сомали, Анголе и др.). Оценивать их по общепринятой методике, оперируя усредненными мерками, нельзя. Дело в том, что одни части могут быть хорошо вооружены, обучены и их боевой потенциал можно условно приравнять к единице, другие — менее подготовлены и технически слабее оснащены, уровень их боеспособности по сравнению с первыми может быть оценен коэффициентом 0,4-0,5. И, наконец, могут участвовать ополченские, наскоро сколоченные и необученные формирования, имеющие на вооружении устаревшие виды боевой техники. Их боевые возможности вряд ли превысят показатель 0,1-0,2.

Довольно сложно оценить боевые качества и своих войск. По крайней мере в настоящее время не выработаны критерии определения боевых возможностей частей и подразделений при ведении контрпартизанской борьбы. Нет даже приблизительных расчетов потребного количества сил и средств для засадных операций, предотвращения массовых диверсионных актов, охраны и обороны тыловых коммуникаций, проведения разведывательно-поисковых действий и т.п. Немало трудностей в принятии решения на бой возникает вследствие того, что командир далеко не всегда может видеть перед собой реального противника. В «неконтактном» бою очень сложно пронести рекогносцировку, так как соединению, части, как правило, будет определяться обширный район боевых действий, который надо изучить, а обследовать маршруты протяженностью в несколько десятков, сотен километров можно только путем облета территории на вертолетах. Но как в этом случае уточнить задачи частям, подразделениям на местности, определить районы огневых позиций артиллерии, порядок преодоления инженерных заграждений, решить другие вопросы, возникающие обычно во время рекогносцировки?

Немалые особенности отличают принятие решения на бой. Помимо обычных вопросов появляется необходимость повышенное внимание обратить на охрану и оборону пунктов управления, тыловых коммуникаций, боевое сопровождение автоколонн, предотвращение диверсионных актов, налетов, на борьбу с засадами. Выбор форм маневра во многом зависит от складывающегося соотношения сил и средств сторон, которое может характеризоваться различными показателями даже в одном районе, но на разных направлениях. На тех участках, где обеспечивается количественное и качественное превосходство в силах над противником, создаются объективные предпосылки для применения активно-наступательных способов разгрома противника, таких, например, как рассечение его группировки с последующим уничтожением ее по частям, маневр «кольцо» (окружение, полуокружение, обход, охват, прижатие к труднодоступному участку), маневр «молот и наковальня» (сочетание блокирующих и ударных действий); разведывательно-ударные и рейдово-штурмовые действия.

На направлениях, где превосходство в силах и средствах окажется на стороне противника и он сумеет к тому же захватить инициативу, придется применять сдерживающе-стабилизирующие действия, направленные на срыв его маневра, выигрыш времени, сохранение своих сил. Хотя целью сдерживающих действий является отражение удара превосходящих сил противника и удержание ключевых узлов (объектов) местности, это не будет «классическая» оборона в виде устройства сплошных позиций, рубежей, полос. Сдерживание противника обычно достигается либо путем создания подвижных (аэромобильных) заслонов, сочетаемых с применением засад, огневых мешков, кочующих огневых точек, либо посредством создания системы «островов сопротивления», «ежей», перекрывающих важнейшие направления, узлы дорог, населенные пункты, перевалы и т.п.

Поскольку в большинстве случаев заслоны, «ежи», засады придется создавать поспешно на не оборудованной в инженерном отношении местности, то успех действий будет зависеть от эффективности огневого обеспечения и быстроты устройства минно-взрывных заграждений.

Сложность, однако, состоит в том, что огневых средств, как правило, будет крайне мало. Поэтому наиболее приемлемым здесь может оказаться избирательно-ограничительный метод огневого воздействия на противника, сущность которого заключается в выборе наиболее важных объектов в его группировке и сосредоточении огня для их подавления. При прикрытии открытых флангов в целях противодействия охватам и обходам противника может применяться барьерно-блокирующий метод, предполагающий создание огневых заградительных барьеров, преимущественно на естественных рубежах, в сочетании с дистанционным минированием местности. Поскольку боевые действия в этих условиях развертываются на широком фронте, а артиллерия имеет ограниченную дальность стрельбы, повышается роль авиации и боевых вертолетов в огневой поддержке войск.

Опыт показывает, что в вооруженных конфликтах из-за неясности обстановки войскам часто придется одновременно вести поиск противника и незамедлительно наносить по нему удар (по мере выявления его местоположения). В этом случае для выполнения боевой задачи целесообразно создавать специальные отряды, способные не только провести разведку своими силами, но и разгромить выявленную группировку противника. Это значит, что в состав отряда потребуется включать как разведывательные, так и ударные силы — мотострелковые, танковые и артиллерийские подразделения. Важно, чтобы такой разведывательно-ударный отряд поддерживался боевыми вертолетами, способными действовать по принципу: обнаружил — уничтожил.

