Quot;Портрет дожа Андрее Гритти". П. Бордоне.

свергнутые и наконец возвратившиеся во Флоренцию Медичи, получившие в 1569 г. титул великих герцогов Тоскан­ских, также склонились к дружбе со своими клиен­тами — французскими королями — и даже выда­вали за них замуж своих родственниц. Так, Ека­терина, а затем Мария Медичи стали королевами Франции.

Флоренция, Генуя и Венеция до конца XVI в. сохранили, несмотря на тяготы войн, своё экономи­ческое могущество, и, хотя в Италии фактически установилось испанское господство, победители не всегда могли диктовать побеждённым свою волю: она изрядно зависела от итальянского золота. Го­рода Италии ещё долго процветали — пока их не вытеснили с восточных рынков англичане и гол­ландцы и пока испанская экономика не потерпела крах. Лишь после этого Генуя, Венеция и Флорен­ция постепенно теряют своё величие, богатство и политическое влияние; торговля замирает, патри­ции покупают земли и государственные должности — словом, начинается длительный период трудных перемен.

Политически итальянские города постепенно слабеют. В XVIII в. герцогство Тосканское отошло к австрийским Габсбургам, поход Наполеона в Ита­лию в 1797 г. уничтожил остатки независимости Генуи и Венеции; затем свыше полувека итальян­ские города находились под властью австрийской империи и, наконец, лишь в середине XIX в. вошли в состав объединённой свободной Италии.

Quot;Венецианский дворик". Франчесно Гварди.

МЕДИЧИ

Возрождение, Флоренция, Медичи — три слова, неразрывно связанные между собой. Возрож­дение — время блистательного расцвета куль­туры, наступившее в Европе после долгих кровавых смут раннего средневековья. Флоренция — город-республика, ставшая одним из центров Возрож­дения. Семья Медичи — знаменитая флорентий­ская семья, многие члены которой были типичны­ми людьми нового времени — талантливыми, пред­приимчивыми, жестокими, воодушевлёнными, как и все истинные флорентийцы, идеями свободы и преданности родине.

В XV в. Флоренция — один из самых богатых, многолюдных и прекрасных городов не только Ита­лии, но и Европы. Её жители Барди и Перуцци сто­ят во главе крупнейших банков того времени, фи­нансирующих не только купечество и разного рода предпринимателей, но и целые государства, напри­мер правительства английских королей Эдуарда II и Эдуарда III.

Шерстяными тканями, изготовленными на флорентийских фабриках, торгуют во многих городах Европы, Азии и Африки. Предприимчивое город­ское купечество основывает торговые центры по всему миру. Недаром Папа Бонифаций VIII с иро­нией говорил, что флорентийцы, как и земля, вода, воздух и огонь, являют собой основу мироздания.

В далёком прошлом остались бои горожан с не­навистными феодалами, когда мужчины клана Ме­дичи вдохновляли сограждан криками «Palle!», «Palle!» («Шары!», «Шары!»), забрасывая непри­ятелей шарами-отвесами от ткацких станков. Ме­дичи вместе с остальными флорентийцами доби­лись полной победы над рыцарями-дворянами, за­креплённой в специальном документе, называв­шемся «Установленные справедливости». Подпи­санный гражданами Флоренции в 1293 г., он ли­шил рыцарей всяких политических прав, а звание дворянина теперь присваивалось в виде наказания преступникам.

Отцы города избрали одного из Медичи, Джованни, на высшую должность в государстве — гон-

Герб Флоренции.

фалоньера справедливости. Он должен был почти единолично руководить политической и экономиче­ской жизнью города-республики. Все остальные полностью полагались на его решения и могли спо­койно заниматься своими делами.

Джованни Медичи к тому времени уже был од­ним из самых богатых граждан, и его не очень при­влекала возложенная на него должность. Его глав­ные интересы заключались в приобретении ещё больших богатств и укреплении финансового могу­щества своей семьи. В 1409 г. он становится бан­киром папского двора, при поддержке которого ос­новывает филиалы своего банка в Брюгге и Лон­доне.

