Веласкес. "Портрет Папы Иннокентия Х".
ляет собой высокую белую епископскую шапку («митру»), на которую поочерёдно надеты три короны. Поэтому тиара начиная с XIV в. называлась «трижды царственной»; она показывала, что Папа, оставаясь духовным лицом, епископом, одновременно превосходит своей властью всех светских государей.
Необходима ли церкви светская власть, чтобы творить добро и способствовать спасению христианских душ? «Власть» и «благо» были неразрывно связаны ещё в сознании древних римлян; может быть, поэтому и римские Папы ответили на поставленный вопрос твёрдым «да». По-видимому, история западноевропейского средневековья и не давала возможности ответить на этот вопрос иначе. Не случайно Папы переняли у верховных жрецов древнего языческого Рима титул «понтифика» (в переводе: «строителя мостов»). Папство стало одним из главных «мостов» между античностью и средневековьем, а также между отдельными странами раздробленной феодальной Европы. Власть Пап в конце концов оказалась благом для средневековья, но была ли она таким благом для самих Пап? Ответить на этот вопрос трудно...
Но поздняя античность и раннее средневековье ещё не знали Папы-государя. До 313 г., когда император Константин отменил преследования христиан и допустил открытое исповедание христианской религии, римские епископы возглавляли гонимую общину, время от времени уходившую в подполье. Греческое слово «паппас» (отче, отец) широко применялось тогда христианами для обращения к любому священнику, наставнику в вере и не означало верховенства римского епископа над другими служителями церкви. Да и необходимости в объединении разрозненных общин под единой церковной властью в это время у христиан ещё не было.
После знаменитого эдикта Константина должность римского епископа становится очень заметной — ведь Рим был древней и почитаемой столицей империи, её религиозным центром (официальной столицей в это время уже был Константинополь). В 343 г. епископы западных областей империи признали в Папе своего главу; он получил право выносить окончательное решение в случае внутрицерковных споров. Выборы Пап (а нового Папу взамен умершего по-прежнему выбирала вся христианская община Рима) уже в IV в. нередко превращались в кровавые побоища между сторонниками различных партий. Римский историк Аммиан Марцелин сообщает о десятках убитых во время избрания Папы Дамасия в 366 г. Далее он пишет: «...немало соперников в погоне за властью стремились всеми силами истребить друг друга. Они были уверены, что впоследствии смогут обогатиться...».
На руку Папам оказались и богословские споры между различными течениями христианской церкви. Им было проще занять в этих спорах позицию беспристрастного и справедливого судьи, чем, скажем, константинопольским патриархам, находившимся под постоянным присмотром императорской власти. Римская церковь была более независима от империи, а значит, заслуживала и большего доверия в глазах верующих. На Халкедонском церковном соборе в 451 г., когда зачитывалось послание собору Папы Льва I, епископы кричали из зала: «Это сам Пётр говорит голосом Льва!». В VI в. всеобщее уважение к римской церкви было уже настолько велико, что завоевавший Италию византийский император Юстиниан не стал производить никаких изменений в церковном устройстве Рима — а ведь константинопольской церковью он привык распоряжаться по-хозяйски.
Наверное, наиболее яркой фигурой на престоле Святого Петра был в это время Святой Григорий I, прозванный Великим (кроме него, за двухтысячелетнюю историю папства такое прозвище получили ещё лишь двое Пап). Понтификат его (так называется время правления Папы) пришёлся на годы с 590 по 604. Для Италии это был тяжёлый период лангобардского завоевания, сопровождавшегося эпидемиями и неисчислимыми бедствиями. Тяжело больной и уже весьма пожилой (по средневековым представлениям — Григорий стал Папой в 50-летнем возрасте) понтифик стал настоящим правителем Рима. Он снабжал римлян продовольствием, выменивал и выкупал пленных у лангобардов, заботился об обороноспособности города. Григорий I написал множество сочинений, адресованных не учёным богословам, а простым верующим. Папа наставлял их в основах веры, советуя каяться и готовиться к концу света, который, как полагал Григорий, уже не за горами. «Зачем снимать жатву, если жнецу не суждено жить? Пусть каждый окинет взором течение своей жизни, и он поймёт, сколь мало ему было нужно». Эти строки, написанные рукой Григория Великого, кажутся странными — ведь сам он с удивительной энергией заботился о благе христиан, «собирал жатву». Но противоречия на самом деле здесь нет: Григорий учил не забывать о вечном за мирскими заботами.
Византийские императоры уже не были способны защитить западную церковь от угрожающих ей опасностей — еретиков-варваров и вторгавшихся в Европу арабов. Более того, из Константинополя усиливали нажим на римских первосвященников, стараясь подчинить империи хотя бы Пап; планы византийского господства над всей Италией рухнули ещё в VI в. К 700 г. стало ясно, что папство нуждается в независимости от светской власти и одновременно в сильной военной и политической поддержке. В Риме делают ставку на франков — наиболее могущественный и воинственный народ молодой варварской Европы. Одновременно начинается разграничение восточной и западной церквей, православия и католицизма. Их окончательный раскол произошёл намного позже, в 1054 г.