Если группировка противника находится в движении, рассредоточена на большой площади, то для ее разгрома могут создаваться рейдово-штурмовые отряды (группы) целевого назначения, т.е. один отряд (группа) предназначается для уничтожения, предположим, пунктов управления, другой — для ликвидации тыловой (опорной) базы, третий — для разгрома резервов и т.д. Выдвижение к объектам действий отрядов (рейд) может осуществляться различными способами: на боевых машинах (иногда пешим порядком), по воздуху (на вертолетах) либо комбинированно — по земле и воздуху (аэромобильный рейд). Наиболее эффективным маневром рейдово-штурмового отряда является «двойной охват» противника, когда по объекту наносится удар с нескольких направлений (с фронта, флангов и тыла) силами ударного воздушного эшелона (воздушного, аэромобильного отряда). Такой маневр способствует достижению внезапности, рассечению группировки противника, распылению его боевых усилий.

В тех случаях, когда сил и средств для ликвидации сильной группировки противника недостаточно, могут предприниматься блокирующие действия с целью сковать его маневр и выиграть время. Способы блокирования могут быть различными. Например, французские войска в Алжире (1954 — 1962 годы) применяли тактику «паутины». Они стремились «опутать» системой баз, гарнизонов, узлов сопротивления всю территорию военных действий. Для этого она делилась на корпусные (дивизионные) районы, а те, в свою очередь, по решению соответствующих командиров — на бригадные (батальонные) секторы, в которых находились ударные отряды, готовые к блокированию действий противника. Подобным образом осуществлялись контроль за передвижением повстанческих групп и сковывание их маневра. Для их уничтожения при необходимости вызывалась авиация.

По-иному действовало американское командование во Вьетнаме. Оно прибегало, как правило, к воздушному и огневому блокированию выявленных гарнизонов противника. Изоляция района боевых действий сочеталась с нанесением массированных ударов самолетами и вертолетами. В тех случаях, когда в операции по блокированию участвовали тактические аэромобильные группы, предпринимались решительные действия: либо наносились рассекающие удары одновременно с противоположных направлений, либо на одном участке занимались оборонительные позиции, а с другого направления осуществлялся воздушно-наземный штурм для сжатия кольца блокирования.

В Афганистане советские войска осуществляли наземное огневое и воздушное блокирование, нередко оба вида одновременно. Достаточно широко применялось минирование местности с целью изолировать опорную базу противника от притока резервов извне или воспрепятствовать его выходу из района блокирования. Так же, как при проведении разведывательных, рейдовых и штурмовых действий, для блокирования создавались специальные отряды (группы).

Таким образом, исходя из опыта локальных войн, можно сделать вывод, что «отрядная (групповая) система» действий, очевидно, явится наиболее типичной для таких условий, поскольку она соответствует децентрализованному принципу использования сил и средств, очаговому характеру боевых действий. При формировании отрядов важно обеспечивать их огневую и тактическую самостоятельность, чтобы они имели возможность длительное время (двое-трое суток) действовать в отрыве от главных сил и тыловых баз. Помимо указанных выше разведывательно-ударных, рейдово-штурмовых, блокирующих отрядов в соединении могут создаваться также противодиверсионный эвакуационно-спасательный отряд, отряды разграждения, боевого сопровождения колонн, охраны тыла и т.п.

Отрядам, особенно разведывательно-ударному, рейдово-штурмовому, нецелесообразно определять строго ограниченную полосу действий. Это сковывает их маневр. Достаточно указать общее направление действий, иногда маршрут и задачу — объект захвата (уничтожения): ближайший, промежуточный, конечный. Если группировка противника разведана недостаточно полно (а это случается нередко), то целесообразно практиковать «вариантное» планирование, т.е. определять не один, а два, иногда три возможных направления и способа действий. Это вызвано вероятностью быстрого изменения местоположения боевых групп (отрядов) противника, его опорных баз, огневых средств. В отдельных случаях в качестве объектов действий отрядам могут быть определены не только элементы боевого построения противника, но и объекты местности — населенные пункты, узлы дорог, перевалы, захват которых обеспечивает контроль над прилегающей территорией.

Следует особо подчеркнуть, что метод «отрядных действий» окажется эффективным лишь при условии тщательной организации и всестороннего обеспечения. Прежде всего, необходимо четко согласовать по цели, месту и времени боевые усилия отрядов, действующих на разобщенных, нередко изолированных (удаленных) направлениях и решающих разнотипные задачи. При организации взаимодействия важно определить: на захвате (разгроме) каких объектов следует сосредоточить основные усилия; какие меры предпринимать для обмана противника, срыва его маневра, изоляции района боевых действий, блокирования отдельных объектов, предотвращения диверсионных актов; где и в каком составе целесообразно устроить засады, огневые мешки, выставить подвижные заслоны; на каких участках и какими силами организовать демонстративно-отвлекающие действия.

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что разработка тактики действий войск в локальных войнах и вооруженных конфликтах становится задачей первостепенной важности. Характерными ее чертами являются: действия ограниченным составом сил и средств при отсутствии, как правило, четко выраженной линии фронта, на разобщенных, нередко изолированных направлениях; разнообразие применяемых тактических приемов, форм маневра; борьба с противником, часто использующим партизанские способы действий; своеобразие методов работы командиров и штабов в условиях «неконтактного» боя, отсутствия непосредственного соприкосновения с противником, одновременного и последовательного ведения боевых действий в ряде районов (очагов) при наличии открытого тыла, растянутых, незащищенных тыловых коммуникаций.