Золото Джованни Медичи открыло путь его сыну Козимо к неограниченной политической власти во Флоренции, которую он не выпускал из рук до са­мой смерти и передал своим детям. Козимо был че­ловеком образованным, тонким ценителем наук и искусств. В 1438 г. он познакомился с приехавшим во Флоренцию Гемистием Плетоном. Грек-философ был убеждённым приверженцем учения Платона,

мечтал, опираясь на античную филосо­фию, создать общую для всего челове­чества религию. Плетон сумел приоб­щить к своему учению и Козимо Медичи. С тех пор с его уст не сходило имя великого мудреца древ­ности. Он свято верил в то, что без знания учения Платона никто не может быть ни хорошим граж­данином, ни хорошим христианином, и убеждал в этом всех окружающих. Почитание Платона среди образованных флорентийцев становится почти ре­лигиозным культом, соперничавшим с поклонени­ем самому Христу. Во многих домах перед бюстом философа ставили зажжённые лампады.

Старый Козимо любил проводить тёплые весен­ние дни на своей вилле Кареджи. Собственноручно подстригая виноградные лозы, он слушал, как его любимец, юный Марсилио Фичино, читал ему от­рывки из произведений Платона и декламировал античные оды, аккомпанируя себе на лире. Во вре­мя одного из таких чтений этот некоронованный владыка Флоренции и умер. Благодарные сограж­дане написали на его надгробии: «Здесь лежит Козимо Медичи, по решению государства — "отец отечества"».

Наследником Козимо стал его внук Лоренцо. И опять на вилле Кареджи, среди окружавших её дуб­рав, звучали стихи, музыка, велись философские беседы, в которых принимали участие внуки Козимо, Лоренцо и Джулиано, их друзья — поэты, живописцы, архитекторы, светские и духовные ли­ца. Они называли себя «Платоновской семьёй», или участниками Платоновской Академии — вольного общества людей разных званий и имущественного положения, любивших античную культуру.

Единодушно избранный главой Академии люби­мец покойного Козимо Медичи, повзрослевший Марсилио Фичино называл себя «платоническим философом, богословом и медиком». Не торопясь, он перевёл на латинский язык все известные про­изведения Платона и других античных философов и историков.

Лоренцо, прозванному Великолепным, и его друзьям стремились подражать не только в их за­нятиях изящными искусствами, философией и ли­тературой, но и перенимали у них манеру одевать­ся, разговаривать, вести себя в обществе. В трактате Бальдассаре Кастильоне «Придворный» перечисля­лись все качества образованного человека: умение хорошо драться на шпагах, изящно ездить верхом, изысканно танцевать, всегда приятно и вежливо изъясняться, красноречиво ораторствовать, свобод­но владеть любым музыкальным инструментом, всегда вести себя просто и естественно, быть до моз­га костей светским и в глубине души верующим.

Лоренцо Медичи внимательно прислушивался к словам Фичино, когда разговор заходил о Боге и человеке. Фичино стал к тому времени настоятелем кафедрального собора во Флоренции, и на его про­поведи собирались все люди, считающие себя благо­воспитанными. Он говорил слушателям, что чело­век стоит на вершине творения не потому, что мо­жет постичь законы божественного созидания, но благодаря тому, что сам способен к творческому со-

зиданию. Великий божественный труд, увенчавшийся созданием человека, по­вторяется в труде самого человека, ко­торый с точностью подражает Богу и соединяется в этом с ним. Человека можно назвать божественным художником.

Фичино утверждал, что человеческое могущест­во почти подобно божественному; то, что Бог создал в мире своей мыслью, человеческий ум замышляет в себе посредством интеллектуального акта, выра­жает посредством языка, изображает, созидая зда­ния и произведения искусства.

Современник Фичино Нико­лай Кузанский утверждал, что Бог — творчество, а человек соз­дан по образу и подобию Божию; следовательно, и человек есть тоже творец.