Расчёты римских политиков оказались точными. В середине VIII в. правитель франков Пипин Короткий, совершив два похода против лангобардов в Италию, признал Папу римского правителем «Наследия Святого Петра» — так называлось соз-
данное в Центральной Италии папское государство. Одна из целей, поставленных в Риме, была достигнута — Папы обрели независимость и встали вровень со светскими государями средневековой Европы. Между 756 и 760 гг. в папской канцелярии был составлен фальшивый документ — так называемый «Константинов дар». Согласно этому «дару», римский император ещё в IV в. уступил Папам светскую власть над Римом и окружающими его землями. На Пасху 800 г. Папа Лев III короновал короля франков Карла императорской короной; империя на западе была восстановлена. Таким образом, независимым Папам была обеспечена сильная имперская поддержка.
В Риме потратили немало усилий, чтобы обосновать необходимость и даже неизбежность союза папства и империи. Говорили, например, о «двух мечах», светском и духовном, которые должны неустанно разить врагов христианского мира. Светский меч извлекается из ножен только во имя церкви, по знаку священника. Хранителем обоих мечей признавался Папа; поскольку именно он вручал «меч» (т. е. власть в мирских делах) императору, то его власть была наивысшей. Те же представления лежали и в основе речей о «двух светилах» — Солнце и Луне. Как Луна отражает солнечный свет, не имея своего собственного, так и император получает свет (т. е. опять же власть) от Папы, а через его посредничество — от Бога.
Все эти красивые слова, однако, мало соответствовали реальности. Западная церковь, сбросившая с себя ветхие византийские путы, угодила взамен в крепкие сети нарождающегося европейского феодализма. В IX—X вв. власть Пап могла быть только феодальной властью, если Папы желали стать настоящими государями. Церковь втягивается в мирскую организацию власти: епископы приносят вассальные клятвы светским государям, получают от них лены во владение, несут военную службу и в свою очередь раздают церковные земли в держание рыцарям-мирянам. Престол Святого Петра становится игрушкой в руках нескольких знатных римских семейств. Церковь оказывается перед угрозой «обмирщения», растворения в мире насилия и греха... Кажется, что папство не выдерживает испытания властью.
Восстановление западной империи в середине X в. не вносит существенных изменений в плачевное состояние римской церкви. Императоры Саксонской династии так же свободно меняют Пап на престоле, как несколько лет назад это делала итальянская феодальная вольница. Луна затмевает Солнце, второй меч отказывается покорствовать первому. Лучшие умы католической церкви напряжённо ищут выход из сложившегося положения. Да, Рим не выдержал испытания властью — но, может быть, в этом виновата сама власть, она была попросту не та, какой ей следует быть? Папство, до сих пор послушно поспешавшее за развитием европейского феодализма, ставит перед собой грандиозную задачу — создать совершенно новый механизм власти, противостоящий феодальному порядку. Историки называют эту программу «универсальной теократией»; более простыми словами можно сказать, что в Риме вознамерились сделать власть Папы наивысшей и по существу единственной во всём христианском мире.
Переустройство церкви началось как бы исподволь, оно было не всегда заметным и на первых порах не казалось опасным для торжествующей империи. В Риме сменяли друг друга Папы-реформаторы, заявлявшие о необходимости очищения церкви, обновления веры и о возврате к простоте нравов ранних христиан. Германские императоры относились к подобным идеям весьма благосклонно, поскольку под «простотой нравов» они понимали повиновение своей власти. Однако подлинные намерения реформаторов были иными. Наиболее известный из них, монах Гильдебранд, ставший позднее Папой под именем Григория VII (1073—1085 гг.), заявил: «Господь не сказал: Моё имя Обычай». Григорий имел при этом в виду, что время «обычая», феодального произвола, власти, основанной на грубой силе, подошло к концу. Папское государство намеревалось опираться теперь на другую силу — силу праведника, изгоняющего беса из одержимого, а этого, по словам того же Григория, не мог сделать ни один король и император. «Обычай», феодальное право, и был тем бесом, которого Папа намеревался изгнать из христианского мира.
«Заклинание дьявола» началось в 1059 г., когда церковный собор в Риме установил новый порядок избрания Пап. Теперь Папу выбирало собрание кардиналов — высших священнослужителей католической церкви; император не мог воздействовать на их решение. Кардиналов же, в свою очередь, мог назначать только Папа, занимающий Святой Престол. Собор высказался и против того, чтобы светские государи утверждали поставленных Папой епископов. Церковь превращалась в независимое ни от кого самоуправляющееся государство, «христианскую республику», охватывавшую почти всю Европу. Императорам нечего было возразить на это по существу — им напомнили, что ранняя, Христова церковь тоже была независима от светских властей.
Тем не менее императоры заупрямились. Тогда в Риме объявили, что любая светская власть происходит от Дьявола, и потребовали беспрекословного послушания. И случилось небывалое: потрясённая Европа узнала о том, что император Генрих IV на коленях униженно молил Папу Григория VII о прощении. Фантастические мечтания римских реформаторов начинали обретать плоть. Почему же это случилось?
Во-первых, к концу XI в. значительно изменилось само европейское общество. Оно стало гораздо более пёстрым и сложным, управлять им по-старому было всё труднее. Поэтому мысль о первенстве римского понтифика над светскими государями нашла неожиданно много сторонников среди мирян.
Во-вторых, Папам удалось превратить Святой
Дата добавления: 2015-12-29; просмотров: 1095;