Хотелось бы также отметить, что легких войн не бывает и что к небольшому на первый взгляд конфликту войска надо готовить самым серьезным образом, ибо «малая» война может обернуться большими потерями для армии. Примеров тому великое множество. Поэтому разрабатываемые уставные документы не должны быть односторонними. Важно, чтобы они содержали рекомендации относительно действий войск в различной обстановке, в том числе в условиях «нелинейного», «расширенного» поля боя, при неожиданном возникновении кризисных ситуаций, против «нетипового» противника. Этого требует время.

Выводы:

Локальная война - это ограниченный, чаще всего двухсторонний, военный конфликт с каким-либо государством или небольшой группой государств с применением, как правило, группировок вооруженных сил мирного времени.

Современным локальным войнам свойственна тенденция к увеличению их продолжительности. В силу этого интенсивность боевых действий приобретает, как правило, неравномерный и цикличный характер.

Другая характерная черта современных войн – ведение сражений, боевых действий и боев по отдельным направлениям, наличие больших промежутков в оперативном построении, очевидно, что автономность применения группировок войск обуславливает соответствующие требования к организации обеспечения войск.

В связи с развитием средств вооружений огневое противоборство сторон может выходить за пределы действия группировок войск и охватывать всю территорию воюющих стран. Отсюда вытекает другая важнейшая особенность современных операций – их вненормативный пространственный размах.

Все локальные войны (вооруженные конфликты) второй половины XX века проходили с применением только обычного оружия. Его совершенствование связано, прежде всего, с созданием высокоточных и других высокотехнологических систем вооружения, способных избирательно воздействовать на наиболее уязвимые объекты противника.

Принято считать, что в обозримом будущем вооруженные конфликты и локальные войны будут вестись с применением только обычного оружия, включая его новые виды. При этом оружие массового поражения рассматриваются как фактор сдерживания расширения военного конфликта.

3-й учебный вопрос №3: «Итоги и уроки проведения контр террористической операции на Северном Кавказе».

До недавнего времени считалось, что борьба с терроризмом, бандитизмом, диверсиями — дело специальных органов МВД, ФСБ. Но террористические акты в Москве и других городах России, наглая вылазка чеченских террористов в Дагестане показали, что задача это далеко не узковедомственная. Стало очевидно, что решать ее должны практически все силовые структуры государства, в том числе и Вооруженные Силы. Положение сложилось таково, что характер, интенсивность террористических, бандитских, диверсионных акций, количество привлекаемых для этого сил и средств достигли таких масштабов, что стали представлять серьезную опасность для всего общества. Речь идет уже не о террористах-одиночках или небольших группах, а о крупных вооруженных террористических формированиях, имеющих в регионе свои базы, центры управления и подготовки диверсантов, налаженные связи с зарубежьем, откуда идет поставка наемников, оружия, материальных и финансовых средств.

Пользуясь скрытой и открытой поддержкой исламских экстремистских организаций (и не только их), чеченские национал-сепаратисты поставили перед собой не только военные, но и далеко идущие политические задачи. Они перешли от проведения частных террористических актов (взрывов домов, сооружений, взятия заложников на территории России, нападений на военные городки, блокпосты) к проведению крупной террористической операции, включающей широкомасштабные наступательные действия в соседнем Дагестане. Естественной ответной реакцией на беспрецедентный вызов экстремистов национальной безопасности России стало проведение военно-политическим руководством государства контр террористической операции (КТО). Это была вынужденная, спровоцированная акция.

Наименование операции как контр террористическая появилось в СМИ стихийно, пришло как бы из самой жизни и, думается, что оно как нельзя более точно выражает сущность проведенных боевых действий в Дагестане и Чечне. Их главная цель заключалась в том, чтобы не только дать отпор экстремистам, но и разгромить террористические формирования национал-сепаратистов в их логове. У такой операции ярко выраженная политическая подоплека — в корне пресечь бандитский произвол на территории России как антисоциальное, антинародное, антиобщественное явление.

Следует заметить, что подобного рода контр террористические, контрдиверсионные действия на Северном Кавказе имеют свою немалую предысторию.

Так, в августе—сентябре 1925 г. была проведена «чекистско-войсковая операция на территории Чечни против бандотрядов силами частей ОГПУ и войск Северо-Кавказского военного округа под руководством командующего округом И.Уборевича.

Подобные операции в Чечне проводились еще не раз: в декабре 1929 г., марте—апреле 1930 г. и в марте—апреле 1932 г., а также во время Великой Отечественной войны. В результате таких операций в Чечено-Ингушетии было ликвидировано 109 кадровых банд, а с июня 1941 г. по 1 января 1945 г. еще 232 кадровые банды.

Чечня в тяжелейшие годы войны явилась настоящим «гнездом разбойников». Характерно, что мобилизация в Красную Армию проводилась здесь в 1941 г. трижды и все три раза она была сорвана. С июля 1941 г. по апрель 1942 г. из числа призванных в Красную Армию и трудовые батальоны чеченцев дезертировало более 1500 чел. и 2200 чел. уклонились от военного переучета.

30 августа 1942 г., когда немцы вторглись в пределы Кавказа, Нарком ВД Чечено-Ингушской Республики Албогачиев докладывал Л.Берии: «В связи с приближением фронта к территории ЧИР (Чечено-Ингушской республики) значительно активизировалась антисоветская деятельность бандповстанческих элементов. В горных районах республики они интенсивно готовятся к восстанию с целью свержения Советской власти».

