Социальная природа конвенций

Общие предпосылки и особенности конвенциональности познания и деятельности обсуждал Поппер, посвятивший ей в «Открытом обществе» целую главу «Природа и со­глашение», где напомнил об истории различения, в частности в древнегреческой филосо­фии, законов природы и норм как установленных конвенций в обществе. Наиболее слож­но осваивалась мысль о том, что в отличие от природных законов, нормативные социаль­ные регуляторы не являются вечными, неизменными, поскольку вводятся самими людьми и ими же могут быть изменены или даже отменены. Многие и сегодня истолковывают со­циальное окружение так, как если бы оно было «естественным», - замечает Поппер. Соот­ветственно с осознанием различия в этом плане между природой и обществом на смену «наивному конвенционализму» пришел «критический конвенционализм», признающий наряду с нормами, существующими в обществе от Бога, нормы, устанавливаемые по дого-

вору самими людьми, несущими за них ответственность. Если нормы устанавливаются соответственно идеалу, то идеал - это тоже феномен, создаваемый человеком, ответствен­ность которого сохраняется.

Поппер сопоставляет факт и норму-конвенцию следующим образом: введение нормы является фактом, но сами нормы фактом не являются, они остаются соглашениями и невозможно вывести предложение, утверждающее норму, из предложения, утверждаю­щего факт (Поппер оперирует здесь лингвистическими понятиями). Как отнестись к тому, что нормы-конвенции носят искусственный характер? Размышляя об этом, Поппер счита­ет необходимым учесть, что сама искусственность конвенций - это не только то, что они были сознательно сконструированы, но и то, что люди могут их оценивать и изменять, не­сти за них моральную ответственность. Однако эта особенность часто понимается непра­вильно, поскольку исходят из «фундаментального заблуждения» и понимают соглашение как произвольность выбора любой системы норм, тем самым утрачивая возможность их сравнения. Он согласен с существованием элемента произвольности и соответственно за­труднений в выборе, «однако искусственность ни в коей мере не влечет за собой полный произвол», ведь если полагать, что ответственность за моральные решения несет сам че­ловек, то это не влечет за собой утверждения, будто моральные решения полностью про­извольны.

Еще древнегреческий философ Протагор как первый, по Попперу, конвенциона-лист утверждал, что в природе не существует норм, они созданы человеком, человек есть мера всех вещей. Такая «доктрина» весьма ценна для понимания природы социума, одна­ко это не значит, что все «социологические законы» имеют природу искусственных норм. Законы экономических процессов и функционирования социальных институтов, анало­гичны законам природы. Но их выполнение в значительной степени зависит от установ­ленных норм; в социальных институтах сочетаются объективные законы и законы-конвенции, так же как, например, механические двигатели работают не только по законам механики, но их конструкция предполагает и выполнение определенных норм-конвенций, проектов и схем. В целом в представленных в истории философии учениях находят свое выражение две ошибочные тенденции: одна, стремящаяся к монизму, сводит нормы к фак­там; другая стремится переложить нашу ответственность за этические решения на внеш­ний, «объективный» фактор - на Бога, природу, общество или историю. Необходимо осоз­навать различие между законами, введенными человеком и основанными на соглашениях, и законами природы, неподвластными человеку и обществу. В каждом явлении, событии,

процессе, к которым причастен человек, необходимо обнаруживать и выявлять специфи­ческое сочетание и взаимодействие этих законов и норм-конвенций.

Особая сфера существования конвенций - язык. Рассматривая обычай, традиции, нравы как изменчивые понятия из области повседневности и здравого смысла, известный американский лингвист Э.Сепир полагал, что в этом же ряду стоит и понятие «конвен­ция», также трудно поддающееся научному определению. Все они сводятся, с точки зре­ния психологии, к «социальной привычке»; с точки зрения антропологии, - к «культурно­му стереотипу». Хотя они часто смешиваются друг с другом, но все же отличие конвен­ции состоит в том, что она акцентирует отсутствие внутренней необходимости в данной схеме поведения и часто предполагает некоторую долю явного или молчаливого соглаше­ния, по которому определенный способ поведения должен восприниматься как «правиль­ный». Чем более символичную, т.е. далекую от практических нужд, непрямую функцию выполняет некоторый обычай, тем естественнее называть его конвенцией. В конечном счете, полагает Сепир, эти первоначально независимые друг от друга способы поведения и деятельности объединились в крупные системы, такие, как архитектура, политическая организация общества, социальный этикет, организация промышленности, религия и дру­гие, среди которых особое место занимает язык. Тем самым он признает, что во всех этих формах социального мира конвенции не только с необходимостью присутствуют, но вы­полняют важнейшие коммуникативно-познавательные и регулятивные функции.

Сепир исходит также из признания конвенциональной природы языка: звуки, сло­ва, грамматические формы, синтаксические конструкции имеют определенное значение благодаря тому, что общество молчаливо согласилось считать их символами тех или иных объектов. Позиция Сепира - это подтверждение того, что элементы конвенции проникают во всю познавательную деятельность, в том числе научную и повседневную, прежде всего через язык, который обеспечивает коммуникации и одновременно привносит в познание различные формы конвенций.