Участник «Платоновской се­мьи» Пико делла Мирандола идёт ещё дальше. Он утвержда­ет, что если Бог есть создатель самого себя, а человек создан по образу и подобию Божию, то и человек тоже должен создать самого себя.

Лоренцо Медичи слушал друзей, приглашал во Флорен­цию выдающихся людей своего времени, поручал лучшим ху­дожникам возводить дворцы, храмы, общественные здания и украшать их фресками и карти­нами, по-царски одаривая твор­цов. Он соглашался с другом Фичино, утверждавшим, что наступил золотой век, породив­ший золотые умы и таланты, возродивший почти погибшие в прошлом свободные искусства — грамматику, поэзию, ритори­ку, живопись, архитектуру и древнее пение лиры Орфея. И всё это свершилось во Флоренции.

Казалось, эти люди, рассуждавшие о божествен­ной всеобщей любви и творчестве, не видели, что происходило вокруг них. Им хотелось, чтобы жизнь была постоянным праздником, чередой сменявших друг друга карнавалов, театральных представле­ний, военных смотров, на которых граждане де­монстрировали свои манеры, красавиц-жён и воз­любленных, богатство, нажитое отцами и дедами.

Для одного из карнавалов Лоренцо сочинил пе­сенку, полюбившуюся жителям Флоренции. В ней были такие слова:

О, как молодость прекрасна,

Но мгновенно. Пой же, смейся!

Счастлив будь, кто счастья хочет,

И на завтра не надейся.

Печальное «завтра» наступило в 1478 г. Часть влиятельных флорентийцев, во главе которых вста­ли представители враждебного Медичи дома Пацци, не желавшие примириться с возвышением и безграничной властью соперников, задумали сверг­нуть Медичи и захватить власть во Флоренции. 26 апреля во время торжественного богослужения в городском соборе заговорщики окружили ничего не подозревавших братьев Медичи. Джулиано упал, сражённый кинжалом убийцы. Лоренцо, ранен­ный, укрылся в ризнице собора.

Заговорщики надеялись, что их поддержат ос­тальные граждане Флоренции. Но этого не произошло. И тогда Медичи стали мстить: почти все заговорщики были схвачены и повешены на улицах города. Удалось бежать лишь убийце Джулиано, Бернардо Бандини — беспутному и бессовестному человеку. Через год он объявил­ся в Константинополе, надеясь, что избежал мести Лоренцо. Тот же, узнав об этом, обратился к самому турецкому султану с просьбой о выдаче убийцы. Бандини был привезён во Флорен­цию, закован в цепи и незамед­лительно повешен там, где год назад висели тела его соумыш­ленников. Отцы города приняли постановление, согласно кото­рому каждое покушение на жизнь и благополучие Лоренцо отныне рассматривалось как «оскорбление величества» и должно было караться жесто­чайшим образом.

Оказалось, что проповедо­вать всеобщую любовь легче, чем следовать этой проповеди. Во Флоренции разгорелась бес­пощадная политическая борьба. Казни, убийства, изгнания, по­громы, пытки, поджоги и грабежи следовали друг за другом. Когда умирал какой-либо известный че­ловек, по городу расползались слухи о его отрав­лении. Семейство Лоренцо не избежало подозрений в убийствах и других преступлениях, в которых об­виняли и его наследников. Например, современни­ки утверждали, что Козимо I Медичи (1519— 1574 гг.) в припадке гнева убил своего сына Гарциа, а Пьетро, сын Козимо, ударом кинжала по­разил насмерть свою жену Элеонору.

Вседозволенность и безнаказанность власть иму­щих приводили к падению нравов остальных горо­жан. Чтобы навредить врагам, флорентийцы сос­тавляли магические зелья, вызывали демонов. Многие верили в привидения, дурной глаз, порчу и чёрных всадников, намеревавшихся погубить Флоренцию. Вместо святой воды, как положено христианам, употребляли микстуры, составленные из толчёных волос, костей и одежды умерших. Сам