Организатором бандитско-террористического движения в республике в годы войны явился некий Хасан Исраилов, кстати, выпускник Коммунистического университета трудящихся Востока им. И.В.Сталина.

Им была основана повстанческая организация — «Особая партия Кавказских братьев» (ОПКБ). Вот некоторые из главных целей партии: «...б) обеспечить полную дезорганизацию остатков советской военщины на Кавказе, ускорение гибели большевизма и действовать во имя поражения России в войне с Германией; ... в) создать на Кавказе свободную братскую Федеративную Республику — государство братских народов Кавказа по мандату Германской империи; ...г) выселить из Кавказа русских и евреев; ...д) использовать все возможные средства для; ...1) массового и повстанческого дезертирства; 2) массового применения террористических актов; 3) полного разорения колхозов и совхозов; 4) проводить систематические операции против остатков большевизма за победу Германии».

ОПКБ имела кроме устава свой герб; изображение орла, несущего в когтях ядовитую змею и свинью. Двое вооруженных людей в кавказской одежде, восседая на спине орла, поражают стрелой змею, а шашкой — свинью. Ядовитая змея обозначала поверженного большевика, а свинья — поверженного русского варвара. Того самого «варвара», который воссоздал культуру в Чечне, дал горским народам письменность. Надо ли к этому добавлять, что благодаря бескорыстной помощи русского народа в республике были созданы промышленность, здравоохранение, образование.

Предание гласности этих исторических фактов, надо полагать, не осложнит межнациональные отношения, а, напротив, будет способствовать усилению взаимопонимания между русскими и чеченцами. Россия, конечно, несет ответственность за депортацию чеченцев и ингушей в 1944 г.; но справедливо ждать и их покаяния за участие в репрессиях против казачества (для справки: только в 1920—1921 гг. при активном участии горских общин было вырезано и переселено 70 тыс. чел. казачества).

Следует отметить, что чекистско-войсковые операции против бандформирований в годы Великой Отечественной войны и сразу после нее проводились не только на территории Северного Кавказа, но и Западной Украины, Западной Белоруссии, Литвы, Латвии, Эстонии. Они организовывались в соответствии с директивами Главного управления внутренних войск НКВД СССР и управлений военных округов по оперативно-служебной деятельности войск с участием в них частей Советской Армии. Такие операции проводились в виде прочесывания местности, оцепления и блокирования населенных пунктов и лесных массивов с целью выдавливания бандитов. Они имели определенный успех.

Так, с 20 августа по 8 сентября 1944 г. было проведено 10 частных операций на территории Гродненской, Барановической, Молоденческой областей Белоруссии, в результате которых были ликвидированы 10 бандгрупп общей численностью 325 чел. В дальнейшем, в результате операции, проведенной с 8 по 25 сентября 1944 г. в Козловищенском и Дятловском районах Барановической области ликвидированы еще 17 групп общей численностью 127 чел. Примерно такие же результаты были получены и в Прибалтике в борьбе с «лесными братьями»1.

Контртеррористическая операция, проведенная в Дагестане и Чечне в 1999—2000 гг., по целям и задачами, пространственно-временному размаху и составу привлеченных для ее участия сил и средств, существенно отличается от прошлых «чекистско-войсковых» операций. Она являлась общевойсковой по форме и специальной по содержанию. Ее сущность можно определить так — это специальные, спланированные по цели, месту и времени действия соединений, частей и подразделений разноведомственных силовых структур РФ по предот-вращению террористических и диверсионных акций экстремистов и разгрому их формирований, баз и центров подготовки диверсантов, пунктов управления и узлов связи с одновременной изоляцией зоны боевых действий от притока боевиков, оружия и материальных средств из зарубежья. Схематично структура КТО, ее цель, задачи, формы проведения и привлекаемые силы и средства отражены на рисунке 1.

Характерными чертами проведенных в Дагестане и Чечне КТО являлись:

применение чеченцами иррегулярных бандитских формирований, их стремление вовлечь в конфликт в массовом количестве местное население;

широкое использование ими для достижения своих политических целей диверсионных и террористических действий не только в зоне операции, но и за ее пределами;

максимальное использование партизанских методов борьбы для воздействия на тылы федеральных войск, нарушение работы коммуникаций, заставляющее их отвлекать значительные силы и средства для обеспечения безопасности маршрутов передвижения. Отсюда необходимость решения федеральными войсками ряда небоевых (специфических) задач в операции.

Поэтому ясно, что организация и проведение такой операции в Дагестане и Чечне были сопряжены для федеральных войск с большими трудностями. Это обусловливалось еще и тем, что боевые действия происходили на территории собственного государства, что вносило ограничения в деятельность военного командования. Оно вынуждено было действовать как бы «со связанными руками». Из-за опасности нанесения потерь мирному населению, разрушения инфраструктуры региона, нарушения экологической безопасности исключалось применение наиболее мощных средств поражения. Именно этим во многом объясняется затяжной методичный характер развития боевых действий. Другая причина этого состояла в том, что организованные регулярные и иррегулярные военизированные террористические формирования чеченских сепаратистов представляли собой серьезную военную силу, разгромить которую могла только армия в тесном взаимодействии с другими силовыми структурами государства.