В русле этих идей лежит осуществленное, например, Р.И.Павиленисом, исследование при­роды естественного языка как не представляющего собой определенной концептуальной системы (системы понятий), но являющегося средством построения и символического представления таких систем. В значительной мере благодаря естественному языку «концептуальные системы» каждого индивида ориентированы на принятые в обществе социальные, культурные, эстетические ценности, а также социально значимую, конвенциональную картину мира, что и составляет необходимое ус­ловие социальной коммуникации носителей языка. Такая трактовка роли естественного языка, под­чиняющего «стихийную» конвенциональность когнитивным и коммуникативным функциям, явля-

ется принципиальной для понимания языков социально-гуманитарных наук в большей мере, чем ес­тественных, использующих естественный язык по существу в «служебных» целях. Проблема соглашения и конвенций исследуется также М.Вебером в созданной им «понимающей социологии». Подтверждается постоянное присутствие различных видов соглашения в базовых формах социального действия, в том числе действий в познании. Для различных типов действия весьма значима «смысловая ориентация на ожидание оп­ределенного поведения других», «субъективно осмысленного», заранее вероятностно ис­численного, на основе определенных смысловых связей и шансов других людей. Ожида­ние может быть основано на том, что действующий индивид «приходит к соглашению» с другими лицами, «достигает договоренности» с ними, соблюдение которой он ожидает. Однако ситуация обычно усложняется и реальное поведение может быть одновременно ориентировано на несколько соглашений, которые в смысловом отношении «противоре­чат» друг другу, однако параллельно сохраняют свою эмпирическую значимость. Воз­можна ситуация, когда индивид внешне ориентируется на требования закона, но в дейст­вительности неявно следует конвенциональным предписаниям.

Вебер вводит и соотносит ряд близких, но не тождественных понятий: общность, в частно­сти языковая общность; «значимое» согласие и действия, основанные на согласии; наконец, догово­ренность - эксплицитная (легальная, явная) и молчаливая (неявная). «Общностные» действия - это действия одних, соотнесенные по смыслу (но не по подражанию) с действиями других. Под языко­вой общностью, имеющей особое значение и в собственно познавательной деятельности, понимает­ся феномен, ориентированный на ожидание встретить у другого «понимание» предполагаемого смысла. Согласие, один из видов «общностного» действия, - это действие, ориентированное на ве­роятностное ожидание определенного поведения других, несмотря на отсутствие договоренности. Значимое согласие не должно отождествляться с «молчаливо достигнутой договоренностью», меж­ду ними существует множество переходов, в том числе усредненный порядок «по умолчанию». Следует отметить, что эти выявленные Вебером понятия, в отличие от специфически социологиче­ских, например, «сословная конвенциональность», имеют общий характер и несомненно примени­мы при рассмотрении познавательной деятельности как социально-коммуникативной.

Проблема соотношения принятого по правилам и конвенционального для Вебера тесно связана с «пониманием», в частности с такой его формой, как «рациональное истолкование», при котором мыслитель считает, что он решает проблему нормативно «правильно», тем самым реализуя объективно «значимое». Однако нормативно «правиль­ное» в функции средства понимания по существу не отличается от чисто психологическо­го «вчувствования» в эмоциональные или аффективные иррациональные связи. В этом случае средством понимания является уже не нормативная правильность, а конвенцио-

нальная привычка исследователя или педагога мыслить так, а не иначе; или способность «вчувствоваться»в мышление, отклоняющееся

от того, к которому он привык, и представляющееся ему поэтому нормативно «непра­вильным». Мышление, принимаемое нами в качестве нормативно «правильного», высту­пает здесь «не как таковое, а только как наиболее понятный конвенциональный тип». Та­ким образом, нормативная правильность и конвенциональность сосуществуют в понима­нии, сочетая рационально-рассудочные и иррациональные как интуитивно-творческие компоненты.

Рассматривая эпистемологические смыслы конвенций, можно вычленить следую­щие типы и функции когнитивного общения, влияющие на ход научно-познавательной деятельности и ее результат - знание. Это оформление знания в виде определенной объек­тивированной системы, т.е. в виде текстов (формальная коммуникация); применение при­нятого в данном научном сообществе унифицированного научного языка, стандартов и конвенций, формализаций для объективирования знания; передача системы предпосылоч-ного знания (мировоззренческих, методологических и иных нормативов и принципов). Основой научного общения становятся также конвенции, возникающие при передаче спо­соба вùдения, парадигмы, научной традиции, неявного знания, неэксплицированного в на­учных текстах и передаваемого только в совместной научно-поисковой деятельности.

Конвенции способствуют реализации диалогической формы развития знания и применению таких «коммуникативных форм» познания, как аргументация, обоснование, объяснение, опровержение и т.п. Таким образом, профессиональное общение существенно расширяет средства и формы когнитивной деятельности субъекта научного познания. Уже отмечалось, что важнейшими и очевидными конвенциями в научно-познавательной дея­тельности являются языки (естественные и искусственные), другие знаковые системы, ло­гические правила, единицы и приемы измерения, когнитивные стандарты в целом. Они не рассматриваются при этом как некие самостоятельные сущности, произвольно «членя­щие» мир и навязывающие человеку представления о нем, но понимаются как историче­ски сложившиеся и закрепленные соглашением конструкты, имеющие объективные пред­посылки, отражающие социокультурный опыт человека, служащие конструктивно-проективным целям познания и коммуникации в целом.