С помощью зарубежных исламских покровителей в Чечне была создана сильная, хорошо технически оснащенная военная организация с довольно гибкой системой управления, которая обеспечивала централизацию руководства бандотрядами при автономном характере и значительной пространственной разобщенности их действий. Наруку им играла национально-этническая и религиозная общность основного контингента бандотрядов, что способствовало решению вопросов психологической обработки боевиков, поддержанию строгой дисциплины. Умело использовали сепаратисты и такое свое преимущество, как тесную связь с местным населением, что обеспечивало им возможность снабжать боевиков одеждой, продовольствием и другими материальными средствами.

Что же касается организационных основ террористических формирований, то они представляли собой некий конгломерат регулярных структур в сочетании с устоями, воспринятыми от иррегулярных уголовных банд и мятежно-повстанческих движений. Это определяло крайне низкий морально-нравственный облик боевиков, их кровожадность, слепой религиозный фанатизм, склонность к грабежам, разбоям, насилию, диверсиям, жестокому и бессмысленному террору.

И все же надо отдать должное: по уровню боевой выучки боевики (по крайней мере многие из них) стали профессионалами-диверсантами, прошли специальную подготовку в террористических центрах Хаттаба и в зарубежье. При их обучении обращалось внимание на привитие им таких качеств, как изворотливость, хитрость, находчивость. В одном из поучений Хаттаба отмечается, что моджахед должен освоить тактику «блохи у собаки». Блоха неуязвима для собаки, говорится в инструкции, потому что она кусает собаку и тут же передвигается в другое место. Так, моджахед должен нападать и быстро удаляться в безопасное место.

Следует признать, что тактика устройства засад, налетов в Дагестане и Чечне была доведена боевиками до совершенства. Они нападали главным образом на одиночные машины, колонны машин, отдельные группы военнослужащих, посты охраны, патрулей, пункты управления, узлы связи. Причиненный ими урон федеральным войскам был не мал.

При действиях на территории Чечни национал-сепаратисты делали ставку на затяжные изнуряющие и изматывающие бои с тем, чтобы выиграть время, надеясь на политическую и военную помощь зарубежных покровителей. И они не ошиблись; в критический для них момент с Запада усилился политический и экономический нажим на Россию вплоть до угрозы объявления ей экономической блокады. В таких условиях военно-политическому руководству РФ пришлось решать сложный комплекс внешних и внутренних проблем как военного, так и политического плана. Операция растянулась по времени на несколько месяцев и охватила самый неблагоприятный для действия войск зимний период.

О сложности руководства войсками в ходе боевых действий свидетельствуют следующие обстоятельства. КТО по своему пространственному размаху оказалось соизмеримой с общевойсковой (корпусной и даже армейской) операцией.

Так, зона активных боевых действий в Дагестане («Кадарская зона») охватила до 4000 кв. км, а в Чечне всю территорию Республики — до 100 км по фронту и 150 км в глубину. Соизмерим с общевойсковой операцией был и численный состав Объединенной оперативной группировки войск (ОГВ), включавший соединения, части и подразделения от всех силовых структур, а также — самолеты, вертолеты, бронетанковую технику (танки, БМП и БТР), артиллерию (включая РСЗО), части обеспечения — разведывательные, РЭБ, связи, инженерные, технические, тыловые.

Специальные действия (СД) в КТО можно условно разделить на следующие виды:

противодиверсионные,

противоразведывательные,

противопартизанские,

информационно-психологические,

поисково-спасательные,

по обеспечению внутренней безопасности граждан России и иностранных государств, защиты их собственности и прав.

Противодиверсионные СД были направлены на то, чтобы не допустить проникновения диверсионных отрядов и групп незаконных вооруженных формирований (НВФ) в тыл действующей армии и в глубь территории России, обезвредить их, предотвратить нарушение управления войсками, работы органов тыла, снабжения войск, функционирования коммуникаций. Главную роль в решении этих задач играли внутренние войска МВД и органы ФСБ.

Противоразведывательные СД имели целью лишить НВФ получения сведений о положении и состоянии федеральных войск, планах и замыслах командования, местах расположения пунктов управления, узлов связи, тыловых частей и учреждений. Важную роль здесь играла служба РЭБ, радиоперехваты, маскировочные мероприятия по введению в заблуждение противника.

Противопартизанские СД были направлены на то, чтобы лишить НВФ возможности действовать в тылу объединенной группировки войск, совершать налеты на блокпосты, патрули, пункты управления, воинские колонны, тыловые объекты, коммуникации; устраивать засады на путях передвижения подразделений; устанавливать минные заграждения на дорогах, в населенных пунктах; захватывать заложников; устраивать поджоги, подрывы сооружений.

Информационно-психологические СД имели особое значение в обеспечении успеха КТО. В отличие от первой чеченской военной кампании, они были организованы федеральными органами достаточно умело. Этому способствовала централизация руководства информационно-психологической борьбой, знание сильных и слабых сторон НВФ, противодействие их лживой пропаганде, разоблачение в глазах населения и военнослужащих их губительной политики, показ подлинной сущности и бесперспективности террористической борьбы, ее пагубных последствий для народа.

В то же время умело поставленное морально-психологическое обеспечение личного состава частей федеральных войск способствовало его мобилизации на повышение бдительности и боеготовности, проявление боевой активности, находчивости и решительности в борьбе с террористами.

Поисково-спасательные СД имели целью розыск и возвращение в расположение своих войск или другое безопасное место военнослужащих России, а также других граждан РФ, попавших в плен, захваченных в качестве заложников в районе вооруженного конфликта, пропавших без вести или оказавшихся в тылу НВФ по различным причинам.

Специальные действия по обеспечению внутренней безопасности граждан России и иностранных государств, защите их собственности и прав имели место в Чечне при проведении КТО. Конкретно это проявлялось в восстановлении в освобожденных от боевиков районах конституционного строя, налаживании нарушенного в ходе боевых действий быта населения, нормальной жизнедеятельности, работы транспорта, школ, поликлиник, больниц, административных учреждений.

Обеспечивающие СД были направлены на оказание гуманитарной помощи населению в освобожденных от боевиков районах, ликвидацию стихийных бедствий, осуществление карантинных мероприятий, разминирование местности, «зачистку» населенных пунктов от бандитов.

В целом проведение контр террористической операции в Дагестане и Чечне явилось суровым экзаменом для всех силовых структур РФ на боевую зрелость. И хотя поставленные перед войсками задачи были выполнены, однако при подготовке КТО и в ходе боевых действий имело место немало крупных ошибок и просчетов.

Одним из таких серьезных недостатков являлось слабое (если не сказать большего) предвидение развития событий во взрывоопасном регионе. Это относится ко всем уровням, начиная от военно-политического руководства страны и включая оперативные и тактические органы управления. Следствием этого явилась неоправданная поспешность в организации операции, неразбериха в руководстве войсками, особенно на первых порах, в осуществлении мероприятий по приведению войск в боеготовность, их выдвижению. Имела место не совсем правильная оценка обстановки.

Просчетов в целом было немало. Почему-то осталось «незамеченным», что дагестанские ваххабиты в течение двух лет открыто возводили сложные инженерные сооружения в Кадарской зоне, почему-то «внезапным» оказалось вторжение в августе 1999 г. бандотрядов Басаева и Хаттаба в Дагестан. А ведь их численность составляла ни много ни мало 3 тыс. чел., и они не раз перед этим совершали нападения на военные городки.

Вывод из этого вытекает такой, что надлежит уделить серьезное внимание развитию теории военной конфликтологии, задача которой как раз и состоит в том, чтобы прогнозировать развитие кризисной обстановки в конфликтной зоне и вырабатывать соответствующие рекомендации компетентным органам для принятия соответствующих решений. Такие рекомендации могут выдаваться в виде сценариев развития вооруженного конфликта, один из вариантов которого приведен на рисунке 2. Опыт показывает, что борьба с внутренней подрывной угрозой должна вестись целенаправленно, с глубокой предусмотрительностью на основе выверенных прогнозов антитеррористического противодействия.

Немало проблем появилось в хо-де КТО в системе управления войсками. Обусловливалось это рядом обстоятельств и, прежде всего, тем, что в состав ОГВ входили внештатные, наскоро созданные сводные формирования от разноведомственных силовых структур, во-вторых, ненормированной, нетиповой структурой, построением, размахом операции, специфичностью решаемых войсками служебно-боевых задач, организацией и ведением боевых действий разнородными силами и средствами различных ведомств, участвовавших в операции; обеспечением работы сокращенным составом органов и пунктов управления при высоком напряжении и интенсивности управленческого труда.

Немало трудностей имели место в организации и планировании КТО, которые осуществлялись согласно директив Генерального штаба ВС РФ, директив (приказов) органов управления, других силовых ведомств. Задача заключалась в том, чтобы создать единую систему управления всеми силами и средствами, участвующими в операции. Созданная система управления в КТО включала Главное командование объединенной группировкой войск, командования группировками войск на направлениях; командования оперативными группировками ВВС, ВДВ, объединений, соединений и частей (сводными формированиями). Непосредственную подготовку и управление подразделениями, выделенными от полка, осуществляла группа управления полка; сводными подразделениями, выделенными от разных полков дивизии, — группа управления дивизии; частями (подразделениями), выделенными от разных дивизий, — группа управления армии (корпуса) или направления.

Основу системы связи группировки войск на направлениях составляли узлы связи, развернутые на базовых центрах и линии прямой связи, образованные различными средствами связи. Для развертывания линии прямой связи использовались средства спутниковой, тропосферной и радиосвязи.

Хотя в целом созданная система управления КТО обеспечила выполнение задач, однако, выявилось и немало недостатков, особенно в координации действий органов управления различных силовых структур. Все еще сказывалось несоответствие нормативно-правовой базы обеспечения совместного применения ВС, других войск и органов; отсутствие единых систем управления и обеспечения войск; отсутствие согласованного централизованного и децентрализованного планирования применения войск (сил) и органов к совместным действиям. Конкретно в ходе КТО это проявилось в недостаточной слаженности работы органов управления, созданных из представителей разноведомственных оперативных групп (ВС, МВД, ФПС, ФСБ, ФАПСИ и др.). Одной из причин этого являлось, например, нерегулярное поступление информации о положении подразделений внутренних войск, действовавших в отдельных районах. Чтобы выявить их местоположение, уходило много времени, и это затрудняло целе-указание для авиации. С перебоями в ходе боевых действий происходило поступление разведывательной информации от вышестоящих штабов к нижестоящим. Нерегулярно между органами управления силовых структур происходил обмен разведывательной информацией. Немало существенных недостатков имело место в инженерном, тыловом и техническом обеспечении частей разноведомственных структур.

Боевая практика показала, что многое предстоит сделать в улучшении боевой подготовки Сухопутных войск. Основная тяжесть ведения боевых действий с боевиками легла на низовые мотострелковые и воздушно-десантные подразделения. Но не всегда командиры взводов, рот, батальонов оказывались способными организовать бой непосредственно на местности, увязать действия пехоты с огнем артиллерии, ударами авиации. Опыт еще и еще раз подтвердил, что «бесхитростная», не обеспеченная огнем лобовая атака неизменно заканчивается неудачей, неоправданными потерями. Легкий снайперский огонь, решительный бронеудар, искусный маневр — вот та триада, что обеспечивает успех в бою.

Действия войск в КТО не вписываются в рамки «классических» военных канонов. Здесь нет четко выраженной линии фронта, а также монолитной группировки НВФ, отсутствует ярко выраженное противостояние сторон. Опыт показал, чтобы умело вести борьбу с «неуловимым» коварным противником, надо личному составу многому научиться. И, прежде всего, хорошо изучить его тактику, применяемые им боевые приемы, уметь осуществлять поисково-розыскные действия, «зачистку» населенных пунктов, прочесывание местности, устраивать засады и рейдовые действия, нести службу на блокпостах, патрулирование, усиливать охрану Государственной границы, обеспечивать общественный порядок, разоружать боевиков, сопровождать и охранять колонны с грузами, материальными средствами и людьми и делать многое другое, что не прописано никакими уставами.

Много уроков требуется извлечь, исходя их опыта проведенной контр-террористической операции в военно-политическом плане. Нельзя не отметить, что Вооруженные Силы, выполняющие задачи в разрешении внутреннего вооруженного конфликта, продолжают оставаться заложником несовершенства законодательно-правового обеспечения, поскольку ни в одном из документов военного пакета не содержится даже упоминание о возможном проведении войсками крупномасштабной контр террористической операции, подобной той, что пришлось осуществлять силовым структурам в Дагестане и Чечне, не определены ее содержание и сущность. Исходя из этого, возникает безотлагательная необходимость внести соответствующие дополнения в положения Военной доктрины, Закон об обороне, Закон о чрезвычайном положении, Закон о военном положении, а также в Концепцию национальной безопасности РФ и другие законодательные акты.

Становится очевидным, что в России нужна общегосударственная система мер противодействия терроризму. Многое в этом плане следует воспринять из зарубежного опыта. Определенный интерес в этой связи представляет позиция США по данной проблеме. Дело в том, что эта страна уже давно стала одним из объектов действий международных преступных группировок. Так, за десять лет (1973 — 1983 гг.) на территории страны и за рубежом осуществлено более 100 террористических актов, в которых погибло почти 400 американцев2, причем половина из них — военнослужащие.

Это обстоятельство вынудило в начале апреля 1984 г. тогдашнего президента США Р.Рейгана подписать директиву Совету национальной безопасности № 138, обязавшую 26 министерств и ведомств федеральной власти сформулировать пути и предложения в области борьбы с терроризмом. В результате была выработана так называемая «антитеррористическая доктрина», которая, как считается, «явилась качественным скачком в противодействии терроризму»3.

Согласно директиве, ведущей инстанцией США, отвечающей за борьбу с терроризмом за пределами американской территории, был определен Государственный департамент. Существенную помощь дипломатическому ведомству должны оказывать ЦРУ, другие организации, входящие в «разведывательное сообщество» страны. Борьбу с террористической деятельностью в самих США поручено вести ряду ведомств, среди которых на первых ролях ФБР. Министерству транспорта и связанным с ним различным инстанциям вменено в обязанность ведение борьбы с «воздушным терроризмом» во всех его проявлениях.

Важнейшая роль в борьбе с терроризмом отводится Министерству обороны США, в составе которого, равно как и в составе Комитета начальников штабов, созданы специальные антитеррористические отделы. Всего в Пентагоне реализуется более десятка специальных программ, так или иначе касающихся противодействия терроризму. На финансирование общей программы внутренней готовности Министерства обороны США к борьбе с терроризмом ежегодно выделяется более 50 млн. долл. Специальные антитеррористические программы (а всего их насчитывается около двух десятков) реализует и Министерство энергетики США.

Главное внимание во всех министерствах и ведомствах уделяется разработке и осуществлению превентивных антикризисных мер, оценке степени вероятности совершения террористических акций, проведению технического поиска угрозы и формированию «контрразведывательного и контр террористического сознания населения».

В целом следует отметить, что, хотя американская система мер противодействия терроризму громоздка, тем не менее, в ней на практике реализуется принцип разделения федеральной и местной (отдельных штатов) ответственности, а также использование государственных и иных сил и средств для этой цели. Само по себе наличие стройной системы мероприятий, целей, задач и органов, отвечающих за их исполнение, постоянное обучение персонала и обеспечение его готовности к действиям в кризисных ситуациях, разработка и испытание все новых технических средств противодействия угрозе являются важным фактором как предотвращения акций терроризма, так и локализации их последствий с наименьшим ущербом. Недостатком существующей системы, по признанию американцев, является то, что у них до сих пор не создано единого центра по координации мер противодействия терроризму. Это неизбежно ведет к дублированию действий отдельных ведомств, неэффективному расходованию средств и перекладыванию ответственности одним исполнителем на другого.

В наших условиях в обеспечении контр террористической операции на территории Чеченской Республики среди силовых структур важную роль играет ФСБ, из состава которой задействованы значительные и наиболее подготовленные кадры руководящего и оперативного состава военной контрразведки. В зоне операции они регулярно добывают важную информацию как оперативного, так и военного характера, вскрывают каналы предоставления бандформированиям финансовых средств, поставок оружия, ведут борьбу с агентурой чеченских спецслужб.

Итак, проведение контр террористической операции на Северном Кавказе вызвало большой политический резонанс не только в России, но и в мире. За ее ходом и исходом напряженно следили военные и гражданские — кто с сопереживанием, кто с любопытством, а кто и со злорадством. Неординарное это событие и поныне будоражит умы. В нем, как в зеркале, отразились все нынешние противоречия в обществе — нерешительность и мужество государственных деятелей, искусство и просчеты военачальников, боевые подвиги и недостаточная боевая выучка воинов, ратная слава войск и перечень немалых боевых потерь, дальновидность и слабость в нашей военной теории, не всегда успевающей за событиями жизни. Пройдет время, и история даст свою беспристрастную оценку происшедшего, не приумножившего, увы, ратную славу Отечества, но давшего богатую пищу для размышлений.

Заключение.

Озабоченность мирового сообщества ростом числа конфликтов в мире обусловлена как многочисленностью жертв и огромным материальным ущербом, наносимым последствиями , так и тем, что благодаря развитию новейших технологий, имеющих двойное назначение, деятельности средств массовой информации и глобальных компьютерных сетей, крайней коммерциализации в сфере т.н. масс культуры, где культивируются насилие и жестокость, у все большего числа людей появляется возможность получить, а затем и использовать информацию о создании самых изощренных средств уничтожения и способах их применения. Не застрахованы от вспышек терроризма ни высокоразвитые, ни отстающие в экономическом и социальном развитии страны с различными политическими режимами и государственным устройством.

Только за последнее время людские и материальные потери в связи с конфликтами и террористическими актами зафиксированы в Северной Ирландии, США, России, Кении, Танзании, Японии, Аргентине, Индии, Пакистане, Алжире, Израиле, Египте, Турции, Албании, Югославии, Колумбии, Иране и в ряде других стран.

Интернациональный характер жизни людей, новые средства связи и информации, новые виды вооружений резко снижают значимость государственных границ и иных средств защиты от конфликтов. Возрастает многообразие террористической деятельности, которая все больше увязывается с национальными, религиозными, этническими конфликтами, сепаратистскими и освободительными движениями.

Эпицентр террористической активности в течение ряда лет смещался от стран Латинской Америки к Японии, ФРГ, Турции, Испании, Италии.

Одновременно с разной степенью интенсивности осуществлялись террористические акции таких организаций, как ИРА в Англии и Северной

Ирландии, ЭТА в Испании. Активизировались палестинские и израильские террористы, террористические организации в ряде стран Африки и Азии, а также в США. В последние годы на Ближнем Востоке большую активность развили исламские военизированные террористические группы ориентации "Хамас" и "Хезболлах", сикхские террористические движения и группы в Индии, алжирские и другие террористы. Активно действует, широко используя террористические методы, наркомафия, отвоевывая у официальной власти все новые позиции.

Появилось немало новых регионов, где террористическая угроза стала особенно масштабной и опасной. На территории бывшего СССР в условиях обострения социальных, политических, межнациональных и религиозных противоречий и конфликтов, разгула преступности и коррупции, внешнего вмешательства в дела большинства стран СНГ пышным цветов расцвел постсоветский терроризм.17

Россия и другие страны СНГ, ставшие в последнее время едва ли не главными объектами международного терроризма, сегодня, возможно, больше других понимают важность задачи организации коллективных усилий по пресечению дальнейшего расползания зоны активного террора на своих территориях. В развитие этого понимания странами СНГ предпринимаются конкретные меры по организации взаимодействия в отражении атак внутреннего и внешнего террора против основ государственности и общественно- политической стабильности. С этой целью разработана и принята программа по борьбе с международным терроризмом и иными проявлениями экстремизма, также учрежден специальный антитеррористический центр СНГ. Представляется, что эти инициативы и усилий, предпринимаемые на постсоветском пространстве в целях защиты национальной безопасности и суверенитета наших государств, должны с пониманием встречаться мировым сообществом, что бы там ни говорили о несоразмерном использовании Россией силы в отношении чеченских сепаратистов и т.п.

Внутренние вооруженные конфликты перестанут быть опасными для стран и народов только тогда, когда будет покончено с практикой использования этих конфликтов третьими странами для решения своих крупных геополитических и иных задач.

Закрепляя все вышесказанное, я бы хотела сказать, что, не смотря на тенденцию роста количества конфликтов и войн в современном мире, главы государств и международные организации прилагают все усилия для их урегулирования и пресечения. В наше безумном мире можно только надеяться что наш общий дом- планета Земля не превратится в безжизненную пустыню от непрекращающихся войн и вооруженных столкновений, как это описано в бесчисленном количестве фантастических романов.